J: Хочу, чтобы это было сюрпризом…
M: А я хочу знать, в чём ты пойдёшь, возможно, что-то изменить, поэтому жду фото. Отойдя на пару шагов от зеркала в пол, Чонгук разглядывает тёмные брюки и цепочку на шее, которую отрыл в шкафчике, а потом ещё минут десять мучился, чтобы застегнуть её маленькими пальцами, не в силах удержать петельку, которая постоянно ускользала. Нервно кусал губы, практически зашвырнул её обратно, но всё-таки победил эту адову безделушку, дополняющую нежный образ. Ему, Тэхёну, точно должно понравится. Ну, пожалуйста. М: Мне нужно повторять? Чонгук сжимает телефон в руках, смотрит по сторонам и практически опускается на пол, краснея от щёк до ушей. Внутри всё урчит и бьётся в судорогах. Выпрямляясь, он позирует перед зеркалом, делая несколько снимков, неудачные удаляет; один в полный рост, другой с высунутым языком — должен же он подразнить, пока Тэхён далеко от него и не может ничего сделать. А не может ли?.. Фото отправлены с каким-то ликующим чувством. M: Засранец… Тебе очень идут украшения. Мне всё нравится, оставляй так. Он вроде бы и не ругал за излишнюю дерзость… Да, именно так Чонгук воспринимает своё фото с языком, но что-то в его сообщении всё равно настораживает. Одобрение с долей принижения и скрытое недовольство — так это понял Чон.J: Спасибо.
Нервно почёсывая затылок, Чонгук откидывает голову, протяжно взвывая. Он ловит себя на мысли, что ему капец как нравится, когда хвалят. Щёки моментально краснеют, а лицо расплывается в идиотской улыбке, которую он видит в отражении, ещё чуть-чуть — и можно блевануть от своего нуждающегося вида. M: Спасибо? Нет, он каждый раз будет вот так писать, стоит Чонгуку забыть обращение? Скорее всего, да. Собственно, чего хотел, то и получил. Сегодня же просто встреча. Обсудят увлечения, нормально познакомятся. Никто не перед кем на колени вставать не будет.J: Спасибо, Господин.
Может быть, Тэхён вообще передумает, посмотрит на Чона со стороны и уйдёт. Улыбка сразу же исчезает. Он достаточно красивый или хотя бы привлекательный? Может ли он быть хорошим сабмиссивом? А что это означает? Всегда подчиняться, уважительно разговаривать, стараться удовлетворить потребности партнёра, не забывать о своих. Чонгук точно не хочет проснуться однажды ночью от съедающих мыслей о том, что всё, чего хотел или просил, он не заслужил. Что он ничего не мог и не может дать, а всё, что он представляет из себя, легко заменить на что-то лучшее. Сейчас точно рано делать выводы, но нужно быть готовым. ДС отношения не всегда к чему-то обязывают, поэтому установка «не привязываться» — одна из основных. Это не то, чтобы легко сделать. Гораздо лучше подойдёт слово «невозможно». Чонгук старается вообще не думать в эту сторону. Он уже доверился Тэхёну в надежде, что всё будет иначе и его смогут принять, даже с установкой «сам не знаю, чего хочу, но на колени встану если попросят». Не сразу, конечно, немного поломается, с присущим ему непослушанием. Чонгук не покорный от слова совсем, но хотелось бы иного. Он готов стараться, делать всё, что ему скажут, — это вызывает азарт. Как и нетерпение. Придётся отсидеть все лекции, чего он не делал уже давно, подойти к научному руководителю и выесть мозг по поводу новой статьи. Ему нужно больше конкретики — где и что исправить. По-другому он не умеет. Вот если разжуют и в рот положат, тогда другой разговор. Лекция начинается через час, нужно успеть. Чонгук старательно протирает кроссовки от пыли и пятен, ругаясь и в сотый раз обещая самому себе ходить аккуратней.━❃━
