Если

И даже в краю наползающей тьмы, за гранью смертельного круга, я знаю: с тобой не расстанемся мы. Мы — память, Мы — память. Мы — звездная память друг друга.

Р. Рождественский

      Софи Конан Дойл стояла на парапете крыши, глядя вниз на проходящих по улице людей. Город жил — жизнь бурлила в нем, и доктор филологии всей душой ощущала противопоставление собственной сущности с тем, что представлялось ее взгляду.       Она, на мгновение задумавшись, перенесла вес на одну ногу, а вторую вытянула за край крыши, и усмехнулась. Такое решение было слишком простым, и правительница «Мориарти» не понимала, как ее более могущественный предшественник вышел из игры так просто. Доктор вернула ногу на крышу и, покачав головой, посмотрела на линию горизонта.       Крыша Бартса хранила на себе воспоминание о последнем поединке двух самых гениальных людей их столетия, однако, похоже, даже здесь Конан Дойл не могла отыскать причины того, что привело ее сюда: в этот день, эти решения и этот исход.       Когда за ее спиной открылась дверь, ведущая на крышу, она даже не вздрогнула и не обернулась — Софи прекрасно знала, кто пожаловал, чтобы разделить с ней эти минуты: — Тебе не кажется, что им пора заблокировать сюда вход? — громко спросила она, прислушиваясь к приближающимся за спиной шагам. — Отсюда уже несколько лет назад спрыгнул человек, — доктор наконец обернулась. — Так ведь, Шерлок?       Детектив остановился в метрах пяти от нее и молча сканировал ее взглядом: — Шутить изволишь? — только и спросил он.       Конан Дойл пожала плечами и спрыгнула с парапета: — А что мне остается? — она демонстративно потянулась к карману и вытащила из него пистолет. Холмс не шелохнулся. — Сдается мне, что это при нашем разговоре не потребуется, — Софи отбросила оружие подальше. — Зачем пожаловал? — Майкрофт приехал на Бейкер-стрит и рассказал, что случилось в пригороде, — ответил сыщик. — Всегда знала, что он сплетник, — Конан Дойл сложила руки на груди. — Да, взорвала штук двести опаснейших преступников, чтобы не натворили дел, каюсь. — Зачем? — Затем, что могу, — она развела руками. — Я уже говорила тебе это накануне. — Не тебе решать, кому жить, а кому умирать, — заметил Шерлок. — А кому тогда? — Софи подняла глаза к небу. — Думаешь, стоит выпить за упокой? — У них были семьи… — У меня тоже есть семья, — доктор вновь посмотрела на детектива. — И они угрожали моей семье. — Я знаю. — Знаешь? — Да, — Холмс прошел к парапету, поворачиваясь к Конан Дойл спиной. — Майкрофт рассказал мне все. Ты ведь именно поэтому инсценировала свою смерть? — он посмотрел на нее. — В день, когда мы встречались с духовником Элизабет, ты нашла на пороге нашей квартиры письмо от «Мориарти», где был написан адрес твоей сестры и данные по ним. Ты разорвала письмо и ничего мне о нем не сказала, потому что это не ты его отправила, — его голос стал еще ниже, чем обычно, и мужчина заговорил быстрее. — Ты связалась с «Мориарти», думая, что это Майкрофт тебя раскусил и передал им просьбу отправить тебе угрозу, — он снова отвернулся. — Они же в ответ сообщили, что у нас есть брат, и что он состоял в «Мориарти», но имени, они, разумеется, не знали — это ты прочла в еще одном письме, о котором я не подозревал. Тогда ты решила, что именно наш брат угрожал твоей сестре, сымитировала свою смерть, чтобы найти его и… Не знаю, что ты там хотела с ним сделать. — Показать его тебе, чтобы «примирить семью», — с иронией ответила Софи. — Ты все говоришь верно, Шерлок, — она посмотрела на него. — Но убивать бы я его не стала. Посчитала, что вы с Майкрофтом сможете вывести его из игры, — доктор сглотнула. — Мне не было известно, что я убила его за годы до этого. — Чувствуешь облегчение? — Облегчение? — Конан Дойл хмыкнула. — Мне кажется, это слово диаметрально противоположно тому, в каком я сейчас положении. Мафия не любит открытых финалов, Шерлок — поверь мне, мое прошлое, и, что важнее, мое настоящее, однажды меня настигнет. — Тогда почему ты разваливала «Мориарти» изнутри? — спросил сыщик, вновь посмотрев на нее. — Намеренно сливала ложные данные разведки, подставляла агентов, взрывала оружейные склады? — Я уже говорила тебе, Шерлок, — откликнулась Софи. — Они заслуживают смерти. За все, что сделали миру и лично мне. Да, это безумие. Да, это уничтожает мой разум, но ты и представить себе не можешь, из чего оно меня вытащило. Это не безумие. Это дар. — Что же они сделали лично тебе? — Не будь в моей судьбе «Мориарти», возможно, Артур убил бы меня еще восемь лет назад в период очередной своей ломки, — проговорила доктор. — Но сам бы он жил, Моран не завербовал меня, и на моих руках не было бы столько крови. — Ты сама выбрала уничтожить почти всех наемников, — заметил Холмс. — Я говорю не о них, — Конан Дойл заходила по крыше из стороны в сторону. — Я бы не имела отношения ко всему, что они натворили: теракты, заказные убийства, поставки оружия и наркотиков… — И в «Мориарти» не было человека, который бы не дал свершиться тем преступлениям, что планировались на последний год, — перебил ее Шерлок. — Согласно твоим записям. — Впрочем, да, — Софи посмотрела на него. — Однако, думается мне, что чаша весов больше склоняется в сторону «преступницы столетия», а не «Мессии». В охоте на ведьм дело вовсе не в ведьмах. В такой охоте главное — найти козла отпущения. Ты не веришь в закон бумеранга? Не переживай, он просто еще не долетел.       