***
Тридцатое мая. День, когда все школьники выбрасывают тетрадки, забрасывают портфели в самый дальный угол шкафа, и забывают всё то, что учили в этом году. Сесилия выходит из школы с братом, и его друзьями. Теплый, майский ветерок обдувал юные лица. Трава шелестела, как и листья на зеленых деревьях. Солнце стояло высоко в небе, грея макушки и плечи. Вот оно — предвестие лета. Уже завтра ребята оседлают свои велосипеды, уже завтра они будут проезжать мимо школы попутно тыкая средние пальцы, уже завтра начнется беззаботная жизнь. Это последние летние каникулы, которые они проведут школьниками. Девушка снимает идиотский — розовый портфель. Из него достаёт сигареты и зажигалку, после подходит к мусорному баку, и выбрасывает с портфеля всё содержимое. Она растягивает губы в кошачий улыбке, и смотрит с вызовом на парней. Те, мигом подлетают к мусорному баку, и повторяют действия. — Какое облегчение. — говорит Стэн Урис, он переводит взгляд на Си, и та кивает соглашаясь с ним. — Нет, облегчение это, когда ты входишь в мамашку Эдди. — поправляет его долговязый мальчуган, по имени — Ричи. Парень, которого он упомянул, лишь от злости начинает краснеть, и хочет, что-то сказать, но плечо Генри Бауерса, заставляет его заткнутся. Шайка этого парня, проходит мимо компании подростков, они смеются и кидают всякие мерзкие словечки. Патрик, самый симпатичный парень из этой шайки, срывает с головы Стэна идиотскую шапочку, и бросает её, как фрисби, затем переводит взгляд на Си, улыбаясь, и отправляя воздушный поцелуй; она лишь закатывая глаза уводит взгляд. Генри толкает Эдди и Ричи, те падают на землю, немного постанывая от неожиданной боли. Тело шатенки, наполняется злостью, изо рта вот-вот, что-то вырвется, но брат девушки, её опередил. — Ты… Ты свинья, Бауерс! — выплевывает голубоглазый. Все стоят в немом шоке, Генри с явным раздражением поворачивается, и начинает подходить к Уильяму. — Ч-что т-ты ск-казал, Б-Б-Билли? — кривляя заику, парировал хулиган. — Ты в этом году не получал из-за брата…халява кончилась, Денбро. — он говорит это стоя вплотную к Билли. — Заткнись, псих! Ты заебал всех в округе! От твоего свинячьего рыла тошнит! — сорвалась Сесилия, агрессию, что исходила от девушки чувствовали все каждой клеточкой тела, с каждым вздохом — сильнее. — Цыпочка, не боишься пропасть, как твой братец? — смотря в глаза младшей Денбро спросил Генри. — Не боишься, что все узнают, что ты сосал у своего папашки? — шипит в ответ темноволосая. — Моя школа! — кричит Ричи, поднимая в верх пальцы. От слов девушки, у Бауерса вздувается вена на лбу, он одной рукой лезет в карман, дабы достать раскладной нож, но Сесилия оказалась умнее, поэтому её колено с пугающим звуком ударило по гениталиям хулигана. — Бежим! — крикнула младшая Денбро, в крови бушевал адреналин, приятное чувство мести растеклось по телу. Запыхавшиеся подростки стояли оперевшись о какой-то заброшенный дом. — Си, это было зря… — пытаясь отдышаться говорил Уильям. — Ты не представляешь, какой кайф я испытала. — улыбаясь сказала сероглазая. — Ты видела его?! — кричал довольный Ричи Тозиер, хлопая подругу по плечу, он выражал своё восхищение безрассудным, но крутым поступком. — А я считаю, что это было глупо, нам теперь всем конец! Всем! Нас убьёт этот псих. — нервно хватаясь за голову кричал Эдди Каспбрак. — Подтверждаю. — кинул Стэн. — Н-но мы б-будем ис-скать Джорджи. — невзначай сказал Билли, никто из ребят не уловил связи, но все синхронно закивали. Девушка потянулась в карман джинс, её рука достала