Спаси меня

На следующий день Болат решил захватить с собой небольшой сюрприз для Йылдыз, дабы хоть немного поднять той настроение. Поздоровавшись с девушкой, стоящей за стойкой регистрации, и уточнив у той, вернулась ли Эда в палату после лечебных процедур, молодой человек уверенным шагом направился в уже известную ему комнату, искренне надеясь, что сегодня разговор с кареглазой будет не таким напряжённым. — Привет, — осторожно заглядывая в светлую палату, негромко произносит Серкан, — я зайду? Женщина равнодушно кивнула, даже не оборачиваясь на своего гостя. Она безразлично глядела в белый потолок, редко моргая. Аккуратно закрыв за собой дверь, парень неторопливо пошёл в сторону девичьей постели, с сожалением смотря на её молчаливую и немногословную хозяйку. Конечно, Болат знал, что первое время будет сложно, но он даже не мог себе представить, насколько тяжело будет видеть всегда счастливую и энергичную девушку в таком апатичном состоянии. Ему казалось, что перед ним была другая, совершенно другая девчонка, которая просто каким-то чудом выглядела также, как его любимая озорная Эда, по которой он безумно скучал. Серкану хотелось хоть на одно мгновение увидеть ту смелую, упрямую, взбалмошную девицу, которая, казалось, больше уже никогда к нему не вернётся. Она осталась в беззаботном прошлом. — Эда, у меня для тебя есть подарки и ещё две новости, — натягивая на лицо весёлую улыбку, говорит шатен, занимая место на стуле, стоящем перед кроватью, — начнём с хорошей, — сделав короткий вдох, молодой человек торопливо начинает, — в общем, тебя смогут выписать уже через пять дней, поэтому совсем скоро мы сможем вернуться в Турцию, но, — кареглазая никак не реагирует на его слова, продолжая равнодушно глядеть в потолок, — как ты, наверное, поняла, есть ещё и плохая новость. Так вот, дело в том, что у твоей тёте нет загранпаспорта, а его оформление и создание визы на Кипр займёт слишком много времени, поэтому Айфер не сможет прилететь к тебе в ближайшие дни, однако вы сможете созвониться уже сегодня, — вытащив из кармана кофты новый смартфон и плитку молочного шоколада, он протягивает их девушке, — я вставил новую симку, скачал несколько мессенджеров, зарегистрировал тебе новые аккаунты в них; все твои близкие уже знают, что это твой новый номер, поэтому можешь спокойно использовать телефон. Кареглазая ничего не говорит в ответ, подарки не берёт и даже не смотрит в их сторону. Она лишь равномерно дышит и хлопает ресницами. Серкан понимающе кивает, аккуратно складывая вещи на прикроватную тумбочку. Он внимательно глядит на Йылдыз, искренне пытаясь понять, что с ней сегодня не так, только вот ответа на свой вопрос мужчина не находит. Она выглядит точно также, как и вчера, но ведёт себя почему-то совершенно иначе: ничего не говорит, не реагирует и даже не смотрит в его сторону — Эда, что-то случилось? — молодой человек наклоняется чуть вперёд, аккуратно ставит локоть на край матраса и подпирает рукой собственный подбородок, — я тебя чем-то обидел? Сказал что-то не то? Кареглазая слабо покачала головой, без слов говоря о том, что её проблема совершенно не в этом. — Хорошо, если дело не во мне, то в чём? — спокойно произнёс молодой человек, неосознанно радуясь тому, что женщина его хотябы слушает, — у тебя что-то болит? Тебя кто-то обидел? Женщина устало выдыхает, с трудом переворачиваясь на бок и под одеялом крепко прижимая плюшевую игрушку к груди. Она молчит, совершенно не торопится ничего говорить, не хочет, однако понимает, что сказать хоть пару фраз всё-таки надо. — Нет, просто мази сильно щиплют, — тихонько бормочет кареглазая, а затем, сделав маленькую паузу, добавляет, — спасибо за подарки, но я посмотрю их позже… сейчас мне правда очень плохо. — Прошу, потерпи ещё немного, совсем скоро всё пройдёт, — приободряюще говорит Болат, аккуратно прикасаясь к матрасу тыльной стороной ладони, — дай мне свою руку, пожалуйста. Йылдыз недоверчиво поглядывает на него, но в конечном итоге всё-таки решается выполнить эту вроде как безобидную просьбу. Она осторожно разжимает бледные