Их взгляды встретились, она улыбнулась, и он понял, что, несмотря на пистолет в кармане его пальто, на этой крыше вооружена только она.       Оба в этот момент смотрели только в глаза друг друга, и, наверное, именно поэтому не заметили, что на несколько мгновений на груди каждого из них заплясали почти неприметные при свете дня красные точки. И в следующий момент яркая вспышка на мгновение ослепила Шерлока.       Грянул выстрел.       Холмс замер, глядя на Конан Дойл, глаза которой в тот момент расширились, а потом она медленно опустила взгляд, устремляя его на свой живот.       Через незастегнутое пальто было хорошо видно её белую рубашку, а на той, в свою очередь, было отчётливо различимо красное пятно, расползающееся под тканью. Она тяжело выдохнула, подняла на него глаза, и Шерлок было шагнул к ней, но…       Грянул второй выстрел, и Холмс почувствовал, будто бы ударили по спине в одном крошечном участке. Он прекрасно знал, что происходит — за сорок лет жизни в него стреляли далеко не один раз.       Софи упала на колени, хватаясь за живот, когда Шерлок шагнул к ней — болевой шок ещё не прошёл, а детектив знал, что совсем скоро он не сможет сдвинуться с места.       Так и случилось — он упал на живот на расстоянии вытянутой руки от неё. — Долетел, — выдохнула Конан Дойл, опускаясь на спину.       Грянул третий выстрел, и глаза Софи, устремленные в небо, замерли — в этот раз навсегда. Холмс приподнялся на локте, глядя на неё, но уже плохо понимая, что видит. Бездумно подтянувшись на локте, он хотел приблизиться к ней, но раздался четвёртый выстрел, голова детектива откинулась назад, а в следующую секунду он упал лицом вниз.       И наконец тишина заполнила крышу.       Вспышка тут же рассеялась.       Софи всё также смотрела на него, стоя в паре шагов впереди. Шерлок не верил в видения, но верил в красные точки, что наконец заметил на её груди.       Холмс вдруг понял, что всё, что она говорили, неважно — значимо лишь то, что до того, что он видел, возможно, осталось всего мгновение, а потому он шагнул к ней навстречу. Точки на груди Софи в то же мгновение дрогнули и пропали, а Холмс на секунду прикрыл глаза, и понял, что он сейчас скажет и сделает вовсе не то, для чего пришел на эту крышу.       И, более того, почувствовал, что это абсолютно верное решение. — Ты не ответила на мой вопрос несколько дней назад на Бейкер-стрит, — сказал он. — И я до сих пор не знаю, зачем тебе «Мориарти». Особенно сейчас, когда ты сама ее разрушаешь. — Мне не нужна была эта организация, — тут же ответила Конан Дойл. — Но Магнуссен видел во мне того, кто захочет убрать его ради абсолютной власти, а ты убил его, думая, что он шантажирует меня смертью Артура. И я бы пальцем не тронула эту сеть, если бы… — она оглянулась. — Не ты.       Холмс прищурился: — Не я? — Когда ты опубликовал в газете «Жди меня», я поняла, что ты никогда бы не сделал такой открытый сентиментальный жест, если бы тебя не отправляли на верную смерть, — Конан Дойл снова отвернулась, — а потому я начала это дело. Последнее дело «Мориарти».       Софи закрыла газету, аккуратно сложила ее и, поднявшись, убрала в ящик стола. — Извини, мне нужно кое-что сделать, — тихо проговорила она. — Сейчас вернусь. — Все в порядке? — спросила возникшая в дверном проеме Рикман. — Да, все хорошо, — Конан Дойл вышла на лестницу. — Все отлично! — Запись Джима — твоих рук дело? — наконец догадался Шерлок. — Да, — просто ответила Софи. — Это монтаж, голос изменен — если бы его лицо просто показалось на всех экранах страны, тебя бы не возвратили домой, но вот личное сообщение за четыре минуты развернуло самолет. Я ведь и подсказку тебе оставила, — она кивнула. — «Ближе, чем ты думаешь», — задумчиво проговорила доктор. — Ты мог понять это с самого начала — как видишь, я не пряталась, напротив, если бы ты меня раскрыл, я бы не стала прикрываться, — она сделала паузу. — Я ведь не помогала тебе в этом расследовании, просто шла за тобой, не путая следы. — Но я не понял, и ты продолжила работу, — продолжил за нее Холмс. — Знаешь, где лучше прятаться? За спиной того, кто ищет, — она ухмыльнулась. — Но власть… Властью обладает тот, кто убеждает в ней остальных. Власть словно ревнивая возлюбленная. Она не терпит соперниц. — Нет на свете более внушаемых людей, чем те, кто призван внушать, — покачал головой сыщик. — Я не криминальный гений, Шерлок, — откликнулась Софи. — Однако «Титаник» построили профессионалы, а Ковчег был создан любителями. — К чему ты это? — поднял брови детектив. — К тому, что с властью лучше всего управляются те, кто никогда не интересовался этой структурой, — пояснила Конан Дойл. — Меня никто не раскрыл, в сети никто не знает моего настоящего имени. Точнее — никто из живых. — Как? — лишь смог выдавить из себя Шерлок. — Богу нравятся безумцы. Он и сам безумен, — задумчиво произнесла женщина. — Хотя… Вселенная это или бог, я не знаю. Но кто-то или что-то решает все вне согласия с нашей волей, — она подняла бровь. — Я хотела найти объяснение жестокому миру, который создал тот, кто назвал себя любовью, и изъездила полсвета в попытках найти место, которого не существует. Мне нужно было сделать лишь один выбор: я готова умереть за свободу или смогу убивать за свою правду. — Бог? — нахмурился детектив. — После всего произошедшего, при всей твоей вере, ты еще рассчитываешь его увидеть?       