Мыслит, значит, существует

Гарри и Невилл недоверчиво рассматривали изящную диадему, висящую перед ними в воздухе. С нерешительным видом Поттер протянул руку и осторожно взял украшение. Беглый осмотр показал, что с этой вещицей он давным-давно знаком – по той простой причине, что видел её каждое утро, день и вечер. Он прочёл выгравированную надпись – и последние сомнения развеялись. — Ты понимаешь, Невилл, что это значит? — Неа. Это и вправду хоркрукс? — Он самый. Дамблдор будет без ума от радости, потому что эта диадема – как раз один из двух неизвестных предметов. — Почему ты так в этом уверен? — Всё просто. Ты многих знаешь, кто на своей диадеме пишет: «Ума палата дороже злата»? — Но диадема Рейвенкло уже многие годы считается утерянной… — Утерянной? Очевидно, не совсем. В любом случае, мне нужно срочно побеседовать с Дамблдором и Луной. — С Луной? — Потому что сейчас мы с тобой находимся именно в её комнате. А такие вещи происходят здесь не в первый раз. К примеру, однажды я решил здесь заночевать. И в ту же секунду посреди рощи появился матрас. В тот раз я убедил себя, что это лишь обычная предусмотрительность Луны. — Но теперь ты уверен, что с этой комнатой что-то не так? Я, кстати, нашёл здесь книгу по зельварению, и подумал то же самое, – что Луна оставила её здесь специально, а я просто не сразу её заметил. Если хочешь, пока ты будешь беседовать с Дамблдором, могу с ней поговорить. — Идёт. Тогда нам лучше поспешить – для блужданий по коридорам уже довольно поздно. Невилл согласно кивнул. Они одновременно поднялись с пола, собрали вещи и вышли. Как обычно, дверь за их спинами тут же исчезла. Приятели направились в разные стороны. — Невилл? – позвал Гарри, а потом добавил: – Если увидишь Корнера, не подшучивай над ним. — И почему всё веселье должно доставаться именно тебе? – ухмыльнулся в ответ Лонгботтом. — Потому что я – Избранный? – предположил Поттер, но Невилл окинул друга насмешливым взглядом. – Потому что Корнер – моя жертва? Потому что я увидел его первым? — Неубедительно. — Ладно, тогда дождись, когда я буду рядом, – сдался Гарри. – Не хочу пропустить всё самое вкусное. — Гарри Поттер идёт на уступки? Не думал, что настанет такой день… — Просто ты – не Дафна, – подмигнул тот. – Поверь, уж я-то знаю толк в уступках. И к чему они приводят. — Не имею ни малейшего желания слышать, чем вы там занимаетесь с Дафной. — Почему нет? Вдруг сможешь что-нибудь использовать с Джинни. — Нам лучше поторопиться. Пока, Гарри. Поттер посмотрел вслед спешно удаляющемуся другу. Несомненно, достойный пример гриффиндорской храбрости. *** — Добрый вечер, профессор. — Здравствуй, Гарри. Что ты делаешь в моём кабинете так поздно? Если не ошибаюсь, на сегодня мы ничего не планировали. — Память вас не подводит, сэр. Дело в том, что я совершил настоящее открытие, если можно так выразиться. И оно не может ждать. — Да? И что же это? — Мы решили, что искать следует именно знаменитые артефакты, ранее принадлежавшие Основателям Хогвартса. И тогда мне пришла в голову идея. — Какая же? — Диадема Рейвенкло, разумеется. — Не исключено. Однако, она уже многие годы считается утерянной. Так что если диадема действительно один из хоркруксов, найти её будет невероятно трудно. — Отнюдь. Она у меня в сумке. — Что, прости? — Не делайте такое изумлённое лицо. По правде сказать, вам уже давно пора перестать меня недооценивать. Гарри расстегнул сумку и вытащил знаменитый артефакт. — Мой вам подарок. Впервые