Таинственные записи»
***
Та же комната, что и во время прошлого Реквиема. Те же запахи, те же звуки и аура смерти. На коленях в центре помещения стояла нагая Пак Цыхан. Глаза опухли от слёз, тело всё дрожало перед неизвестностью. И её до жути испуганный взгляд на кровожадного Господина… Вокруг — люди в капюшонах нашёптывали какое-то заклинание. Оно отдавалось гулким эхом в ушах, заставляло искривляться от боли. Этот шёпот будто вырывал сознание изнутри. Где-то в углу держали Паймон несколько людей. Она постоянно намеревалась вырваться, бросала в сторону Господина различные фразы, угрожала тем, что ему это с рук не сойдёт… Результата никакого нет. — Отпустите Паймон! Пустите! Вы все об этом пожалеете! Путешественница придёт за Паймон! Она просто так не оставит своего верного друга! Поняли?! Шезму обернулся к ней и довольно замотал кинжалом, словно угрожая: — А вот этого мы добиваемся. И ты нам поможешь в этом… Звонкий голосок зазвучал отовсюду: — НЕ ПОМОЖЕТ ПАЙМОН ВАМ! За стенами ревели сотни взрывов. Земля подрагивала, но все чудом стояли на ногах, и лишь Пак Цыхан упала на пол, скрутившись в страхе на холодном камне. — Подними голову, женщина, — торжественно произнёс Господин, вздымая руки вверх. — Ведь сегодня, в этот день Вселенная нам подарила очередное испытание, которое сделает нас только сильнее. Драконы Дальних краёв просыпаются, свирепствуют, хотят отобрать у нас жизни, наказать за то, что мы пришли на их земли. К большому сожалению, это не наша вина, а вина Архонтов и богов Селестии. Они озлоблены, не будут никого щадить. Но мы, варны, не сдадимся, как и раньше не сдавались, пока наш дом — Каэнри’ах — не разрушили лжебоги. Для нас, Вселенная, только ты являешься богиней! О всемогущая, необузданная, подари нам силу! Подари нам волю и надежду. Да прибудет же эта жертва тебе во благо. — Прошу! Прошу, не надо! О Архонты! — зарыдала Пак Цыхан, смотря на Господина красными глазами. Она упала перед ним на колени. Шезму равнодушно подозвал жестом к себе Рауса. Тот уже не так сильно дрожал от волнения, но лёгкая неуверенность в виде искорки в глазах, которая рискует воспламениться жарким пламенем, всё же плясала. Раус взял Пак Цыхан за волосы и оттянул назад, заставляя её выпрямиться, смотря на Шезму. И всё, как в тот раз: кубок, кинжал, страх, а также воплощение новой силы. Шёпот людей в капюшоне вокруг с каждым разом нарастал: — Labruei da Rekviem! Господин приложил нож к шее Пак Цыхан, надавливая на нежную кожу и тихо прошептал: — Пусть найдёт твоя душа покой. Точный взмах лезвия. По щекам Пак Цыхан скатилась последняя слеза. Её тело дрогнуло, а потом обмякло на подобии тряпичной куклы. Раус крепко держал девушку за волосы, не позволяя ей упасть, пока кровь наполняет золотой кубок… Паймон закричала и зажмурилась, не в силах смотреть на подобное. Крохотное тело трепетало от страха. Из её глаз катились горькие слёзы. Она думала, что это сон, что вот, сейчас она проснётся, а около неё сидит Люмин. Вот, они вместе идут в ресторан «Народный Выбор» в Ли Юэ, где их встречает радостная Сян Лин и Шеф-повар Мао, что уже готовы накормить новых гостей. Вкусные блюда, радостные голоса жителей, знакомые улыбающиеся лица. Паймон открыла глаза. Нет… Всё те же стены, то же ужасное помещение. Те же звуки, запахи. Как же хотелось снова увидеть Путешественницу, услышать очередную раздражающую шутку про «живую консерву», которая теперь, кажется, стала такой родной. Кубок Господина наполнился алой жидкостью. Лицо Пак Цыхан искривилось, глаза закатились, а душа покинула её тело, ища лучший мир. Раус отпустил волосы девушки, позволяя бездыханному телу упасть на пол. С упоением вдохнув запах свежей крови, Господин поднёс кубок вверх, произнеся: — Пусть Вселенная услышит меня, пусть даст нам сил. Он поднёс кубок к губам. Кровь проникла внутрь, наполняя Шезму неистовым наслаждением. Его глаза постепенно обретали алый оттенок. Но внутри, кроме чувства наполнения демонической силой, просыпалось нечто иное — необузданная энергия. Сердце ускорило свой ритм, а глазные яблоки покраснели так же, как и зрачки. Раус распереживался. Это было так непохоже на прошлые ритуалы. Сейчас происходило что-то иное, что-то очень страшное. И это пугало. Тяжело дыша, Господин отцепился от кубка. Его вздохи обретали животное рычание, глаза расширялись, словно он узрел саму мать Вселенную. — Господин, — прошептал Раус, — вы в порядке.? Точно зверь прямиком из ада, Шезму резко повернул голову к Раусу, протягивая ему кубок. Голос теперь звучал иначе — намного грубее, чем на прошлом Реквиеме. — Что-то не так, — снова прошептал Раус. — Что-то пошло не так… Так не должно быть. Мы слишком рано начали. Нельзя было, надо было вас остановить. В одно мгновение Господин оказался рядом с Раусом, больно схватив его за запястье и прорычал: — Пей. Его алые глаза пронизывали частички души, убивали изнутри. Он знал, если будет сопротивляться, то будет ещё хуже. Хотя, куда ещё хуже? Раус боялся, что из-за воплощения силы, он только сильнее обезумеет. Но деваться некуда. Все только и ждали, чтобы Раус выпил крови. — Пей. Сейчас же. Дрожащими руками Раус взял кубок и поднёс к губам. Он колебался, взвешивал все за и против. На улице прозвучал ещё один взрыв, а потом крики. Господин прокричал: — ПЕЙ! Стены завибрировали, крик Шезму отбивался от них, попадая прямо в уши Рауса, терзая его сознание. Тяжело выдохнув, он сделал один глоток. Металлический привкус вызывал тошноту. Второй глоток, третий, четвертый. Раус выронил кубок. В его голове образовывался туман, перед глазами всё плыло, помещение уходило вдаль. Он чувствовал, как из его спины что-то вырывается. Большое, дающее какую-то лёгкость, будто в свободном полёте. Раус взмахнул этим «что-то» и земля ушла из-под ног. Драконы ревели снаружи, а у него — внутри души.***
«Две недели назад. Тейват. Устье реки Цюнцзи.»
Приятный вечерний ветер щекотал лицо, развевая золотистые волосы. Солнце, что уже уходило за горизонт, радовало своими последними лучами. Тихое журчание реки успокаивало, точно колыбельная. Люмин и Чжун Ли сидели на краю берега, смотря в красно-жёлтую даль неба Тейвата. Властелин камня позвал Путешественницу и Паймон на прогулку. Хотелось проветриться, позабыть о проблемах, позабыть о существовании цивилизации. Просто погулять, почувствовать свободу мира, понаблюдать за красотой матушки-природы. Низкий, грубый голос напевал мелодию, которой, как рассказывал сам Чжун Ли, научил его старый друг. — Не думала, что ты ещё и так красиво петь умеешь, — тепло улыбнулась Люмин. — Ну, до госпожи Юнь Цзинь мне ещё очень далеко, но спасибо за похвалу, — почтительно склонил голову Чжун Ли. — Эту песню написал друг из Мондштадта. Он играл на лире мелодию, а сам напевал. А потом научил и меня хотя бы спеть. На лире, честно говоря, не очень выходило играть. — На лире? Вау. — Да. Он был бардом, но потом уже прекратил свою деятельность. А вот я не создан для игры на лире, — хмыкнул Чжун Ли. — Что же, я вообще не создана для музыки, — рассмеялась Люмин. — Голос ужасен. Как только запою, ко мне сбегутся все попрыгуньи Тейвата, лишь бы заткнуть меня. — Ну чего же? — улыбнулся Властелин Камня. — Давай я тебя научу. — Ой нет, у тебя уши в трубочку свернутся. — Я настаиваю. Люмин ещё какое-то время колебалась, но затем согласилась: — Ну ладно, только пеняй на себя. — Хах, не волнуйся, Люмин, поверь, у меня было явно похуже. — Ладно. Эй, Паймон! Лети сюда! Издалека крикнула маленькая подруга Путешественницы: — Погоди, Паймон тут нашла маленькую алую лисичку. Она такая маленькая! Такая хоро-о-ошенькая! И-хи-хи-хи-хи! Люмин привстала и оглянулась назад. Там, вдалеке, Паймон играла с алой лисой то ли в догонялки, то ли в ещё какую-то игру. Или же лиса нашла в Паймон схожесть с плюшевой игрушкой, которую грызть — одно удовольствие. — Эй! Не кусайся, — надулась Паймон. — Мы же играем! Лисичка что-то тявкнула, а потом игриво замотала своим хвостиком, падая на землю. Она начала тянуться в травушке, подставляя животик ещё согревающему солнцу или крохотной ручке Паймон. Та подлетела поближе и погладила гладкую шёрстку маленького животного, умилённо говоря: — Холёсяя, холёсяя. Люмин, наблюдая за этим представлением, хихикнула: — Ну всё, Паймон, оставь лису, идём споём вместе с Чжун Ли. — В смысле? — удивилась Паймон. — Буду вашим учителем по вокалу, — улыбнулся Чжун Ли, тоже встав на ноги. — Со стажем, причём, в сотни лет. — Со стажем? — удивилась Люмин. — Да, — кивнул Чжун Ли. Видимо, он был доволен этим. — Очень давно я учил местных детей этой песни. Им безумно понравилось. — Вот это стаж, — хитро ухмыльнулась Люмин. — Вы, господин Чжун Ли, не врёте? — Что вы, не оскверняйте моё честное имя, — рассмеялся Властелин Камня. — Хватит препираться, — Паймон подлетела совсем близко. — Давайте уже петь. Чжун Ли прочистил горло и подошёл ближе к берегу, явно настраиваясь на пение. Вдохнул поглубже, прикрывая глаза. — Это такая методика, — прошептала Паймон на ушко Люмин. Путешественница хихикнула. И вдруг вокруг Чжун Ли закружились листья, вознесённые ветром или же сорванные с деревьев. Они вертелись, точно в танце у костра. Вода у реки помчалась быстрее. Облака проносились по небу друг к другу, словно тоже готовясь танцевать. Казалось, что вся природа настраивается, чтобы потом пуститься в пляс. Из губ Чжун Ли вырвался лёгкий, грубоватый голос, что перешёл в медленное пение. Слова вытекали так чётко, плавно, точно крохотный ручеёк, что мчится вдоль дорожки.Ой, как горько на душе, Девушка гуляет в неглиже. Платьице — белоснежный цветочек, На который опускается листочек. Кружит её любимый человек, К смертному решению прибег. Отпустить её не может, А чувство вины так гложет. Отправляется на войну, Проливать кровь за страну. Не отпустит девушка, не посмеет, Целует его в щёки, губы. От любви к нему одуреет, Скрепляя от боли зубы. Боль — душевная, щемит душа, А парень обнимает её, утеша. Вернуться к осени обещает, А девушка ему кивает. Но не знают они правду войны, Ведь здесь победы не видны. Пам-пам-пара-пам… Пам пам… Пам-пара-пам… Пам-пам… Пам…
