Она придет, даю тебе поруку. И без меня, в ее уставясь взгляд, Ты за меня лизни ей нежно руку За все, в чем был и не был виноват.
С. Есенин «Собаке Качалова».
— Моран?! — воскликнул Артур. — Ты изменяешь мне с ним? — Выбирай выражения, — Софи отвернулась. Страха не было — без наркотиков и алкоголя ее муж не мог поднять на неё руку: он слишком боялся, что, если кто-то из «Мориарти» нагрянет к ним домой и увидит следы побоев на лице и теле его жены, его самого убьют — как ни странно, в этой организации трепетно относились к семейным ценностям. — Не отнекивайся, — бессильно прошипел он. — Нет, я буду, потому что это неправда, — она снова повернулась к супругу, чувствуя, как ее лицо искажается гримасой ненависти. — У меня нет связи с Винсоном, это все твои выдумки. — Да ты даже имя ему новое дала! — стиснул кулаки Артур. — А он называет тебя «Соня», как член семьи! — Рэт — потрясающий адвокат, тебе он понравится, — проговорил Себастьян. — Ты можешь отныне звать меня «Вин», Соня, — улыбнулся Моран, завершив свой рассказ о сегодняшнем деле. — «Вин» по-английски — победа, сама знаешь. Артур задерживался, а потому они уже полчаса сидели в гостиной, ожидая его. — Ой, скромности тебе не занимать, — махнула на него рукой Софи, откидываясь на спинку кресла. — А «Вин» — странное имя, как будто сокращение. — От чего? — смутился Себастьян, повернувшись к ней лицом на диване. — Ну, не знаю, — она задумчиво подняла глаза к потолку, а потом посмотрела на мужчину. — А, ну, конечно, — «Винсон»! — «Винсон»… — Моран осушил свой стакан и отставил его на подлокотник. — А мне нравится, — он снова глянул в глаза женщине. — «Вин» — от «побеждать», «Сон» — от… — Себастьян вдруг стал серьезным. — От «Соня». Конан Дойл пару мгновений смотрела на него ставшим в миг серьезным взглядом. — Мне нравится, — вдруг сказала она. — Пожалуй, буду звать тебя именно так, — добавила женщина, и в ее взгляде зашевелилось что-то, что Моран давно искал. Он, пару мгновений подумав, чуть наклонился к ней, она тоже подалась вперед, но в следующий миг хлопнула входная дверь, извещая о приходе Артура, и они одновременно отпрянули. — Я дала ему имя, потому что захотела, а не потому что с ним сплю! — всплеснула руками Софи. — Я выгляжу, как полный идиот, — Конан Дойл заходил по комнате. — Пытаюсь всеми силами сохранить наши отношения. Это несправедливо. — Несправедливо? — вскинула брови его жена. — Ты смеешь говорить мне о несправедливости после всего, что сделал мне? — Я вижу, как ты смотришь на него, — вдруг проговорил Артур. — Я знаю, потому что… — он запнулся. — Почему? — стиснула зубы доктор филологии. — Ты смотрела так на меня, — закончил мужчина, подняв на нее взгляд. — Твои навыки дедукции смешны, — женщина отвернулась, уже жалея, что вчерашним утром выкупила жизнь мужа обратно. — Если ты думаешь, что, раз ты подала документы на гражданство, ты можешь запросить развод, то ты ошибаешься, — холодно произнес Артур, снова заставив ее оглянуться. — У тебя нет рычагов давления на меня, — строго ответила Конан Дойл. — Снова ошибаешься, — он сделал несколько шагов к ней. — Я не дам тебе развод, — мужчина хищно ухмыльнулся. — Чтобы завершить этот брак, кто-то из нас должен умереть. В его голосе звучала неприкрытая угроза, но русская лишь улыбнулась, так, что злость с лица ее мужа тут же пропала, уступив место ужасу. — Ты прав, — вдруг сказала Софи. — Кто-то из нас должен умереть. Артур молчал несколько секунд, обескураженный ее спокойствием. Догадки складывались в его голове в теории одна хуже другой, а умилительный тон вечно невозмутимого Себастьяна, возникший при упоминании доктора филологии и послуживший началом этой ссоры, окончательно закрепил в сознании Конан Дойла мысль о том, что его супруга уже не беззащитна: на ее стороне были силы, о которых ему было даже страшно думать. — Я скучаю по той, кем ты была, — наконец тихо проговорил он. — Многие скучают, — пожала плечами филолог, на мгновение отведя глаза. А когда она снова посмотрела на него, Артура почти физически обжег лед, разрастающийся в ее взгляде. — Почему ты так считаешь? — выдавил себя он. — Ее было проще уничтожить, — спокойно ответила Конан Дойл. Софи, проснувшись, но не открывая глаз, вытянула ладонь, чтобы чуть поправить под ухом подушку. Правда, сделать ей это не удалось, — в следующее мгновение невидимая рука оттянула ее куда-то назад. Конан Дойл, еще не до конца проснувшись, обомлела и выдохнула, даже будто бы испугавшись, но в следующий момент над ее ухом раздалось какое-то неразборчивое мычание, и она расслабилась, почувствовав, как греет спину торс единственного в мире консультирующего детектива. Кое-как повернувшись к нему, она наконец открыла глаза и посмотрела на Холмса. Тот уже явно не спал, но старательно имитировал, что он в забытьи, и, лишь когда доктор филологи чуть хмыкнула, его губы тоже растянулись в предательской улыбке: — Не сканируй меня взглядом, — сказал Шерлок, открывая глаза. — Я тоже так умею, — добавил он. Конан Дойл пожала плечом и посмотрела за его спину: — Еще бы, — она помолчала. — Только скажи мне, зачем человеку с самой впечатляющей памятью планеты в спальне необходима таблица Менделеева? Холмс, вздохнув, оглянулся на плакат при входе, на который был устремлен взгляд Софи. — Что ж, — он повернулся обратно. — Это подарок от Майкрофта по случаю окончания мной университета. — Вот как? — женщина хмыкнула. — Что? — Ничего, — она снова посмотрела на Холмса. — Просто это очередной раз доказывает, что сантименты тебе не чужды. — А тебе мало доказательств? — спросил Шерлок вдруг севшим голосом, невольно скользнув взглядом по оголенной коже ключиц женщины. Софи, опешив, невольно подтянула одеяло повыше: — Пока — нет, — многозначительно произнесла она, наблюдая за реакцией мужчины. Было девять часов утра — начинался прием посетителей, который за последние пять лет прерывался лишь в случае катастрофы. Однако сегодня слишком увлеченные друг другом детектив и доктор филологии даже не посмотрели на время, хотя внутренне прекрасно осознавали, что уже опаздывают. Что ж, правильно говорят: Счастливые часов не наблюдают. Практика Джона Ватсона неуклонно росла, а, поскольку он работал неподалеку от Паддингтона, то среди пациентов у него было несколько служащих этого вокзала. Один из них, которого доктору удалось вылечить от тяжелой, изнурительной болезни, без устали рекламировал его достоинства и посылал к нему каждого страждущего, кого он был способен уговорить обратиться к врачу. В то утро Ватсон, несмотря на праздники, пришел в офис за какими-то документами, но в приемной его остановила дежурная медсестра, сказав, что с Паддингтона пришли двое мужчин и ждут его в кабинете. Джон лишь кивнул, поднялся на нужный этаж и тут же из его кабинета, плотно прикрыв за собой дверь, вышел его старый пациент — кондуктор: — Он здесь, — прошептал мужчина, указывая на дверь. — Все в порядке. — Кто? — не понял Ватсон. По шепоту старого клиента можно было подумать, что он запер в кабинете у врача какое-то необыкновенное существо. — Новый пациент, — так же шепотом продолжал кондуктор. — Я решил, что лучше сам приведу его, тогда ему не сбежать. Он там, все в порядке. А мне пора. У меня, доктор, как и у Вас, свои обязанности. И старый пациент ушел, не дав Джону даже возможности расспросить его. Когда биограф десятилетия вошел в свой кабинет, за столом он увидел незнакомца. Тот был одет в недорогой костюм из пестротканого твида, а одна рука у него была обвязана носовым платком, покрытого пятнами крови. Он был молод, лет двадцати пяти, не больше, с выразительным мужественным лицом, но страшно бледен и словно чем-то потрясен: пациент был совершенно не в силах владеть собою. Ватсон прошел к своему креслу. — Извините, что так рано потревожил Вас, доктор, — сказал незнакомец, вытянув ноги, — но со мной нынче ночью произошло нечто серьезное. Я приехал в Лондон утренним поездом, и, когда начал узнавать в Паддингтоне, где найти врача, этот добрый человек любезно проводил меня к Вам. Я попросила медсестру передать Вам визитку, но Вы ее, кажется, не видели, — мужчина указал Ватсону на карточку на столе. Джон взял ее и прочел имя, род занятий и адрес своего посетителя: «Мистер Виктор Хэдерли, инженер-гидравлик. Виктория-стрит, 16 (4-й этаж)». — Очень сожалею, что Вас заставили ждать, — сказал врач, усаживаясь. — Вы ведь всю ночь ехали — занятие само по себе не из веселых. — О, эту ночь скучной я никак не могу назвать, — ответил Виктор и расхохотался. Откинувшись на спинку стула, он весь трясся от смеха, и в его смехе звучала какая-то высокая, звенящая нота. — Полно Вам, — неловко ухмыльнулся Джон и налил ему воды из графина. Но и это не помогло. Хэдерли овладел один из тех истерических припадков, которые случаются у сильных натур, когда переживания уже позади. Наконец смех утомил его, и он несколько успокоился: — Я веду себя крайне глупо, — задыхаясь, вымолвил пациент. Ватсон пару мгновений смотрел на него, а потом, вздохнув, наклонился к столу и достал из ящика один из презентов благодарных клиентов: — Вовсе нет. Выпейте это! — он плеснул в воду немного коньяку, и через пару минут бледные щеки Виктора порозовели. — Спасибо, — поблагодарил он. — А теперь, доктор, будьте добры посмотреть мой палец, или, лучше сказать, то место, где он когда-то был. Хэдерли снял платок и протянул руку. Даже Ватсон, привычный к такого рода зрелищам, содрогнулся: на руке торчало только четыре пальца, а на месте большого было страшное красное вздутие — палец был оторван или отрублен у самого основания. — Крови много потеряли? — уточнил Джон, проводя осмотр. — Да. После удара я упал в обморок и, наверное, был без сознания очень долго, — проговорил клиент. — Очнувшись, я увидел, что кровь все еще идет, тогда я туго завязал платок вокруг запястья и закрутил узел щепкой. — Превосходно! — кивнул доктор. — Из Вас вышел бы хороший хирург. — Да нет, просто я разбираюсь в том, что имеет отношение к гидравлике, — поморщился тот. — Рана нанесена тяжелым и острым инструментом, — сказал Ватсон, осматривая руку. — Похожим на нож мясника, — добавил он. — Надеюсь, случайно? — Никоим образом. — Неужели покушение? — Вот именно. Джон смутился, но промолчал: лишь промыл и обработал рану, а затем укутал руку ватой и перевязал пропитанными карболкой бинтами. Виктор сидел, откинувшись на спинку стула, и ни разу не поморщился, хотя время от времени закусывал губы. — Ну, как? — закончив, спросил врач. — Превосходно! После Вашего коньяка и перевязки я словно заново родился, — хмыкнул Хэдерли. — Я очень ослабел, ведь мне пришлось немало испытать. — Может, лучше пока не говорить о случившемся? — уточнил Ватсон. — Вы будете волноваться. — Нет. Сейчас уже нет. Все равно придется выкладывать всю историю в полиции. Но, между нами говоря, только моя рана может заставить их поверить моему заявлению, — Виктор подался вперед. — История эта довольно необычная, а я ничем подтвердить ее не могу. Даже если мне поверят, доводы, которые я способен представить в доказательство ее, настолько неопределенны, что вряд ли здесь восторжествует правосудие. — Значит, это загадка, которую нужно разрешить, — протянул Джон, отведя глаза. — Тогда я настоятельно рекомендую Вам, прежде чем обращаться в полицию, пойти к моим друзьям: мистеру Шерлоку Холмсу и доктору Софи Конан Дойл. — Я слышал о них, — ответил пациент, — и был бы очень рад, если бы они взяли это дело на себя, хотя, разумеется, все равно придется заявить в полицию. Может, Вы порекомендуете меня им? Джон посмотрел на часы, сообразив, что на Бейкер-стрит уже начался прием посетителей: — Больше того, я сам отвезу Вас к ним, — проговорил он, поднимаясь с места. — Премного буду Вам обязан, — кивнул Хэдерли. Ватсон оценил состояние своего пациента и, решив, что тот вполне может ехать, поймал кэб, и через пять минут вместе с новым знакомым уже ехал по направлению к Бейкер-стрит. Спустя полчаса Джон открыл парадную дверь своим ключом, поскольку на стук никто не отреагировал. Оставив клиента дожидаться внизу, Ватсон, несколько обеспокоенный тишиной в доме, поднялся на первый этаж, без задней мысли дернул едва прикрытую дверь кухни… И в следующий миг пожалел об этом. — О, Боже! — несчастный доктор отвернулся, спрятав лицо в дверном косяке. — Ребята, я… Простите, я ничего не видел! Шерлок прикрыл собой Конан Дойл, которая в этот момент активно закутывалась в простыню: — Джон, какого черта? — воскликнул детектив. — Вас дверь не учили закрывать? — выдохнул тот, невольно посмотрев на друзей, и тут же хлопнул себя рукой по лицу, пряча глаза. — Простите, простите! — Эта дверь за пять лет ни разу не закрывалась, — вставила Софи. — Чем обязаны, Джон? — Я привел вам клиента, — смущенно проговорил тот. — Но если вы заняты… — Нисколько, — хмыкнула доктор филологии. — Мы готовили завтрак, — добавил Шерлок. — Так вот, как это теперь… — начал Ватсон. — Закрой рот, Джон, — прервал его Холмс. — Точно. Да, — пробормотал его друг. — Так будет лучше. Вы бы… Оделись. — Мы как-нибудь разберемся, — огрызнулся сыщик, зашагав в сторону спальни. — Верно, — вторила ему Софи. — Что ж, делу время… — раздался ее голос уже в конце коридора, — а потехе я посвятила всю жизнь. Послышался смех Шерлока, хлопнула дверь, и обескураженный военный врач убрал руку от лица, глянув в сторону, куда ушли его друзья, пытаясь придать лицу нейтральное выражение. Видит Бог, это было нелегко. Спустя пятнадцать минут Холмс — уже в халате — сидел в гостиной, читая ту колонку из «Таймса», в которой публикуются сведения о розыске различных лиц. Он принял клиента с присущим ему спокойствием и равнодушием, Софи принесла всем четверым яичницу с ветчиной, и все четверо на славу позавтракали. Когда с едой было покончено, детектив усадил клиента на диван, а Конан Дойл поставила рядом с ним стакан воды с коньяком. — Вам, видно, пришлось пережить нечто необычное, мистер Хэдерли, — сказал сыщик. — Прошу Вас прилечь на диван и чувствовать себя как дома. Рассказывайте, пока сможете, но, если почувствуете себя плохо, помолчите и попробуйте восстановить силы при помощи вот этого легкого средства. — Благодарю вас, — ответил пациент Джона, который в это время сидел в кресле у входа и старался не смотреть на Софи, — но я чувствую себя другим человеком после того, как доктор перевязал мне руку, а ваш завтрак, по-видимому, завершил курс лечения. Я постараюсь недолго занимать у вас драгоценное время и поэтому тотчас же приступаю к рассказу о моих удивительных приключениях. Опустив веки, будто от усталости, что на самом деле лишь скрывало присущее ему жадное любопытство, Холмс поудобнее уселся на стул, и все принялись слушать действительно невероятную историю, которую посетитель изложил во всех подробностях: — Должен сказать вам, — начал он, — что родители мои умерли, я не женат и потому живу совершенно один в своей лондонской квартире. По профессии я инженер-гидравлик и приобрел немалый опыт в течение тех семи лет, что пробыл в подручных в известной гринвичской фирме «Веннер и Мейтсон», — Виктор кивнул. — Два года назад, унаследовав солидную сумму денег после смерти отца, я решил завести собственное дело и открыл контору на Виктория-стрит. Наверное, каждому, кто открывает собственное дело, сначала приходится туго. Во всяком случае, так было со мной. В течение двух лет мне довелось дать всего три консультации и выполнить одну небольшую работу — вот и все, что дала мне моя специальность, — парень посмотрел на Софи, которая лишь ободряюще ему улыбнулась. — Весь мой доход составляет на сегодняшний день двадцать семь тысяч фунтов стерлингов. Ежедневно с девяти утра до четырех я сидел в своей захудалой конторе и наконец с тяжелым сердцем начал понимать, что у меня не будет настоящей работы. — Что же случилось вчера? — помог ему Холмс. — Вчера, когда я собрался было уходить, вошел мой клерк, доложил, что меня желает видеть по делу какой-то джентльмен, и подал мне визитную карточку: «Полковник Лизандер Старк», — послушно продолжил гость. — А следом в комнату вошел и сам полковник, человек роста выше среднего, но чрезвычайно худой. До сих пор мне не доводилось встречать таких худых людей. Кожа так обтягивала выпирающие скулы, что лицо его, казалось, состояло лишь из носа и подбородка, — клиент помолчал, нахмурившись. — Тем не менее худым он был по природе, а не от какой-либо болезни, ибо взгляд у него сверкал, двигался он проворно и держался уверенно. Он был просто, но аккуратно одет, а по возрасту, решил я, ему под сорок. — Мистер Хэдерли? — спросил гость с немецким акцентом. — Вас порекомендовали мне как человека не только опытного, но и скромного, умеющего хранить тайну. Виктор кивнул, чувствуя себя польщенным, как и всякий молодой человек при обращении подобного рода: — Разрешите узнать, кто дал мне такую лестную характеристику? — полюбопытствовал он. — Я предпочитаю пока умолчать об этом. Из того же источника мне стало известно, что родители Ваши умерли, Вы холосты и живете в Лондоне один. — Совершенно правильно, — ответил Хэдерли, — но я не совсем понимаю, какое это имеет отношение к моей деятельности. Вы ведь желали увидеть меня по делу? — Именно так, — кивнул Старк. — Вы сейчас убедитесь, что все, о чем я говорю, имеет непосредственное отношение к делу. Я хочу поручить Вам одну работу, но при этом должна сохраняться полная тайна, полная тайна, понятно? Чего, разумеется, можно скорее ожидать от человека одинокого, нежели от человека, который живет в кругу семьи. — Если я дам слово хранить тайну, — сказал Хэдерли, — можете быть уверены, я его не нарушу. Гость пристально посмотрел на него, и Виктор подумал, что ни разу не видел столь подозрительного и недоверчивого взгляда. — Итак, Вы обещаете? — спросил он. — Да, обещаю. — Обещаете хранить полное молчание до, во время и после работы? Никогда не упоминать об этом деле ни устно, ни письменно? — Я уже дал Вам слово, — твердо сказал Хэдерли. — Очень хорошо. Вдруг полковник вскочил и, молнией метнувшись по комнате, распахнул дверь настежь. За дверью никого не было. — Все в порядке, — заметил он, возвращаясь на место. — Известно, как клерки порой интересуются делами своих работодателей. Теперь можем поговорить спокойно. Он подвинул свой стул вплотную к инженеру и уставился на него тем же недоверчиво-пронзительным взглядом. Чувство отвращения и что-то похожее на страх начало расти в Хэдерли при столь странном поведении этого чересчур худого человека. Даже боязнь потерять клиента не могла заставить его терпеливо ждать, пока он заговорит: — Прошу Вас, сэр, изложить дело, я дорожу своим временем. Да простит ему небо эти слова, но они сами сорвались с его уст. — Вас устроят пятнадцать тысяч за одну ночь работы? — спросил Старк. — Вполне, — обескураженно ответил Виктор. — Я сказал «за ночь работы», но правильнее сказать «за час», — исправился собеседник. — Мне просто нужно Ваше мнение по поводу гидравлического пресса, который вышел из строя. Если Вы подскажете, в чем дело, мы сумеем сами устранить неисправность. Что скажете? — Дело несложное, плата хороша, — пожал плечами Хэдерли. — Именно так, — кивнул гость. — Нам хотелось бы, чтобы Вы приехали сегодня вечером последним поездом. — Куда? — В Айфорд. Это небольшая деревушка в Брекшире, на границе с Оксфордширом, в семи милях от Рединга. От Паддингтона есть поезд, который прибывает туда примерно в одиннадцать пятнадцать. — Превосходно. — Я приеду встретить Вас. — Значит, придется добираться на автомобиле? — Да, наш дом находится в стороне от железной дороги. От Айфорд до него добрых семь миль. — Значит, вряд ли мы доберемся до места к полуночи. И обратного поезда уже не будет. Мне придется провести у Вас всю ночь. Не мог бы я приехать в какое-нибудь другое, более подходящее время? — Самое лучшее, считаем мы, если Вы приедете поздно вечером. Именно за неудобства мы и платим Вам, никому не известному молодому человеку, сумму, за которую можем получить совет самых крупных специалистов в Вашей профессии, — процедил полковник. — Конечно, если предложение Вам не по душе, еще есть время от него отказаться. — Нет-нет, — заспешил Виктор, — я готов сделать так, как Вы считаете нужным. Однако мне хотелось бы более четко представить себе, что именно от меня требуется. — Совершенно справедливо, — кивнул Старк. — Обещание хранить тайну, которое мы взяли с Вас, вполне естественно, возбудило Ваше любопытство. Я отнюдь не хочу, чтобы Вы брали какие-то обязательства, не ознакомившись предварительно со всеми деталями. Надеюсь, нас никто не подслушивает? — Никто, — ответил Хэдерли. — Дело обстоит следующим образом, — затараторил клиент. — Вам, вероятно известно, что сукновальная глина — довольно ценное сырье, и что залежи ее в Англии встречаются в одном-двух местах. — Я слышал об этом, — откликнулся Виктор. — Некоторое время назад я купил маленький участок земли, совсем крохотный, в десяти милях от Рединга. И вдруг оказалось, что мне повезло: я обнаружил на одном поле пласт сукновальной глины. Я исследовал его и выяснил, что он составляет лишь небольшую перемычку, соединяющую два очень мощных пласта слева и справа, расположенных на участках моих соседей, — Старк сделал выразительную паузу. — В их земле хранится сырье не менее ценное, чем золото, а эти добрые люди пребывают в полном неведении. Мне, естественно, было бы выгодно купить у них землю, прежде чем они узнают ее истинную стоимость, но, к сожалению, я не располагаю для этого достаточным капиталом. Поэтому я посвятил в тайну нескольких своих приятелей, и они предложили потихоньку, не говоря никому ни слова, разрабатывать наш собственный небольшой пласт, чтобы заработать деньги, а впоследствии купить землю у соседей, — он развел руками. — Этим мы и заняты вот уже некоторое время и в помощь установили гидравлический пресс. Но пресс, как я уже сказал, вышел из строя, и нам нужен Ваш совет. Мы ревностно храним наш секрет, и если станет известно, что к нам приезжал гидравлик, то тотчас же начнутся расспросы, факты выплывут наружу, и тогда — прощайте, соседские поля, а с ними и наши планы. Вот почему я взял с Вас слово никому не рассказывать, что вы сегодня вечером едете в Айфорд, — мужчина склонил голову. — Надеюсь, теперь все ясно? — Единственное, что мне не совсем ясно, — ответил Виктор, — это зачем Вам гидравлический пресс. Сукновальную глину, насколько я знаю, вычерпывают, как песок из карьера. — А, — небрежно махнул собеседник рукой, — у нас свои методы работы. Чтобы соседи ничего не заметили, мы прессуем глину в кирпичи. Но это деталь. Я доверяю Вам, мистер Хэдерли, и рассказал все, — он встал. — Итак, жду вас в Айфорде в 23:15. — Я обязательно приеду, — инженер тоже поднялся с места. — И помните: никому ни слова. Он еще раз посмотрел на Виктора долгим вопросительным взглядом и, пожав ему руку своей холодной, влажной ладонью, поспешно вышел. — Хладнокровно поразмыслив, я, как Вы представляете, не мог все-таки отделаться от удивления по поводу этого странного поручения, — продолжал клиент в гостиной на Бейкер-стрит. — С одной стороны, я, разумеется, был рад, ибо плату мне предложили в десять раз большую, чем та, которую запросил бы я сам. Кроме того, была надежда, что за этим поручением последуют и другие. С другой стороны, облик и манеры моего клиента произвели на меня такое гнетущее впечатление, что я не мог отвязаться от мысли, что вся эта история с сукновальной глиной не вполне объясняет необходимость приехать непременно в полночь и избежать огласки. — Полагаю, Вы сошли с поезда одни? — спросила Софи. — Верно, — кивнул Виктор, невольно задержавшись взглядом на женщине, которая сидела в черном платье с алыми цветами, ярко подчеркивающим ее фигуру. Холмс кашлянул, и клиент продолжил. — За станционной оградой я увидел моего утреннего знакомого, — он стоял в тени на противоположной стороне. Не сказав ни слова, он схватил меня за руку и втащил в машину, дверца которой предусмотрительно оказалась открытой. Опустив с обеих сторон шторки, полковник постучал водителю, и автомобиль рванулся вперед. — Какой автомобиль? — перебил его Шерлок. — Не знаю, — пожал плечами тот. — Какой-то седан. — Вы не заметили марку? — уточнил детектив. — Не заметил, сэр. — Чистая или грязная? — снова подала голос Софи. — Будто только из автомойки, — нахмурился Хэдерли. Холмс посмотрел на свою спутницу, и Джон едва сдержал умилительную улыбку от той неприкрытой гордости, что сочилась во взгляде его друга. — Продолжайте, — кивнул сыщик. — Итак, мы тронулись в путь и ехали по меньшей мере час. Полковник Старк сказал, что до места всего семь миль, но, если принять во внимание скорость, с какой мы мчались, и время, что нам потребовалось, мне показалось, что расстояние там, должно быть, миль в двенадцать, — Виктор вздохнул. — Он молча сидел рядом, и я чувствовал, когда поглядывал на него, что он не спускает с меня глаз. Проселочные дороги в тех местах, по-видимому, в неважном состоянии, и нас ужасно кидало из стороны в сторону. Я попытался было в окошко разглядеть, где мы едем, но сквозь матовое стекло мог различить только мелькавшие кое-где световые пятна, — он помолчал и заговорил быстро и горячо, явно