Яков ополоснул инструменты и начал аккуратно раскладывать их по своим местам. Скальпель, зажимы, зеркала, увеличительные стёкла… Монотонное перебирание предметов иногда очень помогает собраться с мыслями. Холод покойницкой становился навязчивым и раздражал, но Яков старался не обращать на него внимания. Разобравшись с инструментами, но так и не обретя спокойствия, он опустился на стул и застыл на нём, сцепив пальцы в замок. Однако, трудно было думать об Иде как об очередном источнике информации… На столе перед ним лежали её личные вещи. Паспорт на имя Амели Дюбуа, салфетка с названием гостиницы — не иначе, как той, где она поселилась, ключи, бумажник с деньгами и разнообразными визитками. А ещё — подвеска в виде маски. И это был знак ему.
«Тайное общество». Вот что она хотела передать. И, судя по всему, это самое общество имело непосредственное отношение к его прошлому. Однако…
Яков ещё раз посмотрел на теперь уже накрытое простынёй тело. Информация, полученная от его изучения, ничего неожиданного не принесла. Всё изначально выглядело странным и то, что ему удалось узнать, вполне завершало общую картину. Никаких объяснимых причин смерти не было — жизнь словно в один момент просто покинула Иду. Сердце остановилось, дыхание прервалось, кровь замерла — вот и конец. Следов внешних травм не обнаружилось и при теперешнем дотошном осмотре, внутренние органы так же не выглядели пострадавшими. Химические пробы ничего не показали. Ни один из известных Гуро ядов не имел подобного действия. Правда, это не исключало возможности использования вещества, о котором он был не в курсе. Но кто и когда мог его применить?
Гораздо более настойчиво напрашивалась другая причина случившегося: магическое вмешательство. Помимо вышеперечисленных фактов к ней подталкивало окончание видения Николая, когда он почувствовал на своей шее обруч. Сам Николай не понял, к чему это могло относиться, а вот Якова услышанное навело на нехорошие мысли. Тем более, на фоне слов Иды о возвращении его прошлого.
Обручи. Что Николай мог знать о них? Он видел только одну разновидность подобных предметов. Редчайшую, надо сказать — она полностью подавляла силу обладателя магических способностей. Конечно, с чужой силой можно было бороться и по-иному: цепи с символами и печатями, всякие кандалы, амулеты и даже татуировки — чего только не изобретали. Но, пока навешаешь всё это на объект ловли, чаще всего ещё и категорически несогласный с положением дел, времени и сил истратится огромное количество. А обруч — раз, и всё.
Однако, главная ирония заключалась в том, что создать такое мощное оружие против колдунов и прочих, им подобных, могли только обладатели магических сил, при этом их способности должны были превышать мощь того, кого собирались укрощать. В общем, то было средство борьбы сильнейших друг против друга, и стоило ли говорить, что обычные люди не имели к нему доступа. До поры до времени, конечно. Хитрость — вот средство против любой силы. Нашлись проворные умельцы, ставшие счастливыми обладателями редчайших артефактов. Таким образом упоминания о них попали в письменные источники, где и сохранились, будоража сознание алчных потомков. Тем только мечтать и оставалось — к нынешнему веку все упоминаемые обручи считались пропавшими. Каким же было удивление Якова, когда он совершенно случайно вышел на след одного из них. Глупо было не воспользоваться полученной возможностью. Правда, с «носителями» обручу пока не особо везло. Всадница, то есть Елизавета Данишевская, лишилась головы, её сестра так же отправилась в не лучший из миров. Теперь обруч хранился в тайнике у Бенкендорфа и поджидал новую цель.
Но у тех легендарных предметов, помимо трудности добычи был ещё один весомый недостаток, крывшийся, непосредственно, в главной их способности. Они подавляли силу, после чего колдун становился обычным человеком. Такой ресурс — и пропал! Да и вообще, почему одним всё, а другим ничего? Не иначе, как именно этим вопросом руководствовался изобретатель второй разновидности обручей, гораздо более опасной для осмелившихся воспользоваться ею, но сулившей значительную выгоду в случае успеха. Она не подавляла силу, а отдавала власть над ней другому человеку. Конечно, для подобных манипуляций можно было брать лишь тех, чьи способности только-только пробудились, да и в этих случаях существовал большой риск выхода подчинённого из-под контроля. Тут всё зависело от направляющего — то есть, того, кто брал чужую силу в свои руки. Буквально. Конструкция этой разновидности была уже сложнее — к обручу прилагался браслет, который направляющий носил на запястье. Именно через него он посылал приказы, сопротивляться которым подчинённый не мог. Это в теории, а на практике всякое случалось. Вероятно, и направляющему требовалась определённая толика силы, поскольку с этой ролью могли справиться лишь единицы. Большинству же лучше было и не пытаться, чтобы не пасть жертвой разъярённого бывшего подчинённого. А вот в случае успеха, как считалось, сила, даже если вырастет, будет всецело принадлежать владельцу артефакта.