— Вот тут нужно внести правки, — преподаватель, женщина в круглых очках, с высоким хвостом, в выглаженной белой рубашке и юбке карандаше, обтягивающей бёдра, буравит Чонгука взглядом. — Я знаю, ты справишься. Даю ещё неделю. Мне нужен свежий материал. Так как это аналитическая статья, нужно убрать все обороты, где фигурирует твоё мнение. В подобном жанре журналист остаётся безликим. Максимум, что ты должен сделать — опросить студентов или найти подтверждение своих слов в научных работах, в открытых источниках. Ты понимаешь? Чонгук выдыхает с ноткой раздражения. Он устал. Чертовски устал. Об этом говорят круги под глазами. Он уже две недели пытается сдать этот материал для зачёта, и вечно что-то не так. Может, профессия журналиста не для него? Чонгук задумывается об этом каждый день. У него неплохо получается писать, складывать слова в предложения, но всё это изучение материалов каждый раз вгоняет в ступор. Чонгуку приходиться прикладывать много усилий, но кто сказал, что будет легко? — Да, я всё исправлю, — Чон кланяется. — Спасибо за помощь. Он не думает о правках, о том, сколько ещё не будет спать, чтобы сдать задание на отлично и оправдать себя перед родителями. Все его мысли о Тэхёне. Тот поселился в его голове и совершенно не хочет уходить. Просто кофе, сегодня просто кофе. Сердце стучит так, что уши закладывает, каждый шаг по ступенькам даётся с трудом. Уж лучше бы отсидел ещё пару лекций… Переписки — это одно, а встретиться с Тэхёном с глазу на глаз — стресс посильнее защиты курсовой. — Возьми себя в руки, — сжимая в кулак рубашку на груди, Чон толкает тяжёлую дверь, опираясь на неё спиной, прижимая сумку к груди, нервно бегает взглядом по земле. — Я тебя уже заждался, — звучит откуда-то сверху. Чонгук делает глубокий вдох, застрявший в лёгких, боясь поднять голову. От Тэхёна пахнет чем-то сладким, но с примесью горечи. Ту-дум. Уши горят, на щеках проступает румянец, а перед глазами белая пелена, картинка подрагивает алой рябью. — Всё хорошо? — голос Тэхёна проскальзывает в общем шуме чужих голосов, машин и лёгкого осеннего ветра. — Ты как-то легко одет… — выдыхает он, собственнически ударяя мизинцем по собачке на молнии. — Непорядок. У Чонгука ноги подкашиваются, когда он всё-таки поднимает голову, встречаясь с прищуренными глазами напротив, что в миллиметре от его лица. Тэхён даже не собирается отступать. Ждёт, но чего? — Извини-те, я схватил первую п-попавшуюся куртку, — слова выдавливаются с трудом. — Мне не холодно. — То, как ты кутаешься в рубашку, натягивая её на пальцы, и дрожишь от ветра, говорит о другом, — Тэхён наконец отступает. — Поехали. Кофе тебя согреет, тогда и поговорим. — Да, пошли…те, — Чонгук плетётся следом, то замедляясь, чтобы оглядеть Тэхёна со спины, то ускоряется, чтобы идти вровень. Ким подготовился, наверное, чтобы у Чона вышибло остаток рассудка: мягкий белый свитер, из-под которого выглядывает ворот чёрной рубашки, и тёмные джинсы, а ещё эти кудрявые волосы… Совсем не вяжутся с образом дома. Но то, как он на него посмотрел — тяжело и изучающе — ставит всё на свои места. Волосы как обычно в пучке, только пару прядей спадает по контуру лица. — Рассказывай, — Тэхён открывает дверь серой ауди, пропуская Чонгука на переднее пассажирское сиденье, — как прошёл день. Мне всё интересно, — на его лице проскальзывает улыбка, первая за десять минут. А Чон только хлопает губами, глядя на чужую машину, но садится, перед этим постучав ногами, сбивая грязь. — Какой ты хороший, — хвалит Тэхён, оказываясь в салоне. — Пристегнись, — бросает едва приказным тоном, обращая внимание Чонгука на ремень безопасности. — Да, точно, — Чон справляется с ремнём, не отрывая глаз от Кима. Скользит взглядом по его рукам, подбородку, щекам, губам, не замечая, как облизывается, непринуждённо кусая щёку изнутри. — Что такое? Я испачкался? — Тэхён делает вид, что не понимает, поглядывая в зеркало заднего вида, заправляет выпавшие пряди за ухо. — Да вроде бы всё отлично. Чего так смотришь? — подёргивает бровями. — Просто… — отличный ответ, десять из десяти. Чонгук вжимается в кресло с желанием раствориться в ту же секунду. — Рад, что я тебе понравился, — делает заключение Ким. — Я этого не говорил, — теряя самообладание, противится Чон. — У тебя всё на лице написано, — цокает Тэхён, почти смеясь. Чонгук что, выглядит забавно? Это задевает. — Я тебя обидел? Извини. Я в хорошем смысле. Он заботится о чувствах сабмиссива… Это подкупает. Чонгук сам не замечает, как расплывается в самой идиотской улыбке на свете. В груди расходится приятное тепло, резонируя по всему телу. — Нет, не обидели, — лукавит Чон. — Говори мне только правду, — косится на него Тэхён. — Мне важно знать, если вдруг