Конан Дойл лишь усмехнулась: — Жизнь видела, смерть видела, а Бога — нет. Но он со мной, — Конан Дойл сглотнула. — Иначе бы я через это не прошла, — она покачала головой, не отрывая взгляда от окна. — Бог добрый, да… Но борьба интереснее, чем мир и безмятежность, — филолог пожала плечами. — Я не верю в твоего бога, не верю в существование других богов, но ценю твой выбор, — вдруг ответил Холмс. — Ибо твоя вера, цена молчания, которую ты платишь, сделают тебя сильнее. По крайней мере, могут сделать. А мое неверие не может ничего. Оно бессильно. — Ты думаешь, что я верю в старика, сидящего на облаке? — Софи покачала головой и ухмыльнулась. — Брось, Шерлок. Это не так. Ты спросишь: во что я, в таком случае, верю? — она чуть наклонилась вперед и почти прошептала. — В пули, Шерлок. Их полет остановить не может ничто. Это — сила. Они внушают страх. Знаешь, говорят, что надо бояться людей верующих, ибо у них есть Бог, который им все прощает. Это так — теперь я не боюсь, — она подняла глаза к небу. — Шах и мат. Я больше не позволю взять власть над собой. Отныне правила игры устанавливаю я. Отныне вся игра принадлежит только мне, — она вновь посмотрела перед собой. — Вместо того, чтобы бояться, я стала той, кого бояться. Я больше не отвожу взгляд. И я больше никому ничего не забываю. — Это даже не игра ва-банк, — заметил Шерлок. — Любая случайно выпавшая карта — и ты раскрыта и мертва. — Не говори мне, «как карта ляжет», — доктор резко обернулась и строго посмотрела на него. — Карта ляжет так, как я ее положу, — твердо закончила она. — Пусть в организации меня ненавидят — плевать! — женщина скривилась. — Лишь бы боялись. Пока у меня есть сила защитить своих друзей, меня не будет волновать что есть кто-то сильнее, чем я! — она вновь отвернулась.       На несколько мгновений на крыше воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками бурлящего внизу города. Шерлок смотрел на спину доктора Конан Дойл, уже не боясь, что красные огоньки вновь появятся — что-то глубоко внутри подсказывало ему, что то, что он сейчас делал и говорил, отчего-то заставило их исчезнуть. — Неужели зло так привлекательно? — вдруг задумчиво произнес он. — О чем ты? — Софи нахмурилась. — У меня иногда возникает кошмарное чувство, что все мы — просто люди, — ответил Холмс. — Даже ты? — она усмехнулась. — Нет, — Шерлок покачал головой. — Даже ты, — он сделал паузу. — В какой-то момент сегодня ночью мне подумалось, что это ты стреляла в меня в день, когда убили священника. — А почему ты решил, что это не я? — Потому что они промахнулись, — Конан Дойл хмыкнула. — Я о том, что нужно быть очень смелым, чтобы противостоять врагу, — он сделал пару шагов к ней. — Но не меньше смелости нужно, чтобы противостоять друзьям.       Софи хотела улыбнуться тому, что даже в такой ситуации детектив цитирует «Гарри Поттера», но не смогла. Она лишь полностью повернулась к мужчине и холодно взглянула в его глаза: — Все равно победит добро, — уверенно сказала она. — Нет, — покачал головой Холмс. — Нет? — в ее голосе мелькнуло удивление. — Победит любовь, — твердо ответил Шерлок. — Ты мстила не Мориарти. Ты мстила Артуру за разбитое сердце, — он кивнул, не отводя от нее взгляда. — Но шесть лет назад я бы сразу сдал тебя полиции, пять лет назад — разочаровался бы в дружбе и сделал все, что бы ты села в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, год назад — отпустил бы, а сам улетел на смертельную миссию в Сербию, — Софи смотрела на него пустым взглядом, и Холмс сделал к ней небольшой шаг. — Много лет назад мне уже снился сон, где ты была преступницей. Я всегда знал, что это ты, — он указал пальцем на свой висок. — Мое подсознание это знало. — Ты не веришь в подсознание, — заметила женщина. — До встречи с тобой я во многое не верил, — откликнулся он. — Шерлок — это не ты, это сантименты, — покачала головой Конан Дойл, отворачиваясь. — Нас всех преследует прошлое, — тихо проговорил Холмс, опустив взгляд. — Призраки, которые омрачают нам солнечные дни. — Шерлок, я… — поджала губы Конан Дойл. — Я люблю тебя, а не твое прошлое, — вдруг сказал Шерлок. — Прости меня, если я заставил тебя думать, что мою любовь нужно заслужить.       Эти слова пролетели через расстояние между ними, будто ударив Конан Дойл в спину. Крышу тут же заполнила тишина, и, если бы сознание Софи навсегда не впечатало на подкорку эту фразу, произнесенную этим голосом, она бы в тот же момент усомнилась, что действительно услышала это.       Женщина снова медленно повернулась: — Это первый раз, когда ты это сказал, — практически прошептала она.       Шерлок смотрел на нее, чувствуя, что эти слова не противятся выйти из его груди, и он почти рад их произнести. — И не жалею об этом, — пожал плечами он.       Доктор филологии молчала несколько секунд, а потом лишь отвела глаза: — Теперь я знаю, что борюсь за любовь, а не за то, чтобы быть любимой, — она снова посмотрела на детектива. — Но, Шерлок — не позвонить в полицию — значит отказаться от всего, во что ты верил, за что боролся и чем жил.

