scarlet trail

— Вы хотите что? — Чонгук смотрит на Господина, сидя за обеденным столом, всё ещё смущённый вчерашним поцелуем в щёку. Как его угораздило-то? Не мог сдержаться что ли… Вот только Тэхён и бровью не ведёт, будто ничего страшного не произошло. — Сегодня на занятия ты пойдёшь с вибрационной пробкой. Её можно контролировать через приложение, — буднично объясняет Господин. — Если будешь хорошо себя вести весь день, возможно, кончишь сегодня. Вести себя хорошо — это Чонгук может и хочет. — Хорошо, Господин, я буду очень стараться, — саб убирает тарелки со стола и смотрит на Тэхёна через плечо. — Вы будете кофе или чай, Господин? — Чай, и себе тоже налей, — сразу предугадывает следующий вопрос Тэхён. — Там есть зелёный и фруктовый. — Господин… — Чонгук опускает взгляд, ставя кружку ближе к руке Тэхёна. Топчется на месте, пытаясь собрать мысли в кучу, чтобы верно донести, чтобы сказать то, что действительно хочет. — Слушаю, — Господин будто понимает, поэтому садится в пол-оборота и смотрит задумчиво. — Тебя что-то беспокоит? — Нет-нет, совсем нет, — тараторит Чонгук, — просто… я хотел… — и отводит взгляд. Это сложнее чем он думал. — Вы сказали, что… Мы вчера разговаривали с вами после сочинения, — язык совсем заплетается, — и вот я бы хотел, чтобы вы… Я не знаю почему мне этого хочется, но очень хочется… чтобы вы… — Тебя что-то тревожит, Колючка? — Тэхён осторожно берёт его за руку. Чонгук не дышит, вернее, пытается, но замирает, как вкопанный. — Нет-нет, ничего не тревожит, Господин, я просто хотел попросить вас о том, о чём мы говорили вчера, — он, кажется, молится, чтобы Тэхён сам догадался, сам поддержал диалог — так говорить будет легче. — Я помню. Так чего ты хочешь? Всё-таки нужно сказать? Вот так прямо? Смотря в глаза, ещё и когда за руку держат и поглаживают по пальцам? Но ведь хочется так, что колется… — Господин, я знаю, что веду себя хорошо, вы много раз говорили об этом и мне приятно это осознавать, — вроде бы что-то получается, даже голос стал громче. — Но вы не могли бы проявить ко мне строгость, или наказать меня… У Чонгука перед глазами темно. Всё как-то странно плывёт, он зажмуривается, крепче вцепляясь в руку Тэхёна в поисках опоры. И стоило так тянуть? Но ответ ждать всё равно страшно, не потому, что есть чего бояться, просто эмоций за раз столько, что саб в них путается. — Собственно, это я и ожидал услышать, — Господин кладёт руку на его талию, крепко удерживая. — Хорошо, давай так: сегодня никаких поблажек, никаких вторых вопросов, когда я уже ответил, и ты слышишь меня с первого раза. Без «почему» и «пожалуйста». Наказание должно быть наказанием, а ты ни в чём не провинился сегодня, поэтому его не будет. Иначе они просто перестанут на тебя действовать так, как нужно. Чонгук застывает, разглядывая лицо Тэхёна столь близко, что он может коснуться носом его щеки или опять поцеловать? Но, саб тушуется, прикрывая глаза, позволяя крепче прижаться к себе. — Хорошо, Господин. Спасибо, вам, — он прижимает язык к нёбу. — Всегда пожалуйста, — Господин растрёпывает волосы на его макушке. — С первого раза, понимаешь? — Да, Господин, с первого раза, — кивает так быстро, что в шею отдаёт рваной болью. Будет легко, Чонгук точно справится. — О чём ты задумался? — тянет Тэхён, не отпуская от себя саба. — О том, что сегодня не буду просить у вас кофе. А зачем? Вдруг откажут? Чонгук точно не выдержит, опять надумает себе лишнего. — Так, стоп, — Господин его даже на колени к себе усаживает. — Полный контроль над тобой не должен приводить к страху задавать вопросы. Это не так работает, Колючка, совершенно не так. Мои запреты, как и дозволения, — это не игра, в которой я самоутверждаюсь за счёт власти над тобой, и не игра на твоих эмоциях. Это моё удовольствие. Вроде бы мы уже говорили об этом. Я продолжу. Когда я тебе что-то запрещаю, что ты чувствуешь? — Мне приятно получать от вас контроль, Господин, в любой форме, просто когда вы запрещаете мне что-то из еды или что-то, что мне очень нравится, я чувствую себя виноватым и мне хочется это побыстрее заслужить… — Убираем «я чувствую себя виноватым», оставим «я хочу заслужить». Это твоё удовольствие или принуждение? — Когда вы мне что-то разрешаете, я чувствую себя сверх-хорошим. Мне