В слепое никуда: дни

"Вдруг дали внеплановый выходной– для всех последующих серий нужен... дождь. Эта ирония судьбы поражает- как только он оказался нужен, он благополучно закончился. Причём громко, очень громко хлопнул дверью перед тем, как ушел– на небе вновь не осталось не единого облачка. Поэтому, и ещё по каким то техническим причинам устроили двухдневный отгул. Вчера я съездил в пригород, к семье. День мы провели отлично– я встретился с Саю, которая поведала мне всё прелести учёбы в 9 классе, приготовила вкуснейшие рисовые булочки ("возьмёшь на работу, Лайт!") и самолично накрыла весь стол, надела "самое красивое платье, Лайт, правда крутое?" и выпытала, что же это за "красавчик на постере с тобой?". " – Это Эл Лоулайт. –Ва-ай, он такой... Шикарный!– Саю улыбается во весь рот, глядя на самую лучшую из фотографий Эл,– Не думала, что такие парни бывают! "Если честно, сам в шоке"– думается мне, и случайно получается, что вслух. –Да?– Удивлённо глядит девушка,– Тебе он тоже нравится? Я чувствую как кровь приливает к лицу, и пытаюсь взять себя в руки. Нравится ли он мне? Конечно! Он не сравним ни с одной девушкой, не сравним ни с кем, это я знаю точно. И вовсе не потому, что рядом снова стоит Миса. –Да. Саю, конечно, замечает, что её братишка смущён. Она невероятно чутка к моим чувствам, угадывает их почти всегда, и говорит, что я не меняюсь. Совсем. –И что ты так перепугался? Он настолько привлекателен?–Заглядывает мне в глаза она. Руки аккуратно сложенны на пушистой юбке, собранны к маленькие кулачки и прижаты к груди. –Я? Пеперепугался?! –Конечно,–Фыркает сестра, отворачивается, и снова прилипает к фотографиям,–По тебе сразу видно, если что то выходит у тебя из под контроля. К стати, его фамилия созвучна с твоим имем. "Об этом я задумался впервые за всё время знакомства с Эл, и, если честно, был этому удивлён. Захотелось узнать, что думает на этот счёт он сам, но спрашивать, конечно, было бы глупо. Только-только я хоть как-то наладил с ним отношения, и так просто их обрывать обидно. Вообще-то, я очень рад такой перемене в нашем с Лоулайтом общении, с мыслью об этом стало веселее жить. Странно, но я всё больше заглядываюсь на его талант– повторюсь, ещё никто не вызывал во мне такого восхищения своей игрой. Ещё не много, и я с уверенностью смогу назвать его настоящим гением. Но сейчас не об этом. Мама очень радовалась мне и заставила пересказать всё, "чем вас там мучают", а Соитиро просто улыбался. Почти не о чем не спрашивал, а сидел, слушал. Я вспомнил давно забытое мною ощущение, что чем меньше ты рассказываешь, тем больше из этого черпает отец. При чём черпает правду! Это страшно. Чувствуешь себя буквально под Сывороткой Правды, и перестаешь быть уверенным, что не сказал ничего лишнего. Тогда я вернулся домой в час ночи. На второй день звонила Халле с новостями о съёмках." –Едем в Итамори, прикинь? Это какой-то маленький городок, вроде недалеко от моря, но там ещё те прекрасные озера! Мицуха говорит, что это её родной город, по этому она едет за место Пенбера, прикинь?– Слышатся в трубку её возбужденные лепетания и вскрики. "Я узнал, что Итамори и вправду красивейший (по крайней мере на фотографиях), но совсем не богатый городок, что туда почти не ездят туристы, и что половина Японии даже не подозревает о существовании такового. Я не то что бы я любитель природы, но взглянуть на великолепные виды Итамори хочется." Но... Эл не увидит этих красот. Он не сможет потрогать горы и реки. Он вообще знает о горах? Нет, конечно, знает. Точно? Нет, наверное, нет. Кто воспитывал его? Его вообще воспитывали? Воспитывали, конечно. И всё таки... Лайт постарается ему объяснить, если он не знает. А если ему станет плохо в самолёте? "Всё таки, в последнее время меня всё больше тревожит Эл. Просто он весь какой-то... больной. Мне постоянно страшно, что он грохнется в обморок. У него анорексия, и он весь реально белее бела! Как же мне хотелось бы вылечить его. Может, мне удастся добится хоть чего нибудь, а вдруг я смогу? Однажды он правда чуть не потерял сознание." –Эй, уже одиннадцать, может, уже завтра? Лоулайт поворачивается, смотря просто удушающе, унижающие во всех степенях этого слова, так, как смотрят, наверное, только на врагов. Возможно потому, что он никогда не бросал дело незаконеченым, и тренировался до тех пор, пока его в достаточной мере не устраивал результат. По этому частенько, когда он был в ударе, нас выставляли за порог офиса, как сейчас, в светлую городскую ночь, и он работал на заднем дворе. Мне оставалось только ждать, покупать кофе и по возможности общатся. –Мне всё ещё кажется, что это не то.