Тише, души на крыше Медленно дышат перед прыжком Слышу все твои мысли То, что нам близко, всё кувырком

      Холмс снова помолчал, а потом вдруг усмехнулся: — Что ж, это лишь доказывает, что Джим победил. — Почему? — опешила Конан Дойл. — Потому что Мориарти всё-таки выжег мое сердце, — тут же ответил он. — И, знаешь, что? Я тоже не тот, кем ты меня считала. Я не такой и никогда им не был. Но в том-то и дело. В том-то всё и дело. Ты видела и видишь меня таким, — Шерлок выдохнул. — Таким, каким я хотел бы быть. — Вчера ты сказал, что не хочешь заканчивать игру так просто, — заметила Софи. — Что поменялось за эти несколько часов? — Когда мы каждый день проживаем с любимым человеком, мы открываем в нем хорошее, не очень хорошее и плохое, — он опять шагнул к ней. — И это очень важно — это путь к самому себе, — Холмс, сделав паузу, заговорил тихо и вкрадчиво. — Я всегда был на твоей стороне и, полагаю, я обязан быть на ней и дальше. Я её выбрал. Это мой выбор, — мужчина чуть наклонился вперед. — Ты мой выбор. — Я никогда не считал и не буду считать тебя преступницей, — продолжил Шерлок. — Я был готов умереть с тобой в бассейне в конце «Большой игры». Я умирал ради тебя в июне 2011-го. Я убил ради тебя меньше десяти дней назад. — В любом случае, все временно: к счастью или к сожалению, — пожала плечами Софи. — Единственная вещь, которая постоянна — это то, что все постоянно меняется, — откликнулся сыщик. — Я не позвоню в полицию. Ты призналась мне в тот же момент, когда я понял, что ты возглавляешь «Мориарти» — большего мне не надо. Я понимаю твои мотивы, — продолжил он. — Я прощаю тебя, если тебе это нужно. Но куда важнее — и это нужно нам обоим, — мужчина приблизился к Конан Дойл вплотную, — чтобы ты сама себя простила.

