***
В полнейшем замешательстве, будто проснувшись от глубокого сна из-за назойливого треньканья будильника, я забегаю в крошечную раздевалку, пропитанную смесью запахов чистящего средства и прогорклого жира. Ровно так же смесь из страха, гнева и презрения замельтишила по сложным синаптическим сетям мозга, отзываясь холодком на кончиках пальцев, которыми я сжимаю крышку ноутбука. Это было опрометчивой идеей - повестись на уговоры друзей и преподавателей из колледжа подавать документы в университет большого города. Да. Я не боялась большого города, потому что была на тот момент не одна, потому что мне было ради кого преодолевать этот страх неизвестности вместе с чувством собственной чужеродности и мне было ради кого терять добрую часть нервов. А теперь не прошло и месяца, как я осталась одна без парня и близких друзей, балансируя между жалостью и собственным самоуничижением, спрятавшись за ширмой уверенной в себе девчонки по соседству. Не удивительно, что я стала такой желанной мишенью для каких-то гринго и сексистских выпивох. Я скучаю по тому времени, когда всё было проще, беззаботнее и хоть чуточку яснее. — Ты соврала! - ТК проскальзывает из-за плеча в раздевалку, укоризненно глядя на меня и даже не дав мне сманеврировать, чтобы как-то спрятаться или вытолкнуть его из крошечной комнаты. - Почему ты соврала, что нормально добралась домой тогда? Это было чертовски тупо с твоей стороны, а я всё это время думал, что ты умная! Парень, сложив руки на груди, смотрит на меня из-за сверкающих холодными отблесками энергосберегающих ламп очков. Я давно себя не чувствовала девчонкой, которую отчитывают за проступок. — А ты почему разговариваешь со мной, как мать-наседка? Почему я должна отчитываться перед тобой? Кто ты мне вообще такой? Я стараюсь пройти к своему шкафчику с формой, прижав к себе как можно крепче ноутбук, отчего слышно, как трещит его крышка, но ТК не даёт мне этого сделать, шагая прямо в ту сторону, в которую собираюсь ступить я. — Я думал, что мы друзья… ну или хотя бы приятели… - Последние слова он произносит, озираясь по сторонам, боясь, что менеджер сочтёт его самоопределение коммунистским. — Мы чуть больше месяца знакомы, а ты меня уже считаешь другом. Не слишком ли короткий срок для выстраивания такого уровня отношений? — Да какая же тут к чёрту разница, если ты хороший человек! Какая разница, если ты с хорошим человеком проходил через задницу! А я не хочу, чтобы хорошие люди, как ты, по собственной тупости попадали в опасные ситуации… и я же многого не прошу… просто береги себя и будь внимательнее. ТК берёт меня за руку. Она тёплая и мягкая. — Я не могу позволить себе того, чтобы в твоих глазах погас огонь вдохновения, который я вижу, когда ты садишься за ноут в перерывах, чтобы написать хоть что-то… поэтому… береги себя. — Боже… - Я выглядываю из-за укрытия своей ладони, сжимая руку парня в ответ и чувствуя, как моё лицо приобретает форму морды сконфуженного опоссума. - Это звучало так слащаво. — Да. И мне не стыдно, что я говорю тебе то, как это ощущаю! — Болтун! - Я утыкаюсь лбом ему в грудь, и не знаю, плачу я от того, что накопилось или же от того, что как комично это всё выглядит. — Может быть. Но что скажешь на то, если я тебя провожу сегодня домой после работы? - Он берёт меня за плечи и наклоняет голову так, чтобы разглядеть лицо, которое отражается в зрачках его зелёных глаз. — Вообще-то я и так хотела тебя попросить проводить меня сегодня домой… Но как бы мне отблагодарить тебя за такую инициативность? — Всё просто, малышка - посвяти мне свою первую книгу. — Это будет, к сожалению, ещё не скоро… ты к этому времени и забудешь про это. — У меня очень хорошая память на должников.***
