В слепое никуда: дни

Ему ужасно хочется спать и ужасно не хочется снова мокнуть под неуемном дождём. Раньше он любил дождь, но сейчас от него практически воротит. Хочеться закрыть глаза и сделать вид, словно уснул стоя, но раздумывать о месте, в котором он находиться, интереснее. Кладбище– так это называеться. На нём Эл, как ни странно, не бывал ни разу до этого дня, а только слышал о нём. Это было странное место: здесь странно пахло и не совсем понятно было, в каком месте и в какой момент ты налетишь на что-то, будь то надгробным камнем, крестом, низкой оградой или просто случайной корягой. Чиро вёл аккуратно, но страх упасть (а за этот день он сделал это уже два раза) был слишком велик. Чиро чувствовал себя телохранителем важного государственного чиновника. Это было видно, это чувствовалось по его походке и голосу, задраному носу и слишком учтивому отношению к чужим ему людям. Даже к его новому любимцу, к Ягами, почему-то так быстро завоевавшему доверие "охраника" он не проявлял привычной ласки– может, до того увлёкся ролью или своим долгом. Они шли по узкой тропинке между зарослями высокой, выше самого Эл, но старой, иссохшей травы и плотными безпорядочными рядами самих могил. По левую сторону- толстые сухие палки прошлогоднего Иван-чая и нового, сочного и живого поколения, по правую сторону– неизвесность, опасность и страх. По левую сторону вездесущий радостный Лайт, придерживающий его под руку и разглагольствующий о своей сестрёнке. О том, что она ужасно скучала, пока старший брат был в отъезде и пересматривала записи его выпускной работы в актёрском. Он начал свой длинный рассказ, когда узнал о скором выпуске Эл из института, о его скорой сессии, которую он боиться не сдать. –Там несколько упражнений, плюс тебе дадут сценку, которую нужно обыграть, или монолог, который нужно прочитать. Там не слишком большой выбор, чаще из востребованных и знаменитых пьес. Некоторым даже попадаются те, что были самостоятельной работой на дом, или были в учебниках...– Лайт запинается, задумываясь о чем то. Наверное, о том, что у Эл нет учебников,– Если хочешь, я могу помочь тебе с подготовкой. Могу составить список возможных вариантов, и мы по репетируем. Хочешь? Ягами говорит без напора, спокойно, но Эл всё равно начинает волноваться. Он не знает, хочет ли чего-то репетировать, но провалить экзамены тоже нельзя. Он не знает, что ответить. –Хотя, я думаю, тебе не стоит волноваться. Ты отличный актёр, и ты спокойно всё сделаешь,–Эл хочется возразить, что он так не думает, но его сильно смущают его слова об "отличном актёре". Он закрывает лицо руками, а по нему расползается кривая, стыдливая улыбка. Его хвалит сам Ягами? Чуть ли не лучший актёр всей Японии? Лайт, похоже, замечает его смущение и с такой же радосной улыбкой, как в его номере в Итамори, когда разбудил его, просит не закрывать руками его красивые глаза. Эл смущается ещё сильнее. Все это похоже на шутку, на розыгрыш, но он послушно верит. Отрывает ладони от лица и продолжает идти по этой узкой дорожке. –Тебе, скорее всего, сделают поблажку по инвалидному,– Вдруг сообщает Ягами и отпускает руку. А потом хватает его за потную от страха и стыда ладошку и снова начинает улыбаться. Вокруг могилы– мёртвые люди. Чёрные надгробные камни, покосившиеся от времени кресты. Фотографии, одна старее другой, завядшие цветы и потухшие свечки. В реальности это не пугает так, как должно пугать в фильмах, это место– не ворота в потусторонний мир или колдовское место. Это обыденная часть человеческой жизни, это нежеланное, покинутое всеми место. В это место не хотят возвращаться люди, это место, которое они хотят забыть и больше никогда не вспоминать его. Это место не страшно. Оно серое и унылое, какой бывает бесконечная пробка из серых машин, или толпа утром в метро. Из серый людей. Словно они уже готовы попасть на кладбище и уже смирились с этим. Каждая трагедия на кладбище выглядит обыденно и приобретает какой-то нехороший наигранный оттенок. Вся церемония погребения, все люди, повесившие голову и так отчаянно полагающие, что этот маленький жест уважения изменит чье-то завещание. Как относиться к людям, в голос кричащими над свежими могилами? –Снято! Несколько секунд Эл отходит от роли. Он слишком вживается в нее для каждого кадра, и сразу не может перестроиться на собственную жизнь. Он так и не понимает, нормально ли это, но продолжает искать сходства со своим персонажем. Кто-то укрывает его дождевиком и отводит под разбитый на кладбище навес. Эл по прикосновениям понимает, что это Лайт вытирает ему волосы полотенцем, аккуратно проводя руками по коже. –Ты как? У тебя руки трясутся. Тебе плохо?– Доносится заботливый вопрос Ягами сквозь шум дождя. Эл вокруг понимает, что у него действительно трясутся руки, что кружится голова, что он ужасно голоден. –Да... Наверное, на сегодня всё. Лайт пододыигается ближе, массируя мягким полотенцем шею. От этого почему-то становится стыдно, как будто сейчас он занимается чем то слишком непристойным, позорным, но не может остановиться. –Тогда я скажу Шихеку, что ты уходишь,– Руки Лайта вдруг немного притягивают к себе, и теперь Эл чувствует его дыхание на лбу. Теперь ему действительно становится страшно, и он замирает от этого чувства, не смея пошевелиться. –Хорошо?