Так считалось. А на деле… Якова передёрнуло, когда воспоминания давно минувших дней вновь встали у него перед глазами. Про вторую разновидность обручей он знал не понаслышке — ему довелось выступать в роли направляющего. И именно тогда он узнал, насколько тяжелы могли быть последствия для того, над кем осуществлялся контроль. Даже если тот не имел ничего против…
То была его вина.
— Ты заполучил ценный экземпляр, — рука в чёрной бархатной перчатке коснулась вращавшейся на столе металлической сферы и остановила её движение. Наставник внимательно смотрел на него сквозь прорези полностью скрывавшей лицо маски. Яков уже привык к такой загадочности — никому пока не выпала честь увидеть его облик. Стоявший рядом Арсений нервно теребил края одежды, периодически обегая кабинет нервным взглядом. Личность под тёмными одеждами, очевидно, пугала его.
Наставник торжественно положил на стол гладкий серебряный браслет.
— Давно пора было проверить, можешь ли ты использовать это средство. Попробуй.
На его руке красовался такой же, а тот, чью силу он позволял контролировать, стоял чуть поодаль. От Якова не укрылось, как в глазах у слуги на миг вспыхнуло яростное пламя. Вспыхнуло, но тут же погасло, сменившись пустым равнодушием. Абсолютно сломанная и подавленная личность, уже таковою и не считавшаяся. Неужели от него ждут того же самого по отношению к Арсению? Стоило ли его спасать ради подобного?
Внешне никак не выдавая своих размышлений, Гуро принял предложенную вещь. Лучше бы ей и правда достаться ему, а он постарается сделать участь Арсения не столь печальной.
Едва браслет коснулся его запястья, как гладкая поверхность тут же вспыхнула, испещрённая написанным вязью текстом. Знаки появились лишь на несколько мгновений и скрылись, не оставив никаких напоминаний о себе. Каков же вердикт?
— В тебе даже больший потенциал, чем я думал, — одобрительно сказал Наставник. — Это хорошо. Моим талантливым последователям я готов оказать любую возможную поддержку. Главное — будь мне верен. Твои помыслы честны, Яков?
Взгляд Наставника прожёг насквозь, но Яков успел очистить мысли. Главное — спокойствие.
— Я верен Наставнику всем сердцем, — вложив в это стандартное обращение как можно больше чувства, Яков поклонился.
«Верен». И как тогда удалось не раскрыть себя? А ведь ему и правда верили… И ожидали предательства от кого угодно, но только не от него… Впрочем, за совершённое позднее совесть Якова не мучила. Мучила она его за другое. А где-то совсем близко буравило пустым взглядом стену лечебницы живое напоминание о прошлом.
Однако, пора было возвращаться к насущной проблеме. Если Иду убили, пользуясь чужими способностями, это порождало множество вопросов. Нужно начинать поиски ответов. В первую очередь стоит наведаться в гостиницу, название которой он обнаружил на салфетке.
Яков направился в свой кабинет. В нём он устроил Николая, наказав дожидаться, пока он не закончит вскрытие. Стоило ли говорить, что там Гоголя не оказалось?
Долго искать Николая не пришлось: он обнаружился в одном из отделов с жандармами. Правильно, зашёл навестить новых знакомых — в отделе состояли те, с кем они ходили в прошлую вылазку в дом Завадского. Конкретно сейчас здесь присутствовали Алексей, Павел и Роман. Картина заглянувшему Якову открылась весьма занимательная: Николай сидел за столом, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой — уже изрядно покусанную баранку. Напротив него устроился Алексей, между ними же красовались еще несколько кружек, чайник и большое блюдо с баранками. Павел и Роман стояли рядом. Николай завороженно слушал то, что ему вещал Алексей. Они были настолько увлечены, что не заметили появления Гуро и, пользуясь этим, он сделал увидевшим его знак не выдавать, тихо подкрался и пристроился позади высокого Романа.
