***
Вечером, когда все работы были закончены и прозвучал сигнал сирены, Зару отводили к машине Вольфа. Она ждала его прямо на улице, стоя на снегу в простых ботинках, которые выдавали заключенным в одинаковом порядке, чем-то напоминающие деревянные колодки. Зара была одета в простую полосатую робу с номером, нашитым на груди. Тонкий шерстяной платок, обвязанный вокруг головы и плеч, служил слабой защитой в виде головного убора и хоть какого-то источника тепла. Вряд ли он спасал от холода, но все же, это было лучше, чем вообще ничего. Наконец, когда Фридрих выходил от коменданта лагеря, он отдавал сигнал кивком головы садиться в машину. Его шофёр — Отто, мигом откидывал в сторону дымящуюся сигарету и занимал место за рулем. — Замерзла? — голос Вольфа показался Заре намного холодней, чем мороз на улице. — Пойдем быстрей, не хочу, чтобы ты простудилась. Зара мигом устроилась на заднем сиденье автомобиля, Фридрих сел рядом с ней. Ехать было недалеко, но в этот раз дорога показалась цыганке слишком долгой. Они как обычно молчали. Вольф только перекинулся парой фраз с Отто и все. Он молчал и то и дело поглядывал на трясущуюся от холода Зару. Та хоть и пыталась согреть замерзшие руки, но пальцы все равно предательски дрожали. — Давай сюда, не бойся. — тихо сказал Фридрих, протягивая свою широкую теплую ладонь ей навстречу, стаскивая дорогую перчатку. Обычно он снимал их лишь только тогда, когда переступал порог своей комнаты в доме. Широкая, теплая ладонь, длинные пальцы, аккуратно подстриженные ногти, говорили о том, что Вольф придерживался порядка, образцового порядка во всем. Зара с какой-то боязнью и явной неохотой протянула руку в ответ, но не спешила отдать замерзшие пальцы в «плен» этому фашисту. Что-то сжалось внутри нее. Страх, неосознанный и тягучий, вновь наполнил ее сердце до краев. Она боялась даже взглянуть на Фридриха. — Ну же, давай вторую. — усмехнулся Вольф и, вдруг, сам накрыл своими широкими теплыми ладонями тонкие пальчики Зары, предварительно стащив с себя и вторую перчатку. Тепло и дрожь переплелись между собой, в то время как Зару трясло не только от холода, но и от страха. — Тебе надо немного отдохнуть, а потом — у нас будет много работы. Сегодня спать не придется. — пояснял Вольф, пока они ехали до его дома. — Мне понадобятся твои знания. Как приедем, поешь, а потом, переоденешься в теплое и пойдешь со мной. А пока — можешь немного поспать. Зара повернула голову и поглядела на него непонимающим взглядом. Только теперь она заметила, что Фридрих так и продолжал смотреть на нее, не отрывая своих больших ярких голубых холодных глаз. А его теплые ладони согревали ее замерзшие пальцы. Зара с трудом отвела свой взгляд от Фридриха. Его пронзительный и цепкий взгляд не просто пугал цыганку, но и все время напоминал ей о хладнокровном убийстве некоторых ее односельчан. Этот человек был способен на все — на любую жестокость. И ее мысли подтвердились совсем скоро… Тем временем, Фридрих так и продолжал не выпускать ее рук из своих, а спустя мгновение, притянул замерзшую и дрожавшую Зару к себе. Он расстегнул свою дорогую шинель, снял пояс и кобуру, а потом обнял цыганку и прижал к себе настолько крепко, что Зара сразу смогла согреться и перестать трястись. — Так-то лучше, верно? — ухмыльнулся Вольф, вновь заглядывая Заре в глаза. — Спасибо. Сегодня очень холодно. — ответила цыганка еле слышно, не желая раздражать немца. — Посмотрим, как ты будешь работать, возможно, я избавлю тебя от труда в холодном бараке. И твоя протеже тоже теперь в лучшем положении, чем раньше. Видишь, я сдержал свое слово, очередь за тобой. — Вольф имел ввиду Лизу, которая перекочевала в собственность Хайнца и стала его горничной, но помимо работы в его доме, Лиза должна была сортировать вещи новоприбывших заключенных в холодном бараке, где стены покрывались инеем и льдом. Там же работала и Зара. Она сортировала вещи заключенных, а также ей приходилось возить телеги с одеждой и сортировать их прямо на улице. Одежда была одинаковой для всех, но Хайнц распорядился, чтобы для его любимицы Лизы выдали сапоги и теплую фуфайку. В короткий перерыв на обед, он приходил