Как проще сказать Не растерять, не разорвать Мы здесь на века, словно река Словно слова молитвы

— Я… — она посмотрела в пол. — Не думаю, что это возможно. — Да, решения, принятые в прошлом, творят наше настоящее, — детектив хотел протянуть руку и коснуться ее щеки, но так и не решился. — Тот, кто спас одну жизнь, спасает целый мир. — Я могла бы спасти больше. — Тебе больше ничего не нужно делать, доказывать или объяснять. Ты свободна, — он наклонился, заглядывая ей в глаза. — Прошлое никогда не было хорошим местом для того чтобы остаться. Даже для людей вне времени. — Осуждение обществом — есть сила гораздо большая, чем осуждение законом, — сухо произнесла Конан Дойл. — Какая разница? Ты хороший человек, — тихо проговорил Холмс. — Среди нас нет безгрешных — тебе известно это лучше меня. Но ты создана, чтобы излучать свет. Таких людей единицы, но ты единственная. Ты спасала меня и взяла на свою душу больший груз, чем можешь вынести одна, — он едва уловимо наклонился к ней и прошептал. — Но ты уже никогда не будешь одна, обещаю. — Осмелюсь повториться, — она подняла на мужчину глаза. — Это говорят сантименты? — Нет, это говорю я, — повторил свою же фразу Шерлок. — Сантименты — химический дефект, ведущий к проигрышу, — он поднял на нее глаза. — Мы проиграли этот раунд. Я люблю тебя.       Софи подкачала головой: — Все, кого я любила, мертвы: Артур, Том, Себастьян, — женщина сглотнула. — А значит ты не более, чем исключение, подтверждающее правило моей судьбы. — Между нами есть большое различие: они были твоей первой любовью, — заметил мужчина. — А я намерен стать последней.       Конан Дойл прерывисто выдохнула, будто бы эти слова выбили из нее последние остатки самообладания. И…       Заплакала.

Всё, кроме любви - Вся наша жизнь так далеко Я, я не один, Но без тебя просто никто.

      Холмс сконфуженно выпрямился, но в следующий момент протянул руки и обхватил ее за плечи, вглядываясь в ее лицо: — Что? Что не так?       Горячие слезы катились по ее щекам, даря давно забытое облегчение. Софи смотрела на мужчину напротив, сканирующего ее взглядом, и чувствовала, как тревоги и боль прошедших лет вместе со слезами покидают ее тело, освобождая место для чего-то нового. София Охотникова не плакала от чувств семнадцать лет, и, если бы кто-то в этот промежуток времени сказал ей, что она впервые проронит слезу по такому поводу, она была бы согласна ждать хоть еще несколько столетий. — Все так, Шерлок, — сказала она, всхлипнув. — Если очень любишь, случается и плакать.       И в следующий миг детектив застыл: время замерло, и вокруг Софи — той самой женщины, что была для него величайшей загадкой закружили знакомые слова-подсказки из чертогов: «выкурила две сигареты», «утром пролила на штаны кофе и застирала», «болят кисти рук от долгого набора текста», «напугана», «одинока», «эмоциональное потрясение», «сирота», «порезалась книжной страницей»…       Он мог ее прочитать.       Прошло всего полсекунды с того момента, как слезы заплясали в уголках ее глаз, но Холмса вдруг будто бы ударило по голове: в мгновение, когда она открыла свой самый страшный секрет, в секунду, когда он признался ей в том, что действительно любит ее, закрытая книга ее воспаленного разума, души и тела распахнулась, и она вновь стала для него понятной.       Шерлок притянул к себе всхлипывающую женщину, и она уткнулась носом в его плечо, обняв его за шею.