Опустив голову, Чжун Ли стихает, а вокруг всё будто остановилось. Он напевал эту песню так, словно он сам прощался с кем-то… очень важным в его жизни. Его грудь поднималась от тяжёлых вдохов. Приглянувшись, только сейчас Люмин заметила что-то выглядывающее из кармана его брюк. Подойдя ближе, она незаметно потянулась вбок, чтобы хоть немного рассмотреть. Паймон грустно надула губки: — Какая-то очень печальная песня. Паймон такое не нравится. Чжун Ли молчал, а Люмин вглядывалась. И через пару секунд она разобрала содержимое. Это была одна маленькая глазурная лилия — красивый цветочек, переливающийся голубыми, фиолетовыми цветами лепестков с жёлтым пестиком внутри. Такие растут в гавани Ли Юэ. — Извините, — проговорил Чжун Ли. Его голос теперь казался ниже, казалось, что он потух, будто свеча. Лисичка, что недавно игралась с Паймон, прибежала и уткнулась носиком в ногу Чжун Ли, грустно скуля. Властелин Камня нагнулся и погладил ласковое животное. Та довольно зажмурилась, подставляя мордочку чужим ласкам. После этой песни он выглядел таким подавленным, он будто замкнулся в себе сразу, как закончил петь. Подойдя ещё ближе, Люмин осторожно спросила: — Всё хорошо? Ты как-то помрачнел. — Да? — Чжун Ли привстал и поправил одежду, будто ничего не произошло. — Простите, что это так выглядело. Лисичка куда-то побежала, а Паймон умчалась за ней. Снова подул лёгкий ветерок, рассеяв эту минуту неловкости… Люмин перевела взгляд на улыбающегося Чжун Ли, что смотрел на то, как Паймон и лисичка играли вместе. Сколько заботы и тепла было в его глазах, сколько добра и сколько пережитой боли… В ушах всё ещё играла эта песня и мелодия. Спокойная, нежная, но хранящая нечто большее…***
«Настоящее время. Тейват. Шахты Разлома.»
Пам-пам-пара-пам… Пам пам… Пам-пара-пам… Пам-пам… Пам… Люмин приподнялась на локтях. Издалека играла до боли знакомая мелодия. Или же кто-то её напевал сам… В голосе слышалась нотка печали, сожаления, тоски. Но ещё — любви и надежды. Это был Чжун Ли. Он напевал ту самую мелодию, но Люмин не видела его, ведь он скрывался в густом мраке помещения. Путешественница осмотрелась вокруг и увидела спящих Е Лань и Кан Хуна около неё. В голову тут же внедрилась мысль: «Чжун Ли меня сам сюда отнёс? Я что, уснула у него на руках?! Позор какой… Я даже не помню, как уснула.» Пам-пам-пара-пам… Пам пам… Пам-пара-пам… Пам-пам… Пам… Тихое, нежное пение продолжалось и, похоже, останавливаться не собиралось. Люмин решительно поднялась. Зашуршала одежда, застучала её обувь, и пение затихло… Кромешная тишина и тьма вокруг. Люмин прошептала: — Чжун Ли? Это ты? Ты где? — Я здесь, — послышался грубый голос где-то в стороне обрыва. Люмин побрела туда с вытянутыми вперёд руками — не хотелось стукнуться об стену, да ещё и опозориться в который раз. Но вдруг во мраке кто-то легко взял её за руку: ласково, аккуратно. Шершавая кожа мужской тёплой ладони обхватила тонкую женскую, потянув на себя. Люмин знала, что это Чжун Ли. Никто другой не мог так легко схватить её за руку. Чжун Ли повёл её в знакомом направлении: Люмин поняла это, когда глаза привыкли к темноте. И вот снова свет, снова та самая платформа, снова обрыв, уводящий в темноту. — Спасибо, что подстраховал, — благодарно улыбнулась Люмин. Чжун Ли кивнул в ответ: — Пожалуйста. Боялся, что ты ударишься или споткнёшься. Не хотелось бы видеть у тебя ушиб. Чжун Ли как-то произнёс это слишком серьёзно. Сами слова такие приятные, хранящие в себе нотки небезразличия, от чего его тон ну никак не склеивался с ними. Из-за этого стало немножко смешно, но Люмин сдержалась. — Ты не знаешь, сколько времени прошло? — спросила она. — Примерно три часа, — ответил Чжун Ли, смотря будто сквозь этот мир. — И как я уснула? — смущённо отвела взгляд в сторону Люмин. — У меня на руках. — О Архонты… Прости, мне так неловко, — Люмин не знала, куда себя деть. Она думала, что сейчас сгорит заживо от стыда и уже начинала жалеть, что вообще встала именно сейчас, но тон Чжун Ли оставался холодным: — Ты устала, а это нормально. Не стоит переживать или как-то смущаться. Ты вообще выспалась, не слишком ли быстро встала? — Да, знаешь, как-то странно было. Вроде, и уснула, даже не заметив, но и сон был каким-то очень беспокойным. — Не хочешь рассказать? — Была тревога, будто что-то вот-вот произойдёт где-то далеко, что унесёт сотни жизней. Чжун Ли сжал челюсть и тяжело выдохнул. Его плечи напряглись, а дыхание участилось. — Всё в порядке? — спросила Люмин, подойдя к нему ближе. Она даже на расстоянии чувствовала его волнение, ощущала, как быстро бьётся сердце, как ладони сжимаются в кулак. Люмин словно скрепила с ним их души, оказалась с Чжун Ли единым целым. В сознании всплыло воспоминание — тёплое, приносящее радость и одновременно неизвестность. Этот поцелуй, внезапные порывы, что сплелись из неведомых эмоций. Подойдя поближе, Путешественница протянула руку, но которая тут же осталась висеть в воздухе — не решалась прикоснуться. Но даже так могла чувствовать всё тепло тела Властелина Камня. Однако, вопреки всем страхам и переживаниям, Чжун Ли сам обернулся к Люмин. На его лицо падала тень, от чего взгляд становился мрачнее, загадочнее. Путешественница не знала, как на это реагировать. Почему он вдруг настолько изменился? Взгляд Чжун Ли потупился, словно от какой-то тяжёлой вины. Путешественница вздохнула поглубже, чтобы наконец выплеснуть это бремя. Сколько раз она себя ругала за то, что никак не спросит Чжун Ли о происходящем. Ведь столько было возможностей. И вот она — очередная ситуация, что подыграв ей, дала ещё один шанс. Набравшись смелости, Люмин наконец заговорила, стараясь подбирать осторожно слова: — Чжун Ли, я хочу кое-что знать. Мне ведомо твоё прошлое. Я уверенна, что ты знаешь многое о том, что происходит сейчас, но скрываешь. И ради чего? Город переживает не лучшее время. Землетрясение погубило сотни жизней и… — Не только землетрясение, — ответил Чжун Ли, перебив Люмин. Та удивилась: — Что?! — За это время произошло не только землетрясение. Помнишь тот монумент? — Помню… Семь знамений — наказания Каэнри’ах. — И всё, что там написано, всё, что происходило в Каэнри’ах, теперь происходит в Ли Юэ. Гавань уничтожают, а следом — целый регион. Нам мстят. — Кто?! Неужели это тот… — Господин, — ответил Чжун Ли, сжимая челюсть от напряжения. Его тело слегка содрогнулось. — Шезму. Так его зовут. Он готовит нападение на Ли Юэ. — Но как он это делает? Где он обитает? В каком регионе?! Он один? — Он точно не один. И он не здесь — не в Тейвате. Люмин схватилась за голову и подошла к обрыву. Поток информации шокировал. Она, не веря своим ушам, переспросила: — Ты ведь уверен? Причём тут вообще Каэнри’ах? Может, ты ошибаешься? И как ты вообще знаешь, что произошедшее в Каэнри’ах, происходит и в Ли Юэ, каким образом? — Нет, не ошибаюсь, — Чжун Ли подошёл поближе и осторожно, успокаивая, обвил талию Люмин. — Я чувствую всё. Абсолютно. И мне больно от того, что я сейчас ничего не могу сделать из-за ведомых обстоятельств. Я пришёл сюда, в Шахты, чтобы защитить вас, ведь вы не можете знать, что ждёт вас. — Но ты запретил нам выбираться. — Запретил, ведь в Ли Юэ опаснее всего, я вас предупреждал об этом. — Так вот, что ты имел в виду. Ведь те бедствия на монументе очень серьёзны, — кивнула Люмин, потихоньку собирая картину воедино, тем не менее оставались дыры в ней. — Но ты не ответил на предыдущие вопросы. Сжав талию крепче, Чжун Ли прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями. Напряжение расплывалось рекой вокруг, укутывая их двоих в жадные воды текучей стихии. — Я не могу тебе рассказать всё, так как сам не до конца знаю всех подробностей, которые творятся сейчас в регионе. — ответил Властелин Камня. — Я тебе ответил на самые важные вопросы, чтобы у тебя сложилась хоть какая-то картина происходящего. У Люмин разрывалась голова. Внутри бушевал ураган. Кто же этот Шезму на самом деле? За что он мстит? За Каэнри’ах? Столько вопросов и многие из них без ответа. Лицо Путешественницы помрачнело. Чжун Ли заставил её обернуться, осторожно беря её за подбородок. Люмин дотронулась до его руки сквозь ткань перчатки. — Я знаю, что ты чувствуешь. — произнёс тихо Чжун Ли. Его голос успокаивал, дарил уют, надежду. — Мне неприятно осознавать, что вызываю такие чувства тебе именно я. Подняв на него взгляд, Люмин вгляделась в его чистые, яркие, точно золото, глаза. Чжун Ли легко прищурился, словно что-то ища в Путешественница. Будто проникая в душу сквозь глаза, копался в её мыслях и чувствах. И наконец, перерыв всё, найдя это «что-то», проговорил: — Ты мне так напоминаешь кое-кого… Путешественница вопросительно выгнула бровь. Легко улыбнувшись, Чжун Ли достал из кармана цветок — глазурную лилию. Люмин вспомнила, как две недели назад во время прогулки тоже увидела её… Только было непонятно, она ли это или уже другая лилия. Из размышлений вывел её Чжун Ли, который проговорил, рассматривая цветок: — Эта глазурная лилия — мой символ веры в любовь и то, что скрепляет меня с этим ощущением. Понимаешь о чём я? — Это же… ты о Гуй Чжун? — осторожно спросила Люмин. — Верно. Она была прекрасной богиней, верной женщиной. Мудрый и воинственный взгляд, — а потом посмотрел на Люмин каким-то другим взглядом, пронизывающим насквозь. — Как у тебя. Сердце внутри груди Путешественницы отбивало волнующий ритм. Разобрать слова сложно, ведь кровь оглушительно стучала в висках. Путешественница прикрыла глаза, а в голове не давали покоя мысли: «Это что… какое-то признание? Так неожиданно и так быстро. Или же снова очередные накручивания не дают покоя. Чжун Ли… Могущественный Архонт в прошлом, мудрый человек в настоящем, но всё ещё имея в себе душу божества, говорит подобные слова. Люмин не всегда замечала, но после этих слов она чётко вспоминала его взгляд, как он смотрел на неё, как внимательно слушал, как любил с ней делиться историями. Неужели это что-то большее, чем дружба? А, может, просто нужно относиться к этому чуточку попроще? Хотя, тот поцелуй… Ничего не понятно» Волос Люмин что-то коснулось — нежное, сладко пахнущее, вызывающее необычные ощущения. Щёки запылали, а на губах заиграла глупая улыбка. Гуй Чжун — верная соратница Моракса. В ней, словно утреннее солнце в быстрой реке, отражалась мудрость. Она контролировала Долину Гуйли, что находится в центре региона Ли Юэ, защищала, оберегала, как собственного ребёнка. Но Война Архонтов всё изменила, ведь именно в этой кровавой баталии она и погибла, что разбило сердце Мораксу. Свои последние минуты жизни она провела в поле глазурных лилий. Чжун Ли помнил всё, будто это произошло вчера…***
«Несколько тысяч лет назад. Война Архонтов. Долина Гуйли.»