Вот и Ты! Наконец-то! За всё то время, что Тебя не было, я успел съездить домой, принять душ и чуть ли не заснуть прямо под струёй горячей расслабляющей воды, потерять линзу в сливном отверстии и упасть на узкую постель, чтобы забыться в сумбурном сне, в котором я вновь видел Тебя. В этом сне Ты была в этих нелепых розовых трусах, перетягивающих верх Твоего мягкого животика прямо в самом узком месте талии, подчёркивая эти волнующие изгибы ещё сильнее. В этом сне Ты сидела на моих коленях, прижав сахарные бёдра друг к другу, глядя прямо на меня огромными глазами, как у Бэмби. В этом сне Ты что-то рассказывала о литературе, о своих любимых книгах, но я, к сожалению, этого не запомнил, потому как нюансы Твоего гипнотизирующего монолога вдребезги разбил звуковой сигнал будильника, который я поставил для того, чтобы вновь вернуться к дому на Вирджиниа Драйв, расположенному прямо напротив Твоего окна. Дороги сегодня были довольно спокойными, так что я приехал чуточку раньше и успел купить себе большой стакан кофе, чтобы согреться в этот вечер, который проведу рядом с Тобой. Всего лишь на расстоянии двухсот двадцати ярдов, но это ближайшее расстояние, которое я пока могу позволить себе. Будь у меня возможность - единственным, что могло нас разделять, стали бы считанные дюймы, стала бы наша кожа, опутывающая израненные души. Но, видимо, сегодня меня будет греть не только чашка горячего кофе и топпинг к нему в виде наблюдения за Твоей вечерней рутиной. Ты идёшь не одна. Кто это там идёт рядом с Тобой? Кто это там задевает своим плечом Твоё плечо во время ходьбы? Кто это там смеётся над Твоими шутками? Кто это там взахлёб болтает с Тобой, что слышит вся улица? Это тот парень из закусочной! Да как он смеет идти рядом с Тобой вот так и чуть ли не в наглую флиртовать?! “Проводит друг с работы” - всплывает у меня в памяти. Да… я зарекался не быть слишком навязчивым, но Ты так мило с ним беседуешь! Неужели Ты так мила со всеми? Неудивительно, что к Тебе тянутся люди. Они хотят быть рядом с Тобой. Они хотят обладать Твоим вниманием. Они хотят обладать Тобой. Да. Я знаю их грязные мыслишки. Это у них на лице написано, к гадалке не ходи! Я прячусь в тени, сдвигая очки к переносице ещё сильнее и кутаясь плотнее в шарф, стараясь сойти за незримую тень человека, всего лишь часть массовки на Твоём жизненном пути, которой Ты не придаёшь особого значения. А Ты идёшь, как модель, слушая россказни этого нахала, спрятав одну руку в кармане дублёнки, а второй придерживаешь шлёпающийся о бедро бумажный пакет, который, видимо не поместился в Твою перекинутую через плечо сумку с ноутбуком. — Спасибо, что проводил, Ти. - Ты вновь прячешь носик в меховом воротнике дублёнки, подходя к каменному крыльцу и поднимаясь на ступеньку выше, освещённая тусклым фонарём, как статуя готического храма, попадающая под редкие всполохи солнечных лучей, просачивающиеся сквозь витражные розетки. — Всегда пожалуйста! - Парень непринуждённо суёт руки в карманы свободных брюк из парусины, раскачиваясь взад-вперёд с пяток на носки. - Ты уверена, что больше такого не повторится? — Я постараюсь. - Ты улыбаешься, поправляя выбившуюся прядку за ушко. “Ты флиртуешь с ним что ли?!” - я ловлю взглядом каждое Твоё движение, пусть и через призму запятнанных в отпечатках пальцев очков, и они прекрасны в своей изящности, будто Ты создана не для замусоренных и пыльных улиц хипстерского района, а для деликатного будуара, в котором бы я трахал Тебя так, что такой страсти позавидовал бы сам Казанова. — Не хочешь забежать на чашку чая? “Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Он не хочет!”***
