***
Кареглазая сидела за столом, занимаясь созданием очередных наброском для приюта. Она много думала над тем, как лучше обустроить территорию и как более рационально использовать пространство. Ей нравилось старательно рисовать все свои задумки на бумаге, невольно представлять, как однажды этот проект оживёт, подарив хоть немного счастья тем, кому его так не хватает. Несколько глухих стуков в дверь побудили Йылдыз поднять голову и кинуть будничное: «заходи». Эда торопливо развернулась в сторону своего гостя, радостно тому улыбаясь. — Слушай, Эда, дело срочное, — серьёзно начал молодой человек, заходя в женскую спальню с большой спортивной сумкой, — мои юристы очень сильно потрудились, чтобы получить преждевременный доступ к финансовым активам Мелиха, здесь, — взглядом указывая на вещь, чуть тише говорит Серкан, — чуть больше миллиона долларов, все эти деньги твои… — Нет! Не нужны мне эти дурацкие бумажки, — мгновенно перебила парня Йылдыз, недовольно фыркая и поднимаясь со стула, — ты же прекрасно знаешь, что я не приму и цента, доставшегося мне в наследство от этого урода! Болат небрежно поставил сумку на рабочий стол женщины, скрестил руки на груди и ненадолго замолк, искренне пытаясь заставить себя не повышать голос. Он глубоко вздохнул, шумно выдохнул, пытаясь хоть на пять минут выбросить из головы то, что совсем недавно сообщили ему его люди, однако получалось, мягко говоря, плохо. Дурные мысли по-прежнему крутились в голове, отдаваясь острой болью в висках. — Эда, дорогая, — шёпотом начал молодой человек, однако голос его всё равно звучал по-прежнему твёрдо, — послушай, пожалуйста, ситуация… — Да мне плевать, какая ситуация! Мне не нужны его деньги, слышишь? Не нужны! — раздражённо проговорила шатенка, демонстративно скидывая сумку со стола, — если не знаешь, куда деть эти грязные купюры, то можешь их хоть на улице прохожим раздать, потому что, повторяю, мне они не нужны. Я не приму денег от того, кто относился ко мне как к бездушной кукле! Устало покачав головой, парень мысленно досчитал до десяти, искренне стараясь не обращать внимание на очередные выходки девицы. — Хорошо, солнце, я понимаю твою точку зрения на этот счёт, — в примирительном жесте приподнимая руки, более мягко говорит Болат, — но ты и мою послушай, пожалуйста… — Да не собираюсь я ничего слушать, — возмущённо проговорила Йылдыз, в своей манере закатывая глаза, — мне не нужны эти де… Оборвав женщину на полуслове, Серкан резко дёрнул её за здоровую руку, неосознанно сжимая узкое запястье слишком сильно и притягивая девчонку вплотную к себе. Эда невольно вскрикнула от неприятной боли, разжимая ладошку и роняя на пол простой карандаш. — Да закрой ты, блять, рот, — сквозь зубы сказал парень, нисколько не ослабляя свою хватку, — я тебя не спрашивать пришёл, а ставить перед фактом, поэтому оставь наконец свои очередные капризы, потому что, поверь мне их и так хватает! С тобой то до ночи сиди, то спать укладывай, то развлекай тебя, потому что от скуки ты всякий бред несёшь… я уже от этого всего, Йылдыз, честно, устал! Ни один день уже не обходиться без твоих постоянных истерик: то тебе грустно, то тебе плохо, то тебе одиноко, то ещё, блять, что-то!.. а мне всегда хорошо, да?! Ты у нас тут одна самая несчастная, ведь тебя трахнули несколько раз без твоего согласия! Ну, горе прям, угу, сейчас расплачусь… с тобой и так ежедневно возиться куча людей, я исполняю чуть ли не каждое твоё желание, но ты всё равно постоянно чем-то недовольна! Скажи мне, что я уже должен сделать, чтобы ты начала вести нормально, м? Особняк тебя