***
— Послушай. Сейчас придёт моя соседка. И я не хочу, чтобы она видела тебя. - Слышу я голоса, когда уже готова повернуть за ручку дверь квартиры. Любопытство берёт верх над усталостью. — Она придёт в семь. — До семи остаются считанные минуты. Следует молчание, и я думаю всё же войти, но тут разговор внезапно продолжается. — Ты любишь меня? — Я люблю тебя, наверное, слишком сильно. Но ты постоянно обещаешь мне развестись со своей женой. Ты же не оставишь свою семью ради меня. Я понимаю, это твой выбор, но я не могу удовлетвориться частью тебя. Поэтому мы больше не можем видеться. - Дверь раскрывается у меня перед носом, в который чуть не врезается зрелый статный Сайрус, отфутболенный, как дворовый мальчишка. — Послушай… - Вздыхает он, тоскливо поглядывая на Люси из-за плеча и хочет ей что-то сказать, чем я и пользуюсь, проскользнув меж любовников. — Пока. Дверь закрывается, оставив нас с соседкой в тишине, которую я прерываю вкрадчивыми аплодисментами: — Я смотрю, у тебя получается всё лучше и лучше с каждым разом. Но я бы поработала над интонацией - звучит фальшивенько. Живя уже третий месяц с Люси, я заметила, что та набрала внушительный круг мужчин, с которыми она, так сказать “общается” и “проводит дополнительные занятия”. Вследствие чего у неё появились проблемы с их запоминанием, а вскоре и желание их запоминать сошло на нет. Она перестала задумываться над тем, что же все эти парни хотели услышать от неё, звоня по телефону, на автоответчике которого каждый вечер высвечивалось, по меньшей мере, чуть ли не с добрый десяток оставленных голосовых сообщений. Пусть Люси и кажется простушкой с внешностью сельской проститутки, но у неё хватило мозгов придумать занятный метод избавить себя от угрызений совести - она бросала кости. Всё в нём зависело от удачи: 1 - излишне любвеобильный ответ. 2 - не такой страстный, но всё ещё положительный И так до пяти - холодность. 6 - она не перезванивала. Хитрость метода заключалась в том, что Люси никогда не волновалась о конкретных отношениях. Но вместо этого они становились совершенно непредсказуемыми, поэтому многих мужчин они выводили из себя. Это грубо с её стороны? Не то слово! Но сколько мужчин точно так же ведёт себя с женщинами - трудно сосчитать из-за того, что о них говорят больше. Мужчинам исторически стало удобнее иметь больше партнёров и не считаться с их мнением. Когда имеешь дело, как Люси, с большой кучей любовников, начинаешь ранжировать их всех по качеству, как она сама говорит: Тот же самый Сайрус - монотонный, предсказуемый, ритуалистичный, но на самом деле прилипчивый… скотина. Он был настойчивым даже в те моменты, когда Люси ждала меня с работы, как благопристойная женщина из пятидесятых, но также имеющая в себе гордость иметь роман на стороне, он заботился о её наслаждении: телесном и духовном, поэтому частенько таскал ту по выставкам и дорогим ресторанам. Но знал бы он, что ей так чужда эта богемная мишура и что искусство она принимает только популярное, с его движущимися картинками и простыми мыслями, изложенными простыми словами, что еда, какой бы гаммой вкусов и изысканностью она не обладала, Люси пойдёт компенсировать её жирным бургером и едой из коробочки. По телевизору идёт марафон “Симпсонов” и мы, два ленивых тюленя, сидим перед телевизором, вытянув ноги на журнальном столике и занимаемся своими делами: я - в ноутбуке, она - в телефоне. И так проходит час-два, до тех пор, пока не раздаётся стук в дверь. — Кого это здесь носит так поздно? - Я щёлкаю по клавише “отправить” в диалоговом окне с профессором. Люси пожимает плечами, но, изящно пройдя из гостиной, открывает входную дверь, даже не удосужившись посмотреть в дверной глазок. — Вио! Привет! - Радостно растягивает слово девушка, что заставляет меня обернуться и посмотреть на нежданного гостя. В дверях стоит молодой человек, которого я меньше всего