Пепел лёгок и светел Я не заметил как время прошло Чары силу теряют И превращают жемчуг в стекло

— Не плачь. Ты просто… в прошлый раз пошла не туда, а теперь — выбери правильный путь, — мужчина горько усмехнулся. — Да ты уже его выбрала, — она отстранилась, и он заглянул ей в глаза. — Ты никого не убила, не ограбила и не обманула ради выгоды или корысти. Нет, — он улыбнулся. — Ты бежала от страха — а теперь, обещаю, пока я жив, тебе больше никогда не придется бояться. Слушай своё сердце. Только оно знает, как правильно поступить. — Спасибо тебе, — наконец выдохнула Конан Дойл. — Если бы я знала, что признаваться так легко, я бы сделала это давным-давно. — Вот мы и стали королем и королевой драмы, — проговорила она. — Джон был бы счастлив. — У меня — сеть бездомных, у тебя — самая опасная преступная группировка планеты, — он улыбнулся. — Странная мы парочка.

Как пусто в душе Без миражей, без волшебства Мы здесь лишь на миг, пусть он звучит Словно слова молитвы

      Женщина подняла на него взгляд, вытирая слезы: — Раз так… Присоединишься к захвату мира? — улыбнулась Софи.       Шерлок улыбнулся в ответ. Он уже хотел что-то ответить, но в это время дверь на крышу снова скрипнула. Конан Дойл обернулась, и боль, только что появившаяся на ее лице, сменилась привычной холодной маской. — Мистер Байт, — сухо сказала она — Чем обязана? — Это Вы, — выдохнул мужчина, потянувшись за спину. Он выхватил пистолет и тут же направил на нее оружие. — Это Вы, черт возьми, хозяйка «Мориарти»!       Шерлок обескураженно уставился на адвоката Софи, а потом посмотрел на нее: доктор стояла с идеально ровной спиной, даже не думая поднять руки или как-то защититься. — На Вашем месте, Рэт, я бы не разбрасывалась такими обвинениями, — совершенно буднично проговорила она. — Какие Ваши доказательства? — Мне позвонил Майкрофт Холмс, — сказал он и заговорил быстро и горячо. — Сообщил, что Вы уезжаете. Вы — вдова Артура Конан Дойла — агента Мориарти. Вы уезжаете из Лондона в день, когда погибло столько наших людей, — Рэт перевел дух. — Вас он берег. — Он? — переспросила Конан Дойл. — Себастьян Моран. — Даже идиоту известно, что я была знакома с Себастьяном Мораном, — парировала Софи. — Это не повод влезать в наш приватный разговор с мистером Холмсом. Что Вы сделаете, убьёте меня? Придется встать в очередь. — В этом-то и дело, — процедил адвокат. — Шерлок Холмс ведет дело «Мориарти», все об это знают, — он посмотрел на детектива. — Мне звонил его брат с просьбой передать ему Ваши документы. Не завтра, не через три дня — сегодня. В день, когда погибло столько наших людей. Он слишком осторожен, и все знают, что он ничего не делает просто так, — мужчина прищурился. — Теперь я все понял. Я пришел отомстить за все. — Знаете, меня трудно выбесить, — откликнулась Конан Дойл, — но Вам это удалось. — Я бы посоветовал Вам постараться корректнее выбирать выражения, — вставил Шерлок. — Почему бы это? — поднял брови мужчина и перевел взгляд на детектива. — Вот, почему, — ответил Холмс, кивнув на собеседника. На груди того плясали красные точки. — Вы не учли одного — Вы угрожаете семье Майкрофта Холмса, которому хватит мозгов приставить охрану к своим близким.       Шерлок смотрел на нежданного собеседника, стараясь не переводить взгляд на Софи и собственное тело. Он был почти уверен, что подобные точки снова появились и на них с доктором филологии. — Положите оружие, Рэт, это в Ваших же интересах, — сказала Конан Дойл. — Поверьте, на этот раз снайперы самые что ни наесть настоящие. — Я могу застрелить Вас прямо сейчас, мне не дорога моя жизнь, — ответил тот. — Так стреляйте, — произнесла женщина. — Что же вы медлите? — Софи… — начал Шерлок. — Подожди, — прервала его она. Рэт смотрел на нее несколько секунд, а потом наклонился, положил оружие и снова выпрямился. — Я слишком хорошо Вас знаю. Вы трус, и это, поверьте, Ваше лучше качество, — она ухмыльнулась. — Встаньте на колени, мистер Байт, сделайте милость.       