купить? Яхту? Самолёт? Что, девочка, что ты хочешь, а?! — Отпусти, пожалуйста… — испуганным тихим голоском пробормотала кареглазая, безуспешно пытаясь выдернуть свою руку из мужской хватки. Почувствовав, что чужие пальцы наконец перестали болезненно вписаться в кожу, шатенка торопливо прижала заметно покрасневшее запястье к груди, тяжело дыша. Она, сделав несколько шагов назад и оперевшись спиной на холодную стену, опустила подбородок, стеклянными глазами глядя в пол и не решаясь произнести и слова. Йылдыз просто покорно ждала его дальнейших действий, понимая, что скорее всего это будут удары. Серкан сделал глубокий вдох, схватившись за голову и крепко прижав ладони к вискам. Он медленно дошёл до девичьей постели, а затем осторожно сел на край той, переводя взгляд в сторону девушки. Та лишь испуганно глядела вниз, шумно дыша. Долгая пауза. Напряжённое молчание. Блеск от слёз в глазах. — Иди ко мне, — аккуратно постучав ладонью по месту рядом с собой, негромким виноватым голосом сказал молодой человек, — нам нужно поговорить. Йылдыз тяжело вздохнула, недолго потопталась на месте, невольно задумываясь о том, что он с ней сейчас сделает, а затем всё же выполнила просьбу мужчины, покорно садясь на постель. Она молчала, тихонько глотая горькие слёзы. — Эда… — виновато тянет парень, неуверенно опуская руку на девичье запястье и нежно поглаживая болезненно покрасневшую кожу, — прости… я не хотел причинять тебе боль… не знаю, что на меня нашло… и то, что я сказал… это всё неправда… я так никогда не думал… и сейчас не думаю, я понимаю, что тебе правда плохо… — Болат устало опускает голову на женское плечо, отчаянно шепча, — прости, пожалуйста… просто… я очень устал, правда… я обещал тебе полную безопасность, но у меня не получается её обеспечивать… я тебе не говорил, но последние дни всё очень и очень плохо… у нас так много проблем с одним типом… мы ведём переговоры уже четверо суток и не можем прийти к устраивавшим нас обоих условиям… и, честно, плевать я хотел на затянувшиеся разговоры, — Серкана прикрывает глаза, ненадолго замолкая, — понимаешь, он начал угрожать… а такие люди, как он, легко могут превратить простые слова в явь… — мужчина, открыв поблёскивающие горькими слезами глаза, выпрямляет корпус, ласково опускает ладонь на девичий подбородок, вынуждая Йылдыз посмотреть на него, — Эда, я понимаю, что ты не хочешь принимать деньги людей, которые с тобой когда-то ужасно поступили, но без них вы с госпожой Айфер не справитесь… понимаешь, если меня убьют, то первым же делом тебя и твою тётю вывезут из страны, вы получите новые документы и никогда уже больше не сможете вернуться в Турцию… минимум года три вы не сможете свободно гулять по улицам, не сможете устроиться на работу, вы банально не сможете пользоваться банковскими картами, понимаешь? — Болат ласково проводит подушечкой большого пальца по нежной коже женской щеки, заботливо стирая несколько горячих слезинок, — если ты думала, что кошмар закончится, то, увы, моя маленькая, он, кажется, только начинается. Парень осторожно притягивает девушку в объятия, невольно ожидая с её стороны сопротивлений, однако Йылдыз даже не думает вырываться из кольца мужских рук. Она крепко прижимается к груди Серкана, утыкаясь носом в изгиб его шеи. Кареглазая думает о том, что лучше бы она никогда не просила помощи, лучше бы она смирилась со своей участью, ведь тогда бы не было всех этих проблем и угроз. — Эда, — заботливо приглаживая широкой ладонью женскую спину, грустно шепчет Болат, — пожалуйста, собери вечером чемодан и постарайся не засыпать этой ночью, возможно, уезжать придётся