хочу видеть в своей жизни: внешность героинового Зигги Стардаста и Лисбет Саландер в одном флаконе, развязность в походке, развязность в языке. Он вальяжно опирается на дверной портал, разглядывая Люси. — Здравствуй, Лу. - Он, всё стоит в дверном проёме, как кот, которого пускаешь в дом, но раз уж двери открыли, то у него теперь бездна времени. — Опять ты?! - Я со всей желчью, которую мне только позволяет выплеснуть моё естество, смотрю исподлобья на парня, делая телевизор чуточку потише. Завидев меня, он медленно двигается вглубь гостиной, даже не как кот, а как дикий хищный зверь, гепард или леопард, что, скорее всего заводит Люси, разглядывающую его сзади. — И тебе добрый вечер, малышка. — Сколько раз я тебе говорила не приводить этого ушлёпка, если я дома? А?! - Я наклоняюсь, чтобы Люси видела мою, как она выражается, “кислую мину”. — Я тоже очень рад тебя сегодня видеть. - Парень ядовито ухмыляется, обнажая заострённые клыки - скорее всего этот парень не привык к тому, чтобы кто-то шатал его статус кво везде, куда бы он ни пришёл. Сразу видно, что он любит, когда игра по его правилам, что он руководит тусовками. Что он - босс, к которому льнёт Люси, обхватив его предплечье, подобно контуру змеи, выбитой на нем, и позволив обнимать себя за задницу. — Но я не приглашала его. Он сам пришёл. Да. Сам пришёл, как будто знал, что у неё закончится стафф, что я буду дома и действие мне на нервы доставит ему удовольствие. — Люси, я могу стерпеть твою б… Блядскость! Твою блядскость, Люси! — Б? - Она вопросительно изгибает бровь с пирсингом. — Б… большую практику по дополнительным занятиям в нашей квартире, но! - Я осудительно указываю на Вио пальцем. - Но этого барыгу я не потерплю! Из-за него в том месяце за мной увязался какой-то доминиканец из Ист-Сайда, посчитав меня его дилером. — А если бы ты действительно была моим дилером, то кэш рубила бы только так и не жила на отшибе Бруклина в разваливающейся многоэтажной хибаре. — Зато я сплю спокойнее тебя. — Ладно, я понял тебя. Лу, прошвырнемся? Погодка так и шепчет. Она накидывает куртку и бросает на меня многозначительный взгляд, который венчает закатыванием глаз. Я стерва, которая любит докапываться до остальных? Возможно. Пожалею ли я об этом? Кто знает. "Это проблемы завтрашнего Гомера…" - беспечно хихикает жёлтокожий лысый толстячок из полнометражки на экране телевизора, вторя моему внутреннему монологу. Пожалуй, ты прав, старик. Ты прав… И не успеваю я насладиться одиночеством, как в квартиру залетают эти двое, захлопнув дверь, запыхавшиеся и красные от бега по лестнице. — Чёрт! Там копы! Ты их вызвала? - Люси откашливается, подбоченившись и наклонившись к полу. — Нет… — Откройте. Полиция! - Дверь ходит ходуном от ударов по ней. — Спрячьте меня! - Всё хорохорство и крутость Вио смывает, как ушатом воды. Он бежит со всех ног через гостиную к окну с выходом на пожарную лестницу и ныряет в него опёршись сапогом о подоконник. — Постой! - Кричит Люси, отдавая пакетик чего-то ему и страстно целуя, прежде чем закрыть окно. — Нам нужна мисс Ньюман! - Восклицают за закрытой дверью. — Стоп! Что?! - Люси открывает окно, но Вио и след простыл. Так быстро и бесшумно он спустился по ржавой лестнице, что девушке пришлось наблюдать его уже далеко бежавшего меж редких тусклых фонарей. Тем временем я подхожу к двери и выглядываю в коридор через глазок, в котором вижу искажённую фигуру полицейского, которого я вижу уже не в первый раз. — Мне уже страшно спрашивать, что у вас случилось на этот раз. - Вздыхаю я приоткрывая дверь. — Здравствуйте. Офицер Уильямс. - По инерции говорит он, приподняв фуражку за лакированный козырёк. - Я тут по поводу вашего коллеги… - Он, прищурившись, смотрит в блокнот, пытаясь разобрать написанное. - Тай… К… Ки… Святая Дева Мария! Кто писал это?! Ну и почерк! — ТК?! Что с ним случилось?!***
За час до этого.