Кровь, везде кровь и боль. Глазурные лилии пропитались алыми ручейками, что пачкали сияющие лепесточки. Моракс обнимал свою любимую, сидя в этом ярком поле. Тёмный пепел взял в плен ясное небо, камни раскалывались, земля дрожала, реки выходили из берегов. Природа рыдала, извивалась от боли, ведь именно в этот момент на руках могучего Гео Архонта умирала его супруга. На её лице играла нежная улыбка к тому, кого она так любила… Руки Гуй Чжун ласкали грудь Архонта: она в последний раз могла коснуться прекрасного тела божества. — Моракс, — прошептала Гуй Чжун, — ты ведь не забудешь меня? — Не смей так говорить, — прошептал Гео Архонт, прижавшись к её шее, вдыхая её сладкий цветочный аромат, который даже кровь не смогла перебить. — Не забуду никогда. — Не надо, — измученно улыбнулась богиня, кашляя. — Кха-кха, испачкаешься же… Эти слова заставили Моракса прижаться ещё ближе, ещё сильнее вдыхать её запах. Потекла маленькая слеза, стекая по щеке, перемешалась с кровью. — Я не могу тебя отпустить, — руки Гео Архонта дрожали от понимания, что это последний раз, когда он может говорить с ней. — Я так тебя люблю… — Я тоже тебя люблю, Моракс, — на глазах Гуй Чжун выступали слёзы, но она не позволяла им выбраться на волю. — Так люблю, как никого другого. Моракс поцеловал её в губы, так сильно, требовательно, не обращая внимания на разруху вокруг. Ведь именно вдалеке рыдали люди, кричали воины, ревели звуки взрывов. Но это не было важным сейчас для него. Не мог просто так оставить свою любимую. Хоть и сердце у него — самый настоящий камень, — но он способен был сломать его вдребезги ради тех, кого любил. — Я больше не посмотрю ни на одну женщину, — проговорил Гео Архонт. — Нет, — прошептала Гуй Чжун. В её глазах словно вспыхнула яркая искорка надежды. — Я чувствую. Найдёшь… Ты будешь так счастлив с ней. Её золотистые волосы будут ярче твоих глаз. — Гуй Чжун попыталась выдавить весёлую улыбку, но так было тяжело. — Она будет очень внимательно слушать твои истории, будет рассказывать свои. Вот только… защити её. Не потеряй. — Я не верю, — помотал головой Моракс. — Поверь. — Я буду вспоминать только тебя, никого другого. — Да, знаю, ты не забудешь меня, но… забудь о «Памяти». Забудь о ней, — прошептала Гуй Чжун. — Устройство, Память о Пыли, хранящее мою мудрость. Прошу, не вспоминай. Я тебе бросила тогда вызов, чтобы ты разгадал это, тогда, когда мы впервые встретились. Я показала тебе это устройство, помнишь? Тебя оно так заинтересовало. — Помню. Но я… я не смог разгадать, — утопая в горе проговорил Моракс. — Значит, такова судьба, — в глазах исчезала искра. — Но, если бы ты смог… Гуй Чжун утонула в приступе кашля. Из её рта брызгала кровь, из её раны — тоже. Моракс так хотел услышать конец фразы. Что было бы? Что?! Ничего. Тело Гуй Чжун обмякло. Она испустила дух, отдавая себя бездушным булыжникам, высоким горам, а также глазурным лилиям. Моракс опустил её на землю и сжал кулаки. Его захлестнула ярость, глаза засияли ярче. Он завопил в небеса. Земля содрогнулась от его крика, что эхом разлетелся по всему региону Ли Юэ. Золотистые трещины на его руках засияли ярче. Он поднялся на ноги, рассматривая богиню в последний раз. После смерти Гуй Чжун Моракс выполнил её просьбу. Забыл о «Памяти», не пытался её разгадать. Но что случилось бы, будь он смог? К сожалению, Моракс так и не узнает, ведь пообещал, «подписал контракт». И больше глазурные лилии в Долине Гуйли не цвели. Они раскрывали свои лепестки только в гавани и деревне Цинцэ. Но Моракса мучал вопрос. Где же эта золотоволосая девушка? Где её найти? Когда она появится? Кто она?***
Настоящее время. Тейват. Шахты Разлома.
Рука Чжун Ли нежно ласкала волосы Люмин. Та покрывалась мурашками от его прикосновений. Его взгляд был таким, как будто он увидел того, кого ждал сотни лет и, наконец, нашёл. В его мыслях вспыхивали все их встречи, все разговоры и просто случайные пересечения, которые теперь имеют большее значение. И маленькая, едва заметная слеза покатилась по щеке Чжун Ли, оставляя за собой мокрый след. Глаза Люмин округлились до размеров моры. Она неосознанно потянулась к щеке Властелина Камня, чтобы растереть эту маленькую капельку между пальцами, убрать из этого чистого, красивого, точно возведённого из мрамора, лица, но та словно испарилась на его горячей коже. Её рука так и зависла неловко в воздухе. — Так странно, — Чжун Ли задумчиво рассматривал лицо Люмин. — Я очень давно не ощущал такое спокойствие. — А у меня какое-то волнение, — нервно хихикнула Люмин, опустив руку. Смущение так и бурлило внутри. И вдруг горячая, мягкая кожа его ладони коснулась её руки. Внезапный ток пробежался от кончиков пальцев к сердцу. На каменном полу лежала только что сброшенная тёмная перчатка. Аристократические, тонкие, бледные пальцы Чжун Ли нежно прошлись между пальцами Люмин, скрепляя ладони. Его жар увлёк в себя её холод, утягивая в тотальный пожар. Ну а потом костяшек пальцев Люмин коснулись его влажные губы. Горячий след остался на коже, даря душе невероятную негу, в которой хотелось утонуть с головой. — Не волнуйся. Просто следуй тому, что говорит тебе твоё сердце, как делаю сейчас и я. — Многие говорят, что у тебя каменное сердце, — от волнения Люмин решила впрыснуть ненужную шутку, чтобы якобы сгладить эту неловкость внутри, но, похоже, вышло только хуже. По крайней мере, для неё, так как Чжун Ли лишь с тёплой усмешкой хмыкнул: — Ну, возможно, это и так. — Ой, прости. Прости-прости… Я неосознанно это сказанула. Это тебя оскорбило? — Даже наоборот, повеселило. — Просто у меня такого никогда не было и я… ну, просто не знаю, как вести себя, но, наверное, делаю только хуже. — Если тебе неприятно — так и скажи, — Чжун Ли сказал это спокойно, будто давая выбор. — И всё, что было до этого, забудется. Секунда на размышление, а потом быстрый и уверенный ответ: — Нет. Мне не неприятно. И только сейчас Люмин решилась взглянуть в глаза. Сейчас в них отображалась она: её золотые глаза и волосы, бледная кожа с лёгким румянцем. Но раньше: столько слёз, смертей, боли, потерь… Его старые друзья, покинувшие этот мир, покинули и его. А он остаётся совсем один. Всегда… При любом раскладе. И сотни ран в его сердце кровоточат, но Чжун Ли научился их маскировать толстым камнем. Но, сломя его, можно столько всего лицезреть — целый райский мир. Возможно, Люмин увидит его так же, как и увидела когда-то великая богиня…***
Настоящее время. Далёкие края.