Мужчина нервно сглотнул и посмотрел на Шерлока, который ему в ответ лишь кивнул. Байт послушался: — Я предлагаю сделку. Власти все равно Вас найдут, — проговорил он. — Власти? — хохотнула филолог. — Вы еще не поняли? — Что именно? — Я здесь власть, — спокойно ответила она. — Вы на коленях, мистер Байт — это не переговоры, — она сделала несколько шагов к своему адвокату и развернулась к детективу. — Шерлок, я думаю, мне нужно тебе кое-что объяснить, — сказала Конан Дойл, подняв оружие Байта и передав его сыщику. — Не мешало бы, — откликнулся Холмс, совершенно буднично глядя на «заложника», и сжал пистолет Байта в ладони. — Мистера Рэта Байта мне нанял в качестве адвоката Себастьян Моран в декабре 2009-го, сразу после смерти Артура Конан Дойла, — Софи посмотрела на Шерлока. — Я прекрасно знала, что этот милейший человек работает на «Мориарти», но также знала, что он редкий трус — его не даром его прозвали «Рэт», — она снова приблизилась к преступнику и, обойдя его, встала за его спиной, глядя на Холмса. — Это не сокращение от «Реймонда», это действительно английское слово «крыса», — женщина сделала паузу. — Верно, мистер Байт? — Да, — кивнул тот, глядя в пол. — Так вот, его связь с криминальным гением была залогом моей безопасности. Держи друзей близко, а врагов — еще ближе, так ведь говорят? — продолжала Конан Дойл, ходя вокруг заложника, сложив руки за спиной. — Ты же помнишь, Шерлок, что телефон Джима Мориарти не был найден на крыше Бартса? — Конечно, — кивнул тот. — Угадай, где он, — спросила Софи. — Разумеется, у тебя, — с готовностью сказал ее Холмс. — Разумеется, у меня, — повторила филолог. — В день гибели Морана и Матоса я впервые за три года включила этот телефон и позвонила в штаб «Мориарти», отдав приказ найти того, кто их убил, — она остановилась, глядя на Рэта. — Что Вам сказал «голос на том конце провода», мистер Байт? — «Ничего не предпринимать. Мне нужно только имя», — ответил тот. — Верно. Таким образом, я приказала искать саму себя, что в мировоззрении преступников сразу отметало вариант того, что я могу быть главой этой организации, — твердо продолжила Софи. — И вот, спустя столько времени, до Вас наконец дошло. — она посмотрела на Байта. — Сообщники были? — Один работаю. — А найду? — Удивлюсь. — Замечательно, — кивнула русская. — И какой у вас план? — Какой план? — наигранно задумчиво произнесла доктор, подходя и вставая рядом с Шерлоком. — У меня же был какой-то план. Какой же?.. — она посмотрела на Рэта. — Может, пристрелить Вас? — Убьете меня собственными руками? — практически прошептал Рэт, все еще не поднимая на нее глаз. — Вы правы, — она кивнула. — У меня для плохих дел есть специально обученные плохие люди, — она кивнула в сторону края крыши. — «Разделяй и властвуй». Знаете такое правило? — доктор подошла к мужчине, стоявшему на коленях, и наклонилась к нему, опершись о колени, как обычно взрослые делают, чтобы поговорить с детьми. — Но Вы думаете, у меня бы дрогнула рука Вас пристрелить? — сказала она. — Поверьте, когда ты бандит в завязке, ты очень хорошо помнишь, как легко люди умирают, — женщина перешла на зловещий шепот. — Я имею отношениям к смерти большего количества людей, чем Вы когда-либо знали, мистер Байт. Но не могу убивать взглядом — я же не Василиск! — доктор хмыкнула. — Так что Вы можете смело посмотреть мне в глаза. Правда, это, возможно, будет последним, что Вы увидите в Вашей жизни, — Конан Дойл помолчала. — Ну же, посмотрите, — Рэт не шевельнулся. — Это приказ, — твердо сказала Софи. Мужчина наконец поднял голову и встретился с ее взглядом. — Даже Ваша собственная тень предала бы Вас, чтобы служить мне. А Вы заявились угрожать мне? — она ухмыльнулась. — Вы не трус, нет. Вы идиот. — Простите, доктор Конан Дойл, — жалобно проговорил Байт. — Я подумаю, — ответила ему Софи, распрямившись и посмотрела на детектива. — Ну, мистер Холмс, что же нам делать с мистером Байтом? — У меня есть идея, — ухмыльнулся тот, поднимаясь. — Поступим дипломатично. — Что же… — Конан Дойл вновь перевела взгляд на адвоката. — Дипломатия — это не плохо. Сначала любезно поговорим, а затем сравняем с землей. — Вам придется работать с нами, — обратился Шерлок к Рэту. — И какая же за это награда? — спросил тот. — Жизнь, мистер Байт, — сухо ответила Софи.

