В слепое никуда: дни

–Я думаю, он должен быть... Немного пустым внутри. Я имею в виду... У него есть огромная мотивация и эмоции, но он никогда не показывает это на людях. Он хочет поймать преступника потому, что действительно презирает его, и в то же время чувствует безразличие к его жалким методам. И к тому же, когда он встречает подозреваемого...– Эл делает паузу и смущённо подносит руку ко рту,–Думаю, он чувствует нечто иное,чем раньше. Он путается в этих чувствах. Лайт удивлённо вздыхает. –Ты, наверное, хорошо разбираешься и понимаешь своего персонажа. До этого момента он был мне не понятен. –Да..?– Протягивает Эл, Рука его ложатся на щеку, пальцы закрывают глаз и пушистые ресницы. –Красота, да и только!– Вдруг поэтично восклицает Лайт, и Эл отрывает руку и от лица,– Смотри, не делай так больше, уж слишком это красово. А на счёт роли– я думаю, ты отлично справился. Что же ты так удивлён?– Лайт от души смеётся,– И ещё я думаю, что тебе не стоит закрывать лицо руками. У тебя прекрасные глаза. "Убийство... " "Убийство человека " "Как доказать человеку, что это несравнимый ни с чем грех?" "Как доказать...? " "Как показать, что чувствуют люди, потерявшие человека? " –Нет, нет, всё это слишком долго!– Стонет Лайт и снова перечёркивает строчку на листе,– Должно быть... Эпично? Интересно? Уже неделю он не может справится с этим, казалось бы, простым заданием, без конца исправляет и вновь стирает свои исправления, не получая должного результата от трудов. Саю, до этого что-то творившая на кухне (а зря Лайт оставил её там без присмотра), с наигранным вздохом заглядывает в комнату. –Ну что там у тебя? Ноешь целый вечер, не надоело? –Не надоело,– Лайт зачëркивает очередную свою запись и отъезжает на стуле от парты в акте выражения принятого бессилия. Саю застывает, поглядывая издали на листок. –Может, тебе помочь с чем? Лайт почти удивлённо глядит на сестру. –Ты что это вдруг такой догадливой стала? Саю улыбается, и Лайт круг замечает, как похорошела и повзрослела его маленькая сестрёнка. –Неужели...С годами ум прибавляется? –Я думаю вот тут... И вот здесь нужно поправить...– Она склоняется над бумагами, указывая на ровные строчки перечерканых иероглифов,– Когда запись диалога? Лайт игриво улыбается сестре в лицо. –А тебе что? Собираешься приехать и поддержать меня? Саю делает лицо "ты что, дебил, да не дай боже". Лайт внимательно смотрит на неё, выдерживая паузу. –Или хочешь поглазеть на моего мальчика? –Угадал,– Застенчиво смеётся Саю, и отбежав к двери, спрашивает,–Можно? Лайт берёт листы с текстом и насильно всовывает их сестре в руки. –Можно,– Саю сдерживает восторженный писк,– Только чур он мой! -А? Да что то я не вмжу, что бы вы были уж так близки. И не спорь! Ты мне выбалиываешь всё. Перед тем, как закрыть дверь в комнату, Лайт как никогда серьёзно говорит: –Он аутист, Саю. К нему нельзя так быстро приставать. Звукозаписывающая студия находится на десятом этаже офиса СПК, там, где я люблю бывать, пожалуй, больше всего. Тут же работает и добрая часть дизайнеров; неяркий свет в коридорах, гирлянды и объявления на аккуратных белых листочках, а в конце сама студия. Рядом с ней стоят ряды молочно-белых банкеток, на которых я и застал нужного мне человека. Белые наушники поверх чернющих волос, серые штаны и конверсы на босую ногу. Девушка, сидящая за столиком, изображающем своеобразный ресепшн, смотрит на Эл с недоумением. Лоулайт, который, казалось, безумствует, лежит наанкетке с закрытыми глазами и производит какие-то расчёты, изредка произнося отдельные слова вслух. Я сажусь рядом, нависая над его лицом. Он замечает меня не сразу, а потом резко садится и открывает на распашку глаза. Мы стукаемся лбами, но он делает вид, как будто не замечает этого. –Ау! Прости. Думал, когда ты меня