— Так вот, знаешь, что делал этот маньяк? Он настоящий извращенец! — судя по всему, Алексей создавал дополнительную интригу. Опять он за своё! Ему только дай волю — любому на уши сядет со своими байками!
— Что? — совсем забыв про баранку спросил Николай.
— Он отрезал каждому убиенному левую ягодицу! И свою добычу складывал в ведро, которое хранил в кладовой. А потом делал полнейшее непотребство! Мы его как раз за ним и застукали, когда брали. Представляешь, он взял это ведро и…
Яков успел практически одновременно сделать аж целых три вещи — выскочить из-за спины Романа, дать Алексею подзатыльник и поймать на лету выпавшую из руки Николая баранку.
— Ой, Яков Петрович! — потирая затылок, сконфуженно воскликнул Алексей. Николай ничего не сказал, но, судя по оттенку лица, просить баранку обратно он точно не станет.
— Чаёк распиваем, да, Алексей? — умильным тоном поинтересовался Яков.
— Просто, тут Николай зашёл… — промямлил тот.
— А у тебя так много свободного времени, да? Можно и свою любимую историю рассказать? Мне кажется, скоро в городе не останется тех, кто её ещё не слышал.
— Ну так Николай же писатель… Вдруг пригодится…
О, да. Яков представил, как подобное непотребство вышло под фамилией Николая, и еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Цензура была бы в восторге.
— Яков, он буквально минуту назад ко мне подошёл, — решил вступиться за нового друга Гоголь.
— Аж целую минуту?! Нет, господа, вы здесь решительно заскучали. Но не расстраивайтесь, я это исправлю.
Яков быстро доел баранку, после чего направился к стеллажу с несколькими расставленными на нём коробками. Одну из них он снял и поставил на стол.
— Почему до сих пор не разобрали? — спросил Гуро у приунывших при виде коробки жандармов.
— А что здесь? — заглянул в неё Николай.
— Дела, которые не сумели раскрыть другие отделы и полицейские части, — со вздохом пояснил Алексей. — Мы же крайние, вот нам их и скидывают.
— Мы не крайние, мы — лучшие, — одёрнул его Яков. — Так, господа, давайте пободрее — выбираем то, что понравится, и за работу.
— Эх, говорил мне Сергей с ним к Ларионову идти, — пробубнил Роман.
— Надо было, — согласился Яков. — Ты вон какой высокий, как раз самое оно для защиты. Теперь не жалуйся.
— Яков Петрович, а что за убийство вы сейчас расследуете? Может, вам помощь нужна? — конечно, Алексею больше хотелось присоединиться к его делу, но, по ряду причин, Яков пока не мог допустить туда посторонних.
— Ещё нет. Если понадобится — тут же вас вызову.
Николай в это время с большим интересом рылся в коробке. Вот пример идеального работника! Ведь и правда — ни разу не жаловался и не отлынивал. Яков уже хотел похвалить его и привести в пример остальным, как Гоголь вдруг отшатнулся, сжав одну из папок, и схватился за ворот рубашки.
— Что такое? — забеспокоился Гуро, поспешно подойдя к Николаю. Алексей подскочил со своего места и устремился следом.
— Всё в порядке, — успокоил Николай, хотя на его лбу выступила испарина. — Не знаю, что это было, но уже прошло.
Яков взял у него папку, оказавшуюся совсем тонкой и раскрыл её.
— Такая тонкая, значит, очень мало информации собрано, — кисло сказал Алексей.
— Глеб Касьянович Ветров. Студент по основному роду деятельности, двадцати четырёх лет от роду, пропал чуть более двух месяцев назад. Заявление о пропаже подал его сосед по снимаемой комнате, — прочитал вслух Гуро.
— Да уж… Ищи его теперь, с такими-то данными… — проворчал Роман.
Однако, Яков уже довольно хорошо знал проявление способностей Николая, чтобы понимать — раз он вытащил именно эту папку, значит делом точно слеловало заняться. Он бы даже взялся за него сам, но у них с Гоголем сейчас стояла другая задача. Пора было ехать в гостиницу, где жила Ида.
— Так, мы уходим, а у вас есть, чем заняться, — сказал он жандармам и подтолкнул Николая к выходу.