***

— Если бы ты меня иногда слушала, ничего бы этого не было.       Софи стиснула зубы: — Ничего бы этого не было, если бы ты не был напыщенным болваном, — прошипела она. — Если вы хотите выяснить это во время конференции, то хотя бы выключите микрофоны, — прервала их леди Смоллвуд. — Назовите свое имя для протокола. — Уильям Шерлок Скотт Холмс, — тут же сказал детектив. — Доктор Софи… — медленно произнесла его спутница, протирая очки. — Конан Дойл. — Смоллвуд посмотрела на детектива, который в этот момент скептически глянул на свою спутницу. Филолог вернула очки на переносицу и наклонилась к микрофону. — Дальше. — Мистер Холмс, верно ли понимает Совет, что человек, возглавлявший группировку «Мориарти» в последние несколько лет — Рэймонд Блад, арестованный сегодняшним вечером на крыше Бартса? — Совершенно верно, — кивнул сыщик. — И он сам пришел к Вам? — Верно. — Почему? — Хотел сдаться. — Почему? — Потому что, по его словам, в организации произошел переворот, в ходе которого большинство постоянных участников группировки погибли при взрыве на заброшенном заводе в окрестностях Лондона, — быстро проговорил детектив. — Он боялся за свою жизнь, поэтому предпочел сдаться, и передал нам все материалы и записи, касающиеся деятельности «Мориарти» в последние годы. — Мы это проверим, — ответила Смолвуд, делая записи. — Доктор Конан Дойл, почему Вы участвовали в расследовании? — Это было мое личное желание, — произнесла Софи. — Мы с мистером Холмсом занимались расследованиями последние несколько лет, поэтому я не могла остаться в стороне. — Вам не кажется странным участвовать в расследовании, касающегося безопасности страны, гражданкой которой Вы стали не так давно? — Напротив, — пожала плечами Конан Дойл. — Мне кажется, это лучшее доказательство верности государству, которое у меня имеется. — Нет ли какой-то еще причины? — Разумеется, — кивнула доктор. — Простите мою лиричность, но это сантименты. — Сантименты? — Разумеется, — повторила Конан Дойл. — Выстраивать можно отношения, но не любовь. Бороться можно за жизнь ребенка, за победу, но не за любовь. Ожидать можно ответственности за слова и поступки, но не любви. Любовь не имеет практического результата. Нужно просто научиться называть все своими именами, и тогда все встанет на свои места. Любовь — это просто приятное тепло внутри вас, — она бросила короткий взгляд на Холмса. — Это лучшее, что мне доводилось испытывать, и то самое, что помогло оказаться сегодня здесь.       Шерлок, до того момента молча смотревший вперед, склонил голову, пряча ухмылку. — Стало быть, Вы верите, что любовь помогла Вам победить «Мориарти»? Тогда расскажите о последовательности Ваших действий в расследовании, — сказала Смолвуд.       Конан Дойл тяжело вздохнула: — Я думаю, уважаемый Совет согласится со мной, что данный диалог больше походит на допрос, чем на фиксирование результата. — Что? — Вы меня слышали, — доктор откинулась на спинку кресла. — Мне кажется, не столь важно, как мы это сделали. Мы с мистером Холмсом уничтожили самую могущественных преступную группировку планеты. Не кажется ли вам, господа, что вы слишком долго прятались за нашими спинами, чтобы задавать подобные вопросы?       Шерлок несколько секунд смотрел на нее, едва сдержав улыбку. Наконец он перевел взгляд на молчащую Смолвуд и кивнул ей: — Дальше.