быстро… — Не говори так, — чуть ли не умоляет девушка, громко плача, — прошу, не надо… я уверена, всё будет хорошо… ты ведь… ты ведь можешь выполнить его условие, да?.. ты ведь можешь дать тому человеку столько денег Мелиха, сколько он захочет, да?.. тогда ведь не будет никаких проблем… Молодой человек глухо хмыкнул, невольно умиляясь с того, как легка жизнь в мировоззрении Эды Йылдыз. Если бы Болат так покорно потыкал каждой прихоти своих врагов, то его бы уже давным-давно ликвидировали за ненадобностью. — Нет, не могу, — устало пожимает плечами мужчина, — сегодня у нас состоятся финальные переговоры, на которых я предложу ему первоначальные условия. Я скажу, что либо он соглашается на это, либо все мои деньги по завещанию уйдут на благотворительность. В общем, если он помешан на зелёных бумажках, то ему придётся принять мои условия, но если у него есть хоть капля гордости, то я просто получу пулю в лоб… в общем, да, ситуация просто ужасная… и безвыходная… Парень тихонько поцеловал Йылдыз в висок, безмолвно прося у неё прощение за ту непозволительную грубость. Понимает, что не должен был так с ней обращаться, понимает, что не имел права и думать о том, что в итоге сказал вслух, понимает, что он сорвался, потеряв какой-либо контроль над собой. — Болит?.. — ласково обхватывая пальцами девичью руку, молодой человек прижал её покрасневшее запястье к губам, — прости, пожалуйста… прости, клянусь, я не хотел причинять тебе вред, я просто хотел, чтобы ты перестала перебивать меня… прости… Кареглазая горько хмыкнула, поднимая подбородок чуточку выше, дабы установить с парнем зрительный контакт. — Не беспокойся, мне не больно, — натянув на лицу слабую улыбку, соврала Йылдыз, более отстранённо добавляя, — со мной случались вещи гораздо хуже… а это… это пройдёт уже через пару дней, — отрицательно покачав головой, шатенка шумно вздохнула, тихонько шепча, — пообещай мне, что ты будешь первым человеком, которого я обниму, когда мне снимут гипс… пообещай мне, что мы вместе отпразднуем Новый год… пообещай, что… Болат не даёт ей ничего более сказать, осторожно переложив ладошку на девичий затылок, он опускает женскую голову на своё плечо, мгновенно ощущая на шее горячее дыхание и чувствуя обжигающие даже сквозь ткань футболки слёзы. — Эда, я не могу обещать тебе того, что, возможно, не смогу исполнить, — хриплым голосом бормочет Серкан ей на ухо, тихонько перебирая меж пальцев шёлковые локоны, — люблю тебя, солнышко, очень люблю… ты у меня такая красивая, такая умная, такая прекрасная, поэтому не плачь, пожалуйста… не нужно плакать, хорошо? — он медленно проводит ладонью по женским волосам, опускает руку до поясницы, нежно похлопывая женщину по спине, — у тебя всё обязательно наладиться, слышишь? У тебя всё будет хорошо, моя девочка… и если понадобится отдать жизнь ради твоего счастья, я отдам… отдам, не задумываясь, лишь бы ты улыбалась чаще, Эда, солнце моё… — Зачем ты всё это говоришь? — горько хныкает девушка, изо всех сил прижимаясь к мужскому корпусу, — зачем ты со мной прощаешься?.. зачем?.. мы ведь можем уехать вместе! Прямо сейчас, Серкан! — радуясь своей гениальной идее, Йылдыз резко поднимает голову с мужского плеча, счастливо восклицая, — давай, пошли собираться! Улетим в Таиланд или в Индию! Нас там никто и никогда не найдёт! Болат печально улыбается, неохотно отодвигает девушку в сторону, поднимаясь на ноги. И будь в жизни всё так просто, он бы точно купил билеты, плевать даже куда, он улетел бы с ней хоть на край света. — Приготовь вещи и будь готова ночью ко всем исходам, — мужчина торопливо подходит к двери, опускает руку на дверную ручку, — мне нужно идти, я должен встретиться со своими людьми, нам с ними есть о чём поговорить… — не дожидаясь ответа от замершей на месте девушки, он окончательно покидает её спальню, напоследок шепча, — ты только не плачь, любимая…***
