Связь

Николай мрачно посмотрел на решётку, перекрывшую им возможность попасть наружу. Тот голем должен был нажать на какой-то рычаг, чтобы привести её в действие. Интересно, где он? И вообще, почему их заперли именно здесь? Этим вопросом Николай задался вслух. — Загнал нас в первое попавшееся место, — отозвался Яков. — Или ты думаешь, он должен был торжественно препроводить нас прямиком к Завадскому? У того важное мероприятие намечается, мы ему сейчас ни к чему. Потом он, естественно, определится с тем, что с нами делать. Но мы не будем этого дожидаться. — А как мы сможем выйти? — Хороший вопрос. Кто-нибудь видел, куда мог нажать тот голем? — В стене рычаг, — сказал Сергей. — Но нам до него не дотянуться. Им может и не дотянуться, а Николаю… Попытка никак не навредит. Гоголь закрыл глаза и постарался представить место, через которое они до этого проходили. Оно вполне явственно раскрылось в сознании. Вот стена с проёмом, отделявшая узкий коридор, где на них напали, от остального пространства. Её будто выстроили на скорую руку — грубо обтёсанные неровные камни кое-как образовывали кривые ряды, создавая крайне негармоничное зрелище. Один из булыжников совсем уж вызывающе торчал, явственно выделяясь из общей массы. Скорее всего, это и есть скрытый рычаг. Теперь нужно попробовать его коснуться. Николай попытался призвать те неприятные чёрные щупальца, которыми он атаковал сущность, напавшую на мать Дарьи и Олега. Воспоминания о них вызывали отвращение, но, ради пользы, нужно было перешагнуть через собственное неприятие. Только щупальца не спешили появляться — похоже, пренебрежительное отношение их категорически не устраивало. Более того, на самом деле Николай даже не понимал, как именно нужно использовать эту свою способность. В прошлый раз она проявилась спонтанно, откликнувшись на чувство голода. Нынешняя ситуация, наверно, с точки зрения силы Гоголя, не являлась причиной для обращения к ней. Предприняв еще пару таких же бесплодных попыток, Николай грустно вздохнул и оставил это бесполезное занятие. Яков и Сергей за это время уже успели отойти от него, и теперь занимались исследованием камеры, с целью поиска выхода. Гоголь присоединился к ним. Выводы оказались неутешительными — в этой камере не было ни единого намёка на дверь или нечто подобное. Николай почувствовал раздражение. Тесное пространство, малоприятные големы, которых им приходилось аккуратно обходить, и туманность дальнейшей участи начинали нервировать его всё больше и больше, тогда как Яков и Сергей не проявляли и малейших признаков беспокойства, отпуская язвительные комментарии по поводу всего, попадавшегося им на глаза. Гоголь отметил, что парочка явно работала вместе не в первый раз — уж очень легко и непринуждённо они общались, подыскивая идеи для освобождения. Только идеи эти были одна страннее другой. — Да вы с ума сошли! — возмутился Николай на бурное обсуждение высказанного Яковом предложения как-нибудь разозлить големов, заставить их преследовать одного из них и вынудить всей массой врезаться в стену. — Пожалуй, тут ты прав, — согласился Гуро. — Ещё раздавят того, кто решиться это сделать. И тут же, воспылав новой идеей, добавил: — Слушай, а ты не можешь им приказать? — Если бы я мог, мы бы уже здесь не сидели, — уныло ответил Николай, решив, что даже пытаться не будет трогать этих существ. Вдруг они впадут в ярость? — Смотрите-ка! — радостный возглас Якова прервал грустные думы. Тот уже стоял рядом с ничем не примечательным среди своих сородичей големом. — Я тут за всеми наблюдаю. Он за это время не сдвинулся с места. — И что это может значить? — спросил Николай, чувствуя себя очень уставшим от загадок. И от собственной непонятливости тоже. — А вот смотри, — с этими словами Яков дёрнул голема за руку. Тот не среагировал. Всё остальное так же осталось без изменений. Яков