заметишь. Эл, кажется, смущается, но снова не подаёт виду. Я сменяю тон с шутливого на серьёзный. –Прости. Пойдём монолог записывать. Эл, спохватившись, собирает свои вещи, ранее им оставленные на банкетке: листочки с текстом и белые, как и всё его вещи, два маленьких блокнота. Про них я пока решаюсь не спрашивать. Я собираюсь взять его за руку, как делаю обычно, но не успеваю– Эл хрупкой кистью прикасается к моей ладони и берётся за безымянный и средний пальцы, просясь забрать инициативу. На секунду, а может, больше, я замираю в ступоре и только смотрю на Лоулайта, только чувствую как дрожат его неуверенные руки. Открывается ли мне он, хочет ли, что бы я видел его таким, дрожащим, странным, эмоциональным, настоящим? Хочет ли он открывать мне свою сторону, которую не позволял увидеть никому, или это лишь плата за мою честность и дружелюбие к нему? Догадывается ли он, что мечтая понравится ему, я не делаю резких подкатов и не задаю лишних вопросов, делая поблажку на его психическое состояние? Даст ли он мне узнать, приручить, быть для него самым близким человеком? –Эл. Я даже не замечаю сначала, как наши пальцы медленно переплетаются. –Пойдем,– Шепчет он, сильнее сжимая пальцы и больше отворачиваясь от меня,– Пойдём, пожалуйста. Он шагает наугад, найдя рукой стену, и на секунду оборачивается на меня, вновь соприкоснув нас взглядам, пусть он ничего и не видит; оборачивается на секунду, но я успеваю разглядеть его розовые щеки, его красные и даже припухшие от прикусов губы, его, смущëнного, но решившегося показаться мне таким, и от того бесценного. Я захожу в кабинку звукозаписи. Небольшое стеклянное окно открывает мне прекрасный вид на Эл, читающего пальцем какие-то свои бумаги. Зеленоватый свет неоновых стенок кабинки быстро становится неприятен, и я начинаю запись. Сконцентрировав внимание на тесте, кажется, вывожу каждую ноту, академично выделяю нужное придыхание, но никак не могу забыться в роли. Перед глазами стоит образ детектива, образ несуществующего человека, и в то же время до ужаса знакомого. Эл в его роли– это совпадение или отголосок из прошлой жизни? Когда текст заканчивается, я про себя отсчитываю пять секунд и выключаю запись. Выходя в светлую комнату, я понимаю, что от чего-то в глазах начало рябить. Я подхожу к Эл и несколько секунд лишь любуюсь им. "Неужели он не замечает сам, насколько он красив?"– мелькает мысль у меня в голове, но я тут же осознаю, что он не видит собственного лицо. Не видел никогда. И ни что не может помочь ему увидеть это. И я вдруг понимаю, как бы я хотел доказать ему однажды, что он красив. –Я знаешь что подумал? Ведь эту пламенный речь, что мы сейчас записываем, мы должны произнести на пляже, да?– Задумчиво произносит Эл, не поднимая головы. –Эл, твоя очередь. Эл поспешно встаёт, но застывает, "глядя" в мою сторону. –Лайт, а... Я могу попросить тебя кое о чем? Дежурная за столиком рядом поднимает взгляд на нас, видимо показывая, что её терпение заканчивается, и что мне со своим раздражающим спутником стоит поскорее удалиться с глаз её долой. –Да, конечно, а в чем дело? Эл ломает собственные пальцы. –У меня скоро сессия и... Я бы хотел, что бы кто ни будь, то есть ты, проводил меня из университета. Он замолкает, но прежде чем я успеваю ответить, он начинает оправдываться. –Просто человек, который делал это обычно не может, а идти одному мне... Я беру его за плечо, поглаживаю волосы. Они оказываются упругими и приятными, такими, о которых, к слову, всегда мечтала Саю. –Страшно? Эл энергично кивает один раз, после чего снова опускает голову. –Конечно, я и отвезу тебя. Когда это? –Завтра,– Шёпотом отзывается Эл, и в его голосе я вновьи вновь различаю стыд. –Договорились!– Я убираю руку с его головы, но он вдруг прижимается макушкой к ней снова,– Готов к записи?