Связь

Милана не могла понять, что происходит. Лара исчезла — слуги из её дома сказали, что та уехала, никого не предупредив, куда — неизвестно. Возможно, узнала, что ученица потерпела фиаско и разочаровалась в ней. От подобного вывода Милана впала в уныние. Неужели ей не дадут второго шанса? Вскоре оказалось, что есть проблемы посерьезнее недовольства наставницы. Милану стали мучить кошмары. Нет, страшные сны ей снились с самого начала обучения у Лары. Но те, которые преследовали её сейчас, отличались совсем уж пугающей реалистичностью. Виделся ходивший по комнате темный силуэт, желавший приблизиться к ней, но пока натыкавшийся на невидимую преграду. Милана чувствовала, что вскоре пришелец найдет возможность обойти препятствие, а пока он предпочитал просто пугать её, то скрываясь за тюлем и маяча перед окном, то скрипя половицами, раскачиваясь из стороны в сторону, то медленно выступая из неосвещенного угла. Всё это могло выглядеть дурацкими шутками беспокойного духа, желающего напитаться энергией страха — про таких Милана уже слышала от Лары — если бы не ощущение дикой, нечеловеческой злобы, исходившей от него. Девушка всё больше утверждалась в мысли о том, что это именно она призвала его проведённым обрядом. Но что ему нужно? И как теперь от него избавиться? Не было ли бегство Лары связано с тем, что она не рискнула тягаться с этим существом? Вскоре дух окончательно перешел из снов в реальность. Теперь даже днем Милана краем глаза ловила быстрые перемещения тени, всегда находившейся поблизости от неё. Ощущение чужого взгляда на себе она испытывала постоянно. В зеркальном отражении мелькал силуэт, словно сотканный из дыма, стоявший позади Миланы. Может, стоит сходить в церковь и покаяться во всём? Она решила сделать это как можно быстрее — дух стремительно набирал силу. Церковь встретила девушку прохладой и запахом ладана. В полутемном помещении, озарённом свечами, поблескивали иконы с ликами святых. Милане казалось, она видит осуждение в их взглядах, словно говорившее, что нет ей прощения, и спасения тоже. Но так ли она виновата? Ей просто хотелось коснуться неизведанного. К ней вышел священник. Милана хотела поделиться своей бедой, но тут случилось страшное. Черты его лица исказились — и вот уже не священнослужитель стоит перед ней, а гость из преисподней с жуткой физиономией. Он смотрел на Милану тёмными провалами глазниц, которые, казалось, могли вытянуть душу из тела, и утащить в мир самых страшных кошмаров. Девушка вскрикнула и кинулась прочь. Умом она понимала, что это морок, наведенный злым духом. Батюшку Милана хорошо знала — добрейшей души человек, очень ответственно относившийся своему приходу. Не мог он быть одержим демоном. Милана сбежала, возможно, ещё и потому, что ей не хотелось втягивать священника в болото, где увязла она сама. У неё оставался последний выход — старая знахарка, жившая в лесу, неподалёку от деревни. Милана отправилась к ней в тот же день. Знахарка славилась своими предсказаниями и умением видеть скрытое. Но помочь ничем не сумела. Едва девушка появилась на пороге дома старухи, та закатила глаза и упала навзничь. Её тело стало содрогаться в бешенном припадке. — Ведьма вернулась! — прохрипела знахарка. — Быть большой беде. После этого она впала в ступор и только напевала что-то, монотонно раскачиваясь. Её помощница сказала, что знахарка уже ничем не сможет помочь Милане, нужно искать кого посильнее. Девушка вернулась домой совершенно опустошённая. Муж уехал в город по делам, но это, пожалуй, было и к лучшему. Милана заперлась в своей комнате, не желая ни с кем разговаривать. Постепенно смеркалось. Дурная сила словно стягивалась к дому, окружая его и смыкая кольцо. Девушка зажгла свечи и стала читать молитву. Дух вроде бы утихомирился. По крайней мере, стало спокойнее, только спокойствие это предвещало бурю. За окном совсем стемнело. Слуги и прочие обитатели дома улеглись спать, и лишь одной Милане было не до сна. Налетевший ветер отодвинул в сторону створку открытого окна и затушил свечи. Милана осталась в темноте — только бледная луна уныло светила на небе, окрашивая всё в серые цвета. Окружающий мир поблёк. Девушка подошла к окну, стремясь его закрыть, но застыла, поражённая