пальцы, неохотно отпуская плюшевую игрушку, недолго думает, а затем всё-таки вытаскивает левую руку из-под белого воздушного одеяла, настороженно следя за следующими действиями парня. Серкан ласково сжимает девичью ладошку в своей, робко поглаживает большим пальцем тыльную сторону её кисти, внимательно следит за реакцией женщины. Она заметно напрягается, но сопротивляться не пытается. Она сконцентрировано следит за его действиями. Она ждёт… ожидает чего-то плохого… — У тебя такая большая болячка, — мельком поглядывая на коричнево-бордовую корочку на внутренней части девичьей ладошки, задумчиво тянет молодой человек, — может, я попрошу врачей её перебинтовать, и тогда будет получше? — Не нужно, она не болит, — отрицательно качнув головой, неуверенно отвечает кареглазая. Мужчина шумно вздыхает, искренне пытаясь не думать о том, какую ужасную боль испытывала девушка от так сильно содранной с ладони кожи. — Как скажешь, — соглашается с ней парень, поднимая взгляд на бледное лицо Йылдыз, — Эда, скажи честно…ты боишься меня? Тебе некомфортно находиться рядом со мной?.. если это так, я пойму и… обещаю, я не буду напрягать тебя своими частыми визитами. Девушка достаточно долго молчит, с трудом заставляя себя ответить на этот вопрос. — Не в тебе дело, — хрипловатым голосом бормочет кареглазая, всем своим видом показывая, что она не желает продолжать эту тему. — А в чём тогда? — в непонимании пожимает плечами Серкан, нежно поглаживая девичьи пальцы, — ты не пойми меня неправильно, я просто не хочу доставлять тебе каких-то неудобств. Кареглазая шумно выдыхает, на мгновение прикрывая глаза. Всего один вопрос, всего лишь невинная забота, но как же ей от этого неприятно. Йылдыз словно специально заставляют вспомнить всё то, что она пытается раз и навсегда забыть, словно возвращают в прошлое и вынуждают прожить его по новой. Хоть и короткие, но такие яркие отрывки невольно всплывают в девичьей памяти. Эда видит неоновую табличку: «exit», наручники у изголовья кровати, льющуюся из крана воду, пятна крови на постельном белье, спальню Мелиха. Женщина, слабо дёрнувшись вперёд, резко распахивает веки, судорожно втягивая носом столь желанный сейчас кислород. — Ты всё равно не поймёшь, — отстранённо кидает она, стараясь сконцентрировать взгляд на окне. — Я пойму, клянусь, я сделаю всё возможное, чтобы понять тебя, — торопливо отвечает Болат, делая вид, что он не заметил никаких странностей в поведение женщины. Йылдыз отрицательно качает головой, осознавая то, что сейчас она совсем не готова говорить об этом, ей не хочется этого делать, не хочется произносить в слух всё то, что лежит на её душе. — Пожалуйста, давай закроем эту тему, — устало говорит шатенка, переводя полные грусти глаза на мужчину, — я хочу оставить всё случившееся в прошлом, хочу вернуться в Турции так, словно со мной ничего и не происходило, — шатенка робко проводит подушечкой большого пальца по ладони молодого человека, неуверенно добавляя, — понимаешь, я хочу жить обычной жизнью, хочу быть прежней Эдой, хочу забыть всё, что связанно с теми плохими людьми. Парень внимательно глядит на Йылдыз, с трудом сдерживая нервный смешок. Болат слабо кивает, понимая, что он точно уж не хочет раньше времени огорчать эту наивную девчонку. Она хочет жить также, как раньше. Она хочет быть прежней. Только вот, она уже никогда не будет собой прошлой. Она ведь пережила уже слишком многое. — Если так тебе будет лучше, то, обещаю, я больше не задам ни одного вопроса, касающегося тех дней, — покорно соглашается с ней Серкан, хотя прекрасно понимает, что к этой теме они ещё не раз вернуться. Кареглазая ничего в ответ не говорит, она лишь осторожно вытаскивает свою ладошку из мужской хватки и торопливо убирает руку под одеяло, обнимая плюшевую игрушку. Она аккуратно поглаживает пальчиками мягкую бархатную ткань, вновь молчаливо глядя в окно. Йылдыз хочет рассказать молодому человеку каждую эмоцию, каждую деталь, каждый аспект своего состояния — всё, что сейчас ей приходится проживать в страшном, убивающем одиночестве. Только вот, Эда