обижу тебя. — Хорошо, я буду стараться, — быстро кивает Чонгук, абсолютно забываясь. — Уже десять минут прошло, а ты так и не обратился ко мне, как следует, — Ким тарабанит пальцем по рулю. — Я… просто… — Чон винит себя за смущение, но это ведь ничего, что он забыл? — Не привык, — идиотская отмазка, но по снисходительной ухмылке Тэхёна видно, что он всё понимает. — Это просто. Мы сейчас одни, в машине, так что давай, порадуй меня, — Ким не давит, его фразы звучат скорее буднично, но саб внутри Чонгука отзывается, скулит и скребётся. — Го… — начинает Чон, не размыкая губ, глотая согласные. — Я не могу! — протяжно воет, пряча лицо в ладонях. — Я жду, — Тэхён немного замедляется, обращая всё своё внимание на Чонгука. Нет. Не нужно так смотреть, это уже слишком. В голове мыслей ноль. Внутри салона становится жарко, Чон заправляет выпавшую прядь за ухо. Насколько уязвимым он сейчас выглядит? — Гос… — продолжает Чонгук. Нет, это не неуважение, просто так сразу… Он оказался не готов. — Госпо-дин. — А теперь без пауз, — Тэхён победно улыбается. — Ты ведь такой хороший, да? Чон едва не кивает. — Господин… Вот! Он сказал! — Умница, я доволен тобой, — Ким поглаживает Чонгука по макушке, а тот ластится в ответ. Это же не слишком быстро?.. — Я очень рад, — не стесняясь, отвечает Чон. — Я помню про твоё табу, поэтому можешь обращаться ко мне по имени в любом многолюдном месте. Я хочу чтобы тебе было комфортно, — говорит Тэхён, не убирая руки, играется с его волосами. — Спасибо, это важно для меня, — мало ли, как другие люди отреагируют на такие отношения. Чонгук и сам не до конца принимает в себе эту сторону. Кафе выглядит одиноким. Находится оно в нескольких милях от университета, окружённое высоким домами. Чонгук давно не был так далеко от дома — с отъезда Намджуна все вылазки после пар закончились. — Сейчас, — Тэхён выходит первым, открывая для него дверь. В этом же нет ничего такого? Но о чём они будут разговаривать? Чон совершенно не подготовился. Чонгук кивает в знак благодарности, морщась от лучей солнца. Кафе неброское, выложенное из серых кирпичей. Несколько столиков перед входом, окна в пол открывают вид на тёплое освещение и цветы, стоящие на деревянных столах, подле которых длинные кресла из кожи. Чон изумлённо хлопает глазами. — Идём. Решил, что будешь? — Тэхён пропускает его внутрь, будто у них свидание. Это льстит. Он рефлекторно трогает щёки — так всегда, когда Чон чувствует, что краснеет. Опускаясь за столик у окна, он замечает, как Ким садится не рядом, а напротив, закатывает рукава кофты и пару минут изучает меню, не обращая внимание на растерянного Чонгука. — Всё хорошо? — наконец спрашивает Тэхён. — Выбрал что-то? — Буду рад, если вы выберете за меня, — мямлит Чонгук, пододвигая меню Киму. Тот недвусмысленно совершенно толкает язык за щеку. — А ты знаешь, как понравиться, — Тэхён с нескрываемой радостью отодвигает второе меню, подмигивая. Боже. Чонгук сейчас расплывётся в лужу и стечёт прямиком под стол. — Ладно, — после того как заказ сделан, Ким укладывает руки на стол, сжимая в замок. — Хватит нам гладить твои кинки. Поговорим о табу, что у тебя там с ними. У Чона в голове ни одной мысли. — Хорошо, — вздыхает Тэхён замечая растерянность саба, — представь то, на что бы ты никогда не согласился, и поделись со мной. — Да, сейчас, — Чон даже глаза закрывает. — Я бы никогда не сделал что-то публично, например, не встал бы на колени перед вами сейчас, — он представляет это и сжимается, впиваясь ногтями в ладони. — Я бы никогда не попробовал туалетные игры, они вызывают отвращение, — пытается подавить рвотный рефлекс, замолкает. — Игры с иглами? — совершенно буднично интересуется Ким, пока растерянная официантка ставит перед ними кружки с кофе и два пирожных. Её глаза округляются, а рот раскрывается то ли от удивления, то ли от шока, а может, всего сразу. Прижимая к себе поднос, она быстрым шагом удаляется к стойке. — Нет, звучит больно, — морщится Чонгук, держа глаза всё так же закрытыми. Увидел бы он девушку, что пару секунд назад стояла рядом с ними, точно выбежал бы с криками. — Хорошо, — до ушей Чона