Mutually

      Натаниэль       Следующий день прошёл как в тумане. Утро не задалось, Бартимеус ещё больше докучал своими идиотскими шуточками, чем начисто выбил из Натаниэля устоявшееся с вечера благодушие. Теперь ему совершенно не хотелось даже смотреть на джинна, и к тому же, загадкой оставались мысли и ощущения, которые сопровождали его весь вчерашний урок. Ну, как урок.       До Парламента Натаниэль добрался уже отчего-то уставший, работать совершенно не хотелось, а едкие комментарии Бартимеуса, висящего за плечом в облике бесёнка, картины абсолютно не сглаживали.       — Сегодня метеорит упадёт, не меньше, великого и ужасного волшебника Джона Мэндрейка одолела лень. Это самое удивительное, что вообще с тобой происходило за всё время. Пинки бесам раздал, подстричься забыл, три литра кофе выпил, пора заняться бестолковыми бумагами. Об порог не запнись, коала ходячая.       Натаниэль изо всех сил старался не обращать внимания на назойливый галдёж около уха. Бартимеус тем временем старательно развивал мысль.       — Неужели тебе самому не кажется вершиной глупости просиживать штаны в этом вонючем Лондоне? На вашей земле столько всего красивого, но нет же, твоя совесть и честь нагибает тебя на каждом шагу, а ты думаешь, что в этом и состоит смысл жизни. Твоих денег хватило бы на замок в Германии, но ты как старый пердун копишь их непонятно на что. Отошёл бы от дел и жил себе припеваючи в замке с тридцатью кошаками. Что ещё надо для человеческого счастья? Вон, смотри, идёт министр финансов… отдела финансового… короче, вот на него хотя бы посмотри. Ни жены, ни детей, только диабет да ожирение, неужели такая судьба кажется тебе привлекательной? Ты хоть лицо-то не морщи, когда здороваешься, а то на порченное яблоко смахиваешь. Хотя я знаю, почему он тебе улыбается. Сквозь свои километровые стёкла очков ему не видно, что это именно ты. Эх… не умеешь ты жить для себя, Мэндрейк.       С горем пополам Натаниэль добрался до своего кабинета, словил надменный и насмешливый взгляд секретаря, и уселся в своё кресло.       — Этого требует работа, Бартимеус.       Бартимеус фыркнул и мягко обвил собой плечо Натаниэля. Волшебник не совсем понял, что мог значить этот странный жест, но ему совершенно не хотелось придавать этому значение. Он просто бессмысленно полулежал в кресле, закрыв глаза, и почему-то думал о слуге, не беря во внимание тот факт, что упомянутый сидит у него на плече и распинается о том, какой Натаниэль бездарный и самоуверенный.       — А сколько времени? — внезапно спросил волшебник, прерывая поток заумной бессмысленной чуши.       Бартимеус оказался перед лицом Натаниэля, посмотрев на него как на самого последнего придурка. Потом бесцеремонно облапил его голову узловатыми ручонками и повернул вправо, к настенным часам.       — Ты как сомнамбула, Нат, — проворчал он. — Неужели так за бал беспокоишься? Но ведь не ты его устраиваешь, какая тебе разница?       Дверь открылась. Бартимеус мгновенно стал невидимым на первых трёх планах, и Натаниэль ощутил, как он возвратился на плечо. Секретарь настолько фамильярно прошёл к столу, что волшебник скривился. На внушительного вида стопку документов приземлилась ещё одна увесистая папка. Секретарь смерил Натаниэля густым, тяжёлым взглядом и, ничего не сказав, удалился.       — Да, наверное, всё-таки из-за бала и переживаю.       Бартимеус с гаденькой ухмылкой на морде пихнул Натаниэля в ухо.       — Признай, что не столько бал тебя колышет, как само отсутствие подружки. Где ты будешь её искать?       — Я вот думаю идти без пары, — Натаниэль смутился. — Не хочу, чтобы сплетни потом ходили. Да и если я договорюсь с кем-то, это будет нечестно.       — Ты не совместим со словом «честно», — отвернулся Бартимеус и замолчал.       Натаниэль вскинулся.       — Кто бы говорил! Лучше бы сам что-нибудь предложил, нежели дуться. А то выглядишь так, словно доволен, что мне не с кем идти.       Джинн скосил на волшебника не читаемый чёрный взгляд, после чего перебрался на стол и с тяжёлым вздохом уселся прямо на бумаги. Стрелообразный хвост будто бы случайно опрокинул органайзер с карандашами, но Натаниэль стоически промолчал, ожидая, что Бартимеус скажет.       — Если ты уж совсем отчаялся, то пригласи Фаррар. Беспроигрышный вариант.       — Первым делом я именно о ней и думал, но…       — Не заставляй меня рифмовать…       — Тогда я буду чувствовать себя не как на балу, а как на допросе.       Бартимеус прищурился. В его настоящем облике это выглядело жутковато.       — Чувствуешь? В воздухе запахло откровением. Теперь мне стало интересно, что послужило причиной… Короче, ты не хочешь водить мутки с Фаррар? Ты не заболел?       — Да нет же! Я просто подумал и решил себя лишний раз обезопасить.       Джинн с издевательским выражением лица ему похлопал.       — Хорошо, что это больше не моя обязанность. Прошло всего несколько лет, и до тебя, наконец, добралось чувство самосохранения. Поздравляю!       — Я знаю Джейн… Немного знаю, поэтому могу предположить, что она воспользуется обстановкой и выведет меня на какой-нибудь разговор. Во всяком случае, добром для меня это не кончится.       — Конечно, не кончится, ведь ты даже от слабых Чар начинаешь плыть так, что едва ли не слюни пускаешь.       Натаниэль выпрямился.       — Не выдумывай! Такого никогда не было.       Бартимеус устало закатил глаза.       — Ладно, и что ты решил?       — Раз с Фаррар не получится, я решил спросить у тебя, что мне делать. До бала осталось часов восемь…       — Я же предложил тебе вчера, прикажи какому-нибудь фолиоту принять облик привлекательной девчули и проблема будет решена.       — А ты в курсе, что у остальных министров в подчинении по несколько джиннов, и если я приду на бал с фолитом, меня потом просто изничтожат?       Бартимеус поднял бровь и лениво оглядел Натаниэля.       — Ты же догадываешься, что мне плевать?       — Ну, разумеется! Только стоит мне приказать, и на бал уже полетишь ты, а не какой-то фолиот.       — Ладно-ладно, — Бартимеус примирительно поднял верхние шипы, — раскричался. Не меня же приглашали, вот сам и думай.       Оба отвернулись друг от друга. В кабинете повисла тишина.       — Мистер Мэндрейк, вы когда документы подпишите? Ждать придётся целую вечность? — послышалось за дверью. — Что за счастье мне, когда пилят сверху? Вы чем там занимаетесь?       — Соблюдайте субординацию, Дженкинс, — таким же тоном рявкнул Натаниэль. — А то уволю и пойдёте в архив.       — Посмотрим, — уже тише буркнули в ответ.       С огромной неохотой волшебник снова уселся в кресло, стараясь не смотреть на Бартимеуса. Тот, в свою очередь, увлечённо катал по столу карандаши, всеми силами мешая Натаниэлю.       — Убирайся вон! — наконец не выдержал он. — Мне надо работать.       — Сам держишь рядом с собой, а я ещё и виноват, — хмуро отозвался джинн уже с подоконника.       