тем, что увидела во дворе. Там ходили по кругу какие-то странные существа. У некоторых из них были звериные головы, другие имели рога, хвосты или несколько рук. Были те, кто передвигался ползком, уродливо корчась на земле. Существа отрывисто двигались, резко взмахивая конечностями, извиваясь и подпрыгивая. Доносились их радостные подвывания. Они явно находились в ожидании чего-то. Неужели больше никто из поместья их не заметил? За дверью раздалось шкрябанье и рычание. До этого Милана заперла её, поэтому попасть в комнату нежеланный посетитель не мог. — Уходи! — крикнула ему девушка. Ответом ей был грозный собачий лай, сменившийся ударами. Дверь жалобно поскрипывала под ними, готовая вот-вот слететь с петель. Милана стала отчаянно звать на помощь, но никто не откликнулся. В ужасе она схватила тяжелый канделябр и замерла. Дверь, наконец, не выдержала и упала на пол. Грохот, который это сопровождал, мог разбудить и мертвеца. На пороге появился огромный черный пёс. Его злые, горящие адским пламенем глаза плотоядно уставились на Милану, на лапах у него были изогнутые когти, а в острых клыках, с которых капала слюна, он зажал сосуд. Мотнув головой, пёс закинул сосуд в комнату, и тот разбился. Из него высыпался пепел. Что это? Неужели чей-то прах? Налетевший в очередной раз ветер разметал содержимое сосуда по всей комнате. Пёс несколько раз пролаял и скрылся. Нечисть во дворе бесновалась, радостно похрюкивая и улюлюкая. Её возгласы стали настолько громкими, что от них у Миланы звенело в ушах. Пепел, уже не завися от ветра, сам по себе расползался по полу. Не желая касаться его, девушка хотела выйти из комнаты, но тут её взгляд упал на зеркало. Оттуда, словно из темного омута, к ней тянул руки призрак женщины, напоминавший скелет, обтянутый кожей, в некоторых местах уже висевшей лохмотьями, обнажая пожелтевшие кости. Длинные волосы, когда-то, видимо, являвшиеся предметом гордости своей обладательницы, выглядели как свалявшиеся сосульки. — Милана, иди ко мне, — шипела женщина, а её глаза, казавшиеся неестественно огромными на впалом лице, горели мрачным торжеством. Одна рука чудовищной гостьи вытянулась за пределы зеркала. Женщина провела ладонью по раме и, взявшись за неё, стала выползать наружу. Действие давалось ей с большим трудом, сопровождаясь скрипом её пожухлой кожи и стуком костей. Милана взвизгнула, кинула в призрака канделябром и хотела убежать, но споткнулась и упала. Пепел поднялся в воздух, заполоняя собой всю комнату. Милана вдохнула его и зашлась в мучительном кашле. Сквозь тёмные клубы к ней приблизилось уродливое лицо призрака. — Теперь мы будем вмесссте… вмесссте… — шипение раздавалось отовсюду и что-то чужеродное будто начало разрастаться внутри Миланы, захватывая её под свой контроль. Первым, что почувствовала девушка после этого, стало ощущение свободы. Абсолютной и долгожданной, явно принадлежавшее не Милане. Она подошла к окну и вдохнула ночной воздух. Сколько времени ей пришлось провести, будучи лишённой такой простой радости — ощущать. Ей оставалась только злоба, не дававшая раствориться во тьме, куда её отправили, выбросив из этого мира, словно мусор. Чьи это мысли? Милана испугалась, но секундное осознание пролетело, снесённое потоком чужих переживаний, снова занявших главенствующее положение. Легко оттолкнувшись от пола, Милана перемахнула через оконный проем и приземлилась на землю, прямо в кольцо нечисти, встретившей появление девушки радостным визгом. Она знала их — то были её слуги. Милана расхохоталась, а порождения преисподней зашлись в неистовой пляске. Рога, клыки, копыта, хвосты, бешено горящие глаза — всё слилось в единый безумный вихрь. Кровь… Нужно принести жертву Хозяину, чтобы он вернул ей силу и позволил вновь утвердиться в этом мире. Красное марево застилало взор. Милана и её спутники носились по лесу, наслаждаясь обретенной свободой. Нечистые духи свили себе венки из цветов и глумливо повесили их на свои рога и хвосты. Что-то зашуршало в зарослях… Лёгкая добыча. Один из приспешников с заискивающим поклоном вручил Милане изогнутый клинок. Добыча ринулась бежать, подобно испуганному зайцу. Деревья мелькали, сливаясь в единое черное пятно, ветви кустов хлестали по