перескакивая с события на событие. — В доме мне встретилась красивая женщина, которая на ломанном английском языке посоветовала уйти, но я отказался. Полковник пришёл со своим помощником. По запутанному, как лабиринт, дому они привели меня в маленькую комнату, где едва бы поместились втроём. Помощник остался в коридоре, а я вместе с полковником вошли в неё. Комната оказалась внутренней частью пресса, — он поежился. — Обследовав пресс, я нашёл неисправность и понял, что рассказ про глину — выдумка. Тогда я спросил полковника прямое назначение. — Ох, Боже, — Джон подался перед. — Разозлившись, полковник выскочил наружу, захлопнул дверь и включил пресс, — несчастный мелко задрожал, и Ватсон подставил ему ближе стакан с водой. — Уже смирившись, что сейчас я погибну… Я вдруг увидел между деревянными стенками просвет. Расширив его, я выбрался наружу… — он зажмурился. — Женщина помогла мне прийти в себя и хотела помочь выбраться из дома, но тут появился полковник с ножом… — Виктор снова распахнул глаза, уставившись на Шерлока. — Женщина закричала, что, мол, не допустит случившегося в прошлый раз. Я успел убежать через окно, но полковник… — он поднял перебинтованную руку. — Отсёк мне палец. Я бежал сколько мог, но вскоре из-за потери крови потерял сознание и упал под кусты роз, где и пролежал до утра. — Силы небесные, — подняла брови Софи, что-то записывая. — И утром Вы очнулись, дошли до станции, приехали в Лондон, но перед Скотланд-Ярдом решили пойти к доктору Ватсону. — Верно, доктор Конан Дойл, — кивнул посетитель. — Целиком полагаюсь на Вас и готов следовать любому вашему совету. Он закончил свое удивительное повествование, и Шерлок взял с полки один из увесистых альбомов, в которых хранил вырезки из газет: — Вот заметка, которая может Вас заинтересовать, — сказал он. — Она появилась в газетах около года назад. Послушайте: «9-го числа этого месяца пропал без вести мистер Джереми Хейлинг, двадцати шести лет, по профессии инженер-гидравлик. Он ушел из дома в десять часов вечера, и с тех пор о нем ничего не известно.» И так далее, и так далее. Это и был, по-видимому, именно тот «прошлый раз», когда полковнику понадобилось ремонтировать свой пресс. — Боже мой! — воскликнул Виктор. — Так вот что означали слова женщины. — Несомненно! Совершенно ясно, что полковник — хладнокровный и отчаянный — сметает любые препятствия на своем пути. Однако нельзя терять ни минуты, и если Вы в состоянии двигаться, мы немедленно отправимся в Скотланд-Ярд, а потом поедем в Айфорд. Клиент и Джон, все еще прячущий глаза, вышли в коридор, прикрыв за собой двери, и затопали по лестнице. Шерлок склонился над ноутбуком, что-то проверяя, а Конан Дойл, быстро убрав тарелки, через пару минут вернулась в гостиную и встала за его спиной: — Дело совершенно очевидное, зачем едешь? — спросила она. — Хочу собственными глазами увидеть людей, которые придумали настолько бесхитростный план, — откликнулся Холмс, закрыв ноутбук и повернувшись к ней. — Ты не едешь? Софи покачала головой: — Я способна очень остро чувствовать жизнь, лежа на диване с книгой, — ухмыльнулась она. — Думаю, Мэри будет не в восторге, что ее муж умотал куда-то в провинцию в дни праздников. — Брось, — мужчина прошел в коридор и стал надевать пальто. — Будь она недовольна, она бы уже сотню раз позвонила, когда он не вернулся домой полтора часа назад. Люди — такие люди, — пренебрежительно закончил он. — Шерлок — такой Шерлок, — насмешливо проговорила доктор, сделав несколько шагов к выходу, приближаясь к сыщику. — Постарайся не схватить пулю, — добавила она, глядя, как Холмс завязывает шарф. — Издержки профессии, — пожал плечами тот. — Ничего не могу обещать. — Ну, — Софи подошла к нему вплотную и поправила складки на шарфе. — Самый быстрый путь к сердцу мужчины — через простреленное колено. Сыщик нахмурился: — Ты угрожаешь мне? — Не-а, — покачала головой Конан Дойл. Он прищурился и ухмыльнулся: — Ты пытаешься соблазнить меня? — Возможно, — прикусила губу филолог, убирая руки от его шарфа и глядя ему в глаза. Он недолго помолчал: — Это работает. Софи усмехнулась, а Шерлок, изменив себе в сотый раз за последние двенадцать часов, наклонился и мягко поцеловал ее в лоб, а потом развернулся, поднял воротник и быстро сбежал по лестнице. Конан Дойл еще пару минут смотрела ему вслед с глуповатой улыбкой на лице, а потом отвернулась, чуть встряхнувшись. Что ж, как выяснилось, ничто человеческое гениям не чуждо. Прежде, чем Шерлок спустился, Джон не выдержал и отправил жене одно короткое сообщение:Я был на Бейкер-стрит. Ты не поверишь, что я увидел.
Ответ пришел меньше, чем через минуту:Это то, о чем я подумала?
Холмс вышел на улицу и поднял руку, ловя кэб. Ватсон с легкой ухмылкой посмотрел на друга и написал жене еще одно сообщение:Это больше, чем то, о чем ты подумала.
Прочитав последнее послание, Мэри смахнула в сторону приложение и набрала номер: — Алло, — проговорила она в трубку. — Элизабет, занята? — Вообще нет, — раздался спокойный голос на том конце провода. — Что-то случилось? — И да, и нет, — заговорщески сказала миссис Ватсон. — О, боже! — воскликнула Рикман. — Это случилось? — Черт возьми, да! Я не могла тебе не позвонить, — просияла Мэри. Через час они сидели в поезде, направлявшемся из Рединга в маленькую беркширскую деревню. Они — это Шерлок Холмс, гидротехник, инспектор Бродстрит из Скотланд-Ярда, агент в штатском и Джон Ватсон. Бродстрит расстелил на столе между ними подробную карту Англии и циркулем вычертил на ней окружность с центром в Айфорде. — Смотрите, эта окружность имеет радиус в десять миль, — сказал он. — Нужное нам место находится где-то внутри этого круга. Вы, кажется, сказали, десять миль, сэр? — Да, мы ехали около часа по очень плохой дороге, — кивнул Виктор. — Не понимаю, — вмешался Ватсон, — почему они сохранили Вам жизнь? — Все это мы скоро выясним, — сказал Бродстрит. — Итак, окружность готова, сейчас остается узнать только, в какой точке находятся те люди, которых мы ищем. — Мне думается, я могу Вам показать, — спокойно ответил Холмс. — Вот как? — воскликнул инспектор. — Значит, у Вас уже есть определенное мнение. Посмотрим, что думают остальные. Я утверждаю, что это произошло на юге, ибо там местность менее населенная. — А я говорю, на востоке, — возразил потерпевший. — Я стою за запад, — заметил человек в штатском. — Там расположено несколько тихих деревушек. — А я — за север, — сказал Джон. — На севере нет холмов, а мистер Хэдерли утверждает, что не заметил, чтобы дорога шла в гору. — Ну и ну! Неплохой букет мнений, — смеясь, подытожил инспектор. — Мы назвали все румбы компаса. Кого же вы поддерживаете, мистер Холмс? — Вы все ошибаетесь, — просто ответил тот. — Как же могут все ошибаться? — удивленно проговорил второй полицейский. — Могут. Я считаю, что это произошло здесь. — И Холмс ткнул пальцем в центр окружности. — Тут мы их и найдем. — А двенадцатимильная поездка? — удивился Хэдерли. — Нет ничего проще: шесть миль туда и шесть обратно, — наклонил голову Шерлок. — Вы сами сказали, что когда Вы садились в автомобиль, он был чистым. Могло ли это быть, если он проехал двенадцать миль по плохой дороге? — Они в самом деле могли использовать такую уловку, — задумчиво заметил Бродстрит и добавил. — Дела этой шайки, конечно, сомнений не вызывают. — Разумеется, нет, — ответил Холмс. — Они фальшивомонетчики, причем крупного масштаба. Пресс они используют для чеканки амальгамы, которая заменяет серебро. — Нам уже некоторое время известно о существовании очень ловкой шайки, которая в огромном количестве выпускает монеты, — сказал инспектор. — Мы даже выследили их до Рединга, но потом застряли. Они так умело замели следы, что сразу видно: стреляные воробьи, — он сложил карту. — И все-таки на этот раз благодаря счастливой случайности их, пожалуй, накроем. Софи стояла у раковины, когда сзади послышался тихий стук. Она прикрыла глаза, медленно вытерла руки и вздохнула: — Лиза, бога ради, не начинай… — по-русски сказала она. Рикман прошла в комнату и села за стол: — Элизабет, — поправила она подругу. — Ты ведешь себя не как «Элизабет», а как «Лиза», — Конан Дойл обернулась. — Я знаю, за чем ты пожаловала, но, Бога ради, избавь меня от этого. — Я пожаловала за сплетнями, — хитро улыбнулась собеседница. — Ну, пожалуйста, уважь! Софи поджала губы: — Джон — трепло. — И пусть Господь хранит его за