— Целый отдел бездельников, — пожаловался Яков, когда они с Гоголем сели в карету. — Только и следи за ними.
— Но это же не так, — заступился за них Николай.
— Ты просто видишь результат моей работы. Мне же мало расследований, по мнению руководства, вот, несколько отделов отдали под личный контроль. Дела ещё эти нераспутанные, их теперь нам как дополнительную нагрузку отправляют… Кстати, а что с тобой всё же было, когда ты ту папку взял?
— Не знаю… Будто что-то холодное за шею схватило, — Николай провёл пальцем по воротнику.
За шею… В голову снова пришли воспоминания об обручах.
— Тебе удалось что-нибудь узнать? — прервал его мысли Николай.
Яков кратко обрисовал ему плачевные результаты своих изысканий и добавил:
— Ида намекала, что узнала нечто о тайном обществе, связанном с моим прошлым. Если это те, о ком я думаю, стоит побеспокоиться.
— Я смотрю, ты прямо жить не можешь без тайных обществ, — с некоторым ехидством откликнулся Гоголь.
— Скорее, окружающие просто очень любят в них объединяться.
— И что же это было за общество?
— Секта оккультистов.
— Звучит интригующе, Хотя, пожалуй, ваше нынешнее собрание недалеко от неё ушло, — не выглядевший удивлённым Николай отпустил очередную шпильку в адрес общества Бенкендорфа. Впрочем, не так уж он и заблуждался.
— В чём-то ты даже прав. Мы используем, в том числе, и ту информацию, которую мне удалось добыть тогда, — честно признался Яков. Раз уж Николай участвует в расследовании, скрывать от него эти сведения будет трудно.
— А с сектой что стало?
— Она прекратила своё существование. Кстати, можно сказать, с неё и началась моя служба в сыске. Это было моё первое задание — внедриться туда и передавать сведения о происходящем.
— И в итоге всех сектантов разогнали, — закончил за него Николай. — Тогда, у тебя немало врагов. Но почему они активировались только сейчас?
— По идее, из высшего состава посвященных никого не осталось. А остальные были мелкими сошками. Я думал, с ними покончено. К тому же, никто не говорил, что у них есть желание мстить. Скорее всего они преследуют иные цели.
— Высокие цели не отменяют и более мелочных потребностей, — покачал головой Николай. — Как ты можешь теперь спокойно ходить по улицам, зная, что твою знакомую убили непонятным способом? А что, если… — он не договорил, но по его лицу и так всё было ясно.
— Если бы целью сегодня был я — что бы их остановило?
Николай нервно прижался к нему.
— Я очень боюсь за тебя, — тихо сказал он.
— Золотце, не порти себе нервы. К тому же, если хотят меня убить — пусть становятся в очередь, — усмехнулся Яков.
— Ну вот совсем не смешно! — Николай рассерженно хлопнул его по плечу. — Не шути так больше!
— Ой, да ладно тебе. Зато мы можем быть более чем в половину уверены, что это не происки Тени.
— Ну да, ни её обычных знаков, ни видений о ней… Но я не знаю, стоит ли этому радоваться. Теперь к ней добавились новые враги.
— Разберёмся, — постарался успокоить его Яков. — Или ты так не уверен в моих интеллектуальных способностях?
Николай только вяло ущипнул его в ответ.
Интересно, что бы он сказал, если бы узнал всю ту историю с сектой?
***
1802 год
— И что тут у нас? — полицмейстер Петербурга, князь Олег Евгеньевич Баратынский перебирал принесённые Яковом документы. — С отличием закончили юридический курс Московского университета. Похвально. Рекомендательное письмо от тайного советника Волкова… Так это вы тот молодой человек, спасший его сына от обвинений в убийстве однокурсника?
— Я, — приняв максимально скромный вид улыбнулся Яков.
— Да, этим вы ему сильно услужили. Его карьера пошла бы под откос, если бы обвинения подтвердились. Так почему вы не остались в Москве, под его крылом?
— Но я родом отсюда и оставаться там и не планировал. Просто учиться лучше было в Московском университете, думаю, почему именно — говорить не надо.
— Да, в Академическом училище вам было бы скучновато — никаких душераздирающих историй с однокурсниками, — усмехнулся Баратынский. — Кстати, а почему юридический? Господин Волков написал о ваших прекрасных познаниях в медицине. Ваш отец был врачом, почему бы не продолжить его дело?