за последние несколько десятков лет у Дамблдора не нашлось, что сказать. — Как? — Как я её нашел? На самом деле, понятия не имею. Сначала мне нужно поболтать с Луной, и только потом я поделюсь с вами своими догадками. Скажем, завтра? Идёт? – Целиком поглощённый изучением диадемы Дамблдор промолчал. – Буду считать, что это было «да». Доброй ночи, сэр. Хлопнула дверь, и директор резко поднял голову. Гарри только что покинул кабинет. Альбус встряхнулся и вышел из-за стола, чтобы поставить находку рядом с двумя ранее обнаруженными хоркруксами. *** — Луна, мне нужно с тобой поговорить. — Что-то стряслось, Невилл? — Это насчёт твоей комнаты, той самой. — Слушаю. — Я был там с Гарри, когда мы заметили одну любопытную особенность: если что-нибудь попросить, искомое тут же обнаруживается в комнате. Мы сразу подумали, что нужно спросить у тебя – это ведь, всё-таки, твоя комната. — Это магия замка, – таинственным голосом сообщила Луна. — А если поточнее? — Когда я обнаружила это помещение, то быстро поняла: замок использует свою магию, чтобы перестроить её согласно моим предпочтениям. Домовые эльфы называют её Выручай-комнатой. Я решила поменять название, а то уж больно оно напоминало название какого-то кабака для свиданий. — Э-э… да… Можешь рассказать о ней побольше? — Конечно. *** Вернувшись в общую гостиную Рейвенкло, Гарри тут же услышал негромкие голоса Невилла и Луны. Судя по лихорадочному блеску в глазах девушки, обсуждали они магические свойства шерсти мозгошмыгов. В общем, ничего необычного. Скосив глаза, Поттер увидел, как несколько первокурсников с интересом прислушиваются к беседе и делают пометки на пергаментах. Представив реакцию Снейпа на вопрос кого-нибудь из первогодок об использовании шерсти мозгошмыгов в зельях, он удовлетворённо улыбнулся. — Невилл? — О, Гарри. Привет. Мантия-невидимка у тебя с собой? — В комнате. А что? — Прекрасно. Ты сейчас пойдёшь со мной в башню Гриффиндора. Всё объясню по дороге. — Ладно. *** Следующим вечером Гарри вновь отправился в кабинет к директору. Ему уже начинало казаться, что именно там он и живёт. Дамблдор с удивлением слушал рассказ о свойствах комнаты Луны. — Если я правильно понял, Волдеморту известно об этой комнате, и именно там он когда-то спрятал один из своих хоркруксов. А потом магия комнаты отреагировала на вашу просьбу и показала диадему. — Похоже, это единственное разумное объяснение. — Звучит, по крайней мере, правдоподобно, ведь Хогвартс – самое лучшее место, если нужно что-нибудь спрятать. К тому же, именно здесь Волдеморт впервые почувствовал себя дома. Гарри тоже вспомнил свой первый курс. С того самого дня, как он здесь появился, Хогвартс стал его новым домом. — Профессор! – неожиданно воскликнул он. – Кажется, я знаю, где ещё один хоркрукс. — В самом деле? – заинтересовался Дамблдор. — Ещё до школы, когда я впервые оказался в Косом переулке, Хагрид мне сказал, что второе по безопасности место – это… — Гринготтс! Ну, разумеется. — Великие умы мыслят одинаково, – довольно улыбнулся Поттер. — Совершенно верно. Мне нужно будет переговорить с Триумвиратом, чтобы уладить кое-какие бумаги с гоблинами. Они, конечно, много чего не договаривают, но, думаю, с помощью Дирка Крессвелла у нас всё получится. Гарри задумчиво посмотрел на директора. — Так вот почему вы так настаивали на его назначении. Вы уже это предвидели, да? — Не совсем. Однажды я услышал, как в штабе Ордена Феникса мистер Уизли – Рональд, если