это, — всплеснула руками Элизабет. Она чуть подалась вперед, облокотившись о стол. Доктор поморщилась и прикрыла глаза рукой: — Боже, ты отвратительна, — она снова посмотрела на подругу. — Что ты хочешь, чтобы я сказала? — Ну… — Зря спросила, — филолог прошла к столу и села напротив. — Скажу так: мне нравится думать, что жизнь может измениться за несколько часов. Иначе она не имеет смысла. Впереди нас ждет либо результат собственного выбора, либо результат течения жизни. Пора взять весла в свои руки. — Ох, святые угодники, — протянула Рикман, явно неверно расценив ее слова. — И этими губами ты кого-то целуешь? Софи вздохнула: — Я много лет этими губами лишь ела, пила, говорила… Ну, и красила. — Времена меняются, доктор Конан Дойл, и мы меняемся вместе с ними, — проговорила Элизабет. Гостья тут же свернула разговор со скользкой дорожки, чувствуя, что все в подруге противится обсуждению подобных тем. Тем более, что в сверкающем взгляде и наскоро собранной прическе подруги Рикман увидела все, что ей было нужно. На душе было спокойно. Инспектор ошибся: преступникам не суждено было попасть в руки правосудия. Подъехав к Айфорду, мужчины увидели огромный столб дыма, который гигантским страусовым пером висел над деревьями. — Пожар? — спросил Бродстрит у начальника станции, когда поезд, пыхтя, двинулся дальше. — Да, сэр, — ответил тот. — Когда начался? — Говорят ночью, сэр, но сейчас усилился, и весь дом в огне, — проговорил служащий. — А чей это дом? — Доктора Бичерта. — Скажите, — заговорил Ватсон, — доктор Бичер — это тощий немец с длинным острым носом? Начальник станции громко рассмеялся: — Нет, сэр, доктор Бичер — самый настоящий англичанин, — он нахмурился. — Но у него в доме живет какой-то джентльмен, его пациент, говорят, вот он иностранец, и вид у него такой, что ему не помешало бы отведать нашей доброй беркширской говядины. Не успел начальник станции договорить, как детективы были уже на пути к горящему дому. Дорога поднималась на невысокий холм, на вершине которого стояло большое приземистое, выбеленное известкой строение; из окон и дверей его вырывался огонь, а три пожарные машины тщетно пытались потушить пламя. — Ну, конечно же! — воскликнул Хэдерли в крайнем волнении. — Вон — дорожка, посыпанная гравием, а вон — розовые кусты, где я лежал, — он указал куда-то пальцем. — А вот это окно, второе с краю, — то самое, из которого я прыгнул. — Что ж, — заметил Холмс, — Вы, по крайней мере, отомщены. Внутри дома, полагаю, Вы освещали путь керосиновой лампой? — Верно, сэр, — удивленно ответил Виктор. — О, боже, Вы считаете… — Смотрите-ка внимательнее, нет ли в этой толпе Ваших вчерашних приятелей, — продолжал Шерлок. — Думается мне, они сейчас уже в доброй сотне миль отсюда. Предположение единственного в мире детектива оправдалось, ибо с тех пор они ни слова не слышали ни о красивой женщине, ни о злом немце, ни о мрачном англичанине. Правда, утром в тот день один местный встретил пикап с людьми, доверху набитый какими-то громоздкими ящиками. Автомобиль направлялся в сторону Рединга, но затем следы беглецов терялись, и даже Холмс при всей его проницательности оказался не в состоянии установить хотя бы приблизительно их местонахождение. Да и, признаться, не до того ему было. Пожарники были немало озадачены тем странным устройством, которое они обнаружили внутри дома, и еще более тем, что на подоконнике окна на третьем этаже они нашли отрубленный большой палец. На заходе солнца их усилия увенчались наконец успехом, огонь погас, хотя к тому времени крыша уже провалилась и весь дом превратился в руины. От устройства, осмотр которой так дорого обошелся незадачливому инженеру, ничего не осталось, если не считать помятых труб и цилиндров. В сарае обнаружили большие запасы никеля и жести, но ни единой монеты не нашли — их, по-видимому, увезли в тех громоздких ящиках, о которых уже говорилось. — Да, для меня это хороший урок, — уныло заметил Хэдерли, когда они сели в поезд, направлявшийся обратно в Лондон. — Я лишился пальца, а что я приобрел? — Опыт, — ухмыльнувшись, ответил Холмс. — Может, он Вам и пригодится. Нужно только облечь его в слова, чтобы всю жизнь слыть отличным рассказчиком, — он посмотрел на друга. — Верно, Джон? Тот кивнул и улыбнулся. Ему многое хотелось обсудить со своим компаньоном, однако при постороннем человеке он так и не решился этого сделать, а когда они прибыли в Лондон, детектив умчался куда-то с такой скоростью, что, если бы не стоящий рядом Виктор, Ватсон бы и вовсе усомнился в том, что события последних часов ему не привиделись.***
Было уже почти четыре часа, когда Хупер засобиралась домой. В лабораториях в праздничные дни во второй половине дня уже никого не было, а она пришла лишь проверить некоторые отчеты. Доктор прошла к выходу, выключила свет и остановилась, всем телом почувствовав, что кто-то стоит за ее спиной. — Здравствуй, Молли, — проговорил за её спиной Холмс, и та обернулась, невольно содрогнувшись, проведя параллель с последним их подобным диалогом. — Шерлок? — она шагнула вперед. — Что случилось? — Пока — ничего, — ответил мужчина. — Но может произойти что угодно. — Не говори загадками, — прошептала женщина, но в тишине лаборатории каждое её слово прозвучало предельно четко. Детектив отвернулся от стеллажа и сделал несколько шагов к ней: — Ты видела лицо Мориарти на экране телевизора всего несколько дней назад. — Да, — кивнула Молли. — И тебе известно, что Джим мёртв, — продолжал сыщик, приближаясь к ней. — Разумеется. — И ты понимаешь, что после него остался кто-то, кто слил эту запись? — И ты думаешь… — Я не думаю, я ищу предателя, — перебил её Холмс, остановившись прямо перед ней. Хупер поняла все в то же мгновение: — Серьезно, Шерлок? — она отпрянула. — Ты обвиняешь меня? — Молли, послушай, — детектив покачал головой. — Я никого не обвиняю. Я пытаюсь понять, почему улики ведут к каждому из вас. Даже к тебе, — он выдохнул. — Кто-то затеял грязную игру, и теперь я это вижу. Вы с Мориарти были близкие какое-то время… — И он мог звонить тебе с моего телефона, мог, как и ты, попросить меня помочь ему инсценировать его самоубийство, — не выдержала Молли. — Он мог быть вообще актером, которого я наняла, чтобы убить тебя, — она сжала зубы и шагнула вперёд. — Но кое-что он подделать не сможет. — Что же? — поднял брови детектив. — То, что я любила тебя, идиот! — вскипела доктор. — Ты думаешь, что человек, который руководит «Мориарти», настолько самоуверен, что будет лгать тебе в лицо столько лет? Выдавливать из себя глупую улыбку, пытаться флиртовать? — она ткнула пальцем ему в грудь, глядя на него снизу вверх. — Или ты обвинишь меня в том, что я, не смирившись с тем, что ты никогда меня не полюбишь, решила мстить? — Молли… — начал Холмс. — Заткнись, — процедила она. — Просто заткнись, Шерлок, — женщина быстро закатала рукава и показала ему предплечья. — Ты просил меня узнать информацию о татуировках — я не дура, я прекрасно знаю, что ты искал. Посмотри: мои руки чисты, — Хупер прикрыла глаза, вновь опуская руки. — Но и это не аргумент — татуировку можно свести, можно вообще не делать, — она покачала головой. — Чёрт тебя дери, Шерлок Холмс, как ты можешь думать на меня? Я жена инспектора Скотланд-Ярда, я подруга твоей девушки, я… — И это все может лишь подтвердить то, что ты подбиралась к нам всем в течение многих лет, — непреклонно откликнулся Шерлок. В следующее мгновение его голова невольно отклонилась в сторону, отброшенная твердой пощечиной. А потом еще одной. И ещё. — Как ты смеешь тратить на нелепые догадки талант, дарованный тебе природой? — прошипела Хупер. — И как ты смеешь предавать любовь друзей? Ты хоть сожалеешь? — Сожалею, что с Грэгом у вас не ладится, — проговорил Холмс, потирая щеки. — Хотя… — Довольно, — тяжело проговорила Молли. — Слышишь? Довольно. Мой брак тебя не касается, — она сделала шаг назад, сунула руку в сумку и бросила телефон на стол. — Давай! Влезь — обыщи. Что тебе еще нужно? — она вскинула брови. — Пароль от ноутбука? Код медицинского страхования? Записи с чертовых камер наблюдения, ибо твой брат установил за мной круглосуточную слежку? Шерлок опешил: — Что ты сказала? — Твой брат установил за мной слежку, да! — воскликнула Хупер. — Как и за Грэгом, поэтому мы, к твоему сведению, и ссоримся: никому не приятно жить под колпаком. Он проболтался мне на свадьбе Ватсонов после