***
Взмах длинных ресниц, горькие капли с которых в миг летят в разные стороны. Эда тяжело сглатывает чуть соленую слюну, устало качая головой в разные стороны. Громко шмыгает носом, спешно притягивая к своей груди дрожащие ладони. Не закрывается от него, не хочет. Хочет, чтобы он видел, что сотворил с ней. Делает глубокий вдох, ощущая, как твёрдые, почти каменные лёгкие вновь превращаются в порханье бабочек. Нет, он не достоин её слёз, ни одной слезинки не стоит, пытается убедить саму себя. — Ты правда такой? Жестокий? Грубый? Бездушный? — слабо щурит покрасневшие глаза, хрипло проговаривая. — Месяц назад ты был другим. Нежным. Заботливым. Любящим… или мне показалось? Это были твои чёртовы маски? Очередная игра, да?! Вновь волна мурашек пробегает по спине шатенки, когда мужчина недовольно выдыхает, взбрасывая руками вверх. Его карие глаза кажутся ей бездонными дырами, что так успешно растворяются в чёрном дёгте из безразличия, оставляя ей после себя лишь серебристый отблеск — боль. Снова эта стена из льда, что и в первый день их знакомства… и ведь девушке сейчас так холодно от этого пустого взгляда, в озноб бросает от ноющей боли после его ничуть не ласковых прикосновений. Алые отметины, словно розы в лучших ботанических садах, так яро распускают свой насыщенный цвет на её бледной коже. Красный, который уже завтра станет жёлто-лиловый гематомой. Йылдыз несмело опускает свою левую ладонь на его плечо, почти невесомо касается футболки Серкана, ожидая ответ. — Да, игра, — без доли сожаления отвечает он, — с такими, как ты, иначе и не поступают. Становится слишком тихо, перед глазами медленно рассеивается картинка. Женщина в слепую ступает назад, хватаясь за голову. — Ты просто девчонка для достижения моих личных целей, — его смех неприятно бьёт по ушам.***
Йылдыз резко распахивает веки, сильно вздрагивая. Перед глазами видит прежнюю комнату отеля, окутанную тьмой, напряжённо вздыхает, переводит ещё чуть рассеянный взгляд в сторону окна. Белые занавески медленно качаются из стороны в сторону, прохладный ночной воздух проникает в лёгкие, так кстати бодрит. Женщина слабо покачивает головой, из-за всех сил стараясь отогнать дурные мысли. Тщетно. Голос где-то в сознании так и шепчет ей множество вопросов, ответы на которые ничуть её не радуют: — Зачем ты ему на самом деле? Думаешь, Серкан Болат действительно влюбился в бедную девчонку, когда вокруг него одни модели ходят? Таких, как ты, используют в своих целях, а потом без угрызений совести избавляются, как от завядшего цветка. Ты ему не нужна, это же ясно. Поиграет и бросит. Йылдыз крепко сжимает веки, тихо протягивая жалобный стон. Ей так хочется отключить собственные мысли, дабы не слышать то сомнение, которое поселилось в ней ещё с первого дня их поездки: — А если он просто на контракте с Семихой? Тебе никогда не казалось странным то, что он всегда возится с тобой? Хотя ты, дура, об этом даже не думала. — Нет, — хрипло бормочет сама себя в ответ кареглазая, сжимая в своей ладошки тёплые мужские пальцы, — точно нет… у них нет никой причины увозить меся сюда. Болат сонно вздыхает, прижимаясь к девичьему телу поближе. Он неохотно приоткрывает веки, чмокает Йылдыз в шею, пытаясь понять, что у неё вновь приключилось. — Почему не спишь, ягодка? — ласково проводя большим пальцем по тыльной стороне её холодной ладошки, немного протяжно шепчет он ей на ухо. — Сон странный приснился, — с трудом сдерживая уже надоевшие ей слёзы, негромко бормочет она, — там был ты… Впервые за долгое время ей приснился не Мелих. Впервые она об этом пожалела. Лучше видеть в кошмаре того, думала Эда, поворачиваясь к шатену лицом, кто и в жизни ассоциируется со словом ужас, нежели того, в ком ты уверен. — И что же такое приснилось тебе? — мужчина медленно проводит широкой ладонью по её обнажённой пояснице, опуская руку к бёдрам девушки, — может то, что у нас не получилось сделать, м? Она такая хрупкая лежит с ним под одним одеялом. Она такая нежная в его объятиях. Она такая, какую ему хотелось видеть, целовать, прижимать к себе поближе каждый день. — Нет, не помню что там точно было, — спешно проговаривает Йылдыз, прижимаясь лбом к мужской шее, — просто что-то странное. Понимает, что если скажет какой бред увидела во сне, то парень примет её за неадекватную, ведь он так много всего сделал, чтобы она была счастлива, поэтому ни о каких личных целях и речи идти не может, ведь да? Жаль, что она слишком мало знает. — Я ведь с тобой так и не поговорил про сны твои, — замечая, как неумело девушка пытается от него что-то утаить, тихо произносит кареглазый, — что тебе постоянно