Вокруг всё пылало адским пламенем. Тёмные долины Далёких краёв, в которых еле-еле виднелись серые здания, горели. Там слышались взрывы и крики варнов. Господин собрал армию, во главе которой стоял Раус… Но не такой, как раньше. Его глаза обрели красный оттенок, а за спиной красовались огромные крылья, как у дракона, — тёмные, острые. На его руках тонкими дорожками пульсировали вены. Раус стал гораздо выше. Даже на Шезму смотрел будто свысока. Господин остался при себе, не хотел тратить слишком много силы, ведь за его спиной стояли десятки тысяч воинов, а сбоку — Раус, что теперь пробудил свою сущность адского монстра. Он — единственный в своём роде, но Шезму пока не решался раскрывать эту историю, откуда он, кто он. Это должно было оставаться за завесой тайны до определённого момента, который, Господин уверен, настанет совсем скоро. Издалека виднелись длинные тела чудовищ с огромными крыльями, что извергали огонь, сжигая всё дотла, — драконы. Они разозлились, что варны пришли на их земли, без всякого стыда и совести собирали ресурсы для построения городов. Драконы решили наказать их за это, обещали уничтожить их. Но и варны готовились к этому, поэтому их шансы равны. Раус поднял руку. Его лицо обрело оскал. Это так было не похоже на него, но Шезму гордился собой, гордился Раусом. Монстр направил руку вперёд и утробно зарычал, обнажив свои клыки. Воины варны сорвались с места, с боевым кличем направляясь на защиту своего народа. Господин тоже побежал, а Раус взлетел вверх, сопровождая армию. Они направились в город Орвер — столица Далёких краёв, где жили обычные варны…***
Драконов было четверо, и каждый имел свои особенности. Первый называл себя, как Гадомар’Олур — самый главный из всех драконов, единственный, кто умел разговаривать с человеческими душами и не только. Именно он принял варнов на свои земли до тех пор, пока те не начали качать свои права. Гадомар’Олур имел самое громадное тело. Его спина и шея покрыты колючими шипами. Крылья — очень необычные из всех: огромные, делали настолько крупный размах, что могли прикрыть собой солнце. Гадомар’Олур извергал голубой огонь, который был гораздо горячее обычного. Почему? Ведь он принадлежал роду Кампамир — древний клан варнов, что уже вымер тысячи лет назад после раскола Каэнри’ах. Они выращивали драконов, делали их особенными. Но в этом клане находились самые безумные варны во всём мире, поэтому от них часто отворачивались. Второй дракон — Блэрин. Самый молодой из всех. Он не принадлежал никакому клану, как и остальные драконы здесь, кроме Гадомар’Олура. Его особенность — длиннющие когти, что могут растерзать всё, без остатка. И всё же Блэрин был самым медленным, но это не так сильно влияло на качество боя. Третий дракон — Кириис. Самый старый дракон. Главная особенность — отличное зрение. Он увидит добычу хоть за пределами Вселенной: почувствует её энергию, как она дрожит, как боится. Кириис — очень добрый дракон, но если его разозлить (а это сделать тяжело), то все познают его ярость. Что происходит, собственно, и сейчас. Последний четвертый дракон — Мултир. Мудрость и хладнокровие. Он был единственным, кто отговаривал Гадомар’Олура от нападения, за что получил наказание, а кара у драконов жестокая. У Мултира отличная память, поэтому он запоминает местность, стоит ему лишь бросить взор на что-то. Поэтому драконы часто дают ему роль поводыря. Мултир считался самым слабым…***
Варны бежали на встречу к жадному огню, что пожирал здания, точно ненасытный паразит. В противоположную сторону к воинам неслись со всех ног жители столицы. Слабые, несчастные, совсем отчаявшиеся, лишь надежда на Господина им даровала повод для того, чтобы жить. Прикрываясь чем только можно было: тарелками, шкурами, шляпами, руками — варны спотыкались, смотря на воинов, что смело бросали вызов драконам. Кириис вытянул свою и так длинную шею. Его жёлтые глаза всматривались в орду, что направлялась в столицу с поднятым оружием и боевым кличем. Он вскинул голову вверх, утробно зарычав. Издалека прозвучало рычание в ответ, словно Кириис призывал кого-то к себе, хотя, может, оно так и было, ведь уже из густого, едкого тумана навстречу старому дракону вылетели крылатые союзники. Их глаза, такие яркие, чётко загорелись на фоне тёмного окраса тел, увидев варнов. Гадомар’Олур прорычал: — Даже не думал, что он соберёт своё ничтожное стадо кровососов… И даже не беря во внимание, что Гадомар’Олур принадлежал клану варнов, он всё равно их ненавидел… Он будто стыдился этой «особенности». — И это создание тоже привёл. — Гадомар’Олур брезгливо взглянул на Рауса. Армия варнов резко остановилась. Вперёд уверенной походкой вышел Шезму, смотря на небо, прямо в пылающие глаза драконам без какого-либо страха или волнения, ведь в его душе сидит уверенность, а в голосе — тяжёлая сталь: — Последнее предупреждение, Гадомар’Олур. Если ты не соберёшь свою шайку змеев, мы снесём ваши прекрасные головы и сохраним как трофей. — Не зазнавайся Шезму, — прорычал главный даркон, — ведь твоя уверенность тебя же и погубит рано или поздно. — Хах, — хмыкнул Господин, — моя армия готовилась к торжественному наступлению сотни лет. Мы, варны, долгоживущие существа и все эти годы время зря не теряли. С каждым днём мы становились сильнее и сильнее, чтобы наконец-то отомстить за проделки Архонтов. Я пытался с тобой договориться, Гадомар’Олур, но ты и слушать не хотел. Что же… это твой выбор. — Вы, варны, самовлюблённые твари, готовые на всё ради власти и мести. Но она не всегда является хорошим выбором. — А стать подстилкой для Архонтов — хороший выбор? — рассмеялся Шезму. — Ведь именно вы такой путь выбрали. — Из двух зол выбирают наименьшее. Ты — зло вселенских масштабов и делить с тобой земли мы не намерены. — Что же, — Господин поднял руку вверх, следом за ним и Раус, — да будет же эта война решающей… И, направив руку вперёд, Шезму закричал: — В атаку! Раус тоже зарычал, выставив и свою руку. Воины завопили, поднимая оружия к небесам. Первые ряды — щитоносцы — вышли вперёд и протянули руки со щитами, защищая своих союзников от обломков, что крошились из соседних зданий, ведь от драконов подобное не спасёт. Дальше стояли атакующие, что бежали вслед за щитоносцами, направляя свои оружия на драконов: луки с огненными стрелами, что уже свистели над головами, прорезая воздух горящими наконечниками. Ну а ещё дальше уже применялась артиллерия: пушки, баллисты, старые модфы. Варны побежали по огромному мосту, что разделял два региона: Орвер и Владения Господина, где и находился его огромный замок. Гадомар’Олур вдохнул поглубже, набирая воздух в лёгкие. Внутри него словно бурлили две противоположные силы, что переплетались, создавая что-то необузданное. Главный дракон полетел вперёд, за ним — остальные. Обе стороны столкнулись как два урагана. Гадомар’Олур выплюнул сгусток голубого шара, что со скоростью света летел прямо на войско, намереваясь их погубить в первые же секунды боя. Но Шезму выставил руку вперёд: из его ладони сочился алый свет. И вдруг шар разлетелся в щепки, попадя в невидимую стену. Гадомар’Олур сначала удивился, но потом оскалил свои длинные клыки, прорычав что-то остальным. Те кивнули и разлетелись в разные стороны. Потоки воздуха от их разворотов били в войско, но «щит» Господина держал их. Раус взлетел выше, нацелившись на, как ему казалось, самого слабого — Мултира. Монстр закружился в воздухе, направляя свои когти в тело дракона, что был гораздо больше него. Мултир расправил свои крылья, отбросив Рауса назад, но тот не намеревался отступать. Сделав пару кувырков в небе, монстр выровнялся и снова налетел на дракона, теперь уже маневрируя. Мултир стал изрыгать огонь. Вокруг запахло гарью, но и от горячих потоков Раус смог увернуться, виляя в разные стороны, путая дракона. Мултир взлетел вверх, скрываясь в серых облаках. Раус высматривал его в непроглядном небе, а потом и сам взлетел выше, намереваясь достать его, чего бы это ему не стоило. Но сзади послышался рёв, а потом и тень в облаках, что вырисовывалась в силуэт дракона. Он сбил Рауса, взяв его в свои когтистые лапы. Мултир раскрыл пасть: потекла вязкая, точно паутина, слюна, а зубы, уже окрашенные чьей-то кровью, намеревались проткнуть напарника Господина. Раус выставил руку вперёд и из его ладони точным лучом, просочился алый свет, протыкая пасть дракона. Сильное жжение в глотке и боль, что разлилась по всему телу. Но, казалось, это только сильнее разозлило Мултира и его лапы сжали некогда хрупкое, но теперь уже массивное тело Рауса. Столица билась в агонии. Настоящий хаос заполонил эти земли, что уже были облиты кровью, но теперь её станет ещё больше, и она уже впитается в мягкую почву. В воздухе ревела артиллерия, свистели стрелы и кричали варны. Кто-то прятался за обломками, пытаясь укрыться от взора драконов, чтобы