— Чувствую, моё предназначение в другом.
— И поэтому хотите сразу занять должность повыше, в обход тех, на которые обычно ставят людей вашего возраста? Скажите, в чём, по-вашему, смысл службы?
— Принести пользу Отечеству! — как можно более воодушевлённо ответил Яков.
— Ну так Отечеству пользу можно приносить на любой должности. А вы сразу в следователи хотите.
— Я ищу интересные задачи.
— Интересные задачи, говорите. Хорошо, я дам вам пробное задание. Оно секретное, поэтому оформлять вас на службу пока нет необходимости. Справитесь — тогда и поговорим.
Яков обрадовался, но, как оказалось, рано. Заданием от Баратынского стала слежка за неким Эрнестом Павловичем Вьеном. Он был шпионом? Нет. Может, он совершал должностные преступления? Тоже нет. Тогда, вероятно, это душегуб, творящий свои злодеяния во мраке ночи? Если бы. Вся его подозрительность заключалась в том, что он, по непроверенным данным, являлся членом некоего кружка по интересам. И ладно бы революционного — раскрыть подпольщиков тоже вполне занятно. Но, похоже, это было сборище очередных праздных любителей всего необычного. Таких в последнее время в столице развелось великое множество, по сути, каждый уважающий себя представитель знати куда-то да вступал, чтобы не прослыть ограниченным болваном. Вот только подобная мода сильно обеспокоила власти, поэтому полиция взялась за проверку. Собственно говоря, в этом и заключалось задание — войти в доверие к Вьену и попасть в его кружок, а дальше уже определить, опасен он или нет.
— А вы, я смотрю, приуныли, — заметил Баратынский. — Что, ваш жаждущий сложных задач разум спасовал?
Роль стукача — вот так интересная задача! Но Якову пока выбирать не приходилось.
— Я вполне готов взяться за это дело.
— Ну вот и славно. Кстати, как именно сближаться с Вьеном вам тоже нужно будет разобраться самостоятельно. Надеюсь, это не вызовет у вас сильных затруднений?
— Но вы хотя бы оформите меня в ту канцелярию, где он работает?
Не на улице же заводить с ним знакомство.
— Вы сами туда и оформитесь. Образование у вас хорошее — возьмут. Подозрений возникнуть не должно. Давайте, Яков Петрович, я в вас верю.
Да уж…
***
Карета дёрнулась и затормозила, прервав поток воспоминаний. Вот и гостиница.
— Как я хотел бы знать, о чём ты там думал, — с интересом наблюдая за ним, сказал Николай.
— Вспоминал, как я вообще попал к тем оккультистам.
— Ты же расскажешь мне? — глаза у Гоголя загорелись.
— Обязательно, золотце.
За столиком гостиницы им благодушно улыбнулся управляющий, пока пребывавший в неведении относительно цели их визита. Узнав, что «гости» — представители Третьего отделения, он резко переменился в лице.
— У нас всё в порядке, господа, и все документы в норме.
«Видимо, не особенно в норме», — подумал Яков.
— Господин жандарм, приходивший вчера, ничего плохого не сказал.
— Жандарм? И зачем же он приходил?
— С проверкой. Просил документы показать, всякие конторские книги и списки жильцов.
— Он представился? Как выглядел?
— Кажется, Вишняков была его фамилия. Среднего роста, русоволосый, голубоглазый, усы завитые. В форме, конечно же.
Понятно. Кроме формы и усов вряд ли управляющий запомнил что-то ещё. Ида, ну как можно было так проколоться?! Говорил же ей Яков, что гостиницы — не самое лучшее место для того, кто торгует информацией. А она считала, что, если документы менять и внешность, да вести себя неприметно, никто и не отследит. Всякие низкопробные постоялые дворы она терпеть не могла, находя их опасными. Вот и итог. Однако, до нынешнего дня ей действительно удавалось не попадаться. Хорошенько же кто-то за неё взялся.
— А еще что этот жандарм делал? По номерам проходил?
— Нет, только документы поглядел и ушёл. Проверка много времени не заняла. Господа, но вы-то с какой целью?
— В вашей гостинице проживала Амели Дюбуа?
Управляющий раскрыл книгу записи постояльцев и начал просматривать. Наконец, он ткнул пальцем в запись.
— Да, вот она. Заселилась вчера утром.
— Сегодня она была убита, — Яков выложил на стол ключи. — Мы бы хотели попасть в её номер. И вообще, расскажите о ней побольше.