дёрнул за вторую конечность. Снова ничего не произошло. — Определённая последовательность? — предположил Сергей. — Несомненно. Или вообще что-нибудь другое. Но проверить самые простые варианты тоже нужно было. — Давайте просто снесём ему голову. Если не поможет, хотя бы получим моральное удовлетворение. — Тогда уж лучше тому типу, который нас сюда спихнул, — заметил Яков, с удвоенной тщательностью осматривая голема. Тот и правда отличался — глина с него не стекала мерзкими потёками, и он действительно не шевелился. Но глаза у него светились так же, как и у остальных. Николаю это показалось угрожающим. А что, если… — Не трогайте его! — крикнул он Якову и Сергею, но, оказалось, было поздно. Глаза у существа вспыхнули еще ярче. Сам голем продолжал сохранять неподвижность, а вот остальные сменили бестолковое движение на стремление ко вполне конкретной цели — троице нарушителей их спокойствия. Чего именно они хотели, узнавать не было ни малейшего желания. Николай в ужасе выстрелил в ближайшего из големов, но тут поджидала новая проблема — пуля увязла в его теле, так и не достигнув источника жизни, и лишь второй выстрел сумел довести дело до конца. У остальных ситуация оказалась не лучше. Создания, к тому же, передвигались ползком или на четвереньках, что ещё больше затрудняло попадание. Нужно было срочно искать способ выбраться — когда отвратительные существа обратили на них внимание, стало понятно, насколько много их было в камере. Хватит ли пуль, чтобы достойно отразить атаку? Один из врагов подобрался к Николаю и схватил его за ногу. Хватка ожидаемо оказалась жёсткой и болезненной. Гоголю пришлось потратить ещё несколько патронов, прежде чем существо замерло без движения. Он тут же кинулся к голему, с которого началось всё происходящее. В том, что при его помощи можно обнаружить выход, у Николая уже сомнений не было. Но как же это сделать? А в голову уже вторгалось видение, выбрасывая его в совсем другое время и место… — Как он мог выбраться из камеры?! — удивлённо спросил Роу-Мон. — И стены толстые, и охрана у дверей! И подкопа я не обнаружил. — Вашему ведомству стоит нанять колдуна, а то от вас так и будут уже пойманные преступники сбегать, — Шаттэ отвесил ему шутливый щелбан. — Мне тут и тебя уже хватает! Только и делаешь, что торчишь в моём кабинете и всё сладкое съедаешь. — Я приношу пользу, да ещё и за такую низкую плату. Например, сейчас дам тебе полезную подсказку — ваш беглец владел магией, так что обычная стена для него препятствием точно не являлась. — И что же он сделал? Просочился сквозь неё? — Всё гораздо проще. Если хочешь выйти — просто создай дверь там, где тебе нужно. Вот так, — он прочертил пальцем по стене, словно рисуя на ней прямоугольник. Какую ещё дверь?! Видение исчезло так же быстро, как и появилось. Николай встряхнул головой, чтобы вернуть осознание себя в качестве… себя, а не Шаттэ. Позади раздавались выстрелы, и ни один из големов до него пока не добрался. Обернувшись, он увидел, что Яков и Сергей уже приноровились, и теперь не испытывали особых трудностей, а заодно защищали и его, помогая не отвлекаться. Что Шаттэ советовал? Дверь нарисовать? Ему легко говорить, будучи демоном. Но попробовать всё же нужно. Чувствуя себя очень глупо, Николай повторил движение Шаттэ, точно так же проведя по стене указательным пальцем. Конечно же ничего не произошло, ну разве только грязь собрал. Недовольно оттерев руку о брючину, Гоголь пустился в размышления. Для чего-то же было это видение. И голем здесь не просто так. Решив, что терять всё равно нечего, Николай снова обрисовал прямоугольник, на этот раз на груди существа. Через миг стена затрещала, а затем, с тяжёлым стуком, обнажила проём. Сработало! — Открылось! Давайте быстрее! — крикнул Николай Якову и Сергею. Те не заставили себя долго ждать. Втроём они, наконец, покинули