быть точным – жаловался за завтраком: говорил, что нужно конфисковать все деньги у Пожирателей смерти, и тогда, цитирую, «Малфой никуда не денется». Формулировка оставляет желать лучшего, но смысл предельно ясен. — Да, деньги – главный двигатель войны. Нужно срочно сказать Гермионе, что её усилия по перевоспитанию Номера Шесть не столь бесплодны, как кажется на первый взгляд. Дамблдор быстро спрятал хитрую улыбку. — Судя по всему, так оно и есть. Но поговорим о другом. Сейчас для нас самое главное – время. Что собой представляют шесть хоркруксов, нам известно. Всего их семь, если я не ошибаюсь насчёт одержимости Волдеморта этой цифрой. Где находятся три из них, мы знаем: диадема, медальон и дневник. Местонахождение ещё трёх остается неизвестным – чаша Хаффлпафф, кольцо Гонтов и последний, о котором мы пока ничего не знаем. — Я почти уверен, что кольцо лежит где-то в доме Гонтов, а чаша – в Гринготтсе. — Не исключено, – согласился директор. – Когда я договорюсь с гоблинами, сразу же займусь банком. — Могу я отправиться с вами в дом Гонтов? – Дамблдор окинул Гарри задумчивым взглядом. – И не надо говорить, что я ещё слишком молод, и прочее бла-бла-бла… Я ведь буду с вами, а значит, всё должно пройти хорошо, так? — Ладно, – махнул на него рукой Альбус. – В конце концов, ты преподнес мне три хоркрукса буквально на блюдечке. Поэтому, почему бы и нет? — Благодарю. Так у вас есть какие-нибудь предположения по поводу последнего хоркруркса? — Кое-что есть, но ни одного весомого доказательства. — И всё же. — По словам Северуса, единственное существо, которое всегда рядом с Волдемортом – это Нагини. — И что? Где связь? — Странно то, что он обращается с ней не как с обычным питомцем, а, скорее, как с равным, как с другом. — А если Нагини и есть хоркрукс, тогда понятно, почему он так себя ведёт. — Именно. По телу юного волшебника побежали мурашки. «Отметит его, как равного себе», – вспомнились слова из Пророчества. Это объясняло всё: и связь между ним и Волдемортом, и почему он говорит на парселтанге, и это странное ощущение недосказанности – будто Дамблдор от него что-то скрывает... — Гарри, с тобой всё в порядке? Ты так побледнел. — Извините, сэр. Признаться, я сильно устал. Из-за последних событий я почти не сплю. — Понимаю. В таком случае, иди отдыхать. До тех пор, пока гоблины не примут решение, всё равно ничего не произойдёт. — Согласен, профессор. Доброй ночи. — Спокойной ночи, Гарри. Альбус посмотрел вслед удаляющемуся студенту. Случилось то, чего он так сильно опасался. Именно поэтому директор и не хотел рассказывать о змее. Но уже было поздно – мальчик всё понял. *** До комнаты Луны Гарри добрёл в ужасном состоянии. Ещё ни разу в жизни он не чувствовал себя настолько отвратительно. И даже не обратил никакого внимания на приветствие Дафны, которая, скрываясь от назойливой Паркинсон, решила переночевать здесь. Гринграсс с беспокойством посмотрела на друга, а потом присела рядом и заключила в объятия. Тот весь дрожал, а по его щекам текли слёзы. Вся несправедливость мира заключалась в одном слове – Волдеморт, а любимой лабораторной крысой оказался он, Гарри Поттер. Дафна тихо баюкала своего парня. Когда он немного пришёл в себя, девушка обеспокоенно поинтересовалась: — Гарри, что случилось? Я ещё никогда тебя таким не видела. Потерянный и смирившийся взгляд Поттера подействовал на неё не хуже бочки с ледяной водой. — Я… – произнёс Гарри сломленным голосом. – Я и есть хоркрукс.