При словах о гибели постоялицы управляющий побледнел.
— Пойдёмте, господа, — позвал он, и по пути стал вспоминать:
— О госпоже Дюбуа ничего особенного сказать не могу. Спокойная, вежливая. Номер просила не прибирать до её отъезда, но так многие делают. На улицу выходила несколько раз… Ах, да, была одна странность сегодня ночью…
— Какая же?
— Из её номера слышали крик и грохот. Когда горничная заглянула к ней, она объяснила, что увидела паука и испугалась. Не знаю, стоит ли это внимания, но вы просили рассказать вам всё. Горничная ещё хотела убрать паука, но госпожа Дюбуа отказалась, сказав, что уже сама разобралась.
Ида испугалась паука? Нет, здесь точно было что-то другое.
Они дошли до нужной двери, и Яков открыл её. Отослав управляющего, Гуро принялся осматривать номер. Николай поступил аналогично.
— Что ты думаешь обо всём этом? — поинтересовался он.
— Пока рано говорить, — Яков раскрыл ящик стола и вытащил билет на пароход, следовавший из Любека в Петербург. — Ну вот, теперь мы знаем, как и откуда она добралась. Самый быстрый способ. Но это, вероятно, только часть её маршрута.
— Любек… — повторил Николай и Яков заметил некоторое смущение на его лице.
— Что такое?
— Нет… ничего, — Николай устремился к одному из дорожных сундуков, очевидно, не желая обсуждать свои чувства. Яков решил попозже выведать у него причины подобного состояния.
Гоголь в это время поднял крышку, но тут же в замешательстве опустил её.
— Там…
— Я так полагаю, место, где можно организовать хороший тайник для провоза вещей.
Где же ещё его устраивать, как не в сундуке с нижним бельём. Даже дотошнейшие служащие, задачей который была проверка приезжавших, с дамами-иностранками старались вести себя максимально галантно, чтобы не прослыть за границей варварами.
Вытряхнув содержимое, Яков достал спицу и протолкнул её в стык между дном и стенкой сундука. Дно поддалось и сдвинулось вверх. Ничего нового для себя Гуро не обнаружил — парики и прочие гримёрные принадлежности, вот и всё, что скрывалось в тайном отсеке. Ну да, у служащих они, конечно, вызвали бы вопросы. Николай в это время крутил в руках белокурый парик, с интересом его рассматривая.
— Хочешь примерить? — спросил Яков, про себя прикидывая, пошёл бы такой цвет Николаю.
— Нет. Мне вот интересно, а тебе приходилось менять внешность?
— Было дело. Даже в женщину переодевался.
Теперь весь интерес Николая с парика переместился на Якова. Он ничего не сказал, но Яков знал, что сейчас его фантазия работает самым бурным образом, представляя, как это могло выглядеть.
— Так, Ники, клади парик на место и возвращаемся к работе, — постарался отвлечь его Гуро. Мало ли, до чего там доберётся богатое писательское воображение!
Дальнейший осмотр вещей был довольно монотонным — платья, обувь, всякие принадлежности, книги. Из одной из них выпала открытка. На ней был нарисован городской вид: река на первом плане, степенные бюргерские дома, высокий недостроенный собор с портившим общее привлекательное впечатление изогнутым подъемным краном. Да это Кёльн!
— Думаешь, это может что-то означать? — Николай поглядел на изображение.
— Определённо, да. Вполне возможно, именно отсюда и началось её путешествие.
Гоголь взял у него открытку и посмотрел на обратную сторону.
— Почему всё так запутанно? Разве твоя знакомая не могла написать, например, даже вот здесь, что она имела в виду?
— А также дать точные адреса? — усмехнулся Яков. — Такие меры — на самый печальный случай. Он, к сожалению, и произошел. Но, даже отправляясь в рискованную вылазку, любой рассчитывает на лучший исход. Ида старалась обезопасить себя. Представь, если бы кто-нибудь получил доступ к её вещам, и понял бы, что ей известна информация, которой с ней никто делиться не собирался.
Правда, в итоге никакие меры безопасности ей не помогли.
— Мы теперь в Кёльн поедем? — Николай провёл пальцем по крану на изображении. — Такой страшный, когда они его уже уберут?