И после того диалога Йылдыз больше его не видела: Серкан покинул дом почти сразу же, отключил мобильник и не заходил ни в одну из своих сотсетей. Эде лишь оставалось покорно ждать, с горечью отмечать каждую прошедшую секунду, тянувшуюся в одиночестве целую вечность. Конечно, к ней заходила и тётя, и Мело, и психотерапевт, и Сейфи, и даже госпожа Айдан, однако говорить с кем-либо из них кареглазая совершенно не хотела, она лишь согласно мотала головой на все их вопросы, стеклянными глазами глядя в пустоту. Она не хотела плакать, она старалась держать слёзы до последнего, однако, когда стрелка часов упала на единицу, а темнота за окном окончательно забрала лучики света, обжигающие кожу щёк капли сами хлынули наружу, вынуждая женщину беспомощно тереть раскрасневшееся лицо в надежде на то, что это хоть немного поможет. — И зачем я только пошла к нему в тот день?.. зачем его в это всё впутала?.. — почти беззвучно тянет шатенка, переворачиваясь на спину и беспомощно натягивая воздушное одеяло на лицо, — лучше бы я умерла… лучше бы меня никогда не спасали… лучше бы я вообще не рождалась… С трудом сдерживая сиплый беспомощный крик, девушка резко прижимает к губам свою ощутимо дрожащую ладошку, содрогаясь в глухих рыданиях. — Как же я себя ненавижу… от меня столько проблем… — немой шёпот перебивает её собственное сбитое дыхание, оглушительно тяжёлое, — ненавижу… ненавижу… ненавижу… В девичей голове звонко стучит сердце, в ушах стоит резкое эхо её собственного пульса, виски отзываются острой глубокой болью, пересохшие губы неприятно слипаются, а ледяные пальцы неконтролируемо дрожат. Ночь, ужасно долгая и невозможно тёмная, прячет за облаками, затянувшими всё небо чёрной дымкой, единственную надежду Эды. Звёзды сегодня не сияют, не мерцают серебром и не отливают жемчугом. Мрачная, жестокая, горькая, безжалостная ночь. Она остаётся щиплящей солью на языке. Ночь, лишёная света — на горизонте только лишь виднеется бескрайний всепоглащающий мрак. — Лучше бы я умерла… — перекатившись на живот, Йылдыз утыкается носом в влажную ткань наволочки, обессилено бормоча, — лучше бы вообще никогда не рождалась… Прекрасно знает, что она не простит себе его смерть. Не сможет справиться с такой потерей. Не захочет жить, зная, что из-за неё вновь кто-то умер. Плачет горько, беспомощно, отчаянно. Захлёбывается в слезах. Хочет кричать от сжимающей грудную клетку боли, от бурлящего в животе страха, от жалкого бессилия. Хочет кричать, но не может: горло слишком сильно саднит, воздуха не хватает, губы с трудом размыкаются. Очередная истерика накрывает её с головой, забирая во тьму страданий и разочарований.***
Йылдыз точно не вспомнит, как долго она проплакала. В какой-то момент слёзы просто закончились. Остались лишь солёные дорожки на щеках. В какой-то момент у неё просто закончились силы. Осталась лишь дрожь в пальцах. В какой-то момент боль стала привычной тяжестью во всём теле. Эда тихонько устроилась на самом краю постели, прижала к груди плюшевую игрушку, поднимая пустой взгляд в окно. И всё та же ночь, мрачная, тёмная, бесконечная. И всё те же чёрные тучи. И всё то же небо, лишённое какого-либо блеска. Всё тот же безнадёжный мрак. Тяжёлые шаги в коридоре беспощадно разрушили привычную тишину в доме. Йылдыз резко сомкнула глаза, почему-то надеясь, что так сможет