камеру. Проём после этого не закрылся и големы, больше ничем не сдерживаемые, тоже поползли навстречу свободе. Впрочем, троица их больше не интересовала, и они просто рассредоточились по коридору. — Пусть лысый лучше за ними погоняется, чем нас будет дальше преследовать, — с надеждой сказал Сергей. — К сожалению, мы интересуем его больше, — ответил Яков, безуспешно пытаясь отчистить одежду. — И куда теперь? — спросил Николай, осматриваясь. Они вышли в очередной коридор, находившийся уровнем ниже, чем то место, где на них напали. Это увеличивало время на поиски. С одного конца виднелась винтовая лестница, другой оканчивался тупиком. Выбор был очевиден. Дальнейший путь прошёл на удивление спокойно. Они без проблем дошли до лестницы и вернулись по ней на второй этаж. Правда, место, к которому они вышли, оказалось им не знакомо. Все трое были начеку, но очередное появление слуги Завадского, буквально выскочившего из стены, всё равно стало для них неожиданностью. Зато он, судя по всему, был готов как никогда. Пулевой залп из трёх ружей пролетел мимо него, не задев даже на миллиметр. Голем, казалось, стал ещё быстрее. Клинки в его руках мелькали как молнии и были еле различимы. Яков и Сергей отражали атаки, но нанести хотя бы единый удар по их владельцу пока не могли. Николай не рискнул вмешаться в эту драку — только под ногами путаться будет и мешать. Тем более, что голем, несмотря на свою вёрткость, тоже пока никого не ранил. Всё стало гораздо хуже, когда появился ещё один противник, внешне абсолютно идентичный первому и вооружённый точно так же. Видимо, Завадский решил не мелочиться. Николай решил всё-таки вмешаться в бой. — Стой в стороне! — приказал ему Яков, заметив, что он обнажил саблю, после чего резко рубанул по руке новоприбывшего врага своим клинком. Тот не успел среагировать и удар пришёлся в цель, но оружие словно наткнулось на что-то очень твёрдое. Яков не растерялся и тут же направил остриё в грудь голема, однако тот моментально отскочил в сторону. Посмотреть, что произошло дальше Николаю не удалось — кто-то, подкравшийся сзади, схватил его за воротник и отшвырнул назад, да так сильно, что он пролетел изрядное расстояние, прежде, чем приземлиться на жёсткий пол. Какое-то время мир качался и звенел, потом, наконец, Николай сумел через силу приподняться на руках и обернуться. Ничего хорошего ожидать не приходилось — Сергей был ранен в руку и отбивался уже гораздо медленнее. Основная нагрузка теперь лежала на Якове. А големов стало уже трое. Третий как раз и напал на Николая, и теперь постепенно приближался к нему. Выпустив бесполезную саблю, Николай стянул за ремень ружьё со спины и хотел было выстрелить, но противник одним прыжком вновь оказался позади него, после чего резко поднял его на ноги, схватил за горло и придавил к себе. Холодные пальцы голема не поддавались попыткам разжать их. Всё, что оставалось Николаю — беспомощно брыкаться, безо всякой надежды освободиться. Свободной рукой голем вырвал у него ружьё и отшвырнул в сторону. Яков, в это время уже успевший справиться с одним из противников, быстро переместился в их сторону и замер, очевидно, думая, что предпринять. Оставшийся из первых двоих враг и Сергей также застыли. — Бросайте оружие. Или я придушу его, — прошипел схвативший Николая. — Нет! Ничего со мной не… — Гоголь попытался сказать, что для Тёмного такая угроза вряд ли являлась опасной, хотя и не был в этом уверен, но голем не дал ему этого сделать, сдавив шею ещё сильнее. Яков замешкался всего на секунду, затем бросил клинок и ружьё на пол. То же самое сделал и Сергей. Голем убрал руку с горла Николая и, вместо этого, заломил ему руки за спину. Болезненный вскрик удалось сдержать с больший трудом. От осознания того, что сейчас все они оказались в большой беде из-за него, хотелось позорно расплакаться. А