приятны ваши дозволения, это как маленькое поощрение, — Чонгук болтает ногами, ударяясь пятками о ножки стула, — как поглаживание, понимаете? — Понимаю, поэтому я не могу всегда говорить «да», Колючка. Это не означает, что ты в чём-то провинился или я в чём-то тобой недоволен. На этой стадии начинается моё, как ты это назвал, «поглаживание», которое ты даёшь мне, контроль над тобой. Здесь всё взаимосвязано, поэтому твоё решение не спрашивать из-за страха получить отказ — это лишение моей части в наших отношениях. Сделаем короткий вывод: каждое моё «да» и каждое «нет» удовлетворяет не только твои, но и мои потребности. — Спасибо, Господин, — Чонгук даже немного краснеет, трогает щёки, чтобы проверить, не горячие ли. — Спасибо, что объяснили. — Больше нет страхов насчёт моих дозволений? — Господин переживает, но не так ярко, как это обычно делает Чонгук. Он просто хочет быть уверен в том, что сабмиссив чувствует себя в безопасности, что ему спокойно. — Не-а… — задумчиво тянет Гук. Всё в голове снова становится на свои места. Он не понимает, как это происходит, но развеивание страхов принимает с особой благодарностью. — Колючка, — окликает его Тэхён, не опуская внимательного взгляда. — Нет, Господин, — быстро исправляется Чонгук, улыбаясь, хлопает глазами, строя невинное лицо, — просто забылся, всего на секунду. — Вот и хорошо. Помести в себя пробку и выходи. Чонгук быстро поднимается, но в эту же секунду тормозит. — В душе? — глупый вопрос, но… уточнить всё-таки надо. — Конечно, — подмигивают ему. — Будь аккуратен. Тэхён снова смотрит на часы, пока Чонгук пытается уложить весь диалог в своей голове. Он не понимает до конца, почему чувствовал вину из-за запретов, почему грыз себя сомнениями в своём поведении. — Так, собирайся, опаздываешь, — поторапливает Господин, — принеси мне ключи, они на тумбе в спальне. — Господин, можно спросить? — С первого раза, колючка, — выдыхает Тэхён. — Сначала ключи, потом вопрос. Чонгук бежит быстро, почти спотыкается, хватает их со стола, мельком косится на чертежи и так же скоро возвращается. Дышать ровно получается с трудом — уж очень он торопился. — Ваши ключи, — и протягивает на вытянутой ладони. Господин поправляет ворот рубашки, стоя перед зеркалом. — Какой вопрос? — Почему я не сплю с вами? — Ох, — Господин смотрит ему в глаза. — Хотел, чтобы ты привык. А ты хочешь спать со мной? Это явно льстит Тэхёну — на его лице странная улыбка, как будто даже снисходительная. Он снова и снова пробует убрать волосы в пучок, пока неотрывно смотрит в глаза саба. Хотел бы он? Чонгук не думал об этом вовсе. Для каждого сон — что-то личное и интимное. Люди могут жить вместе несколько лет, но предпочитать спать по отдельности из-за удобства. В этом нет ничего постыдного или ненормального, просто у каждого свой комфорт. Но прижаться ночью к Господину, коснуться его рук или прижаться к крепкой груди, ощущая тепло… Чонгук думает об этом и не может перестать улыбаться, открыто и явно плавая в своих фантазиях. — Господин, — вспомнив последние диалоги, саб выпрямляется, — позвольте мне спать с вами? Всё таки он чему-то научился. Не требовать, а просить — как самое важное. Если ему сейчас скажут, Чонгук и на колени встанет и щенячьи глазки сделает, всё, лишь бы Господин разрешил. Был бы хвост — он бы им завилял и побил по паркету. Тэхён думает не меньше минуты, пока завязывает шарф на шее Чонгука, что выбрал сам — светлый и местами пушистый, щекочущий щёки. — Можешь спать со мной, — наконец роняет Господин, заправляя прядь волос за ухо Гука, бережно щёлкая его по носу. Чонгук сейчас запрыгает от радости, захлопает в ладоши и будет задушено повторять «спасибо». Но это всё происходит внутри, а снаружи он только улыбается в знак благодарности. — Спасибо, Господин, — выходит уж очень громко и счастливо. Чонгук в этой доминации растворяется, в своих желаниях и Господине. Останавливать себя времени нет. Открывая дверь перед Тэхёном, он опускает голову, пока его треплют по макушке. — Какой услужливый сегодня, — шепчет Господин. Это распаляет, порождает всё больше желания постараться. Чонгук соврал бы, если бы сказал, что недоволен происходящим. Он не скрывается, когда ластится к Господину, насколько тот влияет на него, зная, что незачем.