пачку сигарет, и зажигалку. Стандартный набор подростка. — Будете? — спросила Сесилия. Кивнули все кроме Эдди, кареглазый лишь скривил лицо, и отвернулся. Уильям вырвал пачку из рук сёстры, достал четыре сигареты, и вручил каждому включая себя. Темноволосая сомкнула её в губах, и брат поджёг сигарету зажигалкой, она затянулась, а после довольно заулыбалась, стресс от случившегося улетучился с клубами дыма. Подростки стояли и курили. Ричи назло Каспбраку, выпускал дым из своего рта прямо в его лицо, не выдержав Эдди отошёл подальше от компании. — З-завтра, идём на п-п-пустыш. — сказал старший Денбро, и потушил бычок. — Так что, раздолбаи, завтра в 12. Эдс, мы к тебе зайдём, не волнуйся. — добавила Сесилия. — Я зайду раньше всех, поразвлекаюсь с мамашкой Эдди, она давно не видела моего члена, наверное, будет чрезмерно рада. — тараторил Ричи. После этого компания разошлась. Си шла рядом с братом, он был каким-то поникшим. — Всё в порядке? — слетел вопрос с сухих губ темноволосой. — Не знаю… я д-думаю-ю, чт-то сам пустишь не в-вариант, наверное, отправимся-ся в кол-лектор. — серьезно сказал Уильям, сестра положила руку ему на плечо. — Знаешь, Билл, — ей слишком тяжело давались эти слова, — …возможно, всё это плохая затея? — она, как можно мягче подходила к разговору. Билл отпрянул, он вглядывался в лицо Си, пытался там найти тот огонек, который заставлял их действовать. — Ты не хочешь искать, Дж-Джордж? — его тон был холодным, и пробивающим до костей, мурашки забегали по рукам. — Хочу. Просто, это наше последнее, беззаботное лето, это наши последние, школьные каникулы… — женский голос немного дрожал, в последнее время, она потеряла рвение найти, и так очевидную правду, ведь смысла не было, все знали, что Джорджи мертв. — Н-Но, мы мечтали об этом всё время. — он растерянно развёл руками, пытаясь понять, что изменилось за этот период. Чувство вины бурлило в жилах обоих: Билл чувствовал себя виноватым в пропаже брата, именно себя он считал виновником этого события. Его каждый день терзают навязчивые мысли, они грязью струятся по венам, отдавая болью в висках. Именно это чувство, заставляет его идти дальше, он не хочет принимать то, что его брат мёртв. Сесилия, давно осознав всю трагичность ситуации, с болью в сердце приняла смерть родного человека, не считая в этом виновным Уильяма. Си долго плакала ночами, но не показывала слёзы брату. Жемчужная вода бегала по девичим щекам — скорбя о утрате. Но это в прошлом. Сейчас она себя винит за ложь, ведь лжёт сама себе. — Хорошо. — она подняла глаза на лицо брата, оглядев грустную гримасу, добавила, — мы пойдем на пустишь. — В коллекторы. — подправил парень, легкая улыбка коснулась его лица. — В коллекторы. — шепнула Си, она удивлялась его глупой надежде, но в тоже время восхищалась — чистой верой. Когда ребята зашли на территорию своего дома, увидели, что мастерская отца открыта, это значило, что глава семейства сейчас трудится. Билл схватил сестру за руку, она не поняла значение этого жеста, и удивлено вскинув брови кивнула ему, спрашивая, что произошло. — Т-Там макет кол-лекторов. — он рванул к мастерской. Сесилия пошла за братом, понимая, что сейчас произойдет, внутри бушевал ураган, лёгкие сжимались, сердце отчаянно билось. Как только подростки показались в дверном проёме, отец остановил работу, повернувшись к ним, — Тебе помочь? — спросил Уильям, пытаясь понять настроение отца, он оглядел комнату взглядом цепляясь за свой макет коллекторов. — Мне кажется, мы с тобой уже об этом говорили. — заключил