нескольких бокалов и сказал, что такая слежка ведется за всеми нами, — она снова шагнула вперед. — И я это проглотила, я не сказала ни слова ни тебе, ни Софи, которая его бы за это просто убила. — Почему? — спросил Холмс. — Потому что ты, черт тебя побери — мировая звезда, и я привыкла, что ты в центре внимания и опасности, — быстро ответила Молли. — И твой брат помешан на твоей безопасности, а потому выделил тех, кому доверяет меньше всего, — она ухмыльнулась. — Но ты ведешь это дело, а брат тебе ни словом не указал на меня, а значит я, боже спаси, не предатель. Она замолчала, переводя дух. — Молли, послушай, как я уже сказал, я не хочу разбрасываться обвинениями, — проговорил Шерлок. — Я не обвиняю тебя, я лишь хочу понять, кто из моих… Друзей перешел черту, — он помолчал, заметив, что в уголках ее глаз заплясали слезы. — Я клянусь, что хочу тебе доверять, но я должен определить, кто из вас забыл о морали. — Знаешь ли, — заговорила Хупер. — Немецкий философ Фредерик Ницше считал, что мораль — это выдумка, используемая стадом посредственностей для того, чтобы сдерживать немногочисленных выдающихся личностей. — А вот это уже что-то… — детектив поднял глаза к потолку. — Также стоит отметить, что он умер от сифилиса, — добавила Молли и улыбнулась, стараясь сдержать слезы. — Но я не предатель, — покачала головой она. — Ты можешь проверять каждый мой шаг, но, я уверена, по языку моего тела, интонациям и словам ты уже понял, что обвиняешь не того. — Да, — согласно кивнул Холмс. — Ты смотришь наверх и влево, что свидетельствует о том, что ты вспоминаешь, а не выдумываешь, ты… Дала мне пощечину, хотя могла бы уже отдать приказ «снять» меня вместо этого, — он снова приблизился к ней. — И в момент стресса ты говорила о чувствах и муже, а не отнекивалась. — Верно, — женщина кивнула, опуская глаза. — Шерлок, я… — Прости меня, Молли, — сказал детектив, и она посмотрела на него. — Я вижу, что у тебя и без этого много проблем — в противном случае ты бы не пришла в Бартс в праздники. — Почему ты так поступаешь? — проговорила доктор, и её голос, недрогнувший во время крика, сломался. — Почему смеешься надо мной? — Это не так, я клянусь, послушай меня, — он поморщился. — Я удаленно проверил твой телефон и компьютер до того, как поговорить с тобой. Это была последняя проверка — это нужно для дела. Это что-то вроде… Эксперимента. — Я не подопытный кролик, Шерлок, — выдавила из себя Молли. — Ну, конечно… Ты не подопытный, ты мой друг, — он протянул руку, обхватив ее запястье. — Мы друзья. — Ты придурок, — покачала головой Хупер. — Пусть так, — кивнул Холмс. — Но я не хочу тебя ранить и, если честно, если бы ты оказалась Мориарти, я бы… — Не стоит, Шерлок, — прошептала Молли. — Я знаю, что тебе страшно, — он выпрямился. — Я знаю это, потому что нам всем страшно, ведь мы все догадываемся, что ты ищешь, — женщина покачала головой, глотая слезы. — Но куда страшнее… Холмс в один шаг преодолел разделяющее их расстояние и обнял своего друга. Хупер на мгновение напряглась, а потом обняла его в ответ, уже не сдерживая ни слез, ни эмоций. — Прости, Молли, — прошептал Шерлок, удивляясь самому себе. — Прости, я правда не хотел.***
— Дело закрыто, — сказал детектив, входя в гостиную. Конан Дойл сидела за столом перед ноутбуком: — Которое из? — Дело инженера, — откликнулся Холмс, проходя к креслу. — А «Мориарти»? — уточнила доктор. — Пока стоит, я… — Допросил Молли в Бартсе, — она повернулась на стуле и посмотрела на него снизу вверх. — И довел её до слез. Мужчина замер на месте, нервно перебирая пальцами край пиджака: — В каком-то… Роде, — кивнул он, опустив глаза. — Я тебе не мать, чтобы учить тебя жизни, — проговорила Софи. — Что очень хорошо, иначе бы вчерашнее… — Помолчи, — подняла руку Конан Дойл, обрывая его шутку. — Я к тому, что стоит выбрать методы поспокойнее, чтобы в ходе расследования никто не заработал нервный срыв, — она снова отвернулась к ноутбуку. — Что ж, — начал было сыщик, но тут поднял глаза и посмотрел на экран. — Ты что-то пишешь? — Да, — Софи коротко глянула на него. — И что? — Это сейчас самое главное? — вскипела она, снова развернувшись. — У тебя есть подозреваемые? — Нет, — раскинул руками Шерлок. — А у тебя? — А я не веду это дело, я тут фанфики пишу в твое отсутствие! — воскликнула Конан Дойл и тут же осеклась. — Фан… Фанфики? — опешил Холмс. — Мы расследуем самое громкое дело столетия, а ты… — он подошел к ней и наклонился, глядя в экран. — «Гарри Поттер и Дары Дедукции»? Это же… — он выпрямился, а потом, нахмурившись, снова обратился к ноутбуку. — Подожди, а это… Неплохо, — закончил он, скользя взглядом по шапке работы. — Именно, — кивнула Конан Дойл, ухмыльнувшись. — Погоди, а почему в персонажах нет тебя, а я в паре с… Молли? — он снова распрямился, пораженно посмотрев на филолога. — Потому что после звонка Молли мне пришла в голову такая идея, — пожала плечами та. — Вот тебе указание на то, почему нельзя обвинять близких — никогда не знаешь, в каких ты отношениях с ними в других вселенных. — Но… — Шерлок с трудом подбирал слова. — Ты?.. — Это мой вариант того, как развивались бы события, если бы я никогда не появилась, — прервала его Софи, ближе пододвигая к себе ноутбук. — Ну, да, а еще, если бы существовали оборотни, призраки и дементоры, — откликнулся Холмс, проходя к своему креслу. — Дементоры существуют, — непреклонно сказала Конан Дойл. — Я из России. У нас таких полстраны! Детектив хмыкнул, посмотрев на нее: — Молли — не Мориарти, — произнес он. — Не хотелось бы говорить «я говорила», но я тебе говорила, — откликнулась филолог. — Ты не ответил: есть подозреваемые? — Нет, — покачал головой сыщик, и Софи обернулась. Она прекрасно понимала, что где-то на окраине чертогов разума у него уже написан целый список тех, кто мог оказаться предателем, однако Холмс шел медленно: он мог бы перечислить всех подозреваемых ещё в первый день, однако его сознание берегло то, что люди называют душой. Шерлок, сам того не понимая, раз за разом цеплялся за надежду, что врагом окажется кто-то совсем другой. — Я уверена, что ты найдешь злодея, — тихо сказала она. — В детстве нас всех учат разнице между героями и злодеями, — сыщик сложил руки молитвенном жесте, глядя вперед. — Но что, если эта разница зависит от того, кто рассказывает? — Думаю, ты прав, — мужчина посмотрел на нее. — Скажи, почему мотыльки летят на свет? Может, они просто не хотят быть во тьме? Они продолжают лететь к нему, хотя он губит их, — покачала головой русская. — Они ведь так и умирают. — К чему ты это? — К тому, что настоящий предатель крутится вокруг тебя, — пояснила Конан Дойл. — И однажды он в твоем пламени сгорит. — Ты слишком лирична, — поморщился сыщик, повернувшись в сторону двери, когда внизу хлопнула дверь. Когда Майкрофт вошел в комнату и увидел этих двоих, он в одно мгновение почувствовал зависть к брату. Взгляд Шерлока, обращенный к женщине рядом с ним, был настолько красноречив, что вопросов не оставалось: ему повезло найти единственную, кто сможет его понять. Окинув вошедшего взглядом, детектив на мгновение напрягся: в облике гостя сквозило что-то новое, совершенно незнакомое — что-то, смутно напоминающее страх или ожидание смертельной опасности. — Как ты, Софи? — спокойно спросил Холмс-старший, подходя к ее креслу и опускаясь в него. — Выглядишь уставшей. — Несколько боюсь того, что ты появился в нашей гостиной, ибо это всегда происходит, когда случается что-то страшное, — она повернулась к столу. — Ну, и не выспалась немного. — А причина? — мужчина чуть обернулся к ней. — Причина тоже не выспалась, — вставил Шерлок. Конан Дойл оглянулась и скептически посмотрела на него, а Майкрофт страдальчески прикрыл глаза. — Очень по-взрослому, — поджала губы Софи. — Что есть, то есть, — развел руками сыщик, посмотрев на нее смеющимися глазами. — Впрочем, на этот раз ничего криминального, — сказал гость. — Решил встретиться с братом. — Не верю ни единому слову, но ладно, — женщина забрала со стола ноутбук и поднялась с места. — Мне пора, у меня встреча с адвокатом в шесть. — Решила меня засудить за харассмент? — спросил сыщик. — Это потом, — буднично покачала головой доктор, пройдя к двери. — У меня и без того есть, что обсудить с мистером Байтом. — Ох, Рэймонд Байт, — многозначительно протянул Майкрофт. — Я зову его «Рэт», — сказала Софи, вновь появившись в дверном проеме, поправляя