***
Через пару дней после бала в Зимнем Дворце, поздно ночью он всё никак не могу уснуть. Голова трещала от ноющего чувства, ноги пытались нести его туда, где страдание наконец утихнет. Лириум. В венах, в уме, на языке, он заставлял его мерить комнату шагами, заставлял его кусать свой кулак, чтобы перебить отчаянное желание. В узенькое окошко открывался красивый вид, но мужчина видел его сто раз, и не хотел больше развлекать себя таким образом. Народ проводил в таверне непонятное Каллену мероприятие, которое командор не собирался посещать, сославшись на недомогание, но едва ли шум мешал ему спать. В нём проснулся необъяснимый голод, возможно связанный с этой проклятой ломкой. Тогда было особенно тихо в самом замке — всё движение сосредоточилось в «Приюте Вестницы», с криками, элем, и нехорошими азартными играми. Остальные, не страдающие ломкой или работой, уже давно спали или занимались своими делами. Лелиана до сих пор строчила какие-то письма у себя наверху, а Коул был... где-то. Чёрт поймет этих духов. Каллен решил что-нибудь поесть — ему нужно было срочно покинуть эти четыре угла, пропитанные его муками. И подобному тому, как в этой ситуации поступают обычные люди, отправился на кухню. Командор явно предпочёл оставаться незамеченным, поэтому спустился во двор, к конюшням, миновал их, и зашел на кухню оттуда. Он нашел на столе среди прочей снеди, которую он за еду не считал, явно начатый кусок прожаренного мяса. Но какое это препятствие для голодного человека? Забрал с собой целое блюдо, а ещё початый кусок сыра и ломоть хлеба. Он уже вышел, как вдруг услышал скрип двери с другой стороны кухни. Каллен не успел захлопнуть за собой дверь, и усмотрел в этом удачный шанс заглянуть в щелочку и проверить, кто там ходит так поздно. Честь честью, а любопытство сгубило даже самых лучших из нас. А там была она. Белоснежная галла. Совсем нагая, босая, в одной рубашке на голое тело, просеменила от входа до стеллажа. Искала что-то попить, очевидно. Волосы её, каштановые, вьющиеся, были распущены. Она никогда не распускала волосы на людях, и для командора это было чем-то новым. И когда она потянулась за кувшином на верхней полке, Каллен чуть было не выронил тарелку из рук — рубашка приподнялась, и открыла его вынужденно целомудренному взору бёдра Вестницы Андрасте. Каллену вдруг стало очень стыдно и за то, что он подглядывал, и за то, что именно он увидел. И за то, что на ней была рубашка Соласа. Все догадывались, а Сэра утверждала, что знает «стопудняк». Но Лавеллан начинала выходить из себя каждый раз, когда кто-то даже косвенно намекал на её с отступником связь. Взрослая вроде, а стеснялась как юная девушка. Наверняка за её нездоровым к этому отношением что-то крылось, и тогда бывший храмовник и не подозревал об этом. Эллана прервала воспоминания мужчины, коснувшись кончиком пальца его губ, и сказала: — Я надеюсь, он ей подавится.***
Ему снилось, что он жил с Элланой. Не так, как сейчас, будто он надзиратель, а она — пленница, а по-семейному. У них был дом у самого леса, дети, собаки, кошки, и всё было хорошо. А потом она сказала что-то по эльфийски, и ушла в рощу. И больше никогда не вернулась.***
После посиделок во дворе, двое ещё какое-то время провели у Элланы в комнате за ностальгической беседой, лёжа на кровати, а потом Каллен заснул. Лавеллан не стала ему мешать и тихо сидела в кресле, читая одну из своих многочисленных книг. Чтение наскучило. Командор мирно посапывал в её постели, а Эллана накинула на плечи легкий халатик, зажгла свечу в переносном подсвечнике, и села читать письма. Пока она разбирала корреспонденцию, многочисленные письма от Варрика, Жозефины и Вивьен, многие из которых она даже не открывала, она наткнулась на одно, которое уже читала. Взгляд снова изучал знакомые строчки, пальцы бережно сжимали кончик замызганной бумажки, а сердце — воспоминания. Дражайшая Эллана! Прости, что я не писал тебе так давно. Хочу кое-чем поделиться с тобой, белоснежная галла! Помнишь, ты спросила меня, чего хочу я? Я не ответил, и ты решила за меня. И я искренне этому рад. Представляешь, на днях я побывал в красивейшем месте: обрыв, а внизу долина с лесом и рекой, и простирается она на многие мили вперед. Помнишь, когда мы были в Изумрудных могилах? Так вот, я увидел нечто подобное, но много прекраснее. Я решил остановиться там ненадолго, и сделал привал. И случайно заметил какого-то странного парня. Стоит прямо на краю обрыва, дрожит, как осиновый лист. Ну я и окликнул его. Малой так вздрогнул, что чуть не упал. Не заметил меня сразу. Я предложил ему присесть со мной, и выпить чаю с сахаром. Парень так смотрел на меня так, будто бы я порождение тьмы, вылезшее из Бездны чтобы пригласить его на наш Огонёк. Я думал, что не подойдет — он колебался... Но я ошибся. Подошел... Нет, подплелся, сел рядом и уткнулся взглядом в костер. Я так и думал, что парнишка — самоубийца. Он так горько зарыдал... Рассказал мне свою историю, что мать умерла, а отец давно ушел из семьи. Что брат и сестра, совсем маленькие, голодают. А сам он вынужден браться за любую работу, чтобы прокормиться. Я не знал, как его утешить. Единственное, что бы мне пришло в голову раньше, так это посоветовать ему присоединиться к храмовникам или Серым Стражам, или к ордену Искателей Кассандры. Но мне вдруг показалось, что ему сейчас это не надо. Мальчонке было лет пятнадцать, может чуть больше. Да и на кого он оставит родственников? Я просто сказал ему, что из жизни по своей воле уходят только слабые. Что надо бороться, как бы тяжело ни было. В общем, попытался воззвать к самолюбию, к чувству самосохранения, к смыслу нашего существования. Мальчишка утирал слезы, и кивал, слушая меня. Когда я проснулся, то почувствовал себя очень странно. Я вдруг подумал о том, какой была бы моя жизнь, не стань я Серым Стражем... Она была бы неплоха. Я бы жил, помогая людям. Но я счастлив и сейчас, и безумно рад, что ты — мой друг, ловкая галла. Эллана, ты собираешься оставаться в Скайхолде? Что там с планами борьбы? И вообще, как ты себя чувствуешь? От него что-нибудь слышно? Я думаю, что скоро смогу тебя посетить. Сейчас я далеко, но хочу вырваться ненадолго. Держись там! С теплотой в сердце, Блэкволл Эллана иногда перечитывала это письмо, и чувствовала гнетущую пустоту внутри. Ведь она отправляла ответ, и долго ждала от него словечка... Но вестей от него всё не было. Женщина отложила письмо и посмотрела в окно. — Нет, Блэкволл. От него, как и от тебя, не слышно ничего.