━❃━

Пробка внутри смещается при каждом шаге. Чонгук бы рад не обращать на неё внимания, но не может. Сверлит взглядом каждого прохожего и вцепляется в ручку рюкзака, нещадно кусая губы. Первый щелчок резинкой обжигает запястье, оставляя яркий след. Он хороший саб, старательно выполняющий поручения от и до Господина. Чонгук проводит взглядом по семенящим туда-сюда студентам, юркает между входной дверью и заспанным преподавателем, прижимаясь к стене. Вибрация может сработать в любой момент, поэтому саб ждёт, но не потому что боится, Господину он доверяет, просто может не удержаться и застонать во весь голос, едва успев прикрыть рот. Сердце бьётся быстрее с каждым шагом. Чонгук старательно пытается понять собственные ощущения. Это точно не страх — с Тэхёном Гук уже давно ничего не боится, тогда, может быть… предвкушение? Такое манящее, сладкое. Он снова кусает себя за щёку, поэтому ещё один щелчок резинкой. Да уж… От этой привычки будет трудно избавиться, потому что боль перестаёт доставлять дискомфорт, она гипнотизирует, она ему нравится. Стоит ли сказать об этом Господину? Что его способ по избавлению саба от вредной привычки не работает? Что он зажмуривается и дрожит, как тростинка, от бурлящего внутри желания получить ещё? — Эй! Ты что тут встал?! — недовольное ворчание слышится справа, Чонгук неловко перетекает в сторону, прижимаясь к ближайшей стене. Пробка двигается в ответ на каждое движение. Гук жадно впивается взглядом в лица, проскальзывающие мимо него, и краснеет сильнее. Никто ведь не знает, не видит, но этого достаточно чтобы саб в нём был смущён от происходящего. «Если будет дискомфортно, у тебя есть стоп-слово». Господин напоминает об этом каждый раз, когда даёт поручение, прощупывает его границы, мягко ведя за собой, и Чонгук отдаётся. Вибрация настигает его в туалете. Стоило только умыть лицо и он тут же готов снова окатить щёки ледяной водой. Она мягкая, медленно расходящаяся по всему телу новыми и новыми волнами. Чёрт. Зажмурившись и потирая глаза, Чонгук оседает на пол, врезается головой в кафель, нащупывает дребезжащий телефон. Господин: Ты в порядке? Да, Чонгук подписал его по-новому. Он, конечно, хотел придумать что-то более лаконичное и подходящее Тэхёну… но смог придумать только это.

J: Да, Господин, всё хорошо.

Телефон из мокрых рук так и норовит выпрыгнуть, ноги совсем не слушаются, бёдра закаменели от такой позы. Господин: Я рад, Колючка. Беги на занятия. Вот это он здорово придумал… Бежать точно не получится, максимум — передвигаться гусиным шагом или того мельче. Новая вибрация, задевающая чувствительные стенки, заставляет разинуть рот, хватая губами такой нужный сейчас кислород. «С первого раза, Чонгук», — всплывает в памяти. Если бы он сейчас не поднялся, это было бы неподчинением? Это означало бы, что он нарушил приказ? Господин бы расстроился или был недоволен? А может, зол? А сколько у него есть времени, чтобы выполнить вот это «с первого раза?». Есть хотя бы минута подумать? Или с первого раза означает, что Чонгук просто не спорит? Саб поднимается, держась за стену. Сейчас бы съесть чего-нибудь сладкого, чтобы мозг лучше работал, или выпить крепкого, потому что у него прилично так… стоит. Он возбуждается от всего, а от такого прямого воздействия и подавно. Чон шумно выдыхает, вытирая со лба капли пота. Вибрация затихает. Это ещё что за игра?! Чонгук топает ногой и скрещивает руки на груди. Он точно ненедоволен, просто был не готов. Ждал так долго, что когда желаемое настигло, он оказался размазан.