второй голем уже поднял ружьё и направил его на Якова и Сергея. — Вы пойдётё перед нами, — таким же шипящим голосом, как и у первого, сказал он. Их всех куда-то повели. Николай опустил голову и смотрел себе под ноги, хотя столкнуться с кем-нибудь взглядом он вряд-ли бы сумел. Оказалось, что повели их туда, куда они и хотели добраться — на самый верх. Правда, никто, конечно, не собирался идти к этому месту, будучи захваченным противниками. Более менее придя в себя, Николай задумался — есть ли у Якова какой-нибудь план? Лично у него никаких идей не было. Да и голем продолжал держать его мёртвой хваткой. Помещение, куда они пришли, оказалось точь-в-точь таким же, как в видении. Только теперь туда добавился ещё и стол, на котором лежала Дарья, не подававшая признаков жизни. Николай попытался определить её состояние, но не сумел. Ответ, впрочем, нашёлся довольно быстро — из стеклянного шара на него смотрел её полупрозрачный фантом. Вспомнив слова Тихона о том, что виновник происходящего ворует души, а также странные лица из шара, просившие его о помощи, Гоголь понял, что именно Завадский сделал с Дарьей. Возможно ли теперь спасти её? Сам Степан тоже был здесь. Он стоял рядом с саркофагом, высокие стенки которого не давали взглянуть на его содержимое. Что там могло скрываться? — Степан Борисович, я и подумать не мог, что следующая наша встреча произойдёт в столь сомнительных обстоятельствах! — энергично и даже благожелательно поприветствовал Яков Завадского. — Я тоже не ожидал вас здесь увидеть, Яков Петрович. Вот уж совсем не ожидал. Да ещё и в такой компании, — не менее добродушно ответил Степан. — Вы же не лишите нас удовольствия узнать, что здесь происходит? Вот, например, этот интересный шар. Для чего он? И какая функция у сооружения, рядом с которым вы сейчас стоите? А уж множество забавных существ, которых мы повстречали по пути сюда, точно нуждаются в представлении. — Неужто вы, Яков Петрович, никогда о големах не слыхали? — Слышать-то слышал, но, чтобы в живую увидеть — никогда. Всё легенды одни. А вы, я смотрю, здесь хорошо развернулись в своих изысканиях! — Жизнь заставила. — А как же научный интерес? Но, признаться, я удивлён. Вы же химией занимались, и вдруг големы. Может, расскажете, как вы их создали? — Иногда знать поменьше — благо, Яков Петрович. Вот я слишком стремился постичь тайны природы, а в итоге это принесло мне одни несчастья. И поделиться ими не с кем. — Но со Снегирёвым, думаю, вы поделились хотя бы частью. Желтоватые глаза собеседника Якова на миг расширились от удивления, затем он усмехнулся: — Так вот, что вас привело. Я бы с удовольствием послушал, как именно вы догадались о моей причастности, но, к сожалению, у меня слишком мало времени. Видите, луна уже практически там, где нужно, — он указал на купол. — Когда она достигнет центра, я должен буду совершить обряд. Луна и правда угрожающе ярко горела над крышей. Завадский пока не сказал, что он собирался делать с ними, но Николай понимал всю безысходность положения. Разве только Яков собирается что-то предпринять. Он кинул на него робкий взгляд. — Успокойся, — ласково шепнул ему Гуро. Вот это вряд ли. Сначала слабо, но теперь всё более отчетливо, Николай слышал завывания духов из шара, сыпавших проклятия в адрес того, кто сотворил с ними подобное. Они взывали к Гоголю, даже не прося, а требуя освободить их, но он и себе-то помочь не мог, что уж было говорить про кого-то ещё. А Яков и Завадский, между тем, продолжали диалог. — Ну, парочка минут у нас есть. Хотя бы расскажите, что за обряд такой. Завадский устало указал рукой на шар: — Посмотрите сюда. Здесь заключены души. Во время полнолуния я беру их энергию, благодаря которой можно создать особое вещество. Вот оно-то и является материалом для всех тех, кого вы встретили здесь. Вы же не думали, что их можно