Натаниэль опять задумался. И правда, зачем ему сейчас Бартимеус, когда в этом совершенно нет необходимости? Что он успел себе такого надумать, раз теперь у него из головы не вылетает этот язвительный джинн, который только и делает, что действует ему на нервы. Вчера Натаниэлю казалось, что Бартимеус проникся к нему какими-то чувствами, раз так нелогично вёл себя, и поэтому он неосознанно старался найти это самое расположение в своём слуге и сегодня. Однако ни в облике, ни в голосе и, тем более, во взгляде не было и намёка на вчерашнюю мягкость и симпатию. Раз за разом в памяти волшебника всплывал облик египетского мальчика, которого он прижимал к себе за талию, и в глазах которого тонул. Ему по непонятным причинам до сих пор мерещился глубокий бархатный голос, говорящий о том, что в танцах он даже слону оттопчет ноги.       Натаниэль почти забыл, где он находится, пока в реальность его не вернул очень неприличный звук, раздавшийся со стороны окна, а за ним сразу же гаденькое хихиканье. Волшебник поднял взгляд и молча уставился перед собой; раздражение накатило семимильными волнами почти в ту же секунду. Призрачное романтическое ощущение, которому Натаниэль предавался последние пять минут, как ветром сдуло, оставив после себя только воспоминания.       В конце концов, Натаниэль решил в кои-то веки быть честным хотя бы с самим собой. Он твёрдо решил разобраться в себе и в том, что именно заставляет его думать о Бартимеусе именно в таком ключе, и почему он вызывает у него романтические чувства. Стоп, что? Бартимеус и романтика?       За спиной Натаниэля смачно рыгнули. От такой романтики его чуть ли не передёрнуло. Было естественно, что Бартимеус минуты не мог прожить без того, чтобы кому-нибудь не подбросить нервный тик или заикание. Но волшебнику казалось возмутительным не поведение демона, а то, что он сам допускал, что это существо ему далеко не безразлично.       — Не хочу прерывать вашу глубокомысленную рефлексию, дорогой хозяин, но на двери ничего не написано, — судя по звукам, Бартимеус когтем отшелушивал краску с оконной рамы, чем ещё больше выводил из себя.       — Я тебе велел заткнуться, — рявкнул через плечо Натаниэль, даже не заметивший того, что он уже невесть сколько времени неподвижно сидит и смотрит в одну точку.       — А вот и не велел.       — И чего ты хочешь? Я же сказал не мешать мне.       — Когда ты так командуешь, я весь дрожу, — елейно пропел Бартимеус.       Натаниэль устало потёр переносицу. Он не представлял, что будет делать оставшийся рабочий день. Ни желания, ни сил не хватало на банальное «подумать, сходится ли написанное в документах с тем, о чём министры недавно распинались на Совете».       — Ты весь как на иголках, Нат.       Бартимеус, уже в знакомом облике мальчика-египтянина, подошёл к волшебнику и положил локти ему на плечи.       — Так старательно о чём-то думаешь, что невольно разбиваешь мою теорию о твоей пустой голове вдребезги. Теперь мне придётся заниматься чем-то другим.       Натаниэль с таким раздражением схватил бумаги, что они едва не порвались, наскоро подмахнул свои подписи на каждой под одну одинаковую череду закорючек, и сунул их в папку.       — Возьми и передай этому паршивому секретарю. Чтоб он подавился…       — Твоё слово закон, — Бартимеус выхватил папку, повиляв задом в набедренной повязке чуть ли не у самого лица Натаниэля. — Именно так и передам.       — Я сказал, бумаги передай, а не то, что ты подумал.       Когда Бартимеус высунулся за дверь, послышался смачный «бум» и короткий вскрик секретаря, и Натаниэлю что-то подсказало, что папка приземлилась не совсем на стол. Он хлопнул себя по лбу и прикрыл глаза, желая только то, чтобы этот день поскорее закончился.