ногам и рвали ткань платья, но это только раззадоривало. Духи гоготали, пытаясь нагнать свою умчавшуюся вперед хозяйку. Удар в спину. Клинок нашёл свою цель и теперь высасывал жизнь, отдавая её своей владелице. Милана начертила несколько знаков острием на теле жертвы и прочитала обращение к Хозяину. Духи ждали. Завершив своё действие, девушка махнула рукой — можно. Её приспешники с плотоядным урчанием кинулись пожирать мёртвое тело. Они чавкали, рвали его на части, дрались за то, что посчитали самым привлекательным. От этого зрелища Милану внезапно накрыла волна ужаса. Это не она совершила убийство! С такой мыслью Милана и проснулась. Неужели то был просто дурной сон? Вот её комната — все как ни в чем не бывало: и дверь на месте, и пол чистый, и окно закрыто. Зеркало выглядело вполне безобидно — то, что оттуда мог вылезти призрак, казалось теперь фантазией пугливого рассудка. Платье было другим — не тем, которое на ней было тогда… Милана ощутила приступ тошноты. Её взгляд упал на стол. Там стоял букет из роз. Вчера он был пышным и свежим, но сегодня цветы увяли, а большая часть лепестков осыпалась на стол. Девушка понимала, что это был знак, не означавший ничего хорошего. За дверью послышались какие-то тихие разговоры. Милана вышла наружу. Слуги были побледневшие и мрачные. Снизу раздавались чьи-то горькие рыдания. — Что случилось? — поинтересовалась Милана, заведомо ожидая плохих новостей. На неё как-то пугливо, и будто со скрытым осуждением взглянули. — Там Маруська… Её сестру в лесу нашли… Ой, Господи, прости! — одна из служанок перекрестилась. Оказалось, Света — сестра Маруси, любила вечерами бегать в лес, встречаясь там с парнем из деревни. Возвращалась она обычно под утро, но в этот раз дело шло к полудню, а её все не было. Снарядили поиски. То, что обнаружили недалеко от поместья, вызвало оторопь даже у мужчин. Девушку буквально разорвали на части. Тем не менее, опознать её все-таки удалось. Сестра теперь билась в истерике, а в поместье ходили нехорошие разговоры. Но никто ничего не слышал и не видел. Милана не знала, что и думать. Получалось, ужасное преступление совершила она, находясь под контролем злого духа. Но нечисть прошлой ночью шумела так сильно, почему же тогда никто ни слова о ней не сказал?

***

С утра Николай не обнаружил Якова в комнате. Это его не удивило. Скорее всего он даром времени не терял — либо копал под Андрея, либо занимался чем-то скрываемым от него. Возможны ли для них отношения без всех этих недомолвок и тайн? Впрочем, сейчас Николаю совершенно не хотелось копаться в мотивах поступков Якова — там проще запутаться, чем что-то понять. Гоголь привел себя в порядок и отправился на поиски Гуро. Это оказалось трудной задачей, поскольку особняк был огромен. Андрея тоже нигде не было. Побегав по этажам, Николай наконец наткнулся на Якима. — Яким, ты не видел Якова Петровича? — спросил он слугу, так удачно попавшегося ему на глаза. — В сад он пошел, — Яким был мрачнее тучи. — Мне тут местные рассказали, что это место очень дурное. Опять вы себе проблемы ищете. Не живется вам спокойно. — А что произошло? — Здесь более полувека назад хозяева погибли. Убили их, скорее всего. Да не спроста, а потому, что барыня была ведьмой и творила всякие бесчинства. И призраки тут водятся. Нормальные люди здесь жить не хотели, и только Сабуровым всё нипочем. — Призрака я тоже видел. И еще кое-что… Теперь хочу разобраться. Яким недовольно закатил глаза: — Не нужно вам это, барин. Уезжайте, пока целы. — Успеем еще уехать, — отрезал Николай и побежал вниз, стремясь попасть в сад. Если восстановлением дома уже более менее занялись, то облагораживание сада было оставлено на потом. От прошлого великолепия сохранились мраморные скульптуры, которые теперь нуждались в серьезной очистке — когда-то сиявшую белизной поверхность камня покрывали тёмные разводы и мох. Некоторые из них были практически неразличимы за увивавшими их побегами плюща. Природа постепенно брала своё. Исчезли ровные дорожки — на их месте был густой ковер из травы. Кусты и деревья вернулись к своей естественной форме — жестокая рука садовника больше не издевалась над ними, вырезая геометрические фигуры по стремившейся к живописной свободе