их не заметили. Кто-то атаковал со стороны, незаметно пробираясь через боковые районы Орвера. Но самое страшное творилось в центре, ведь именно сюда пробрались воины, укрепив защиту с помощью магии Шезму, которая теперь была до безумия сильна. Однако, и выматывало это быстрее, но Господин был уверен, что эта баталия не надолго… Запуская огненные шары в ближайшие здания, Гадомар’Олур лишал варнов дополнительной защиты. Он понимал, что Шезму не продержится слишком долго, поэтому ждал этого самого момента, когда тот измотается и упустит все свои силы на огромный купол щита. Сам центр был просторным. Посередине находилась большая и очень детальная статуя Господина, что стоял в благородной позе с поднятой рукой в знак могущества варнов. Но теперь эта рука впоследствии ударов оторвалась и, разбившись вдребезги, упала на землю. Здания вокруг — готического стиля. Раньше — достаточно ухоженные, красивые, большие. А после нападения драконов превратились в руины. Вокруг лежали брошенные жителями вещи: от детских игрушек до каких-то материалов. За центром стояли обычные, узкие улочки с огромным количеством жилых домов. Однако, нельзя сказать, что они удобно обустроены. Хотя, какая разница, если и они стали жертвами беспощадных драконов. Ну а дальше — большие, с запутанными дорогами трущобы, которые уже снесены в прах, раньше выглядели как заброшенные дома. Запах мочи, гнили и сырости — уже привычное явление для местных. Но сейчас на смену этого смрада пришёл запах крови. Природа гневалась. Ветер выл во все стороны, пел свою грустную песню. Облака, словно рыдая, испускали капли дождя, который является здесь достаточно редким явлением. На небесах ревел гром, молния вырисовывала узоры, в которых, возможно, можно было прочитать послание тем, кто сейчас, возможно умрет… Блэрин был очень сильным в ближнем бою, поэтому старался бить своими огромными лапами по земле. Варнов, точно под кувалдой, давило под этой тяжестью. Радуясь смертям, Блэрин размазывал мёртвых варнов по земле, оставляя кровавые дорожки. За его лапами тянулись органы, с когтей стекала свежая кровь. Ему не страшны снаряды, не страшны стрелы, магия Господина. Блэрин летел на пролом, но в это же время он платил высокую цену — страшными ранениями, однако дракон их не чувствовал… пока что… Шезму повернул голову в сторону, где Мултир держал в своих когтистых лапах Рауса. — Нет, — прошептал он, а потом закричал что есть сил: — Не смей трогать его, отродье! Направив вторую руку, Господин выпустил из ладони бордовые, тонкие щупальца вверх. Они направлялись на Мултира с огромной скоростью, поэтому тот не успел среагировать. Его крылья словно сжали прочными нитями. Щупальца облегали шкуру, скрепляли вместе пасть. Почувствовав, как хватка слабеет, Раус расправил свои крылья и взлетел вверх, освобождаясь от когтистого капкана. Мотая головой, Мултир вертелся в воздухе, пытаясь сбросить эти щупальца с себя, одновременно злобно рыча. Руку Господина жгло, но тот держался сцепив зубы. — Ну же, давай, Раус! — заорал Шезму. — Убей его! Убей эту тварь! Занеся руку, Раус хищно оскалился. В его голове было столько всего — настоящий тайфун мыслей, что рассеивал их по всему телу. Но самое главное… Раус не мог управлять своим же телом. Кто-то будто дёргал его за ниточку, как марионетку. Когти Рауса сверкнули в небе. Руки покрылись дорожками из вен. Взгляд — безумный, точно у бешеного животного, что вот-вот растерзает свою добычу. Когти полетели прямо в Мултира, распоров ему глотку. Гадомар’Олур был далеко, но даже так почувствовал жгучее чувство, словно изнутри вырывали ценное. Главный дракон посмотрел туда, куда его тянуло, и увидел страшную картину… Мултир камнем падал на землю, разрезая воздух вокруг себя. Пыль поднялась в воздух, удар об поверхность пробудил сильную вибрацию. Тело дракона при падении разрушило десятки зданий, превращая их в хлам. Гадомар’Олур заревел в небо, будто зазывая остальных драконов. Шезму победно ухмыльнулся. Он всё ещё держал щит на воинами, которые заняли свои позиции в центре. Но ему хотелось, чтобы Раус пробудил себя полностью, показал великий подарок Вселенной во всей красе. Их взгляды столкнулись. В некогда спокойных, нежных, уставших глазах Рауса теперь читалась власть, сила и уверенность в себе. У Господина — всё то же величие, вселенская мощь, жестокость. — Ну же, Раус, покажи им, — прошептал Шезму. Его взгляд гипнотизировал, заставлял рыться в себе, чтобы достать то, что ему нужно. Шёпот проникал в душу Рауса. Точно иголки, он колол изнутри. Перед глазами вспыхивали огоньки, а поле боя утопало в кромешной тьме. И внезапно в голове Рауса проснулось безумие прошлого…***
Несколько столетий назад. Каэнри’ах.
Крики, охватившие разум, только сильнее раздражали и заставляли сделать то, что приказывало безумие. Оно, точно демон на плече, нашёптывало, управляло разумом, искажало мир. Всё превращалось в алое пятно… — Нет, Раус! Остановись, пожалуйста! А-а-а-а! Удар! Нож прошёлся по касательной. Ещё удар и ещё. Точное попадание! Под руками захрустело, в лицо ударил алый фонтан, окрашивая нежную кожу лица. Глаза Рауса — безумные, кровожадные и безжалостные. Он рычал, пыхтел, смеялся в лицо своим жертвам, лежащим мёртвым кругом в каменной комнате с царапинами на стенах, без окон, и с кровью, что залила собой весь пол. Холод своими ледяными объятиями ласкал стоявшего посередине парня в чёрной мантии. Лицо скрывали грязные ткани массивного капюшона. И нож, что сжимался хрупким кулаком от нездоровой эйфории. — Теперь я верю себе, — прошептал Раус, облизывая свои губы. — Верю, какой я есть на самом деле. И снова утробное рычание, от которого кровь застыла в жилах. Девушка, лежавшая в этом кругу вместе с другими мужчинами и женщинами, сквозь слёзы проговорила: — Раус… Не делай этого. Из её рта текла алая струйка, рана на животе кровоточила. Всё тело билось в лихорадке. Но Раус лишь коварно хмыкнул в ответ на её мольбы: — Тебе лучше заткнуться. Всё равно твоя кровь станет моей. — Нет! Раус, это же не ты! — девушка зарыдала сильнее, отползая назад. — Моя сущность — это безумие. Моя жизнь — безумие. Весь мир — безумие! И ты станешь частью моего безумия! Замахнувшись, Раус направил свой нож в горло девушки. Та попыталась увернуться, ударить ногой, хоть как-то спастись, но её силы были на пределе, ведь перед ней сейчас стоит обезумевший варн. — Не дёргайся! — зарычал Раус, влепив девушке пощёчину. А потом удар. Очередной хруст и очередной кровавый фонтан. Нож пронзил кожу шеи, воткнувшись во что-то твёрдое. С трудом достав нож, Раус припал губами к шее жертвы. Он ласкал рану языком, слизывал кровь, наслаждаясь каждой капелькой. Лицо, одежда, руки, пол — всё пачкалось. Но это было неважно. Важно то, что здесь и сейчас Раус наслаждается новой дозой крови своей возлюбленной. На лице у девушки застыла гримаса ужаса, а у Рауса — наслаждения. Кровь наполняла его, даровала силу. Раус чувствовал себя королём мира с этим ощущением. Он осмотрелся вокруг: столько людей, столько крови и силы в ней. И мужчины, и женщины: взрослые, молодые — некоторые из них были его друзья. Дети: маленькие, всё ещё не познавшие мир, но теперь утонувшие в объятиях жестокой смерти. Но некоторые из этих людей были так похожи на Рауса… Один мужчина и одна женщина. Их черты лица такие знакомые и… родные? В голове промелькнули страшные мысли, но они разбивались об реальность, ведь то, что надумал себе Раус — абсурд. Их лица искажены гримасой боли. Кровь лилась из ран на животе, шее… И почему-то именно этих людей Раус истерзал больше всего. И вдруг двери отворились. Несколько грозных воинов забежали внутрь. Один из них крикнул: — Вот он! Задержать его. Раус резко обернулся. Он упёр на воинов свой взгляд, в котором ни следа, ни тени прежнего, доброго парня. Только агония безумия и кровожадности. Тело парня неестественно выгибалось, искривлялось, как у одержимого. Кулак сильнее сжимал нож. Он готов был ранить любого, кто помешает ему устраивать пир. За спинами воинов кричали знакомые голоса: — Нет! Отпустите нас, прошу! Наш мальчик ничего не сделал! И другой голос: властный, благородный, спокойный: — Думаю, вы сами сейчас увидите, что натворил ваш сын. — Не надо! Раус отвлёкся на секунду, чтобы осознать, кто же там кричит. Это дало преимущество воинам, которые тут же налетели на него с мечами и щитами. Парень зарычал, пытался отбиваться, ускользать, но против толпы он ничего сделать не смог. И после этого ярость с безумием постепенно отступали. Его вели куда-то, но он так и не мог понять, ведь разум был затуманен. И внезапно свежий воздух ударил в лицо, сбоку послышались крики его родных, а спереди — голос Гео Архонта, который вынес страшный приговор: — Отрубите ему руку. И теперь Раус всё понял: где он, и что сейчас будут делать с ним…***
«Настоящее время. Далёкие края.»