– Говорит он почти жалобно и опускает руки. На еще горячий асфальт он роняет зачитанный до дыр листок с несчастным сценарием. Лайт вздыхает. –Слушай... Я думаю, что тебе нужно просто расслабится. Просто смотреть, как всегда. Ничего не изображать,–Эл тут же порывается прорепетировать ещё раз,– Стой. Мне кажется, что ты уже устал, поэтому у тебя ничего не выходит. С утра мы встретимся ещё. –Ладно.– Покладисто отзывается он, доставая рюкзак. –Только не расстраивайся, хорошо? Вот такие чуть ли не детские фразы я вспоминю, общаясь с ним. Как-то по другому не получается, и я словно общаюсь с пугливым недоверчивым ребёнком, спускаясь на удобный ему уровень. –Хорошо,– Словно загипнотизированный повторяет Эл, вдруг резко садясь на стул. –Всё хорошо?– Неуверенно спрашиваю я, подходя ближе, пока он молчит. И он просто падает. Падает, как в замедленной съёмке, вбок и спиной ко мне. Падает, падает, падает... Пока через какую то долю секунды я не вспоминаю, что он сейчас упадёт. И тогда мы падаем вместе. Он просто падает, а я ловлю его. Как в дораме, не ли не знать, мы летим и всё-таки падаем. Я успеваю схватить его и прижать к себе, а пока мы падаем, смотрим друг другу в глаза. И когда приземляемся, тоже. Его глаза как настоящий космос, не тот, какой бывает на картинках, а чёрный, по краям сереющий. Этот космос убивает, потому что в нём ты тихо, покорно забываешь, как дышать. Я вдруг вспоминаю что-то, такой же момент, может, из прошлой жизни, он ощущение худого тела в руках, таких глаз, падения... Я хорошо помню это всё. Мы смотримся друг другу в глаза, пока я не понимаю, что он моих не видит. И тогда я всё же вспоминаю, как дышать. -Ты...– Вдох, выдох, вдох,– Не ударился? Выдох. Вдох. Выдох. –Нет. У него вот дыхание не сбилось. Его вообще не слышно. Вдох. –Пошли,– Мне всё же приходится слезть, оставив Лоулайта. На руках горячим следом пульсирует отпечаток его волос. И его спины. От его позвоночника, врезающегося в пальцы, от его тела. Черт. Это очень странно. Оказалось, что он не призрак. Что температура его тела тоже 36.6. А может, что даже больше. Оказалось, что он осязаем! –Ты посмотри,– С восхищением поднимаю я голову и гляжу в небо. Снова собираются грозовые тучи, образуя огромную тень, заслоняющую солнце, небо и их испепеляющую жару,– Посмотри, снова собирается гроза! –Да?– Всё, что только и отвечает мне этот прекрасный мальчик с кривыми руками, растрепаными волосами и глазами, черными, как облака, шумно клубящиеся над городом, над нами. В воздухе висит гроза, как на висельной верёвке, кричит и рвётся в предверии НАСТОЯЩЕЙ бури. Такой, на которую он только способна, самой, самой сильной, самой ужасной, самой прекрасной и всех гроз, которые видел, помнит человек. Все-таки капает, запугивая, первая капля, и почему-то мы бежим, бежим по сухому, ещё невероятно сухому асфальту, бежим, и почему то, держимся за руки... Я впереди, а он сзади, уже задыхаясь. Бежим со всех ног, бежим, и чувствуем, как в спины нам безумно смеется Гроза, наступая на пятки, и поэтому бежим ещё быстрее. Он хватает меня сильнее, но остановится нельзя, ведь тогда Она начнёт свой победный смерч, сметающий всё на своём пути! Мы почти успеваем запрыгнуть под козырёк автобусной остановки, как тучи спускают цепи, словно с охотничьих собак. И тогда полчищами, стадами, не знающими конца и края, на нас опрокидывается дождь. Автомобильные дороги пусты. Мы одни посреди Помпеев, покунутыми всеми до последней помойной крысы, почуявшей смертоносную стихию. И тогда. Тогда меж нами навсегда пала пятидесятиметровая стена, сгорев дотла. Я улыбался. –Это... Мне понравилось. Мы... Бежали так быстро.. Но пока мы бежали, мне казалось, что кто-то бежит еще! И... Мы ведь почти успели, –Выдыхает Эл. "Точно, "– думаю я. "В тот день мы обменялись номерами на старых кнопочных телефонах, ведь он умеет пользоватся только ими. Теперь будем звонить друг другу, если что." Его сияющий взгляд, пустой– пусть, и всё равно самый что ни на есть волшебный, отпечатался навсегда, как отпечаталось его худое тело, его слова и его улыбка. Он улыбнулся, не мне, но подняв голову, наверное всё таки дотянувшись, потрогав плачущие небеса пока мы бежали. "И, наверно, это странно, что я всё ещё пишу в дневник о том, что со мною происходит, но не могу отделаться от этой привычки. Но может, она не такая уж и женственная, и совсем не постыдная, может, это просто глупый стереотип, навязанный в детстве? В общем, на сегодня, пожалуй, всё."