не находит в себе никаких сил на то, чтобы произнести хоть один единственный звук. Она боится собственных слов. Она боится горькой правды. Она боится своих же воспоминаний, даже самых коротких и невинных. Она боится быть непонятной. — Эда, наверняка ведь тебе очень скучно в палате, — понимая, что нужно менять тему разговора, негромко произносит Болат, с трудом сдерживая себя от того, чтобы ласково провести рукой по девичьей макушке, заботливо приглаживая растрёпанные волосы, — хочешь, я принесу тебе завтра альбом и карандаши? Кареглазая грустно вздыхает, невольно думая о том, как же, по ощущениям, давно она не занималась своим любимым делом — рисованием, однако, несмотря на весьма приличный временной отрезок, вновь браться за это ей не хотелось, к слову, на то было даже несколько причин: во-первых, рисовать одной рукой было бы не совсем удобно, во-вторых, у девушки толком то и сил не было на какую-то отличную от сна деятельность, в-третьих, у неё банально не было вдохновения. — Серкан, — хрипловато произносит мужское имя Йылдыз, неохотно переводя взгляд на молодого человека, — спасибо за всё, что ты делаешь для меня… правда, спасибо за заботу, но… я сейчас вообще ничего не хочу, — не переставая медленно поглаживать мягкую ткань игрушки, устало продолжает шатенка, — думаю, пока мне просто нужен отдых, — сделав небольшую паузу, Эда продолжает, — понимаешь, у меня сейчас вообще нет никаких моральных сил, поэтому я не горю желанием заниматься каким-то творчеством или чем-то в этом духе. Мне просто хочется спать и ни о чём не думать, ничего не вспоминать и не анализировать, а главное — ничего не видеть… потому что каждая царапинка на теле напоминает о тех ужасах, а я… — девичий голос заметно вздрагивает, становясь значительно писклявее, — я ничего не хочу вспоминать. Мужчина понимающе кивает, поднимаясь со стула. Он наклоняется вперёд, несмотря на явное недоверие со стороны женщины, оставляет ласковый поцелуй на девичьем виске, а затем торопливо выпрямляет корпус, не желая сильнее пугать и без того напрягшуюся девушку. — Всё обязательно наладиться, Эда, и, я уверен, ты обязательно забудешь весь пережитый кошмар, — Болат заставляет себя приободряюще улыбнуться, с трудом сглатывая ком в горле, вставший словно поперёк гортани, — ты сильная девушка, Эда, очень сильная. Я знаю тебя и знаю, что ты сможешь со всем этим справиться, — молодой человек торопливо стирает скатившуюся слезу с собственной щеки, — обещаю, я всегда буду рядом и во всём тебя поддержу, и если сейчас тебе нужно побыть немного в одиночестве, то я не буду напрягать тебя своим присутствием. Завтра и послезавтра я не приду, ты сможешь побыть одна… но если вдруг тебе станет грустно или страшно, то напиши мне, обещаю, я сразу же к тебе приеду. Парень тяжело вздыхает, неторопливым шагом направляясь в сторону выхода из палаты. Серкан уже точно знает, чем займётся в ближайшие два дня — работой, работой и только работой, потому что иначе он точно сойдёт с ума от ненавистного ожидания в четырёх стенах отельного номера. — Отдыхай, малышка, — мягко произносит Болат, складывая ладонь на дверную ручку, — отдыхай. — Спасибо тебе, — на прощание говорит Йылдыз, с ощутимой грустью смотря на то, как парень, дружелюбно помахав, покидает её палату, тихонько закрывая за собой дверь. И вот она наконец осталась в долгожданном одиночестве, только никакого, как ни странно, облегчения от этого Эда не испытала, а она лишь сильнее загрустила. Кареглазая покрепче прижала к груди плюшевую игрушку и уткнулась носом в ткань рукава мужской кофты, оставленной Болатом ещё с того раза и лежащей сейчас рядом с девичьей подушкой. Ей нравилось вдыхать ненавязчивый запах привычного для обоняние парфюма, ей нравилось ощущать его перед сном, ведь именно в состояние полудрёма Эда чувствовала себя по-особенному спокойно и легко. Она чувствовала, как с каждым умиротворённым вдохом веки становились тяжелее, а сознание — яснее. Навязчивые мысли, мерзкие воспоминания, бесконечные проблемы — всё уходило, позволяя Йылдыз провалиться в глубокий сон.