— Очевидно, что не хочет. - Со скрипом двери за спиной раздаётся глубокий бас мистера Уильямса. — О боже! - Ахаю я от неожиданности, подпрыгнув и чуть ли не свалившись на бедного ТК у подножия лесенки. — Здрасьте, сэр! - Парень учтиво кивает домовладельцу, пока я поправляю растрепавшуюся чёлку. — Добрый вечер, мистер Уильямс! - Я поворачиваюсь к мужчине и указываю ладонью на Ти. - Это мой коллега с работы - ТК! Он провожал меня домой. Дон устало, но, как всегда, сурово, оглядывает худощавого юношу в чёрном пуховике, однако, когда впервые видишь ТК, нельзя сказать точно о его половой принадлежности, вопросы о которой он просто ненавидит. — Спасибо… молодой человек… вы свободны. - Беспристрастно вздыхает Дон, ответив на жест юноши аналогичным движением. — Оу… эм… что ж… спокойной ночи тогда. — Да… спокойной ночи. - Я спускаюсь по лестнице и приобнимаю ТК, коснувшись своей щекой его скулы. В какофонии ночных звуков большого города отдалённо, но чётко можно различить чей-то надрывный крик, похожий больше на вопль безысходности. От него стынет кровь в жилах. Я искренне делаю вид, что не заметила этого, улыбнувшись ТК. — Пока. Напиши мне, как будешь дома. - Юноша смотрит на сурового мистера Уильямса позади меня. - Но я полагаю, что ты сейчас, как за каменной стеной. — Ага… - Его слова заставляют меня улыбнуться, и я снова поднимаюсь к входной двери, провожая взглядом бредущего в сторону своего дома ТК, который пропадает во тьме под очередным фонарём. — Ты заходишь? - Дон чуть шире открывает дверь, впуская меня к парадной лестнице, миновав которую я закрываю уже дверь в свою квартиру. @Y_NewMan (19:47) 10.09.2019: Тогда уж ты мне напиши, как добрался домой. Через пару минут ТК отправляет мне смайлик, представляющий собой ладонь в жесте “ОК”. Квартира встречает меня не меньшей прохладой и какой-то заупокойной серостью, которую так хочется оживить сытным ужином, взятым в забегаловке. И пускай он остыл на холодном осеннем ветру, от него всё ещё исходит запах специй, смешаный со сладким ароматом сливочного масла, пропитавшего бумажное дно. Шаркая по полу подошвами мягких тапочков, я иду к холодильнику и беру оттуда с нижней полки аккуратно спрятавшуюся за зарослями пожухлой брокколи, баночку виноградной газировки Crash. В полупустом пространстве, увы, не на что смотреть, но тут моё внимание привлекает бутерброд под плёнкой на тарелке, к которой прикрепили стикер с нарисованным сердечком. “Эх… Люси постаралась сделать мне сэндвич, но я променяла её на стейк с картошкой фри от ТК” - с досадой думаю я, отправляя бумажный пакет в микроволновку. Квартира номер четырнадцать напоминала мне раковину рака-отшельника ровно с того момента, как Дон показал мне её: он уверял, что квартирка тихая и что мало какие звуки могут просочиться сквозь толстые кирпичные стены здания, построенного чуть ли не век назад. Здесь он был прав - соседи из квартиры номер тринадцать будто расположились за несколько акров от нас. Безумие прерий в центре Бруклина. Я перебиваю монотонное гудение микроволновки хлопком открывашки и опираюсь на столешницу островка, отделяющего кухню от гостинной. Я так редко могу позволить себе одиночество, но это именно то, что дарит мне некое исцеление. Делаю глоток напитка, и тот бьёт в нос вспышкой ароматизированных пузырьков газа. Я подхожу к окну, выходящему на главную дорогу: вот муж соседа приходит с работы и тот встречает его поцелуями и ужином; вот семья окном ниже уселась за стол, и каждый из них параллельно сидит в своём деле; вот ещё один одиночка сидит себе на диване в одних трусах и смотрит вечернее ток-шоу. А за всем этим светится воздух над городом, над мостами и небоскрёбами. Пусть в этом городе бывает опасно, я всё равно люблю его. Я влюбилась в бесконечное число муралов, в Гудзон, над которым проезжаешь в вечерний час, в контрастное соседство старинных и современных зданий, в