━❃━

J: Господин, можно мне съесть шоколадку?

Он поправляет рубашку, которую ему сегодня выбрали — клетчатую серого цвета, и закатывает рукава, пытаясь поудобнее разместиться на стуле в кабинете. Никакой шоколадки у него нет, но можно сбегать и купить, если… если разрешат.

J: Пожалуйста, Господин

J: Одну маленькую

J: Самую маленькую

Господин: Нет, ты ещё не обедал «С первого раза, Чонгук».

J: Хорошо, Господин

Чонгук не может ослушаться и просить, больше не может. Он схитрил, отправив мольбы сразу, потому что после слова Тэхёна уже будет нельзя. Ему не обидно, не грустно и он совершенно не злится, он принимает это решение, как и все предыдущие. Чонгуку от них приятно. Он сам этого до конца не осознает и не может объяснить легкое удовлетворение, распространяющееся по всему его телу, стоит Господину дать ответ на его просьбу. «Нет» или «Да», не имеет значения. Если «да», саб может радостно похлопать в ладоши, не столько от дозволения, сколько от того, что Господин им доволен. Доволен же? Пробка медленно вибрирует, кажется, на минимальной скорости, дразня мягкие стенки. Внутри Чонгука мокро, пропитавшаяся смазкой ткань боксеров неприятно липнет к ягодицам. Сжимая в руках тетрадку, Гук нервно стучит ногой по полу, вслушиваясь в шёпот одногруппников, чтобы отвлечься, потому что оставаться наедине со своими мыслями — это пропасть, потому что закрывать глаза значит остаться один на один со своими ощущениями. Он влажный настолько, что, кажется, может буквально стечь по стулу на пол, распластавшись по нему. То откидывая тетрадь, то снова вцепляясь в неё, Гук громко выдыхает, приоткрывая рот в тягучем выдохе, ощущая красноту щёк. В такие моменты кажется, что все взгляды прикованы к тебе. Чонгук надеется, что нет, и никто не замечает, насколько он готов заскулить.

J: Господин… пожалуйста

Что «пожалуйста», он и сам не понимает, но слабо соображающий сейчас мозг не может придумать что-то более сносное. Ответ приходит сразу же. Это успокаивает, но всего на секунду. Господин: Что случилось? Будто он не понимает. Чонгук практически ругается про себя, но быстро даёт себе мысленную оплеуху. Так нельзя.

J: Господин, я так не смогу…

Дрожащие пальцы пару раз промазывают по клавиатуре, телефон, покрытый влажными разводами, то и дело выскальзывает на стол. Господин: Скажи нормально, что случилось? Он ведь знает, что… Дышать становиться всё труднее. Чонгук извивается ужом на стуле, неспособный контролировать собственное тело.

J: Пробка. Вы можете её выключить? Пожалуйста, Господин.

Чонгук в голове умоляет уже десять раз подряд. Это какое-то: «Умо-о-о-оля-я-я-ю-ю!» И «пожалуйста» заверните. Господин: Так ты просишь выключить пробку? Да? Чонгук уже кричит об этом, но исправляет очевидную просьбу.

J: Пожалуйста, Господин, мне очень тяжело держаться. Если вы можете, я буду вам очень благодарен.

И смайлик со слёзками в конце, для пущей драматичности. Господин: Смотри, что у меня есть для тебя. Чонгук теряет дар речи. Нет, ему, конечно, нравится фотография Господина, где он стоит перед зеркалом без футболки, и свет так приятно падает на оголённый торс, оставляя тень, но… Не сейчас же! Господин: Тебе нравится? Конечно, да, безусловно. Чонгук залип, но от этого возбуждение стало острым, словно кусающим в живот, не давая о себе забыть.