***

Вечером, когда очередной круг неприятных процедур был пройден, лекарства выпиты, а ужин съеден, Эда вновь лежала без какого-либо особого дела, задумчиво глядя в белый потолок. Она знала, что теперь у неё есть телефон, а следовательно есть и возможность связаться с любимой тётей и подругами, которые наверняка очень ждали от неё звонка, однако девушка никак не могла решиться взять мобильник в руки. Ей казалось, что теперь, зная правду о её грязном союзе с Мелихом, близкие люди отвернутся от неё: не захотят её видеть, не будут с ней разговаривать, не станут даже брать её жалкий звонок. Эда, нервно сжимая меж пальцев ткань одеяла, горько всхлипнула, думая о том, что с ней больше никто не захочет общаться. Она ведь была просто игрушкой в том доме, она ведь была так сильно «испачкана», разве после этого её хоть кто-то захочет видеть? Кареглазая мучила себя одними и теми же глупыми и совершенно бессмысленными вопросами. Она изредка поглядывала на лежащий на прикроватной тумбочке смартфон, искренне не зная, что ей делать. С одной стороны, Эде так хотелось увидеть своих самых близких людей, с другой же, она так сильно боялась прочесть в их глазах осуждение и отвращение. — Ладно… — приподняв корпус, неуверенно произносит кареглазая, аккуратно протягивая левую руку к телефону, — не попробую, не узнаю. Шатенка отодвигает в сторону лежащую на мобильнике плитку молочного шоколада, берёт смартфон, напряжённым взглядом рассматривая его: обычный чёрный телефон «Samsung», не последней модели и не с эксклюзивным дизайном. Девушка осторожно включает устройство, заходит в мессенджер и, откинувшись обратно на подушки, торопливо нажимает на видео звонок с тётей, осознавая, что если прождёт хоть ещё одну жалкую секунду, то сегодня уже точно не позвонит. Йылдыз слышит громкие гудки, чувствует, как сильно бьётся её сердце, ощущает, как заметно учащается её дыхание. Она ужасно нервничает и сильно боится, она жалеет о том, что решилась нажать на кнопку вызова. — Эда? — в палате раздаётся удивлённый женский голос, и кареглазая видит, как в мобильнике загорается видео-окошко, — девочка моя, любимая моя… Аллах-Аллах, как я переживала за тебя. Дорогая, как ты себя чувствуешь? Как у тебя дела? Шатенка мгновенно вспоминает свои прошлые мысли, не понимая, как она вообще могла такое подумать. Её ведь никто из близких никогда не осудит, её ведь все любят. — Тётя, — взволнованно произносит Йылдыз, невольно улыбаясь, — моя любимая тётя, я так по тебе скучала, — шатенка делает небольшую паузу, расслабленно выдыхая, — не переживай за меня, я в порядке. — Цветочек мой, я видела заключения врачей… ну разве ты сейчас можешь быть в порядке? — Айфер слабо покачивает головой, с сожалением добавляя, — Эда, любимая моя, ну почему ты мне ничего не сказала? Я бы забрала тебя из того дома сразу же. Кареглазая тяжело вздыхает, неосознанно опуская взгляд на одеяло. Вот это одно из не многих воспоминаний, которое она помнит чётко и ясно. — Я не могла… — Йылдыз, согнув колени и оперев телефон на собственные ноги, торопливо проводит рукой по щеке, стирая первую слезинку, — он бы навредил тебе… — Дорогая, тебе не нужно было обо мне думать, со мной всё было бы хорошо, — горько произносит женщина, осознавая, что каждая царапинка на теле её племянницы — это её вина, она не смогла защитить Эду от собственной матери, — ладно, цветочек мой, давай не будем о плохом, я не хочу, чтобы ты грустила… расскажи мне лучше, как у тебя в комнате? Всё удобно? Кареглазая, не желая обсуждать прошлое, согласно кивнула, а затем осторожно взяла в руку смартфон, поднимая тот. — Да, тут хорошо и просторно, — поворачивая камеру на журнальный столик и небольшой диванчик, говорит Йылдыз, — смотри, у меня здесь даже цветочки есть. Серкан оставил этот букет и плюшевую игрушку в палате, пока я была без сознания, — вновь облокотив мобильник на согнутые ноги, девушка берёт плюшевого медведя, гордо демонстрируя его Айфер, — вот, смотри, какой он милый. Женщина в ответ улыбается, вспоминая эту игрушку, она была на первом снимке, отправленном Серканом. — Да, ты права, милый медвежонок, — с трудом сдерживая слёзы, наигранно спокойным голосом отвечает тётя Эды, — и комната у тебя очень уютная, любимая моя, — склонив голову немного в бок, женщина уточняет, — дорогая, хочешь поговорить с Мело? Она на месте спокойно сидеть не может, хочет с тобой повидаться хоть через экран телефона… но если ты устала, мы поймём, пообщаетесь завтра. — Я не устала, не переживай, — с предвкушением смотря на экран, радостно говорит шатенка, — Мело! Привет! — Дада! Аллах-Аллах, родная моя! — счастливо отвечает Юджель, взяв из рук Айфер мобильник. Следующий час для Йылдыз проходят совершенно незаметно, она, кажется, впервые искренне смеётся и широко улыбается, о многом забывая.