листве. Скульптуры сливались с окружающей обстановкой, напоминая не творение человеческих рук, а вышедших из народных преданий обитателей леса, не слишком дружелюбно настроенных к тем, кто посмел нарушить их покой. Сад был огромен. Кроме того, стена, отделявшая эту территорию от леса, была разрушена, поэтому понять, где заканчивалось одно, и начиналось другое, не представлялось возможным. Со стороны картина могла показаться умиротворяющей — вокруг царила тишина, разве что слышались где-то в отдалении разнообразные трели птиц; солнце, пробивавшееся сквозь роскошные заросли листвы, своими лучами играло на зеленых поверхностях, озаряя их золотистым светом; мраморные изваяния словно дремали. Но что-то зловещее словно притаилось поблизости, внимательно изучая Николая и следя за каждым его шагом. Где-то заскрипело дерево, а краем глаза Гоголь уловил рядом с собой какое-то резкое движение. Уже успев испугаться, через секунду он понял, что это была белка, рыскавшая по земле в поисках чего-нибудь съестного. Николай почувствовал себя глупо, но его сердце колотилось от страха, а дыхание сбилось. Стремясь привести себя в нормальное состояние, он облокотился на постамент одной из скульптур, упершись в него руками. Отдышавшись, Николай машинально посмотрел вверх, на лицо статуи — и тут же отпрянул. На него уставилась демоническая физиономия из недавнего кошмара. Ужас накатил с новой силой. Сейчас гримаса монстра была наполовину скрыта плющом, отчего казалась даже отвратительнее, чем тогда. «Кому понадобилось ставить подобное у себя в саду?» — думал Гоголь, испытывая огромное желание броситься отсюда со всех ног. — Николай Васильевич, вы тоже прогуляться решили? — раздался радостный оклик, заставивший его буквально подпрыгнуть на месте. Оказалось, неподалеку, под раскидистым деревом сидел Яков. Он удобно устроился на каком-то покрывале, держа в руках кулек с орехами. Николай был удивлен — как получилось его не заметить? Видимо, увлекшись своими пугающими образами, Гоголь, как часто с ним бывало, не заметил того, что находилось буквально в двух шагах. Яков поднялся и подошел к нему. — Ох, ну и страшная же рожа, — заметил он, указывая на статую. — Орешков не хотите? Улучшают мозговую деятельность, для вас особенно полезно будет, вы же что-то сочиняете постоянно. Гуро подал Николаю кулек, но он вежливо отказался. Протянув трость, Яков убрал плющ со второй половины лица изваяния. — Что, она вас напугала, Николай Васильевич? Зато какая потрясающая работа мастера и сколько экспрессии! И заметьте, какой укромный уголок был выбран для расположения. Как мне думается, даже когда сад был в том виде, в каком задумывался, это место закрывала живая изгородь. Сюда можно было приводить впечатлительных дам, они после увиденного падали прямо в объятия своих кавалеров, а тем только это и было нужно, — Гуро улыбнулся и приобнял Николая за талию. — Вы тоже впечатлительный, но я знаю, чем вас отвлечь. — Чем? — спросил Гоголь, про себя думая, существует ли вообще что-нибудь, способное вызвать испуг у Якова. — В особняке господина Сабурова на первом этаже есть фехтовальный зал, вместе со всей амуницией. Вы в своем тайном писательском братстве не могли не брать уроки боя на шпагах — Александр Сергеевич весьма щепетилен в таких вещах. Так давайте проведем дружеский поединок. Осведомленность Гуро о делах братства Николая уже не удивляла. Что же касалось фехтования, то ему даже удалось достичь некоторых успехов в этом занятии, которое, впрочем, не приносило ему особенного удовольствия. Для получения допуска к активному участию в деятельности тайного союза, он должен был сначала пройти обучение азам владения оружием, в том числе и холодным. Тренировки были обязательными для всех членов братства, поэтому, хочешь не хочешь, а посещать занятия приходилось. К подготовке относились со всей серьезностью, учитель — хороший знакомый Александра Сергеевича — не испытывал ни к кому снисхождения, заставляя раз за разом отрабатывать приемы. Проверяя усвоенное, он беспощадно нападал, нанося серии быстрых уколов своей рапирой. Защитная амуниция предохраняла от физических травм, но весила довольно ощутимо, а в металлической маске было трудно дышать. Ночью, после