к Лизе прямо в барак и утаскивал ее в маленькую коморку. Зара видела, как несколько раз Хайнц приносил ей шоколад и бутерброды с маслом. Он заставлял ее есть прямо там, в бараке. А вечером, присылал за ней охранника, а тот провожал Лизу прямо в дом Хайнца. Так происходило и с Зарой, но Вольф больше никогда не прикасался к ней, не считая того самого первого раза. Он всегда был холоден, краток и груб. Но в этот вечер, что было очень странным, что-то изменилось и Вольф был в приподнятом настроении. Такое было впервые и Зара никогда прежде не видела его таким. — Тогда я тебя согрею! — рассмеялся Фридрих и прижал Зару к себе еще сильней, а потом, неожиданно для цыганки, впился в ее губы жадным и жестоким поцелуем. Вольф вовсе не хотел выражать какую-либо нежность, а наоборот — словно ненасытное животное набросился на свою добычу, впиваясь в молодую плоть, сминая ее губы своими. — Нет… Пусти…! Пусти сейчас же…! — Заре с трудом удалось отстраниться от Вольфа, хотя, она понимала, что он сам ее отпустил, по-другому ей было бы просто не выбраться из его стальных объятий. Она уже сталкивалась с его силой и звериным желанием, но в тот первый раз ему кто-то или что-то помешали, и Вольф должен был куда-то срочно уехать, но теперь, сидя в его машине, Зара была беззащитна как никогда. Да и бежать было некуда — вокруг был темный, холодный, зимний, густой лес. — Сам удивляюсь, отчего меня к тебе тянет… Ну все, все, успокойся, я тебя не трону. — резко ответил Фридрих будто бы останавливая самого себя и одергивая от возможного проявления не желательного влечения. Зара отодвинулась от Вольфа, вытирая губы рукавом своей робы. Если бы она могла, то плюнула бы ему в лицо, но во рту пересохло, а живот урчал от голода. Да и усталость брала свое. Работать приходилось по двенадцать-четырнадцать часов в день, а перерыв на обед был около пятнадцати минут. Сигнал по утрам возвещал о подъеме и начале работ, а вечером — об окончании. Весь оставшийся путь Фридрих молчал и больше не смотрел в сторону Зары, а та все же не смогла перебороть усталость и мгновенно заснула как только офицер перестал пристально смотреть на нее. Зара погрузилась в сон и не заметила как Фридрих накинул на нее свою теплую шинель. Она проснулась только тогда, когда машина подъехала к дому, а когда цыганка открыла глаза, перед ней вновь появились голубые глаза Фридриха. — Приехали, красавица. Пошли. — холодно сказал он, забирая свою шинель.***
В доме, помимо адъютанта Вольфа, находился комендант лагеря и охрана, а также десять высоких и крепких солдат. — Ступай на верх и приготовься. У тебя полчаса. — холодно проговорил Фридрих и грубо толкнул цыганку в спину. Зара сразу же прошла на верх, так как Фридрих приказал ей идти в его комнату, поесть и переодеться в теплую одежду. Спорить или расспрашивать она не посмела, пустая трата времени и побои — это был бы единственный ответ со стороны Вольфа. — Отобрали самых крепких, дорогой Вольф. Как вы и просили. — улыбнулся комендант. — Благодарю вас, любезный Артур*. Не стоило тащить всех — хватило бы и пятерых… Да, мне вполне хватит и пятерых — остальных можно отправить обратно. — ответил Вольф, провожая внимательным взглядом Зару. — Что ж, теперь у вас есть все необходимое. Я так понимаю, тех, что вы сами отберете, сразу же отправят в Маутхаузен? — спросил комендант. — Стоит вычеркнуть их номера из картотеки… Да и в таком случае, придется направлять туда всех этих упрямцев. Жаль… Воевать они умеют ничуть не хуже… — Дорогой Артур, вам не кажется, что вы слишком заботитесь о благе врагов? Для вас это может плохо кончится! — рассмеялся Фридрих, вальяжно опираясь на свою трость, но при этом не спуская своего взгляда с лестницы. — Да, я сам отберу нужных мне людей, остальных — в расход. Не стоит везти подобный груз в такую даль. Что касается советских вояк — есть у них один командир разведроты, с которым меня когда-то свела судьба. И надо же такому случится, я обнаружил его здесь, у вас под носом. Вместе с предпоследней группой пленных. Он мне нужен. И еще те пятеро из его отряда… Но он — особенно необходим. — Значит остальных можно больше не держать для