J: Да, Господин, спасибо вам…

Пробка выключилась так же резко и неожиданно, как завибрировала в последний раз. Чонгук, упав лбом на парту, пытаясь перевести дыхание, держит телефон экраном к себе. Господин: Ты в порядке?

J: Да, Господин… Спасибо, всё хорошо

Господин: Оцени своё «хорошо» от одного до пяти, пожалуйста

J: Четыре, Господин, думаю, что четыре

Господин: Хорошо, ты молодец, большой молодец, Колючка. Я доволен тобой. Если бы Чонгук сейчас «случайно» кончил? Он бы испытывал стыд за саму абсурдную ситуацию или за то, что сделал это без дозволения? Нет, он, конечно, спросил бы, но… Он точно был где-то на грани, и ещё одна лишняя секунда привела бы к неизбежному. Господин: Я очень рад, что ты так доверяешь. Это самое важное для меня в наших отношениях, одно из самых важных. Я помнил и всегда помню о твоём табу на публичность, и то, что ты соглашаешься на такие поручения, как сегодняшнее, говорит о том, что ты не сомневаешься в моих действиях. Тот уровень контроля, который я получаю, говорит о многом. Сегодня ты отлично справился. Чонгук — высококонцентрированная радость, прячет улыбку за тетрадкой, накрывая ею лицо, возбужденно топая носками кроссовок.

J: Спасибо, Господин. Вы знали, что вы замечательный

Господин: Ты первый раз говоришь мне об этом трезвый… Стоит переживать?

J: Нет! Просто хотел сказать об этом сейчас…

Просто поделиться чем-то приятным в ответ. Не только же его должны хвалить. Вот если он начнёт Господину всякие милые вещи говорить, тогда что?.. Ему понравится?

J: Вы очень красивый…

Господин: Колючка…

J: И фото красивое отправили. Спасибо, Господин

Чонгука несёт так стремительно, что он и не замечает, печатает со скоростью света, совершенно растворяясь в этих сообщениях. Монотонная речь преподавателя, как и разговоры одногруппников, перестают существовать в его пространстве. Вокруг всё затихает, практически замирает, и сердце стучит слишком быстро, так, что, кажется, его стук можно услышать, если сесть к Гуку ближе. Господин: Так. У тебя лекция… Занимайся давай. Чонгук хочет написать ещё, но это вшитое в подкорку красными нитями «с первого раза» вовремя хватает его за ошейник.

J: Хорошо, Господин

━❃━

Чонгук облокачивается на стену на заднем дворе университета, поднимая взгляд к посеревшему осеннему небу. Завораживает. Ёжась от холода, что пробирается под одежду, он греет руки о стакан с чаем, который успел купить между парами, сладким из-за трёх ложек сахара и кислым из-за облепихи. Грея промёрзшие пальцы, Гук утыкается носом в пушистый шарф, который ему дал Господин перед парами. «Ты замёрзнешь, возьми». Светлый шарф пушинками щекочет нос, от чего Чонгук несколько раз подряд чихает, морщась. «Чай? Можно», — и улыбался, заглядывая в ждущие ответа глаза. Чонгук от такой заботы едва не светится, хотя по его яркой улыбке каждый раз всё видно. «Как закончишь, езжай домой на такси. Пробку можешь достать самостоятельно. Не хочу, чтобы тебе было больно», — говорил Господин, явно останавливая себя от того, чтобы потянуться к волосам Чонгука и заправить прядь ему за ухо. Господин держит дистанцию на людях и Гук ему за это благодарен, не только как сабмиссив, но и как человек. Курить хочется страшно, но Чонгук делает ещё один глоток чая, растворяясь в приторной сладости, опускает раскрытую ладонь на грудь. Сердце снова стучит так быстро, что почти оглушает. Господин: Езжай домой, не жди меня, а то замерзнешь Чонгук смахивает сообщение, хотя ему очень хочется поехать вместе, рассказать, как прошёл день на занятиях и поделиться своими чувствами. Снова тараторить без остановки, потому что знает — его слушают внимательно. Но это сладкое чувство подчинения снова возвращает его в реальность, ведёт за собой и поглощает, не давая ни секунды на раздумья.