таких издевательств, Николай долго ворочался в постели, пытаясь отогнать мелькавший перед глазами образ учителя, которому его богатая фантазия дорисовывала доспехи и меч, и тот превращался в восставшего из ада рыцаря, преследовавшего несчастного писателя до самого утра. В общем, радости фехтование не доставляло. Настолько, что выданное холодное оружие — трость со скрытым клинком, Николай постоянно забывал дома. Он корил себя за это, но поделать с собой ничего не мог. Пистолет был гораздо удобнее, как в ношении, так и в использовании. Как оказалось, среди талантов Гоголя скрывалась врожденная меткость, поэтому особенных проблем с ним у него не возникало. Трость он хотел вернуть Пушкину, после выхода из братства, но тот сказал оставить её себе на память. В итоге Николай просто зарыл этот предмет где-то среди своих вещей. Предложение Гуро поставило Николая в тупик. После некоторых размышлений, он решил, что помериться силами с ним было бы все-таки интересно, хотя очевидно, что Яков в этом деле несравнимо опытнее и лучше. — Я, пожалуй, соглашусь, Яков Петрович. — Отлично, тогда не будем терять время! — Гуро быстрым шагом направился в сторону особняка. Гоголь поспешил за ним. — А господин Сабуров не будет против? — задумался Николай, когда они вошли в просторное помещение зала. — Ясное дело, нет, — откликнулся Яков, роясь в ящике с инвентарем. Отделка зала сохранилась еще с прошлых хозяев и было видно, что они подошли к ней с определенной задумкой — здесь всё должно было вызывать мысли о сражениях. Между огромных окон были развешаны декоративные элементы в виде щитов и ощерившихся за ними мечей, вдоль стен стояли доспехи, напоминавшие почетный караул. Сами стены и шторы были бордового оттенка, в дальнем конце зала развернулся широкий гобелен с изображением средневекового турнира. Оглядевшись, Николай также увидел стойку с разнообразными видами рапир. Но в данный момент его больше всего заинтересовало, каким образом удалось закрепить доспехи так, что они выглядели будто бы надетыми на реальных людей. Им даже придали разнообразные позы — кто-то стоял, уперев одну руку в бок, а в другой сжимая копье, кто-то опирался на опущенный меч, а кто-то занял оборонительную стойку, выставив перед собой щит. Николай аккуратно поднял забрало у шлема ближайших к себе доспехов, но внутри увидел только пустоту. Конструкция так и осталась для него загадкой. — Стоило мне только отвернуться, вы уже что-то расковырять пытаетесь, — ухмыльнулся Гуро. — Лучше идите сюда, я вам защиту надеть помогу. Николай снял сюртук и принял помощь Якова, затянувшего ремни на его спине и поясе. Со своей амуницией тот справился сам. Гуро потратил некоторое время на выбор учебной рапиры, в то время как Николай взял ту, которая находилась к нему ближе всего. Засмотревшись на её круглый металлический наконечник он немного забылся и заставил Гуро себя ждать. Поняв это, Гоголь быстро подбежал к нему. Они встали друг напротив друга и выполнили приветственный жест, после чего Яков принял боевую стойку, слегка развернув корпус и отведя левую ногу назад. Его рапира, направленная в сторону Николая, застыла, поблескивая наконечником. Лица Гуро за маской с такого расстояния было не видно, поэтому понять, что у него на душе не представлялось возможным. Это несколько тревожило. Николай нервно сглотнул. Весь облик Якова излучал спокойную и уверенную силу, но, пожалуй, именно сейчас ощущалось, насколько она может быть опасна. Энергия будто сконцентрировалась вокруг него, сгущаясь в ожидании момента атаки, готовая после его наступления превратиться в смертоносный вихрь. Оружие дрогнуло у Николая в руке. Разозлившись на себя он крепче сжал пальцы на рукояти. Хватит нервничать, нельзя ударить в грязь лицом. Он вряд ли победит, но покажет то, чему научился. — Нападайте первым, Николай Васильевич, — добродушно предложил Яков. Гоголь подался вперед и сделал выпад, целясь в грудь противника. Тот легко ушел в сторону и неуловимым движением нанес первый укол ему в бок. Следующую атаку Николаю удалось отразить — лезвия, скрестившись, зазвенели, а после соскользнули вниз. — Неплохо, неплохо, — похвалил Гуро, осторожно кружа вокруг Гоголя и выбирая наиболее подходящий момент