— Раус!!! — крик Господина разлетелся по округе. Варн, который обрёл свою форму монстра, падал с высоты птичьего полёта. Его силуэт кружил в воздухе. Гадомар’Олур издалека выпустил в него шар голубого огня. Теперь перед Шезму стоял тяжёлый выбор: либо спасти Рауса, либо продолжать держать щит над центральной площадью, откуда и били остальные воины. В небесах летали снаряды, свистели стрелы, на улицах — полнейший переполох. Воины бегали по дорожкам, прятались в зданиях, стреляли из-за укрытия, прикрывали своих союзников. В ушах Шезму на секунду послышался звон колоколов. Они словно отбивали последние секунды до конца всего. Взрывы рядом с ним, а потом крики. Эти звуки вернули Господина в реальность. Он взглянул наверх: огромный щит дал трещину, ещё одну и ещё. Взрыв! Все варны отлетели в сторону от ударной волны. Щит полностью разрушился. Драконы смогли своими силами сломать его, и теперь воины находились в открытой позиции. — Назад, отступаем! — крикнул Шезму, выставив руки вперёд, пытаясь возобновить хоть малую часть защиты, но тщетно. Драконы уже вылетали отступающим воинам наперерез. Они изрыгали огонь, шары лавы перед ними и в здания, чтобы обрушить обломки прямо на дорогу. И только Гадомар’Олур полетел в сторону замка Господина. Сцепив зубы, Шезму посмотрел на падающего Рауса, который уже приближался к земле. Но он ещё будто в отключке пытался раскрыть крылья. Иногда это получалось, и падение слегка замедлялось, но это не гарантировалось мягкой посадкой. Поэтому Господин сорвался на бег. Прямо около него в землю ударил огненный шар, проделав трещину, зацепив ещё и здание, стоящее рядом. Обломки разлетелись в стороны, зацепив Господина. Его отбросило на пару метров. Перекатившись по земле, Господин успел схватиться за стоящий столб и, поднявшись на ноги, побежал вновь. Он посмотрел назад: сзади него в небесах летел Блэрин. Ускорившись, Шезму запустил в небо алый луч света, который попал прямо в яблочко — глаза дракона, — тем самым ослепив его. А потом Господин свернул в соседний поворот, спрятавшись между ещё стоящими зданиями. Дракон пролетел мимо, мотая головой и жмурясь от шипящей боли. Протиснувшись в коридоре из зданий, Господин вышел на главную дорогу, где горели деревья, здания, виднелись ямы на земле от огненных шаров, дома, готовые упасть прямо перед ним. Он знал, что воины справятся, ведь у них был ещё один козырь в рукаве… И только в голове пролетели эти мысли, над головой Шезму, рыча, возвысился дракон, что нашёл его. И вот Раус уже совсем рядом. Господин пригнулся, согнув ноги в коленях. Внутри бурлила сила, что уже иссякала, но нужно же ещё хоть немного поднажать. И, оттолкнувшись, Шезму высоко подлетел вперёд, выставив руки. Он боялся, не слишком ли быстро прыгнул… или поздно. К счастью, нет. На руки Господина пришлась сильная тяжесть, что заставила его упасть на землю вместе с тем, кого он только что словил… Упадя на землю, Господин поднялся и заметил, что Раус лежал у него на руках без сознания. Они сидели в грязи, измученные, раненые. Хотелось хоть секунды на передышку, но вдалеке заревел Блэрин, стремительно приближаясь. Господин выставил руку вперёд. Вокруг их двоих засиял алый щит, но дракон выпустил свой огненный шар, который тут же разрушил защиту вдребезги, отбросив Господина и Рауса немного дальше. Однако даже при таком раскладе Шезму не отпускал своего напарника, лишь крепче прижал к себе. — Что это… — прошептал Шезму, смотря на свою руку. Он не чувствовал той силы, которая была с ним в начале битвы. — Неужели все силы ушли на тот огромный купол? Ещё один огненный шар полетел в варнов. Очередной щит, ещё слабее предыдущего. Господин злобно оскалился; на лбу вздулась вена. Он знал, что сейчас шансов на защиту нет. Нужно как-то бежать, но куда? Воины, наверное, уже отступили к замку и сейчас проводят битву с Кириисом и Гадомар’Олуром там. Никто на помощь не придёт, ведь Господин сам решил отделиться от армии, и теперь он платит высокую цену. Очередной огненный шар Блэрина, ещё и ещё. Ладони саднили, голова кружилась — Господин защищался на грани обморока. Летел ещё один шар. Господин попытался выставить руку вперёд, но щит не образовался… И вот тот самый момент, когда ты понимаешь, что это конец. Тысячи лет впустую, ради чего? Как Господин настолько измотался? — Почему я настолько ослаб? — Господин прикрыл глаза, сжав челюсть. Он припал к губам Рауса в последний раз, обняв его за плечи. Лихорадочные движения заставили вложить в этот поцелуй весь огонь, что был внутри, всю страсть, бушевавшая агонией. Жар от огненного шара приближался. А потом оглушительный взрыв заложил уши. Впервые было настолько жарко в адском пламени. Но больно, удивительно, не было. И почему же так произошло? Может, просто варны не были готовы к пробуждению драконов? Может, было слишком мало Реквиема? А, может, наоборот, слишком много, и это подействовало против самого Господина? Всё возможно. Но это уже неважно, ведь вот она — смерть.***
Настоящее время. Тейват. Шахты Разлома.
По всему помещению расплывалось странное рычание, словно тысячи монстров засели в темноте. Но стоит прислушаться, как вдруг понимаешь, что эти звуки исходят от храпящего Кан Хуна. Е Лань сидела на полу, скрестив руки на груди. Её глаза выглядели уставшими — видимо, не выспалась. Люмин и Чжун Ли сидели напротив. Все трое, которым пришлось бодрствовать не по своей воле, смотрели на лежащего Кан Хуна, что утонул в сладком сне. — Мда, — закатила глаза Е Лань. — Вот уж не думала, что с нами попадётся такой бегемот. — Но он же не храпел тогда, когда мы впервые спали? — спросила Люмин. — Да храпел он. Просто ты не слышала. Кан Хун периодически храпит, не часто. Но как только начнёт… всех заставит проснуться. Насколько я знаю, его часто выгоняли из комнаты в общежитии Академии, когда он поступал туда. — И не удивительно, — хмыкнул Чжун Ли. — Ну, ничего, пусть спит. К сожалению, он это не может контролировать. — Знаете, мастер Чжун Ли, я иногда поражаюсь вашему спокойствию, — с неким восхищением произнесла Е Лань. — Сколько раз Кан Хун вас «выводил на эмоции», но вы оставались непоколебимы. Правду о вас говорят, всё же. Вы очень хладнокровны. — Годы берут своё, госпожа Е Лань, — ответил Чжун Ли, а потом бросил свой многозначительный взгляд на Путешественницу. — Ну, иногда всё-таки я могу показать свои эмоции. Е Лань слегка прищурилась, пытаясь разгадать этот взгляд. Люмин на секунду обомлела от этого взгляда Чжун Ли и прищура Е Лань, но решила держать спокойствие: — Ну, знаешь, Е Лань, мы с Чжун Ли уже достаточно долго знакомы. Очень любим делиться историями друг с другом. Иногда Чжун Ли так проникается рассказом, что эмоции так и плещут. — Ну, не зря его называют лучшим рассказчиком в Ли Юэ, — хмыкнула Е Лань. — Большое спасибо за ваши слова, — легко поклонился Чжун Ли. — Очень приятно слышать подобное. — Вроде, я тебе уже сто раз говорила, насколько интересные у тебя истории, — улыбнулась Люмин. — Да и Паймон тоже… Паймон… И весёлый, добрый взгляд Люмин потускнел, пропитался грустью и тоской. Столько времени они двое как не разлей вода, а сейчас впервые их разлучила судьба, да и ещё при таких ужасных обстоятельствах. Паймон хоть и была иногда той ещё надоедливой консервой, но никогда не бросала и всегда старалась помочь, держалась рядом в сложную минуту. Как-то даже непривычно без неё и… страшно? Сильная рука Чжун Ли прошлась вдоль спины Люмин успокаивающими движениями. Он подсел поближе. Его вторая рука прошлась по плечу Люмин. Эти ласковые жесты приносили спокойствие и уверенность в своих надеждах. Только от Чжун Ли исходила подобная аура. Его умные слова, добрые движения действовали на полную, и не было никакого сомнения в этом. — Паймон сейчас тоже ждёт тебя, Люмин, — произнёс он, нежно массируя плечи. — Она так хочет тебя увидеть, так скучает по тебе. Мы сможем её найти, и вы наконец-то снова станете той самой яркой командой Е Лань ничего не говорила, даже косо не смотрела. Она лишь повернула голову в сторону, будто стараясь не смущать. Чжун Ли продолжал нашёптывать приятные и успокаивающие слова. Он был тем самым лучиком света в кромешной тьме, что отгонял монстров, готовых протянуть лапу и сделать своими острыми когтями рану на и так уставшем сердце. Но Чжун Ли не позволял этого. Он, точно гора, стоял непоколебимо, защищал от всего вокруг, лишь бы не было этой боли в душе. Сбоку что-то зашуршало, а потом послышался уставший голос Кан Хуна: — Хватит болтать. Спать не даёте. — Это ещё кто кому не даёт спать, — хитро выгнула бровь Е Лань. — Да ты своим храпением и мёртвого разбудишь. — Вообще-то, госпожа Е Лань, храп — это шум, который возникает при дыхании, вызванный вибрацией тканей в верхних дыхательных путях. Это довольно распространенная проблема, которая поражает… — Ой, начинается приступ академика, — рассмеялась Е Лань. — Он нам сейчас дополнительно про целую анатомию человека расскажет? — ухмыльнулась Люмин. Эта ситуация немного подняла настроение. — Ну что же, можем послушать, — Чжун Ли хитро скрестил руки на груди. — Саморазвитие никому не помешает. — Да вы не слушаете! — раздражённо ударил кулаком об пол Кан Хун, после чего тут же пожалел об этом, так как костяшки упёрлись в твёрдый камень. — Твою же! — Так, ты нам тут ещё попробуй сломать себе что-то, — нахмурилась Е Лань, поднявшись на ноги. — Да это из-за вас всё. Вот не слушаете вы меня, и кто знает, вдруг вам это пригодиться! — Ну да, действительно. Кан Хун измученно — словно он только что поднял на гору сотни булыжников, которые больше, чем он сам — вздохнул: — Ой, ясно. С вами не поспишь. Посмотрю на свои записи. Юный искатель приключений достал свой блокнот и начал что-то там внимательно перечитывать, зачёркивать, переписывать. В общем, очень важное дело… Было ясно, что после этого «приключения» он снова попытает удачу в Академии, так как искра в его глазах всё ещё горела. Да и всё-таки, признаться честно, Кан Хун не дурной мужик, просто слегка надоедливый, громкий с капелькой эгоцентричности. Но вот что интересно, именно Е Лань его приняла на поручение вместе с Пак Цыхан, ведь были ещё другие искатели приключений, которые могли быть чуточку опытнее. Может, между ними есть какие-то связи в прошлом? Возможно… И вдруг Е Лань достала из сумки ту самую книгу о Каэнри’ах. Забавно, Люмин даже успела забыть о ней. Кан Хун не обратил внимание на это, так как углубился в записи, а Чжун Ли лишь бросил быстрый взгляд в сторону книги. Что-то, вроде, промелькнуло в его глазах — какой-то маленький интерес, — но спросить не решался. А вот Люмин очень даже заинтересовалась. Она подошла поближе и села рядом на каменный пол: — Ты не против? — Нет, конечно не против, — ответила Е Лань, подсунув книгу и к Люмин, а потом она перешла на тихий шёпот: — Меня волнуют те кристаллы. Мы так и не можем нормально выбраться из недр Шахт — постоянно происходят какие-то неприятные события, будто нам мешают, — а нам ещё камни те искать. А о них так хочется побольше узнать. — Понимаю, — кивнула Люмин. — Мне тоже интересно узнать что-то про те камни. Может, информация о них как раз будет в книге? — А ты разве не помнишь? Там же дальше надпись нечитабельная. — Может, всё же попытаться прочесть? Что-то разберём? — Знаешь, я тоже об этом думала. Поэтому и открыла книгу. Ну что же… Посмотрим. Е Лань аккуратно, будто касаясь дорогого украшения, перелистывала желтоватые страницы. Запах старой книги тут же ударил в нос, навевая уютную атмосферу: хорошая книга, тёплый чай, постель, ночь… Как жаль, что сейчас подобное невозможно, ведь Люмин так и не понимала, что сейчас происходит в Ли Юэ, и какая там опасность на самом деле. Да, Чжун Ли рассказал о том монолите и какую тайну он хранит. Это до сих пор не укладывалось в голове. Тем не менее, Е Лань нашла нужную страницу и ткнула туда пальцем: — Вот оно. Та же информация про «Свет Других Миров»: что оно из себя представляет и какая у этого явления история. Сначала — читабельный текст, а дальше — нет. — Ну что же, — Люмин внимательно прищурилась, — давай посмотрим. Буквы, такие красивые, изящные — всю книгу будто писали вручную, а не печатали — постепенно переходили в размазанные, непонятные символы: крючковатые, стёртые. — Так, — потёрла подбородок Люмин, — это что такое… Это слово «Бы**»… «Бы» чего? «Были»? — Возможно, — кивнула Е Лань. — А это слово «укра****»… Ук… Что? — Наверное, «украдены». «Были украдены». Дальше я здесь вижу «Гео А»… Гео Архонтом? — Были украдены Гео Архонтом. Камни были украдены Гео Архонтом? Так? — Возможно…***
Чжун Ли сидел на полу, скрестив руки. Его лицо искривила гримаса боли. Почти рядом сидели Люмин и Е Лань, перешёптываясь между собой, уперев свой взгляд в страницы книги. Но даже так Властелин Камня всё слышал и всё понимал. Внутри бурлило что-то, яростно стуча в стенки сознания. Он всё слушал и слушал… Голова раскалывалась от давно потерявшихся воспоминаний. И вспышка в глазах ослепила Властелина Камня, перенеся его в те ужасные времена.***
«Несколько столетий назад. Каэнри’ах.»