контрастное симбиотическое сосуществование людей из разных культур и времён. Достаю из кармана телефон и фотографирую открывающийся вид с его жёлто-сине-чёрной гаммой, после чего, довольная собой, вновь делаю глоток газировки. Микроволновка же жалобно пищит, огласив об окончании своих полномочий, и вот я вываливаю на тарелку порцию жареной картошки с куриным стейком, которую уплетаю, запивая виноградным напитком, в конце чего смачно рыгаю. — Воу… Это было впечатляюще! - Бесшумно, как призрак, в гостиной появляется Люси, изумлённо хлопая ресницами. — Какого чёрта?! - Я подпрыгиваю на месте, так же изумлённо глядя на соседку. - Ты же сказала, что только завтра будешь дома. — У Сайруса немного изменились планы - ему срочно позвонили с работы. - Девушка садится на подлокотник дивана, разглядывая носки замшевых туфель, которые в народе получили ярлык стриптизёрских из-за массивных платформ. — А где вы, кстати, сегодня шлялись такие красивые? Пока Люси рассматривает свои туфли, задумчиво улыбаясь, я могу оценить её наряд как вполне себе элегантный, не похожий на её будничные: чёрное облегающее платье с длинными струящимися рукавами и вполне себе целомудренным воротником, закрывающим шею, а поверх всего этого на плечах, как вишенка на торте, покоится моя шуба. — Мы были на выставке работ Ренуара! - Наконец она поворачивается ко мне, склоняя голову, украшенную беретом. — Ренуара? - Я вздёргиваю бровь, скептически ухмыляясь. — Р-р-ренуа-а-ара. - Повторяет Люси на французский манер, поблёскивая пирсингом под алой губой. — Р-р-р-р-ренуа-а-а-ара - Я же повторяю за ней, пародируя её произношение. — Р-р-р-р-ренуа-а-а-ара. - Девушка подаётся назад, упав головой прямо мне на колени и звонко расхохотавшись. — Тебе бы там понравилось! Я вот никогда в своей жизни не была на художественных выставках! Тем более таких красивых картин! А я никогда я не видела, чтобы её глаза так сверкали энтузиазмом, искренним детским воссторгом. Никогда не видела, чтобы она интересовалась живописью или другими искусствами. Никогда в ней не видела такой живой эмоциональный отклик. — И эти картины были такими огромными, что можно было разглядеть каждый мазок! - Люси вытягивает над собой руку, имитируя тонким пальцем с острым ногтем на его кончике движения кисти. — Не знала, что ты ценитель французского импрессионизма. - Я смотрю на соседку, прижав подбородок к груди. Уверена, мой вид не такой уж живописный с такого ракурса. — Знаешь, я тоже не думала. - Ловким движением Люси выхватывает у меня из руки баночку Crash, встав на ноги. - Мне кажется, что я начинаю жить новую жизнь… познавать её новые грани… - Она задумчиво качает головой, поднося банку к губам. — А в этой твоей новой жизни будет работа и оплата своей части квартплаты? Я тебя не ревную к твоему папику… может даже немного завидую, но попытайся раскрутить его на большее спонсирование что ли… — А я и не знала, что в тебе есть меркантильная жилка, дорогуша. — У меня это-таки в крови. - В нос говорю я, встав с дивана и взяв пустую тарелку с кофейного столика. — Тогда посмотрим на Твоё поведение. - Томно отвечает Люси, когда я прохожу мимо неё. — Я знала, что ты не сможешь мне отказать! - Хихикаю я, не скрывая широкой улыбки, и чмокаю соседку в пухлые губы. Но тут вновь до моих ушей доносится этот крик, надрывный и полный отчаяния, только на этот раз громче, что заставляет нас с Люси настороженно смотреть друг на друга и вовсю напрягать уши. Однако нам ничего не удаётся услышать. Ничего, кроме мирного похрапывания холодильника. — Слушай… Это было мило, что ты сделала бутер, но если бы я знала, то не брала ужин из закусочной. — Какой бутер? - Непонимающе улыбаясь Люси смотрит на меня и немножко отхлёбывает из баночки пиво.