снится, малыш? — Я… — резко распахивая глаза, дабы избавиться от всплывающих отрывков своих былых сновидений, женщина устало вздыхает, — я не запоминаю. — Ты врёшь, — его шёпот ласково касается её нежной кожи уха. — Я не хочу обсуждать с кем-то то, что вижу, — спешно выбираясь из тёплых объятий, уже более отстранённым от реальности голосом отвечает она, — Серкан, для меня это страшные вещи, о которых я не готова говорить, поэтому, прошу тебя, не лезь ко мне с допросами, — спешно встав с постели, шатенка прикрывает ладошками грудь, без лишних раздумий шагая в сторону ванной, — мне нужно умыться, чтобы успокоиться. Болат провожает её задумчивым взглядом, совсем не понимая, что на неё нашло, а главное, что такого он сказал, чтобы вызвать у неё такую странную реакцию — побег.***
Тяжело вздыхает, включая сильный напор воды, дабы заглушить звук от своих дурацких всхлипываний. Она устала быть перед ним слабой. Она не может быть другой. Её жизнь кардинально изменилась, навалилось слишком много проблем, которые девушка просто не имела возможности контролировать, появилось столько новых страхов, о которых раньше Эда и не подозревала. Женщина никогда не думала, что будет бояться ходить по улице, опасаясь того, что кто-то похитит её, чтобы вернуть в тот ад, из которого ей с трудом удалось сбежать. Ей никогда и в голову не приходило то, что она не будет хотеть возвращаться на Родину из-за своего страха перед одним мужчиной. Девушка ставит локти на края раковины, сгорбив спину, нависает над каменной поверхностью, крепко сжимая веки. Она запуталась. Кому можно доверять? А кому нельзя? Игра? Не игра? Тяжело дышит, отрицательно качая головой. Слёзы, горячие, быстро скатываются с щёк. Обжигает. Она устала.***
— Ягодка, ну, — проводя широкой ладонью по её спине, заботливо поглаживая девчачий позвоночник, он аккуратно опустил подбородок на плечо Йылдыз, склонившийся над краном, — хватит плакать. Ты в постели со мной более спокойная лежала, нежели тут стоишь. Девушка бездумно трёт мокрыми от воды руками щёки, стараясь оттереть с тех дорожки от горьких слёз, и ей плевать, что покрасневшая кожа давно уже чистая, и также плевать на то, что она стоит тут уже целых тридцать минут. — Эда, нам с тобой нужно избавляться от твоей привычки лить слёзы по ночам, — произнеся, он заботливо целует её в висок, вдыхает цветочный запах её шелковистых волос, снова целует. Она стоит по-прежнему грустная, потерянная, даже не корчит личико в своей манере, что напрягает парня ещё больше, ведь это яркий звоночек к тому, что его девочка-фея витает где-то в своей стране чудес. Хотя больше кажется, что по пути к своему королевству из сладкой ваты и пионов, она заблудилась в каком-то кошмаре, из которого всё никак не могла найти выход. — Чем тебя ещё можно подкупить то, м? — шепчет ей в ухо, мягко проводя подушечками пальцев по её бедру, — мороженное хочешь? — Да, — дрожащим голоском отзывается Йылдыз, моча бледные руки в воде, — ванильное. — Кто бы сомневался, — усмехается по-доброму парень, радуясь тому, что шатенка хотя бы соизволила ответить на его вопрос. Оставив несколько поцелуев на макушке женщины, Болат отходит от неё, спешно доставая из кармана халата телефон. Номер ресепшена у него был забит в телефоне сразу же, как они заселились, на всякий случай. Конечно, когда кареглазый его вбивал, то даже не догадывался, что он понадобится ему, чтобы посреди ночи заказать мороженое: — Здравствуйте, Вас беспокоит Серкан Болат из шестнадцатого домика. — Здравствуйте, Господин Серкан, чем я могу вам помочь? — Моя, — задумчиво протягивает мужчина, поглядывая на плачущую девушку, — беременная жена захотела ванильного мороженного, за сколько вы сможете доставить мне его в номер? — Господин, к сожалению, ночью мы не доставляем мороженое. — А может за семьсот долларов вы сможете мне принести полкилограмма пломбира? Если вы ещё добавите в него карамельный топпинг и вишню, то я заплачу вам тысячу. — Хорошо, Господин Серкан, в течение десяти минут мороженое будет у вас. — Благодарю. Болат завершает звонок, возвращает мобильник в карман, подходит обратно к шатенке, осторожно обнимая ту со спины. — Ты купил мне мороженое за восемнадцать тысяч лир, — опираясь мокрыми ладошками на каменный стол, тихо пробормотала она, слабо улыбаясь, — ты сумасшедший. — А как с тобой справляться? Что ещё делать то, м? — с доброй усмешкой интересуется Болат, вновь опуская подбородок на женское плечо. Йылдыз устало вздыхает, громко шмыгая носом. Эти дурацкие сны преследовали её, кажется, уже целую вечность. Кошмары, кошмары, кошмары, наверное, можно было бы успеть привыкнуть… она правда