Зак, имея в виду расследование своего сына, ему было больно, но ещё больше боли приносили попытки «сошедшего с ума» сына найти мертвого человека. Си стояла в дверях, наблюдая за очередной ссорой, она понимала чувства отца. Наблюдая за Биллом, девушка прикусила губу, слёзы подступил к горлу, ведь она видела чистую веру в лице брата. Что с ним будет, когда он поймет, что Джорджи мёртв? — Прежде, чем ты что-то скажешь, посмотри на э-это. — Уильям жвало заулыбался, и подошёл к столу с пластиковыми трубами, что имитировали строение городского коллектора. В руках мальчика оказалась пластиковая фигурка человека, он закинул её в одну из труб. Дальше, парень взял шланг с водой, и пустил её внутрь сооружения; под напором воды фигурка спускалась по трубам, и выпала в небольшой тазик с жидкостью, что имитировал пустишь. — П-Пустишь. — радостно заключил Билл. — единственное место, где мог оказаться Дж-Джорджи. Сесилия опустила взгляд в пол, бусины слёз коснулись пылающих щёк, она хотела умереть прям там — в мастерской отца. — Он умер, Билл. — холодно произнес мужчина, пытаясь донести информацию до своего сына, всхлип девушки через миг наполнил это помещение. — Н-Но мы можем попытаться его найти, и т-тогда… — Уильям не слушал отца, он продолжал твердить о своём, избегая горькой правды. — Он мёртв! Он мёртв, Билл! И мы ничего не можем сделать! — зверский крик, и парень замолкает. Запах боли от утраты витал в мастерской, в этот жаркий, майский день стало до жути холодно. — Прежде, чем брать мои инструменты, спроси. — срывая плакат со стены, заключил отец, это было последнее, что он сказал. Дети покинули помещение. Билл поник, он молча плелся возле сестры, его наполняли злость, и обида; по её щекам текли ручьи из слёз, она их уже не прятала. Когда подростки оказалась на пороге дома, Си коснулась плеча Уильяма, и шепнула, — У нас всё получится. — её ложь была истошной, от этого слёзы хлынули новым потоком, небо в глазах девушки бушевало во всю, пуская яркие вспышки молний, и потоки дождя. Брат холодно кивнул, одарив её фальшивой улыбкой — ушёл. В этот вечер они сидели в своих комнатах. Парень рисовал яркие картинки, а после зарисовывал их чёрным карандашом, который так крепко сжимал, желая сломить стержень. Желая сломить свою боль. Желая сломить и себя. Желая сломить больно режущие душу воспоминания. Девушка успокоившись лежала на кровати, раскинув ноги на холодной постели смотря в потолок, она делала так часто, дабы прийти в себя, и наполнить тело силами хотя бы встать. Она не хотела чувствовать конечностей, что ныли. Не хотела молчать. Не хотела ощущать такую горящую внутри боль, она пламенем оставляла ожоги на жизненно важных органах, желая покалечить. Она мучала её. Издевалась. Хохотала на ухо. Спрашивая,От чего ты мучаешься?
Хоть сама прекрасно знала это. Знала, как заученный стих, который отлетает от зубов. Сесилия мучалась от собственной лжи. Она каждый день притворно улыбалась, разделяя с братом «надежду», которая в её душе умерла. Она каждый день клала голову ему на плечо, и с болью в груди слушала байки о том, как они отыщут Джорджи. Потакая Уильяму во всем, она потеряла свои мысли, потеряла своё мнение. Полностью потеряла себя, лепя что-то новое, что-то, что должно понравится всем. Это должна была сладкая, как сахар ложь, что кладут на язык. Ведь это лучше, чем горькая правда? Вот она и загрязла во лжи, которую предназначала для близких, не заметив, как её волной сносит в собственное болото. За это время Си осознала то, что Мы лучше всего лжём самим себе.