Уже несколько дней бушевала буря над могучим Каэнри’ахом. Воины этих земель находились на Востоке и Юге города, где и защищались. Запад и Север был под властью Селестии, но каэнри’ахцы не сдавались. Но несмотря на сопротивление, Селестия всё равно уносила из захваченных территорий ресурсы на земли Архонтов. И именно в центре теперь находился фронт, который разделяла широкая река. Мосты над ней разрушили, что усложнило переход на другую сторону. На Западе и Севере тысячи каэнри’ахцев и варнов, которые были под властью Селестии, носили на своих плечах ресурсы под наблюдением Миллелитов. — Шевелитесь! Ну же! — закричал один из главных, ударив одного из варнов плетью: это оказался молодой парень — Раус. Он упал на землю от удара, рассыпав при этом ресурсы, которые нёс. Один из главных разозлился и крикнул громче, ударив плетью ещё раз: — Ты смотри, что наделал, гад! Вот тварь! Все вы, варны, бесполезные гавнюки. Только и засорили землю Каэнри’аха своим безумием. И откуда вы только взялись… Как проклятье. А парень всё лежал и лежал на пропитанной кровью земле, смотря на главного, как на врага. Все смотрели со страхом, проходили мимо с опущенной вниз головой — никто не желал помочь, ведь не хотели испытать на себе ту же участь. Остальные, точно зомби, послушно шли друг за другом в неизвестном направлении лишь для того, чтобы отдать ресурсы в руки своих врагов. Миллелит замахнулся и ещё раз ударил Рауса плетью. А потом ещё и ещё. — Хей, всё, остынь! — крикнул второй Миллелит, но тот не желал останавливаться. Напротив, ему это будто доставляло неземное удовольствие. Раус всхлипывал, прикрывался руками, но ничего сказать путного не мог. Однако, вдруг сзади раздался грубый, властный голос: — Что здесь происходит? Линия из воинов Ли Юэ, Миллелитов, обернулась и тут же поклонилась, а один из них бросил напоследок: — Не отвлекайтесь, болваны! — а потом ответил тому, кто стоял сзади: — О Величайший Гео Архонт Моракс, да прибудет же с вами и нами удача. — Оставьте эти любезности. Я спросил: что здесь происходит? Миллелит нервно сглотнул, но вида не подал: — Один из варнов упал и рассыпал большое количество важных для нас ресурсов. Мы ему придаём урок. — Сумасшедшими воплями? Вот такой урок? — нахмурился Гео Архонт. — Да ещё и с нескончаемыми ударами плетью? Что-то я не помню, что говорил вам прибегать к такому насилию. Решили самовольничать? — взгляд Моракса стал чёрным как густая тьма. Миллелит чуть ли не задохнулся от страха, который заполнил его в этот момент. Его речь стала невнятной, а глаза забегали в разные стороны: — Да… Я вот это… Ну… — и не найдя достойного ответа, воспользовался «проверенным методом» — упал на колени перед Гео Архонтом, умоляюще говоря — Ох, простите меня, Великий Гео Архонт за моё самовольство! Миллелит поклонился ещё ниже, явно намереваясь припасть к самым ногам, но Моракс отошёл на шаг назад, брезгливо хмурясь: — Никогда не стоит прибегать к неоправданному насилию. Эти варны и обычные люди делали свою работу, и этот парень тоже. — Гео Архонт указал на лежащего Рауса. Взгляд Моракса при виде парня обрёл что-то иное. Он узнал его. Прошёл уже месяц с тех событий, когда тот отдал страшный приказ. В груди защемило, но голос остался крепким. Он говорил к воину, смотря на парня и остальных: — Они просто делали свою работу, пока ты не захлебнулся в той «власти», которую я тебе дал. Моим приказом было наблюдение за варнами и каэнри’ахцами, чтобы те не сбежали или ещё чего-то не натворили. Но ты решил вытворить подобное. Если кто и заслуживает удара плетью, так это ты. Миллелит посмотрел испуганными глазами на Моракса, а потом на парня — в глазах тут же на секунду пролетела ярость, ненависть; хотелось разодрать этого мальчишку, из-за которого всё произошло (как воин думал) — он всхлипнул, повернув голову назад к Гео Архонту: — Прошу-прошу, помилуйте! Гео Архонт ухмыльнулся и произнёс громче, чтобы все слышали: — Вы только посмотрите… Стоит задействовать его же «метод» против него самого, как он уже будет стоять на коленях и чуть ли не рыдать. Вот это интересно. Что же, придётся тебе дать урок. Дайте мне плеть. Моракс выставил руку вперёд, в которую другой Миллелит тут же вложил плеть того Миллелита, что стоял на коленях. Гео Архонт в свою же очередь подошёл к Раусу, твёрдо произнеся: — Встань. Раус тут же лихорадочно встал и поправил одежду. В его взгляде читались страх, волнение и глубокая обида… Моракс протянул ему плеть: — Бей его так же, как он ударил тебя. Глаза Рауса расширились от удивления, а Миллелита — от страха. Тот начал ещё интенсивнее умолять, извиваться как только возможно, но тщетно. Моракс даже не взглянул на него в этот момент, а только лишь снова обратился к Раусу: — Он заслуживает подобного: нарушил контракт со мной и ударил тебя. Не знаю, может, были и ещё жертвы его намерений, но на глаза попался только ты. Но ты можешь и отказаться. Счёт шёл на секунды. Раус смотрел то на плеть, то на Миллелита, который теперь и парня умолял о пощаде. Сможет ли он подобное сделать? В груди царапало острое чувство волнения и некого сомнения. Вокруг ходили варны и каэнри’ахцы, доставляя ресурсы, иногда поглядывая теперь на это представление, ведь не каждый день увидишь, как житель избивает своего врага. Когда Раус осознал, насколько всё же этот Миллелит труслив и несправедлив, то тут же взял плеть с рук Моракса, крепче сжав рукоять. Гео Архонт довольно ухмыльнулся и сказал: — Шесть ударов, — а потом обратился к Миллелиту: — Снимай одежду. Абсолютно всю. Сейчас же. Не заставляй меня ждать, у меня не вагон времени. Миллелит сжал землю в кулак. Грязь попала под ногти, загрязнила кожу ладони. Слёзы покатились по его щекам. Он медленно встал и снял свою одежду, представ полностью голым перед своими собратьями и теми, над кем он издевался. Голым не только снаружи, но и внутри: беззащитным, пугливым, слабым, несправедливым. Теперь он в роли жертвы, теперь над ним будут глумиться и насмехаться, теперь он — настоящий позор. Раус занёс плеть над головой. Перед его глазами предстал тот день, когда ему намеревались отрубить руку, но за него заступился тот, к кому теперь Раус чувствовал тепло и сожаление. Ему не сказали, что с Шезму, где сейчас он. Осталось лишь надеяться, что по крайней мере его спаситель жив. Сейчас же Раус учуял запах власти над тем, кто только недавно над ним также глумился. Звонкий удар разлетелся по округе, а потом крик, да ещё настолько сильный, что все вокруг разом обернулись, смотря на это. — Стой на месте, — произнёс твёрдо Гео Архонт. — Не падать. Миллелит зарыдал. На его спине образовался длинный тонкий след от удара плетью. Он сжал руки в кулак и прикусил кожу руки, зажмурившись. Второй звонкий удар растерзал кожу Миллелита. Всё тело вздрогнуло. Крики, стоны боли. Стоять на ногах было невозможно. Хотелось упасть на землю и никогда не вставать. И словно прочтя эти мысли, Гео Архонт сказал: — Упадёшь — начнём счёт заново. Третий удар, четвертый. Внутри Миллелита всё жгло от боли, а у Рауса — от ярости и чувства превосходства. Он не чувствовал никакой вины, никакого угрызения совести, лишь сладкий вкус адреналина и некой власти на языке. Остальные Миллелиты старались не смотреть, сконцентрировав своё внимание на варнов и каэнри’ахцев, которые в свою очередь были очень даже заинтересованы в происходящем. Однако Миллелиты быстро кричали им: — Шевелитесь! Тут не на что смотреть! И никто уже не смел прибегать к насилию… Во время того, как Раус избивал Миллелита, Моракс посмотрел на ресурсы, которые рассыпал парень. И это были красивые, завораживающие алые камни, в которых сиял яркий огонёк. Гео Архонт заинтересовался этим камнем. Он присел, взяв в руку его, покрутил, разглядывая. А потом странное жжение в ладони. Гео Архонт не придал этому особого значения, но потом неприятное ощущение перерастало в невыносимую боль. Моракс выбросил камень из рук и удивлённо взглянул на свою ладонь. На ней — ожог и кровь, стекающая ручейком. Моракс тут же спрятал руку ото всех, поднявшись на ноги. В голове появилась мысль: «Что это было? Что это за камни? Они меня обожгли? Быть такого не может. Или же… Может, попробовать их изучить?» А потом сразу же другая: «Но вдруг эти камни опасные? Может, их оставить здесь?» Но желание изучить камни пересилило, поэтому Моракс просто промолчал, смотря дальше на то, как Раус делает последний удар плетью. Миллелит упал на землю без сознания. Он выдержал эту пытку. Его спину словно разодрали сотни зверей. Некоторые из Миллелитов взяли своего собрата на руки и понесли в лазарет. Моракс обернулся к Раусу и отобрал у него плеть: — А теперь иди и делай то, что должен делать. Раус тяжело дышал, адреналин в крови бурлил, а сердце бешено стучало. Но парень послушался и вскоре встал в строй с остальными, неся ресурсы. Моракс проводил взглядом, но не его, а те самые камни. Потом он взглянул на свою окровавленную ладонь. Кожу сильно жгло, саднило. Но почему…***
«Настоящее время. Тейват. Шахты Разлома.»