пыталась совладать с эмоциями, но каждый раз оканчивался провалом, видя сюжеты, от которых сердце буквально останавливалось, замирало от накатывающего ужаса, девчонка спешила закрыть дрожащими ладонями лицо, а слёзы непослушно скатывались из её глаз. — А других идей совсем не было? — корча на лице более широкую улыбку, ещё немного дрожащим голоском произносит шатенка. — Идеи всегда есть, — медленно опуская одну руку с её талии к низу живота, горячим дыханием щекочет нежную кожу её уха, — но есть ли желание? — Желание идентично идеям, — наклоняя голову немного в бок, дабы взглянуть на мужчину, достаточно уверенно для её состояния отвечает кареглазая. Ловит на себе его проницательный взгляд, окончательно расслабляясь в его крепких руках. Начинать вторую попытку через несколько часов после неудачной — полный абсурд, но и Эда не была в том состоянии, чтобы здраво мыслить. Ей нужно было отвлечься. Парень её отвлекал, вычерчивая тёплыми пальцами, кажется, новый дворец на нежной коже девушки, слегка наклоняя ту вперёд. Йылдыз и раньше любила его руки, в меру накаченные и красивые. Любила, когда он заключал её ими в объятия, прижимая к себе так крепко, что, казалось, она может почувствовать, как бьётся его сердце в окове рёбер. Любила, когда парень держал её кисть, направляя карандаш в нужную сторону, в такие моменты его прикосновения были непривычно родными, ей даже хотелось, чтобы чертёж никогда не заканчивался, а Болат её никогда не отпускал. Любила, когда молодой человек проводил подушечками больших пальцев по её щекам, стирая с тех слезинки и шепча что-то ободряющее. С недавнего времени она полюбила ещё и то, как он прикасался к её телу, смело, но аккуратно, будто он пытался и в этом деле показать ей свою власть, но при этом боялся навредить, постоянно старался убедиться в том, что она чувствует себя комфортно, хотя, может именно поэтому она и полюбила его прикосновения, ведь они были такими нежными и внимательными, такими, какими не были у Мелиха, который даже не старался сделать что-то, что поспособствовало бы улучшению их с Эдой взаимоотношений. — Как вовремя, — недовольно бурчит Болат ей на ухо, слыша стук во входную дверь, а потом более строго добавляет, — если прикоснёшься к себе за время моего отсутствия, то мороженное не получишь — Это жестоко, — тяжело дыша, бормочет она. Лишь хмыкнув ей в ответ, он осторожно расцепляет объятия и, убедившись в том, что шатенка уверенно стоит на ногах, идёт в сторону входной двери, по пути вытирая свои пальцы о махровую ткань халата.***
К её счастью, долго ждать парня не пришлось, спешно расплатившись с курьером и положив ведёрко с мороженым в морозильник, он вернулся к ней. Шатенка только хотела повернуться к нему лицом, как тяжёлая рука мужчины, лёгшая на её поясницу, умело остановила девчонку. — Серкан, — хрипло отозвалась кареглазая, ощущая его горячее дыхание на внутренней части бедра, — встань… мне неловко. — А твоё тело совсем не хочет, чтобы я вставал, — проводя большим пальцем по влажной коже девушки, самодовольно отвечает шатен, — если тебе не понравится, в чём я, конечно, сильно сомневаюсь, я перестану. Кареглазая томно вздыхает, проводя ладошкой по раскрасневшимся от былых слёз и лёгко стыда щекам. Тёмно-карие, почти чёрные глаза поднимаются выше, её немного рассеянный взгляд спешно проскальзывает от серебристого крана к большому зеркалу. Глядит на такую заплаканную себя, что аж скулы сводит от внешнего вида: лохматые волосы, опухшие веки, алые белки. Женщина спешит опустить взгляд обратно на раковину, совсем не понимая, как мужчине не противно к ней такой прикасаться. Либо она слишком строга к себе, либо он её действительно любит любой. Отражение в зеркале больше не имеет значение. Её бледные пальцы с силой сжимают каменный край. С сорванным со сжатых до белоты губ стоном девчонка прогибается в спине. Низ её живота с каждым коротким вздохом тянет всё приятнее и приятнее. Кажется, из-за скачущих эмоций она оказалась слишком чувствительна к его прикосновениям. — Серкан, — хрипло тянет Йылдыз, ощущая свою скорую близость к концу. Женщина, слегка дрожа, обессилено наклоняется вперёд, аккуратно придерживаясь руками за бортики раковины, сорвано дышит, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Может и ненадолго, но ей хорошо. Встав с пола, Болат оставляет парочку влажных поцелуев на её плече, прижимая к себе поближе её горячее тельце, такое красивое и родное. — А теперь пойдём, я накормлю тебя твоим пломбиром с вишней, и потом мы ляжем спать, — мягким голосом шепчет он ей на ухо, заботливо поглаживая большим пальцем её нежную кожу живота. — Пойдём…