Что такое саморазрушение? Первый шаг к самосозиданию! Ягуар мчится вдоль ночной трассы с той скоростью, которую он только может себе позволить. Точно так же летит кровь по моим раскалённым артериям: она кипит, бурлит, как двигатель автомобиля, она ритмично пенетрирует клапаны сердца, жёстко трахая моё несчастное сердце. В нём ещё чувствуется тепло человеческой плоти, но уже в воздухе отчётливо можно учуять вонь паяных проводов. Я ещё не потерял человечность, но в зеркало заднего вида на меня взирает её новый образ, а на соседнем сидении лежит Даррелл. Он не мёртв, пока, но без сознания, пускает вязкую, зловонную от алкоголя слюну. На лице балаклава, а на руках - перчатки. Ничто меня больше не остановит. Я решил одно - я должен оградить Тебя и уничтожить всех, кто только способен омрачить Твой светлый образ, кто только способен сделать Тебе больно, кто только способен встать на пути между мной и Тобой… моё существование без Тебя - один сплошной изъян, но с Тобой я готов исправить его и наполнить смыслом, только помоги мне! Не отворачивайся от меня! Ничто меня больше не остановит! Знакомая улица. Я вижу знакомую забегаловку с погасшими окнами, а из неё выходит знакомая фигура, готовая пересечь дорогу. Готовая пересечь реку Стикс на капоте дорогого автомобиля. Я готов пустить в расход всех. Я такой же, как конский хер: горячий, большой, длинный, твёрдый и крепкий в своих идеалах, в своих стремлениях. В ушах гудит мотор. В фарах застывает силуэт парнишки с зелёными волосами под шапкой и мусорным мешком на плече. Он, как олень, в ужасе цепенеет. Удар. Глухой удар. Визг покрышек. Парень пролетает несколько метров после столкновения, а пролетев - проезжает по асфальту на спине, оставив на нём след смешавшейся с грязью чернеющей крови. Тишина. В свете фар я вижу искажённое тело, ранее бывшее человеком, оно подёргивается в агонии, кряхтит и пытается хоть что-то сделать, чтобы спастись, даже находясь одной сломанной в трёх местах ногой на пороге чёртовой смерти. Как же легко снова убить кого-то. Жизнь постоянных ошибок оканчивается одной короткой вспышкой, замершей в тускнеющих глазах парнишки, о котором не напишут некролога, потому что этому не было свидетелей, да и кто будет искать тачку, сбившую его, когда узнается, что та принадлежит сынку политика, на которых так любит дрочить вся страна. А пока свет фар ягуара тускнеет вдалеке, уносясь прочь отсюда. Прочь отсюда.***
— Господи! Неужели его сбили насмерть? - Тяжёлый ком застревает у меня в горле, а глаза не могут двинуться, рисуя страшные картины произошедшего, но те не сравнятся с фото, сделанными следователями, не сравнятся с видео, снятыми стрингерами, не сравнятся со свидетельством камер видеонаблюдения. — Ему повезло. Он выжил, но находится в тяжёлом состоянии. Его доставили в отделение интенсивной терапии госпиталя Бруклина. — Ти! Жизнь же у него только начала налаживаться! Я… я же могу поехать туда? — Ам… да, но вас дальше приёмного покоя не пустят. Туда уже прибыли его родственники. — Вы ведь поедете туда? - Я вытягиваюсь, глядя на уставшего копа, морщащего густые брови. — Если вы думаете, что я вас туда отвезу, то ошибаетесь, служебный автомобиль - не такси, мисс. - Холодно отвечает он, продолжая что-то писать у себя в блокноте. — Тогда я это сделаю. - Из тени выходит громоздкая фигура домоуправляющего, разглядывающая полицейского сверху-вниз с нескрываемой распирающей гордостью. — Какого чёрта?! Какого чёрта… Конечно, мистер Уильямс говорил, что его сын работает в полиции, но чтобы случайные стечения обстоятельств столкнули отца с сыном, похожих друг на друга, как две капли воды... — Собирайся, ребёнок. - Кидает Дон, глядя на меня в полумраке серого коридора. - Мы едем в госпиталь.