Чжун Ли резко открыл свои глаза. Он был весь в поту, нервно дышал, а ладонь тут же начала неистово болеть, но на ней ничего не было. Или так только казалось… Во всяком случае, Чжун Ли знал: он только что вспомнил то, что забыл в последствии эрозии. Но как это произошло? Неужели одна единственная строчка заставила давно забытое воспоминание всплыть вновь. На душе стало как-то тошно и неприятно. Чжун Ли тут же посмотрел на Люмин, которая всё пыталась разгадать нечитабельный текст вместе с Е Лань. — Твоя ладонь, — прошептал он так тихо, чтобы не было слышно. — Я тогда действительно не помнил этого. Если бы помнил, мог бы предотвратить это. Но почему это коснулось и тебя? Люмин, словно почувствовав на себе чужой — или даже не совсем чужой — взгляд, подняла голову. Она встретилась взглядом с Чжун Ли. В его внимательных глазах было спрятанное глубоко чувство вины. Такой проницательный и одновременно беспокойный взгляд. Мудрый и душевный, честный и стальной. Именно это и привлекало Люмин… Её тянуло к нему, но она была ещё настолько неопытна в этом плане, что боялась хоть что-то предпринять. Желание протянуть к нему руку было сильным; поцеловать — было сильным; обнять — тоже сильным. Или, может, тянуло на что-то большее? Даже думать страшно было об этом. Но эти мысли — слаще любой конфеты или печенья. И куда же унесёт её это русло, по которому Люмин согласилась плыть?***
Уже прошло достаточно много времени. Все отдохнули и набрались сил. И нужно было снова идти на встречу к неизвестному, чтобы, наконец, преодолеть этот путь из недр. Ходить по тёмным пещерам, коридорам; видеть вокруг один и тот же холодный, бездушный камень, ходить по нему; чувствовать, что на тебя смотрят тысячи хищных глаз голодных монстров из темноты — всё осточертело. Но все знали, что скоро придёт этому конец. Но какой именно?***
Поворот, разворот, третий, четвертый. Какой-то подъем, спуск. Где-то нужно пролезть по узкому туннелю, в которых Кан Хун успел пару раз застрять, поэтому пришлось спасать его. — Нет, ну ты серьёзно? — закатила глаза Люмин. — Опять застрял? Кан Хун рыкнул в ответ: — Хватит издеваться. Лучше помогите! — Больше есть так много не будешь. Придётся больше двигаться, — ухмыльнулась Е Лань. — Я итак за проведённое здесь время подвигался на целую жизнь вперёд, — Кан Хун фыркнул, протягивая руку к Чжун Ли, который как раз и являлся в подобные моменты его спасителем. Лёгкое движение руки от Чжун Ли, и вот Кан Хун уже стоит на ногах. — Ох, спасибо вам ещё раз, мастер Чжун Ли, — сказал юный искатель приключений, легко поклонившись ему. — Будьте в следующий раз осторожнее, — ответил Чжун Ли. — Предельно. Иначе кто знает, может, даже я не смогу помочь. — Вот бы было всё так просто…***
Прошёл, может, час, а, может, два или больше. Все потеряли счёт времени. Они перекидывались словами, обсуждали дальнейший путь. И в какой-то момент Чжун Ли остановился и схватился за голову. Что-то внутри нашёптывало ему, в ушах били колокола. — О Архонты, — проговорил Кан Хун, — только не смей снова падать в обморок. — Нет, — голос Чжун Ли обрёл нотки боли, словно он с кем-то боролся в собственной голове, — я просто кое-что… Ах! Вдруг Чжун Ли схватился за свою ладонь, сильно жмурясь, сцепив челюсть. А следом это произошло и с Люмин. Ладонь пронзила адская боль, как и тогда. Словно Люмин погрузилась опять в тот день, когда она коснулась того злосчастного камня. Е Лань подбежала к ним двоим, а Кан Хун остался стоять в сторонке, наблюдая за происходящим. — Так, дышите, дышите! — обеспокоенно сказала Е Лань. — Мхг, Люмин, — тяжело произнёс Чжун Ли, — дай свою руку. Оно здесь! Это место здесь. Оно просит нас открыть его. Глаза Люмин были влажными от слёз. Она действовала словно автоматически, поэтому дала свою руку Чжун Ли. Е Лань недоумевающе хлопнула глазами, но решила довериться. На ладонях у Путешественницы и Властелина Камня вырисовывался какой-то символ: будто неаккуратная корона с терниями. Их руки приближались: и чем ближе они были, тем ярче начинался светиться рисунок на ладонях. — Какого демона? — удивлённо начал отходить Кан Хун. Е Лань тоже отошла подальше, чтобы не стать жертвой какого-нибудь несчастного случая. И ладони вдруг скрепились. Помещение содрогнулось. С потолка посыпался камень; а на стене образовывался алый круг. Он становился всё чётче, ярче и манил к себе. Кан Хун со страха вжался в противоположную стену, а Е Лань прикрыла его, крича: — Это так и должно быть?! Но Чжун Ли и Люмин не слышали — их будто поглотила неведомая энергия, заставляя действовать непроизвольно. Круг закончился, и теперь в центре стены образовалась точка, от которой протягивались трещины. — Это… это нужно остановить! — крикнула Е Лань. В голове Путешественницы бушевал конец света: торнадо высасывало все мысли, цунами топило сознание, вулканы сбивали с ног, заставляя чувствовать их ватность. Сердце стучало так, словно намеревалась вылететь из груди. Е Лань подбежала к своим напарникам, чтобы их остановить, но потом она увидела, как их глаза обретают алый оттенок. Е Лань отшатнулась в шоке лишь на секунду, а потом снова попыталась разорвать их руки, но наткнулась на невидимую стену. Трещины от центра доходили до краёв алого круга. И как только они соприкоснулись… Стена разрушилась. Оглушающий взрыв отбросил всех в противоположную сторону помещения. Чжун Ли в полёте успел схватить Люмин, защищая её от удара. Е Лань тут же поднялась, смотря на то, как в стене закручивается вихрь. — О нет! — крикнул Кан Хун. — Мы должны бежать! В ту же секунду в него влетел обломок, попав в голову. Кан Хун упал на землю; из раны на виске текла бордовая кровь, пачкая собой пол. — Какого демона?! — крикнула Е Лань, прикрываясь от остальных обломков. Вихрь гипнотизировал, заставлял подчиниться ему. Люмин прижалась к Властелину Камня. Её руки тряслись, а взгляд обрёл животный страх. Чжун Ли нахмурился и из его уст вырвался шёпот, тон которого не сулил ничего хорошего: — Это конец… — Что вы наделали?! — завопила Е Лань, а потом подошла к юному искателю приключений. — Кан Хун! Кан Хун! Нет! Из вихря доносились голоса, крики, взрывы. Чжун Ли сильнее сжал Люмин в своих объятиях. Он выставил руку вперёд, образовывая янтарный щит перед всеми. Но он вмиг сломался под напором энергии, что выливалась из вихря в стене волнами. Люмин чувствовала, как её засасывает туда. Она крепче вцепилась в плащ Чжун Ли, крича: — Чжун Ли! Меня утаскивает. Властелин Камня зло оскалился, придавив Путешественницу собой к стене. Мужская грудь упёрлась ей в щёку: было слышно сердцебиение. Но это не помогало, ведь вихрь всё сильнее и сильнее утаскивал её внутрь. Секунда, и неведомая сила отбросила Чжун Ли в сторону телекинезом. Люмин проскользила по каменному полу, крича. Е Лань тут же побежала к Путешественнице, хватая её за руку, но было слишком поздно. Вихрь унёс Люмин внутрь себя. — Люмин! — крикнул Чжун Ли. — Нет! — завопила Е Лань. Люмин видела, как они двое протягивают свою руку. Но их образы утопали в бездне. Вокруг Люмин была алая воронка, словно она плыла в небесах, но сила утягивания была слишком велика, поэтому казалось, что сейчас Путешественница в свободном падении. Вдалеке приближалось алое свечение, а потом яркая вспышка ослепила на многие секунды.***
Путешественница вывалилась из чего-то огромного на каменный пол. В помещении было тихо, но за ним… творилось что-то неясное. Счёт шёл на секунды, поэтому действовать надо было быстро. Люмин осмотрелась: большая каменная комната без окон, серая, тусклая. А сзади неё стоял портал, который тут же потух. Люмин поняла, что находится в ловушке. Всё внутри переворачивалось, а чувство страха было настолько сильным, что просто не передать словами. Путешественница заметила двери и быстро открыла их. Теперь взрывы становились чётче, яснее и так близко. Рядом была небольшая дыра — наверное, окно. Люмин выглянула в него и обомлела. Серые холмы, леса, которые стали жертвой жадных языков пламени. Вдалеке — огромный город, что теперь походил больше на Ад. Под зданием, в котором Люмин находилась, стояли тысячи людей, одетых, как воины, а из облаков вылетели два дракона: один огромный, как гора, другой — поменьше. Они зарычали, пуская в этих, как Путешественница подумала, воинов огненные шары. Прозвучал ещё один взрыв: Люмин пригнулась, спрятавшись за стеной, чтобы не выдать себя. — Что происходит? — прошептала она. Всё тело била крупная дрожь и теперь нужно было принимать серьёзные меры…