J: Хорошо, Господин, буду ждать вас дома

Усмешка соскальзывает с губ.

J: Вам что-нибудь приготовить?

Чонгук всё ещё не понимает, как Господин совмещает работу и учёбу. Как он не устаёт? Или просто не показывает это сабу? Чон смотрит на него каждый раз с немым восхищением, тянется в ожидании ответа и радуется, когда получает его, распаляясь яркими эмоциями, что по щелчку отключают разум. Господин: Хорошо, можешь приготовить. Чонгук сдавливает телефон пальцами, пряча нос и открытую щекочущую улыбку под шарфом.

J: Спасибо, Господин. Я надеюсь, вам понравится

━❃━

Чонгук продрог. Сеульская осень — не самая холодная, но, заходя в дом, он аккуратно ставит ботинки в шкаф и бежит к ближайшей тёплой стене и прижимает к ней ледяные пальцы. Вот бы ими залезть под футболку Тэхёна... Он горячий практически всегда, особенно торс. Саб мечтательно мычит, присаживаясь на корточки. Господин: Прими душ. Там же достань пробку, помой её хорошо и оставь на тумбе, я потом уберу. Чонгук к этим откровенностям в их чате всё ещё не привык, поэтому каждый раз смущённо пищит, не позволяя себе кусать губы.

J: Хорошо, Господин

Скинув рубашку на кафельный пол, Чонгук рассматривает душевую, касается полотенца, которое сплошь пропахло знакомым запахом. Пробка уже начинает тереть, смазка полностью впиталась в кожу. Найдя взглядом тюбик со смазкой, он без удивления берёт его. Господин всё продумал — не просто же так он её здесь оставил. Подставляя лицо под тёплую воду, Чонгук выдавливает прозрачную смазку на пальцы, тянется к ягодицам, смазывая кожу по контуру ограничителя, закусывает руку чуть ниже большого пальца, истошно скуля. Прижимается распалённой щекой к кафельной стенке, с силой упираясь в коврик, брошенный под ноги, чтобы не соскользнуть, он зажмуривает глаза. Вода, стекающая по лопаткам, приятно щекочет кожу, покрывающуюся мелкими мурашками. Впиваясь в руку до красноты, пока не почувствует ходящие под давлением сухожилия, Гук подцепляет пробку пальцами, двигая ею по кругу, и медленно вытаскивает наружу. Ноги подкашиваются. «Господин опускает его на колени перед собой. Запускает руку в мокрые волосы оттягивая их». Чонгук распахивает глаза, задыхаясь в тихом стоне, вытаскивает пробку на половину, обжигая соски о ледяной кафель, ещё не нагревшийся от воды. «Господин позволяет прижаться к своим ногам, обнять их, утыкает его носом в бедро». Он пульсирует вокруг пробки, сжимая её кончик и нехотя выпуская. Тёплая смазка выливается следом густыми каплями, пачкая ягодицы. «Чонгук прижимается губами к тёмным брюкам». Сжимая вторую руку, он выпускает её изо рта, упираясь раскрытой ладонью в стену. Пробка падает из ослабевших пальцев на пол с глухим стуком, разбрызгивая набежавшую воду. «Господин удерживает его за загривок, крепче вжимая носом в гладкую ткань». Чонгук оседает на пол следом, увеличивает напор душа, смывая остатки смазки и старательно пытаясь восстановить сбившиеся дыхание. Дышит с трудом, слюна, стекающая из приоткрытого рта, смешивается с водой, льется на шею и торс. Чонгук возбуждён, но вряд ли сейчас сможет с этим что-то сделать. Стоит так сильно, что он ощущает головкой переменчивость температуры воды. — Вот же… — едва слышно выдыхает он, выключает душ и прячет голову в полотенце, выжимая отросшие волосы. Оставив пробку на столике и тщательно отмыв её под проточной водой, Чонгук на негнущихся ногах выходит из душа и падает на ближайший диван. Ему бы сейчас поспать хоть несколько минут, потому что сил уже не осталось. Укутываясь в мягкое одеяло, которым накрыт диван, саб поджимает ноги. Пара минут — и он возьмётся за готовку. Только пара минут, чтобы прийти в себя... Веки, тяжелея, опускаются. Чонгук не сопротивляется.