пальто. — За крысиную натуру? — вставил Шерлок. — За крысиные глазки, — ответила филолог. — Но это не мешает ему быть отличным специалистом, — она кивнула, отворачиваясь, чтобы уйти. — Господа. — Не сомневался, что ты его клиентка, — добавил Майкрофт. — Не прикидывайся, что ты это не проверял! — крикнула Конан Дойл уже с лестницы. — Да уж, — выдохнул мистер Снеговик, когда она спустилась вниз. — Меня бесконечно радует, что на этот раз ты связался не с вульгарной проституткой, едва не втянувшей тебя в международный скандал, играя на твоих низменных инстинктах, — многозначительно взглянув на брата, проговорил он, — а выбрал действительно умную женщину с респектабельной профессией. — Не начинай, — скривился детектив. — Впрочем, твоя правда — нам и без этого есть, что обсудить, — кивнул его брат. — Как продвигается дело Мориарти? — Соня права, тебе все известно, не разыгрывай комедию, — откликнулся Шерлок. — Мне известно, что за семь дней, которые ты ведешь дело общенационального масштаба, ты сумел обвинить в самом громком преступлении столетия двух сотрудников госпиталя Святого Варфоломея и, по совместительству, твоих, — мужчина скривился, — друзей. — В спасении мира все средства хороши, — пожал плечами Холмс-младший. — Скорее всего, тебе придется подготовить отчет, — проговорил Майкрофт, ковыряя ковер наконечником зонта. — С чего бы это? — вскинул брови сыщик. — С того, что ты, братец мой, с протекции британского правительства реабилитированный убийца, и… — Ох, не начинай, — детектив сложил ладони домиком. — Ты можешь нарисовать десять картин, но не называться художником, можешь приготовить сто блюд и не стать не поваром, но стоит тебе убить одного человека… — Шерлок! — одернул его собеседник. — Помни, какую сделку мы заключили, — сыщик осекся. — Ты стал крайне обязанным агентом, и у тебя полтора года, чтобы закрыть это дело, — Майкрофт помолчал. — Что скажет Софи, если… — Мы уже обсуждали это, братец, — перебил его Холмс-младший. — Она об условиях этой сделки знать не должна. Майкрофт хмыкнул: — Интересно, почему? — протянул он, чувствуя, как напрягся сыщик. — Быть может, ей не понравится, что мужчина, предложивший ей романтические отношения, находится в зависимости от решения Тайного совета и, если он не раскроет дело Мориарти, его упекут за решетку? — Ты шантажируешь меня, Майкрофт? — вскинулся Шерлок. — Нет, — покачал головой тот. — Напоминаю, что ты не просто ведешь очередное дельце, — он посмотрел в сторону двери. — Отныне твой противник — тот, у кого больше всех власти в этой стране и на этой планете. И в следующий миг детектив замер, глядя на собеседника. — И кто же твой брат? — спросила Софи, взяв в руки листок с номером. — Самый опасный человек, которого ты когда-либо встречала, но сейчас не он меня занимает… — Настолько «свой», что ты даже подумать на него не можешь. — Как я раньше не понял? Кто еще пристально наблюдал за мной много лет? — прикрыл глаза Шерлок. — Кто достаточно близок ко мне, чтобы знать все о моей жизни? Кто настолько скрытен, чтобы утаить детали своей биографии? — Имя на «М», «ближе, чем ты думаешь», связь с Мориарти, — он посмотрел на неё. — Вы похитили Мориарти, чтобы попытаться выведать его, допрашивали Джима неделями, но он молчал, и взамен ты был вынужден предложить ему историю жизни Шерлока? — Тот, у кого больше всех власти в этой стране и на этой планете. Майкрофт посмотрел на сыщика, но тот ни одним жестом не выдал свое открытие: — Ты прав, — кивнул Холмс-младший, испытующе глядя на того, кого, несмотря ни на что, считал своим самым близким человеком. — Расслабляться еще рано. Когда Шерлок вспоминал о детстве, то, к своему удивлению помнил только хорошее. И многое из этого было связано с братом — маленький детектив не отпускал его от себя, когда тот приезжал из пансиона на каникулы. Как получилось, что они стали фактически чужими людьми, младший Холмс не знал, но иногда очень хотел плюнуть на все глупые обиды юности и попросить у брата прощения за всё, что делал или только обещал сделать, но мальчишеское бахвальство, не прошедшее даже с возрастом, не позволяло поддаться порыву. И теперь, вполне вероятно, этому не суждено было сбыться. В это время в своей квартире Джон откинулся на спинку дивана, завершив свой рассказ: — Тебе не кажется, что мы ужасные люди? — спросил он у жены. — Вовсе нет, — махнула рукой та, жуя при этом яблоко. — Мы же не в блог об этом решили написать. — Точно, — доктор рассмеялся. — У Шерлок Холмса девушка… Настоящая, не для дела! Ты можешь себе представить? — Могу, — Мэри улыбнулась. — Она полюбила его слишком рано, а он ее — слишком поздно. Вот, в чем беда. — Надеюсь, это последняя их проблема, — по-отечески улыбнулся Ватсон. — И наша тоже, — он наклонился вперед и поцеловал живот супруги. — И все же, мы еще не слишком стары для того, чтобы быть сплетниками, — рассмеялась та. Шерлок и Майкрофт снова начали курить после «падения». Для старшего Холмса это был способ борьбы со стрессом, которого в те дни было куда больше, чем он мог вынести, а детектив снова вернулся к этой привычке от одиночества. Поэтому же он начал курить, когда Конан Дойл уехала в Америку. И именно поэтому в вечер, когда брат после недолгого разговора отбыл к себе, сыщик достал из ящика свою заначку. Софи вернулась через полтора часа и, выходя из такси, почувствовала неладное: в гостиной наверху не горел свет. Она поднялась в гостиную, толкнула дверь и остановилась: Холмс лежал на диване, прилепив на руку три никотиновых пластыря. — Я не буду спрашивать, «все ли нормально», ибо очевидно, что это не так, — Конан Дойл прошла вперед. — Что случилось? — Шерлок открыл глаза и посмотрел на нее. — Ты что-то понял? — Нет, — соврал мужчина, снова отворачиваясь. — Майкрофт заходил узнать, как продвигается дело «Мориарти», — он поморщился. — Они считают меня всевластным, последней надеждой. Знали бы они, как мне плевать, — доктор скептически смотрела на него. — Подай телефон, — буднично добавил он, протянув руку. — Бог подаст, Шерлок, — сжав зубы, ответила Конан Дойл, проходя к столу. — Бога нет. — Нет Бога — нет телефона. — Ты та же Сонечка Мармеладова, — процедил детектив. Женщина обернулась и посмотрела на него, округлив глаза: — Ты обалдел? — Что? — он оглянулся на нее и тут же опешил. — Не в этом смысле. Нет. Нет! — мужчина вздохнул. — В смысле все время хочешь втюхать убийце Евангелие и готова последовать за ним в ссылку. — Может быть, — пожала плечами Софи, проходя в сторону кухни. — Но из-за чрезмерного искания не успеваешь находить. — О чем ты? — спросил Холмс, провожая ее взглядом. — О том, что я знаю, что ты клеишь никотиновые пластыри тогда, когда попадаешь в тупик, — она обернулась в дверном проеме и посмотрела на него. — Но есть и другие способы отвлечься. Шерлок услышал в ее голосе что-то незнакомое, а потому прищурился: — Например? Конан Дойл, глядя ему прямо в глаза, наигранно пожала плечами и, закинув руки за спину, расстегнула молнию на платье: — Это ты у нас умный, — она скрылась в кухне. — Думай. Мужчина пару мгновений смотрел ей вслед, чувствуя, как внутри борются его рациональная и… Нерациональная части, а потом лишь быстро перекинул ноги на пол, прыжком перескочил столик и слишком быстрым шагом двинулся за ней следом. Стоит ли говорить, что догнал он ее еще в дверях спальни. Дни потянулись друг за другом, отмеряемые чашками кофе, новостными вырезками и делами. Шерлок не рассказал Софи о своем открытии: за две неудачные попытки он понял, что обвинять кого-то можно лишь тогда, когда у тебя достаточно доказательств. За трое суток после возвращения из Корнуолла Холмс и Конан Дойл успели перенести вещи доктора филологии в спальню на первом этаже, обустроить наверху лабораторию для детектива и кабинет для Софи, а также… Впрочем, заметим лишь, что в этот период никто из них так и не смог выспаться, прием посетителей часто стал заканчиваться на два-три часа раньше, а дела завершались молниеносно. В Скотланд-Ярде даже стали шептаться, что Шерлок снова подсел на наркотики, ибо такой скорости в раскрытии преступлений от него не видели именно со времён его зависимости. Сыщик приезжал на место преступления, за 10–15 минут высказывал все, что у него было, а потом уезжал так быстро, что полицейские успевали только переглянуться. Холмсу было плевать: ведь даже самым умным из людей невозможно было понять, почему