сотворить из обычной глины? Но она тоже есть в составе материала. — Но зачем вам всё это? — Изначальная причина в моей дочери. Это вещество ей было жизненно необходимо, так как только создав искусственное тело можно было сохранить её жизнь. — Так она — уже не человек? — Душа осталась прежней. Кем же её, в таком случае считать? — Ну, допустим, жизнь вы ей сохранили. Почему на этом не остановились? — Материал недолговечен. Через некоторое время он начинает обращаться в обычную глину. Души тоже могут служить лишь некоторое время. Потом приходится всё делать заново. А я, заодно, исследую возможности получаемого вещества. — И какую же роль играл в ваших изысканиях Снегирёв? — Важнейшую. Вы же видели разницу между теми големами, которых вы встретили, войдя в дом и другими. Не удивляйтесь, я получаю от них всю информацию. Первые — те образцы, которые я сумел создать сам. Уродливые, грубые и малоподвижные. А Варвара и вот эти двое, которые вас привели — его рук дело. Он создал идеальный каркас — практически, как скелет человека, но гораздо лучше. Думаю, вы уже и сами убедились, насколько. Вместе мы могли бы вывести новую форму жизни. — Так что же вам помешало? Серебристый лунный свет коснулся шара. Духи, среагировав на это, заметались, словно безумные. Николай понял, что ничего хорошего им ожидать не стоит. Видимо, то же самое понял и Яков. Резко метнувшись в сторону и лишив голема возможности попасть в него из ружья, он вытащил из рукава спрятанный там миниатюрный пистолет и хотел было выстрелить в Завадского, но голем оказался быстрее. Не став тратить время на бессмысленную стрельбу, тот рванулся к Гуро, перехватил его руку и резко вывернул её, заставляя выпустить оружие, затем, безо всякого усилия отшвырнул Якова к стене. Ударившись об неё, он упал на пол. — Яша!!! — в ужасе закричал Николай, безуспешно пытаясь вырваться. Воспользовавшись тем, что Гуро отвлёк голема, атаку хотел предпринять и Сергей, так же скрывавший до этого оружие. Но, внезапно, он застыл, а с его лица исчезли все признаки мыслительной деятельности. Пистолет был зажат в его пальцах, но рука безвольно повисла вдоль тела. Что с ним?! Николай посмотрел на Завадского и понял, что причина была в нём. Степан направлял на Сергея небольшое металлическое кольцо с протянутой в нём сеткой. Что-то внутри подсказало Гоголю, что именно при помощи этого предмета ему удавалось извлекать души. — Ну что ж, молодой человек. Пожалуй, именно вам и удастся увидеть, как работает Ловец душ. Получите хоть какую-то награду за своё появление здесь, — обратился к Николаю Завадский. — Остальные мне только… В этот момент Яков, уже оправившийся от удара, метнул в Степана нож, и тот бы неминуемо попал в цель, но голем ринулся на защиту хозяина, приняв удар на себя — клинок вонзился ему в плечо. — Мешают, — продолжил оборванную фразу Завадский, направляя кольцо на Гуро. Тот быстро откатился в сторону, избегая атаки. — Да чтоб вас! — выругался Степан, предпринимая новую попытку. Сейчас он проделает с Яковом то же самое, что и с Сергеем. Николай почувствовал, как кровь отхлынула и от лица, и от конечностей, оставив лишь леденящий холод. В ушах зазвенело и этот звон перекрыл все прочие звуки. Сознание, казалось, должно было покинуть его, но, вместо этого, оно ускорило восприятие — всё окружающее будто попало в вязкую смолу, и теперь замедлилось настолько, что Николай мог различить мельчайшие движения. Вот Завадский слегка повернул голову, его руки дрогнули, перемещая кольцо в сторону Якова. Невероятный страх за любимого — последнее, что ощутил Гоголь, прежде чем сознание всё же ускользнуло, уступая место чему-то тёмному, пугающему и очень злому. Огромная, ничем не удерживаемая сила проснулась внутри него и жгуче разлилась по телу, вызывая боль и следующую за ней ярость. Никто не посмеет причинить Якову вред!