для нового нападения. Николай не стал ждать и ринулся на него, нанося удар за ударом. Яков резво отступал назад, отбиваясь с молниеносной скоростью, не давая наконечнику рапиры добраться до себя. Его дыхание оставалось абсолютно ровным, чего нельзя было сказать о Николае. Достигнув определенного предела, Гуро остановился, а затем внезапно сменил тактику с обороны на нападение. Теперь отступать пришлось уже Гоголю. Несколько атак ему удалось отразить, но соперник становился все быстрее и яростнее, проводя серии фальшивых движений, завершавшихся весьма жесткими уколами, ощущавшимися даже через защиту. Николай уже перестал понимать, откуда последует следующий удар. Издав отчаянный вопль, он кинулся на Якова, уже совершенно не думая об успешности атаки, тот резким круговым движением выбил рапиру из его руки, и она, отлетев в сторону, со звоном упала на пол. А через миг Гоголь с удивлением обнаружил, что и сам лежит на полу — Гуро успел сделать подсечку. — Ну что, сдаетесь, Николай Васильевич? — Гуро прижал наконечник рапиры к горлу Николая. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, отрывистое дыхание всё никак не хотело возвращаться в норму, а в душе росло чувство досады. Да, маловато времени он уделял тренировкам. Оружие, направленное на него было учебным и не несло особенной опасности, но собственное положение в этот момент казалось совершенно беспомощным. Всё это разозлило Николая и пробудило в нём желание сопротивляться. Нужно во что бы то ни стало взять реванш! — Ни за что! — крикнул он. — Что ж, мне нравится ваш настрой. Тогда мы… — Яков Петрович, Николай Васильевич, вот вы где! — влетевший в зал Андрей не дал Гуро закончить свою мысль. — О, да у вас тут, я смотрю, уже поединок состоялся. Я готов отомстить за Николая Васильевича! Яков Петрович, принимаете мой вызов? «Надо же, как не вовремя» — разочарованно подумал Николай, тут же испытав чувство стыда за подобные мысли по отношению к хозяину дома. — Ну давайте сражусь и с вами заодно, — Гуро повернулся к Андрею. — Николай Васильевич, а вы тогда следите. Гоголь отошел в сторону и с удовольствием снял с себя маску и перчатки. Возиться с остальной защитой пока не было времени — ему не хотелось пропустить бой, обещавший стать очень интересным. Андрей, быстро надевший амуницию, уже был к нему готов. Соперники заняли боевые позиции, и поединок начался. Наблюдая за его ходом, Николай всё больше понимал, что Яков сражался с ним не в полную силу. Андрей имел славу хорошего фехтовальщика, но на фоне Гуро он был просто жалок — агрессивный противник не оставлял ему ни единого шанса, чтобы атаковать, или хотя бы уклониться, точными движениями снова и снова попадая в цель. Через несколько минут Андрей совершенно выдохся. — Сдаюсь, Яков Петрович! — закричал он, вскинув руки. — Ваше мастерство бесподобно! — Всё это — дело техники, Андрей Владимирович. Практикуйтесь больше, — ответил Гуро, направляясь к Николаю, чтобы помочь ему снять защиту. — Побежденных забираю с собой, — тихо проговорил Яков, расстегнув ремни на его спине. — Куда? — спросил Гоголь, с удовольствием потягиваясь. — На прогулку. Тут местные болтают всякую ерунду про одно странное местечко в лесу, давайте его исследуем. — А что там? — Говорят, руины ведьминого дома, — заговорческим шепотом сказал Гуро. — Боитесь? — Конечно нет! — ответил Николай, почувствовав заинтересованность. — Прекрасно! Только сначала позавтракаем. Что может быть лучше хорошего завтрака после физических нагрузок? Николай пожал плечами. По его мнению, после физических нагрузок лучше всего было бы вздремнуть, но говорить вслух он этого не стал. — А фехтовать мне с вами очень понравилось. Если хотите, займусь вашим обучением. Еще могу показать, как метать ножи. — Ножи? — Да. Это умение не заменит владения шпагой и огнестрельным оружием, но выглядит довольно эффектно. Кроме того, позволяет лучше развить меткость и координацию движений. «Все интереснее и интереснее» — подумал Николай. Каких успехов ему удастся достичь, он не знал, но разве в этом смысл? Гуро решил тратить время, чтобы заниматься с ним, могло ли найтись что-то более приятное? А еще поездка к руинам… Там точно должно скрываться нечто загадочное и интригующее…