– Лайт так же аккуратно отстраняется, оставляя полотенце на его голове и внимательно глядит на него. Эл знает, что это так. Он быстро кивает и почему-то ждёт, пока Ягами не уйдёт. Потом закрывает лицо руками. Он слышит, как шумит толпа и работают люди, как шумит, тысячекратно усиливаясь в его ушах, дождь и отдаёт болью в голове, и думает о том, что сейчас подведёт людей своим самочувствием. "Твоё здоровье не касается твоих обязанностей. Почему мы должны делать тебе поблажки, почему ты считаешь, что отличаешься чем-то от других?" Его ругали за это в детстве, он так часто разочаровывал людей в своих умениях... Вдруг так же скажут ему сейчас? От упавшего в организме сахара пробуждается голод, колени подгибаются, и Эл падает на ближайший офисный стул. Ладонями он подпирает подбородок. Когда к нему подходит Ягами, он уже успевает задремать в попытках уловить тишину. –Всё хорошо, тебя отпустят. Точнее, нас отпустят,– Говорит Лайт, с особым упором произнося нас. Эл удивлённо поднимает голову. "Так Ягами всё таки пойдёт со мной?"–думает он и ловит себя о том, что этоне так уж и плохо – Нас и так собирались отпустить пораньше, а раз ты плохо себя чувствуешь, то тем более. Лайт посылает свою самую очаровательную улыбку и берёт его за руку. - Пойдём? В кафе пахнет корицей. Корицей и кофе. Помещение небольшое и очень уютное, уютное настолько, что от этой сухого пряного воздуха и сладости хочется спать. Эл привычно сидит с подогнутыми ногами и кусает, принюхиваясь, печенье. Он старается делать это аккуратно, но в кофе всё равно падает несколько крошек. Лайт только усмехается этому. Радостно. По-доброму, как обычно. На плечах Эл лежит синее полотенце, о котором настоял Лайт. Они сидят у окна, холодного как дождь снаружи, на улице, а здесь нет дождя, нет шума, нет толпы... И окружающие люди не замечают ни его, ни Лайта, и когда Эл это понимает, с непривычки даже немного напрягается. Становится странно, будто это обман, но потом он всё же в этом разубеждается и начинает пить свой латте. Лайт видимо, только этого момента и поджидал. – Ты знал, что скоро запись нашего монолога? Эл ставит стакан с кофе и немного кривит губы– он всё же оказывается горьким. –Монолог? Слышал, его ты должен написать. Он готов?– Поднимает брови он. Слышал он, конечно это ни от кого иного, как от Лайта, хотя бы потому, что ни с кем другим он особо не общается. А общительный Ягами усмехается. –Я работаю над текстом,– Уклончиво отвечает он,– Но дату уже назвали. –Дату чего? –Записи монолога в студии. На несколько секунд Эл отводит глаза и снова отпивает кофе. Ягами насыпает сахар из пакетика себе в чай. –Меня о таком не проинформировали. Лайт усмехается. –Это неудивительно. Теперь обо всём тебя информирую я. Эл буквально чувствует, как они встречаются взглядами, несколько долгих секунд играят в гляделки и понимает, что перегибает палку с тем человеком, который всегда к нему так добр. Разговаривать больше не хочется. –Как тебе будет угодно. В тишине они проводят несколько минут. Лайт размешивает сахар в стакане, Эл доедает своё печенье с шоколадной крошкой. Оно оказывается слишком вкусным. –Эл, ну что ты?– Обиженно протягивает наконец Лайт и перегибается через стол,– Обидился? Не обижайся. Шихёк сам попросил меня позаботится о тебе. Я не виноват. Эл снова придирчиво поднимает бровь и вздыхает. –Ладно. –Вот и хорошо! Теперь, раз уж ты перестал обижаться, давай обсудим твоего персонажа. –Агента? –Да,– Отзывается Лайт весело,– Если честно, я не в полной мере его понимаю. Он должен быть полумистическим, но в сценарии нет упоминания ни о его предыстории, ни о его мотивации. Эл молчит, хмурит брови и отворачивается. –Тебе ничего не говорили на этот счёт?– Непринуждённо интересуется Лайт. Несколько секунд он делает вид, как будто увлечённо рассматривает дождь, давая время для размышления Эл. Всё таки он слишком хорошо его чувствовал– каждую промелькнувшую эмоцию, каждое движение лица он замечал и бережно запоминал. Каждый раз он чувствовал его настроение и желания, и всегда прекращал приставать, если Эл это не нравилось. Но сегодня он почему-то выжидающе молчит, заставляя ответить. –Мне сказали...– Неохотно начинает Эл,– Что я сам должен что-то придумать. Он замолкает, показывая, что на этом его рассказ окончен. К щекам приливает кровь. –И? Ты уже придумал?– Интелегентно прашивает Лайт, постукивая аальцами по столешнице. Черт бы его побрал, этого Лайта. –Ещё нет. Я ничего не знаю о мотивации героя, но у меня есть идея. Я думаю, она достаточно точно охарактеризовывает его. –Вот и хорошо. Если у тебя возникнут какие то трудности... Можно я помогу тебе? Эл судорожно вздыхает и старательно отводит взгляд. –Да. Спасибо. В тишине Эл прячет улыбку облегчения. –Так каким он должен быть?