доносится звяканье стекла. Тэхён, скорее всего, размешивает сахар. Стоп, им уже принесли еду? — Не открывай глаза. Звучит… строго. Чонгук подавляет стон, рвущийся наружу. — Клетка? — Что? — Я могу посадить тебя в клетку, скажем, за непослушание? Это звучит… горячо? Да. Блядь. Тысячу раз да. — Да, — голос Чонгука вздрагивает. — Ремень? — Да. — Плётка? — Да. — Паддл? Чонгук задумывается. Он видел что-то такое. — Да. — Ох, открывай глаза, — Тэхён сидит, откинувшись в кресло, и просто смотрит. — Проще назвать твои «нет», но мы их изучим. Я, конечно, привык знать как можно больше, чтобы не навредить сабмиссиву, так что всегда используй стоп-слово, если нужно. Всегда, Чонгук, ты меня понял? — чеканит каждое слово, тыча пальцем в стол. — Да, Господин, я понял, — надо же, обращаться так совсем не страшно. — Тише. Просто Тэхён, не нужно нарушать свои же табу, — Ким открыто улыбается. — Ешь, — кивает в сторону кофе и десерта. — А вы? Ваши табу? — Чонгук смотрит заинтересовано. Они у домов вообще бывают? — Я никогда не соглашусь на обмен, — Ким ловит непонимающий взгляд. — Дать тебя знакомому доминанту. Да, такое тоже практикуется. Ты только мой. Надеюсь, мы это уяснили? Никакой лжи, даже во благо, всегда говори как есть. Групповой секс, как и групповые практики. Клеймение. Дэдди-кинк для меня под вопросом. Не особо люблю, когда зовут папочкой. — Я бы назвал, — бросает Чон. — Кхм, — Тэхён сжимает руку в кулак. — Простите, я перебил, — Чонгук виновато опускает взгляд, водя пальцем по дереву. Ужасное чувство стыд, оно буквально съедает изнутри. — Мы ещё поработаем над этим, — Тэхён отпивает кофе, не сводя с Чона глаз. — Я больше не буду, честно. — Верю. Пока я не требую невозможного, просто не забывайся даже в разговоре. Перебивать собеседника некрасиво. Чонгук не любит лекции о своём поведении, но с Тэхёном это не вызывает отторжения. Он действительно готов слушать что угодно, с открытым ртом, если потребуется. — Раз ты согласился на лайф-стайл и сам горишь этим, помни, что за любую провинность следует наказание. Присылай фото еды, одежды, в которой хочешь пойти, расписание своё учебное мне на почту. Куришь? Знаю, что да, пару раз видел. Бросать сразу не требую, оставляю пагубную привычку на твоей совести. Ещё разберёмся с режимом сна — и будет вообще замечательно, — мечтательно улыбается Ким. Чон чуть не пищит от восторга. Так вот, что ему нужно было всё это время! Его действительно можно понять? Эти мысли не дают покоя. Он не дефектный? — Я со всем согласен, — торопливо кивает Чонгук, — но можно вопрос? Он облизывает липкие губы после пирожного. — Конечно, — Тэхён смотрит, не отрываясь. Под таким напором можно напрочь всё забыть. — Почему именно я? У вас были ещё… ещё сабы? — Чон отворачивается к окну, слыша тяжёлый вздох. — Да, были. А почему именно ты, я уже отвечал. Ты мне нравился, и я гадал, почему ты меня отшиваешь, всё никак понять не мог, знал же, что не натурал. А потом, после разговора с твоим бывшим, стало яснее. Ты бы видел, как я благодарил судьбу за то, что посчастливилось пересечься с тобой. Своих желаний не стоит бояться или стыдиться, кто бы что не говорил, — голос Тэхёна мягкий, совсем не давящий. — Просто будь собой, договорились? У Чонгука что-то трескается внутри. — Да, — полушёпотом, но Ким всё равно его слышит. — Я рад, что вы написали. И это чистая правда. Несмотря на весь страх в начале, сейчас Чон чувствует умиротворение и немного страх, больше похожий на предвкушение. Какой он, Ким Тэхён, как человек и доминант? Получится ли у них что-нибудь?━❃━
— Ложись спать сразу, — Тэхён опирается о машину, убирая руки в карманы. — А, и ещё... — он вытягивает из кармана аккуратную коробочку. — Придёшь завтра на пары с этим. Ты же хочешь меня порадовать? Чонгук ощупывает её в вельветовом мягком мешочке. — Что это, Господин? — сейчас они одни, вряд ли кто-то услышит. — Дома посмотришь, — Тэхён тянется к подбородку Чона, сокращая между ними расстояние, невесомо целует в лоб. — Будь хорошим мальчиком, — шепчет на ухо, и у Чонгука снова предательские мурашки. — Да, Господин, — а сам чувствует, что ноги едва держат.