***

      Однако уже спустя четыре часа, Натаниэль, решивший всё-таки умыкнуться из Парламента пораньше, в панике носился по дому, не зная, какое дело сделать в первую очередь. Как назло, куда-то пропал костюм, который ему вчера помогал подбирать Бартимеус, но волшебник, каждый раз встречая на поворотах эту нахальную морду, догадывался, кто этому поспособствовал. Но отчитывать джинна было некогда, Натаниэль так быстро проносился по коридорам и комнатам, что у него даже не было времени допить свой кофе. На его взгляд, дела обстояли хуже некуда, а всё почему? Потому что он пустил всё на самотёк ещё сутки назад. А кто был виноват? Правильно, Бартимеус был виноват.       Фолиоты, которым было поручено поддерживать кухню и гостиную в чистоте, устроили полнейший кавардак из-за своих разногласий. Натаниэль притормаживал возле разношёрстной компании, смотрел в честные-пречестные глаза и выслушивал тирады о том, что во всём виноваты бесы. Бесы же, которые на заднем дворе ровняли кусты, клялись в том, что во всём виноваты фолиоты. Натаниэль злился, пыхтел, закатывал глаза и бесился от того, что дисциплиной надо было заниматься раньше. Вот если бы не этот вредный Бартимеус, то всё бы было в порядке.       Для полной картины вещей поругавшись ещё и с Бартимеусом, Натаниэль с горем пополам отвоевал свой костюм и надолго приклеился к зеркалу.       — До твоего бала, Золушка, ещё по меньшей мере три часа, зачем так торопиться, — джинн, несмотря на ярлыки «вонючий подлый хрыч» и «надоедливый плешивый идиот» везде сопровождал волшебника, чем только мешал.       — Уйди, — буркнул Натаниэль и вытянул из рукавов манжеты рубашки.       — Как из-под пятницы суббота, — поморщился Бартимеус. — Красота какая… Если ты ещё и причешешься, то все штабелями попадают.       — Ты правда считаешь меня красивым? Прямо все попадают?       — Ага, от смеха.       У Натаниэля с лица сползла улыбка, он отвернулся от джинна, чуть ли не надувшись от обиды. Бартимеус же хохотнул и «дружески» пихнул его в плечо. От этого лёгкого тычка Натаниэль сам чуть штабелем не уложился.       — Выхожу через полчаса, — хмуро сообщил он, изо всех сил стараясь не обращать внимания на рожи, которые ему корчил Бартимеус в зеркале. Рожа после его слов озадаченно зависла.       — Тогда, чтобы прийти к началу бала, тебе придётся идти в Парламент пешком со скоростью черепахи. Желаю успехов.       — Напоминаю, что тебе придётся привести в порядок подвал до моего возвращения. И да, — Натаниэль потянул бабочку за края и обернулся к джинну с видом ребёнка, который увидел рождественскую ель. — Какое животное самое быстрое в мире?       — Ну ты и зараза, — Бартимеус сложил руки на груди. — Вариант с фолиотом уже не должен казаться тебе абсурдным. Тем более, насколько я понял, Мейкпис хотел познакомиться с твоей подружкой, а ты сбросил позиции заранее.       Натаниэлю нечего было ответить на это, поэтому он просто со злой улыбкой смотрел Бартимеусу в глаза. Тот тоже пялился в ответ, не моргая. В конце концов, гляделки прервал звонок в дверь.       — Пойди открой, — бросил волшебник.       Бартимеус за ухо поймал на лестнице куда-то спешившего беса.       — Пойди открой.       Бес хотел возмутиться, но наткнулся на опасно сузившиеся зрачки джинна, и со всех своих шести ног помчался к двери. Бартимеус тяжко вздохнул, увидев вошедшую в гостиную Ребекку Пайпер. Туда же вскоре спустился и Натаниэль во всём своём блистающем великолепии. Джинн закатил глаза, сущностью ощутив повысившийся градус занудства.       — Мистер Мэндрейк! — воскликнула помощница, отказавшись даже присесть. — Я к вам ненадолго.       — Рад вас видеть, Пайпер, — отзеркалил улыбку Натаниэль, — сегодня вас не было в Парламенте, какие-то срочные дела?       Пайпер подняла бровь.       — Вы же сами поручили мне вчера доделать ваш проект по разработке двойного круга на…       — Ах, вы про пентакли, ну да, конечно, я помню.       Бартимеус за его спиной хихикнул, «помнит он, как же».       — Ну так что, выпьем по чашке кофе или, может быть, хотите…       — Нет-нет, я быстро. Хотела лишь передать вам эти документы перед балом, потому что на приёме будет как-то не до этого, — в её глазах снова появился блеск обожания и подавая волшебнику папку, она её чуть не выронила.       Бартимеус просвистел «и дрожь аж пробирает до костей, когда стоишь ты рядом с ней». Натаниэль незаметно ткнул его в бок.       — Конечно, спасибо, я обязательно проверю, что бы я без вас делал. Давайте всё-таки…       Но Ребекка замотала головой, пожелала ему хорошо провести время на балу и убежала так же быстро, как и появилась.       — Придурок ты, Натаниэль, — вынес вердикт Бартимеус, не изменяя позы, — а ведь мог бы просто пригласить эту Пайпер, и проблема с подружкой была бы решена.       — Заткнись, пожалуйста.       Волшебник устало провёл рукой по лицу.       — Мда, как ты будешь танцевать и хорошо проводить время, когда выглядишь словно пожамканная медуза. И не смотри так на меня, я тебе ещё раз повторю, что Пайпер была отличным вариантом.       — Она не того социального круга, чтобы быть подружкой министру, — грубо рявкнул Натаниэль и снова ушёл наверх.       Весь хороший настрой как рукой сняло. Что за язва этот Бартимеус, вечно лезет не в свои дела, и думает, что он имеет право раздавать ему советы. Но ведь волшебник вчера сам попросил джинна ему помочь со внешним видом. Да и не только… Натаниэль злился на него, сидя в своём кабинете и практически забыв о времени. Ах да, он же хотел в себе разобраться. Ну что ж, как бы не хотелось это дело отложить в долгий ящик, всё-таки придётся копаться в собственных воспоминаниях, он же не сопляк какой-нибудь бояться своих чувств.       Сквозь плотно закрытую дверь долетел голос Бартимеуса и какая-то невнятная ругань.       — Ты кого дибилом назвал?! А ну, иди сюда, паршивая мелочь!       Натаниэль почувствовал, как злость отступает. Он поймал себя на мысли, что почему-то перестал относиться к Бартимеусу только как к слуге. В памяти совершенно некстати снова всплыл их вчерашний танец, и он подумал, что рехнулся вконец, испытывая к демону романтические чувства. К джинну, ладно.       Он запустил руки в волосы и, отрешившись от всех окружающих звуков, думал о том, как сам Бартимеус относится к нему. Нет, ну конечно, Бартимеусу не нравится в нём всё, может быть, он не относится к нему никак, только лишь как к назойливому существу, которое держит его на земле против воли и заставляет варить ему кофе. Натаниэль усмехнулся.       Возня за дверью перекочевала на первый этаж, что-то разбилось. Бес вопил уже благим матом что-то про жопы, «сила есть, ума не надо», и что он нажалуется хозяину. В ответ на него орали на незнакомом Натаниэлю языке и, судя по звукам, усиленно вбивали беса в пол.       Время пролетело незаметно за пересмотром документов в шкафу, перелистыванием книг по магии и хождению по кабинету. Натаниэль посмотрел на часы, и спустился вниз уже гораздо повеселевший, чем час назад. В гостиной погрома не обнаружилось. Бартимеус сидел на подоконнике и с самодовольной рожей смотрел в сторону кухни. Оттуда доносились подвывания о сильных и жестоких мира не сего. Натаниэль нахмурился.       — И что это было?       Бартимеус сделал невинные глаза.       — Что было что?       Натаниэль дошёл до зеркала и напоследок осмотрел себя ещё раз.       — Я вызываю бесов не для того, чтобы ты на них отыгрывался.       — Заступаешься за них? Серьёзно, Мэндрейк?       Волшебник обернул вокруг шеи шарф. После чего подошёл к двери.       — Да, Бартимеус… — начал он.       Джинн на него выжидающе уставился.       — Я не сковываю тебя никаким приказом. Но чтобы больше никаких потасовок не было, и к моему возвращению был полный порядок.       — Ладно, — махнул рукой дух. — Чего стоишь? Может быть, я тебя за эту невиданную щедрость расцеловать должен?       — Просто имей в виду.       — Смотри туфельку не потеряй, принцесса.       Натаниэль медленно выдохнул, унимая желание сказать в ответ какую-нибудь колкость, и вышел на улицу. Снег застилал всё вокруг, дул ветер. Звук работающего мотора машины доносился из-за забора, и волшебник поспешил туда. Волнение за предстоящий вечер не покидало его всю дорогу.