— Ты хочешь сказать, когда достроят? Мне кажется, их устраивает незавершённость, раз уже столько лет собор в таком состоянии. К тому же, у них ходит легенда, о том, что, если он будет завершён, наступит конец света.
— Я тоже слышал об этом, — фыркнул Гоголь, всем видом показывая своё отношение к подобному суеверию.
— В любом случае, нам сейчас совсем не об участи собора надо думать. Касаемо нашего дела, сначала надо разобраться здесь. Я свяжусь со своей агентурой за границей, пусть они покопают пока сами. Убийца Иды находится в Петербурге, и он местный, а не приехавший за ней следом.
— Почему?
— Её могли устранить до отъезда или в пути. Оба этих варианта были гораздо проще, чем получившийся в итоге. Думаю, когда Ида уезжала, либо никто не был в курсе, какой информацией она завладела, либо не знали, кого конкретно искать. Потом они всё же разобрались и сумели быстро передать послание сюда. И вот здесь кто-то и сделал так, чтобы нежелательная персона прекратила существование.
Николай не нашёлся с ответом и они приступили к дальнейшим поискам, начав просматривать мебель. На обивке дивана Яков увидел длинный чёрный волос.
— Смотри, — Яков подцепил находку пальцами и продемонстрировал Гоголю.
— Фууууу, — скривился тот.
— Не фу, а ценная подсказка.
— Там же куча париков в чемодане, — скептически заметил Николай.
— Чёрный там есть, но не такой длины и оттенка. Так что волос принадлежит кому-то иному.
— Горничная? Бывшая постоялица?
— И такое может быть. Но вдруг зацепка? — Яков опустился на пол и заглянул под кровать. — Ну-ка, отодвинь штору посильнее.
Николай зашуршал шторой, а потом удивлённо сказал:
— А тут что такое?
Яков подошёл к нему. Вещью, привлёкшей внимание Николая оказался висевший около окна небольшой предмет — плоский деревянный шестиугольник, разрисованный яркими красками, на трёх нижних углах которого были прикреплены нити с нанизанными на них бусинами. Магический защитный амулет. Яков не успел ничего сказать, как Николай уже схватил обнаруженный предмет, после чего зажмурился.
— Ники? — Яков уже привычно придержал его, боясь, что он упадёт, но Гоголь довольно быстро пришёл в себя.
— Паука увидел? — сыронизировал Гуро.
— Похоже, можно и так сказать. Я увидел чёрный дым, он тянулся через окно в номер. Наверно, он и напугал Иду.
— Дым? Вроде горелым здесь не пахнет.
— Это… не совсем дым, — Николай заморгал, вспоминая, — он принимал человеческие очертания.
— А это не могла быть наша любимая Тень?
— Нет. Она другая. И ещё… — он замялся. — Кажется, я уже видел такой дым. Мы тогда с тобой на балконе сидели, я засыпал, а он плыл вдалеке и иногда принимал женские очертания. Но я не придал ему значения… Видимо, зря.
— Ну ты же не можешь из-за каждой встреченной нечисти дёргаться. Откуда ты мог знать, что за дым такой. Впрочем, мы и сейчас не знаем. Но сдаётся мне, что «дым» этот напоролся на защитный амулет. Отсюда и крик с грохотом.
Яков вернулся к постели и снова заглянул под неё. Большее количество света позволило ему различить нечто маленькое и блестящее. Достав предмет, он увидел, что это золотая серёжка с изумрудом.
— Серёжка, — прокомментировал он. — На Иде обе были на месте. Можно, конечно, поперебирать её аксессуары, но сдаётся мне, что я нашёл подтверждение версии — некая дама, меняющая облик, очень хотела сюда попасть. Когда её ударило защитой от амулета, она потеряла украшение.
— Зачем ей сюда было нужно? И где она сейчас?
— Очевидно, не здесь. Получается, хоть Ида и не ожидала её, и пришла гостья без приглашения, расстались они довольно мирно.
Николай коснулся серёжки, и тут же вздрогнул.
— Правда, будто ударило что-то, — отдышавшись, сказал он.
— Ну вот. А дама-то, судя по всему, эффектная, — Яков подсунул находки под нос Николаю и тот отшатнулся:
— Прекрати мне этим тыкать! Я уже понял, что мы будем искать длинноволосую брюнетку.
— Которая под настроение превращается в дым. Так что, Ники, за работу.
Однако, проще сказать, чем сделать… Где искать даму, способную принимать настолько необычную форму?