ему так комфортно рядом с Софи, ведь ему и самому это пока не было неясно. В это же время на радость всем сплетникам Великобритании в газетах появилась статья с говорящим названием «Ведьма с Бейкер-стрит» — новости распространялись быстро, а потому спустя всего пять дней с момента, как Джон написал об отношениях своих друзей в блоге, всей стране уже было известно, что детективная парочка из Лондона — пара уже в прямом смысле этого слова. Софи лишь посмеялась над своим новым прозвищем, но Шерлок ее радости не разделял: в дни после визита Майкрофта он был серьезен, и, когда доктор филологии отправилась в университет утром шестого января, он на несколько часов погрузился в расследование, погрязнув в ноутбуке и разгадке нового шифра, который пришел ему в голову, когда Конан Дойл с утра включила телевизор, чтобы узнать погоду, и на каком-то музыкальном канале играла «Staying Alive». Вырвался из своих мыслей он только тогда, когда сзади раздался знакомый голос: — На улице снег, — сказала доктор филологии. — Я не люблю снег, люблю дождь, — заметил Холмс, не оглядываясь и откладывая инструмент. — Ты долго. — Была в университете, — Софи явно улыбалась, и детектив оглянулся. Конан Дойл стояла в центре комнаты, держа руки за спиной. — Без пистолета? — он хмыкнул. — Ты слишком самоуверенна. — Может быть, — карие глаза сверкали радостным огнем. — Подойди, пожалуйста. Сыщик послушался, но поднялся со стула и приблизился: — Надеюсь, ты принесла досье предателя, — хмыкнул он. — Было бы здорово, но нет, — пожала плечами Конан Дойл. — У тебя сегодня день рождения… — Прекрасный анализ, — сдержанно кивнул детектив. — Закрой глаза, — сказала Софи. — Ты знаешь, я не люблю сюрпризы, — скривился Шерлок. — Зато я их обожаю, — парировала доктор. — Закрой. Пожалуйста. Мужчина тяжело вздохнул и прикрыл веки. Конан Дойл пошевелилась, зашуршав рубашкой, и, кажется, вытащила руки из-за спины. В следующий миг тишину в комнате разрезал тихий, незнакомый писк, и Холмс от неожиданности распахнул глаза. Софи смотрела на него, улыбаясь и наблюдая за его реакцией, держа в руках его подарок. В ладонях доктора, моргая глазами-бусинками, крутился рыжий щенок ирландского сеттера. Шерлок перевел шокированный взгляд на женщину: — Соня, какого… — С днем рождения, мистер Холмс, — рассмеялась та, передавая ему питомца. — Я знаю, что любишь собак, с миссис Хадсон уже обсудила этот вопрос, — тот аккуратно принял щенка, встретившись взглядом с тут же прильнувшим к нему крошечным животным. — Я… — мужчина провел по шелковистой шерсти пальцами, не в силах подобрать слов. — Я подумала, что у настоящего детектива должен быть пес-сыщик, — ухмыльнулась Софи, шагнув к собеседнику и погладив нового питомца. — Тем более, собаки видят сердцем — оно же все цвета различает, — она подняла глаза, встречаясь с обескураженным взглядом своего спутника. — Имя сам ему выбери, — добавила она. — Я… — протянул детектив, пытаясь придать голосу максимальную непредвзятость, хотя мальчик внутри него просто вопил от восторга. — Спасибо. — Всегда пожалуйста, — просияла женщина, глянув куда-то за его спину, зная, что на дне рождения детектива противопоказано акцентировать внимание. — А чем ты занят? Холмс обернулся и вздохнул, проходя к столу: — Анализировал «Staying Alive» в поисках ключа, — он наклонился и, придерживая щенка одной рукой, пододвинул к Софи лист. — Мориарти включал его дважды, последний раз — перед своим самоубийством, — он указал пальцем на экран ноутбука. — Я тогда бросил телефон на крышу, чтобы он не разбился, потому что на нем была полная запись разговора с Джимом, — пояснил мужчина, посмотрев на Конан Дойл. — Так ты… — она быстро пробежалась взглядом по листу. — Ты кого-то подозреваешь? — Да, — кивнул Шерлок, проходя к своему креслу и сажая в него щенка. — Джима Мориарти, — закончил он, повернувшись к Софи. Ты посмотрела на него, округлив глаза: — Что, прости? Холмс пожал плечами: — Меня два с половиной года считали умершим, но вот — я стою живой и невредимый посреди своей гостиной, — он раскинул руками. — Почему Джим не мог сделать то же самое? Почему мы обвиняем своих близких, но даже не можем предположить, что всему виной настоящий Мориарти? Лучше бы Софи было не знать, почему он решил свернуть с заданного направления расследования. Однако, если бы эта идея не выгорела, ей бы пришлось рассказать. Боже, как же Шерлоку хотелось, чтобы Мориарти действительно оказался жив, а не оставил после себя преемника в лице единственного брата детектива. — Мориарти умер. Он мертв, — строго проговорила Конан Дойл. — Он себе голову прострелил, что ты еще хочешь? — всплеснула руками доктор. — Ты думаешь, что вы двое пошли на крышу, инсценировали самоубийство, чтобы потом через несколько лет встретиться и повздыхать: «А, ты имитировал? Я тоже имитировал!». — Но он мог… — Ничего он не мог! — прервала его Конан Дойл. — Ты думаешь, он вернулся в обличии призрака? В мире не существует призраков, кроме тех, что кроются в нас самих, Шерлок. Холмс ненадолго задумался. — Что ты предлагаешь? — наконец спросил он. — Ждать, — просто ответила Софи. — Ты рано или поздно найдешь предателя, а от того, что ты каждый раз идешь ва-банк, легче не станет. Успех — дело времени, — она помолчала. — Знаешь, что иронично? — Что? — спросил сыщик. — Мориарти — это то, чем бы ты стал без друзей, — проговорила она. Шерлок нахмурился, удивленный этой вполне очевидной мыслью: — Ты указываешь мне на то, что у Джима не было близких людей, а потому его мания величия, комплекс бога и гениальный ум превратили его в чудовище? — Да, — кивнула Конан Дойл. — И это, боюсь, ждёт и тебя, если ты не прекратишь обвинять близких. — Почему ты этого боишься? — детектив шагнул к ней. — Призвание выше, чем собственный страх. Доктор ничего не сказала, а лишь ухмыльнулась, посмотрев себе под ноги. Да и что она могла сказать: «Потому что ты мне дороже всех»? Кажется, они и так знали это друг о друге, а больше Софи добавить было нечего. — Я думаю, что у вас с ним разные пути, — наконец проговорила она и подняла глаза на подошедшего к ней вплотную мужчину. — Да, пока мы ждем, утекает самое главное и, возможно, куда более ценное, чем ожидаемое, но чужие слезы еще никому не приносили счастья, Шерлок, — женщина сглотнула. — Повторюсь: у вас разные жизни, не будь им. — Я думаю, жизнь — это история вещей, которым мы придавали значение, — непреклонно ответил детектив. — Остальное — просто сборы в мир иной, — он сделал паузу. — Нельзя понять природу зла, если не заходить на его территорию. — Мы делаем это каждый день, — откликнулась Конан Дойл. — Отложи это дело «на потом» — на время, когда будет или план, или доказательства. — Откладывать «на потом» у меня получается только деньги, — проговорил Холмс, глядя поверх ее головы. — Но неизвестность — это возможность или тупик, Шерлок? — спросила Софи, и мужчина посмотрел на нее. — Я чувствую двусмысленность в твоих словах, — нахмурился он. — Она в них есть, — ухмыльнулась женщина. — Поясни. — Поясню, если ты перестанешь сходить с ума, пока не появятся новые улики, — непреклонно ответила филолог. Холмс на мгновение сжал зубы, но кивнул: — Ты знаешь, на чем нужно играть. — Разумеется, — Софи шагнула к нему. — Я тоже не знаю, что будет завтра, Шерлок, — она посмотрела ему в глаза. — Но ты уже полторы минуты не обвиняешь никого из своих близких в махинации столетия, и этого мне достаточно. — Ты права, — кивнул Шерлок. — Как всегда. — А то ж, — Конан Дойл прошла в сторону кухни, собираясь помыть руки. — Так что с именем? — Это очевидно, — пожал плечами Шерлок, посмотрев на щенка. — Бартс. — Бартс? — женщина рассмеялась. — Ну, конечно, ты в госпитале столько времени проводишь, что не грех назвать в честь него собаку. — Не только поэтому, — Холмс, заглянув щенку в глаза, опустился в свое кресло, усадив нового питомца на колени. — А, ну, разумеется, как я могла забыть, только же что об этом говорили! — воскликнула Софи, вытирая руки. — На крыше Бартса ты победил Джима Мориарти, это место слишком много для тебя значит. — Ну, да, — протянул Холмс. — Кто бы сомневался, — хихикнула Конан Дойл. Шерлок с минуту смотрел на то, как она колдует на кухне, доставая из холодильника что-то для праздничного ужина, а потом перевел взгляд на терпеливо сидящего на коленях пса: — А еще там я встретился с ней, — прошептал он новому собеседнику.