спрятать от уготовленной ей правды. Не хочет даже смотреть в сторону дверного проёма спальни. Не хочет видеть там кого-то кроме Болата. Не хочет чувствовать запах чужого парфюма. Не хочет слышать незнакомый голос. Деревянная дверь тихонько скрипнула. Шаги стали ближе, значительно ближе. Веки предательски задрожали от волнения. Кровать ощутимо прогнулась на свободной стороне. Широкая ладонь легла поверх воздушного одеяла на девичью талию. Мужские губы аккуратно прижались к затылку Йылдыз. — Я дома, Эда, я дома… — тихий, почти беззвучный шёпот, — всё позади… всё в прошлом… Кареглазая шумно вздохнула, настороженно вслушиваясь в чужое дыхание. Она неуверенно открыла глаза, боясь, что никого не будет рядом, что всё это лишь иллюзия. — Аллах-Аллах… я думала… я думала, что уже не увижу тебя… — осторожно повернувшись лицом к парню, хриплым голоском ответила Йылдыз, — ты меня так напугал… Серкан устало улыбнулся, опуская ладонь на девичью щёку и медленно поглаживая большим пальцем её нежную кожу. — Да я и сам испугался… в один момент чуть было не началась перестрелка, но, к счастью, я смог всё уладить… — ласково чмокнув женщину в лоб, устало проговорил он, — мне кажется, я никогда не контролировал свою речь также сильно, как на этой встрече… это просто кошмар какой-то был… однако тот человек всё же принял мои условия, мы подписали все бумаги… и, по словам моих людей, эта сделка должна хорошо отразиться на моей репутация, так как я вёл игру по своим правилам, а… значит, уменьшиться число желающих беспречинно отобрать мою собственность, в общем, подобных ситуаций больше не должно произойти… мы в безопасности, — оставив ещё несколько поцелуев на девичьем лице, протяжно добавляет парень, — уф, Эда… это был отвратительный день… такой сумбурный и тяжёлый… честно, я очень устал, у меня вообще никаких сил не осталось: ни физических, ни моральных, поэтому если ты не против, то я пойду к себе… мне так спать хочется. Болат попытался привстать, однако кареглазая отрицательно покачала головой, обнимая его одной рукой за шею. — Останься со мной, — наклонившись поближе к мужскому лицу, с мольбой в голосе пробормотала Йылдыз, — я хочу спать в твоих объятиях. Не дав Серкану даже возможности что-то сказать, она с лёгкой неуверенностью коснулась его губ своими, оставляя на тех солоноватый от слёз привкус. Молодой человек невольно улыбнулся, запуская руку в капну девичьих волос. Казалось бы, простой невинный поцелуй, только вот Болат прекрасно понимал насколько большой это шаг для Эды… для его пережившей настоящие ужасы Эды. — Знаешь, — ласково массируя пальцами кожу девичей головы, шепчет парень, — я до сих пор помню те дни, когда ты вздрагивала от моих прикосновений или от громких шорохов… помню, что ты сказала, когда я попытался впервые тебя обнять в больнице… помню животный страх в твоих глазах… и когда я смотрю на то, как ты сейчас тянешься ко мне, я понимаю, что всё делаю не зря… однажды всё наладится, обязательно наладиться… — почти невесомо чмокнув кареглазую в губы, он аккуратно укладывает её на себя, опуская одну руку на женскую спину поверх одеяла, а вторую ладошку оставляя в шелковистых локонах, — спокойной ночи, солнышко моё. Йылдыз расслабленно опускает голову на мужскую грудь, утыкаясь носом в ворот его белой рубашки, делает глубокий вдох, наконец ощущая себя в безопасности. — Доброй ночи, любимый, — тихонько отвечает она, закрывая по-прежнему опухшие после долгой истерики глаза. И каждый из них засыпает почти мгновенно, проваливается в столь долгожданный сон, желая поскорее закончить столь трудный, полный стресса день.