вас про-запас… — как бы раздумывая ответил комендант. Артур понимал, что то время, которое Вольф провел в Абвере не прошло даром и что он был послан в лагерь не просто проверять отчетность, да ожидать вызова в Берлин. — Расстрелять можно прямо сейчас. — Вешать, господин Либехеншель, только вешать. Не стоит тратить патроны. — поправил Фридрих. — Тогда и отчетность будет чистой. Он усмехнулся и отдал приказ подготовить подвал. Потом он прошел в комнату и вместе с комендантом выпил немного коньяка. Артур был довольно разговорчив и его волновала отчетность. Он вовсе не хотел потерять столь хлебное место, а еще больше он боялся перевода или разозлить новоприбывшего Вольфа. Чего доброго, а такой человек мог устроить ему смертельную прогулку на Восточный фронт. Этого многие боялись. Боялся и Артур. — Неужели эта девчонка сможет вам как-то услужить? — спросил комендант, глядя на спускающуюся вниз Зару. — У нас служат порядочные арийки и… — Нет, дорогой Артур. — перебил его Вольф. — Она пригодиться и потом, она ничего никому не сможет рассказать. — Ох, Фридрих, неужели же вы и вправду держите ее только для допросов? — рассмеялся комендант, поглядывая на Зару заинтересованным взглядом. — Возможно, вы могли бы обмануть кого-нибудь другого, но не меня. Она красотка, а глаза… М-м-м! Было бы жалко жечь в печи такую малютку, хоть и цыганку. Я видел, как она тогда танцевала — богиня и редкой красоты женщина. Но, если она нужна вам только в качестве переводчика на допросах, может быть потом одолжите эту фею мне? — Нет. — коротко и твердо ответил Вольф, сверкнув своими пронзительными голубыми газами. — Я же не прошу ее у вас навсегда, на неделю или несколько дней. — вновь улыбнулся комендант. — Нет! Нет, Артур. Нет. — повторил Фридрих и перевел свой взгляд на коменданта. — Тогда, хотя бы на одну ночь? Я пришлю вам ящик отменного шампанского! — Артур попытался пробить лед. — Нет. Я сказал, нет и точка. Неужели вам мало тех шлюх, что поставляет вам Хайнц? — Фридрих постарался перевести разговор и не показать свое истинное отношение к происходящему. — А что касается вашей отчетности — как я уже вам советовал ранее — стоит вешать, а не расстреливать, таким образом, вы сможете сэкономить и покрыть те расходы, которые портят общую картину. — Ведь меня не отправят на Восточный фронт из-за… Из-за каких-то нескольких тысяч, господин Вольф? Это было бы бесчеловечно… — заикаясь спросил комендант. — Бесчеловечно? — Вольф не сдержался и рассмеялся, чуть не уронив свою трость. — Это вы мне говорите о бесчеловечности и в таком месте? Поверьте, меня вовсе не радует то, что мое назначение — это прозябание среди тупых садистов и морально разложившихся скотов — тон Вольфа мгновенно сменился и перешел от насмешек к ярости. — Я боевой офицер, а теперь вот сами видите, чем вынужден заниматься. Но я более, чем уверен, что это временно и скоро я вернусь к своему прямому исполнению долга. — Странно, впервые встречаю человека, который бы так рьяно рвался на фронт. Впрочем, для нас, господин Вольф — вы легенда. Наверняка ваша дивизия ждет своего командующего, но я бы на вашем месте все же не торопился под пули. — заметил комендант. — Корпус. Корпус под моим командованием. Было до этого чертового ранения… Проклятая нога… — ответил Фридрих, грустно взглянув на коменданта. — О, понимаю. Но мы все служим Великому Рейху и Великой Германии как можем и на тех местах, куда нас назначили. — вздохнул Артур, который догадывался, что все то, что происходило в лагере для такого опытного военного каким был Вольф — просто глупая трата времени. Да и уважения от него дожидаться не стоило. Фридрих презирал подобных людей и считал, что таким образом, настоящий офицер только унижает себя. — Здесь я не на своем месте, Артур. Что ж, стоит вернуться к нашим обязанностям. — Вольф мгновенно успокоился и казалось вновь принял свой привычный и холодный вид. Зара стояла у двери все это время и ждала, пока Вольф и комендант допью свой коньяк. Наконец, они встали из-за стола и Фридрих отдал приказ впускаться в подвал. Туда же пришлось отправиться и Заре.***
В доме, помимо адъютанта Вольфа, находился комендант лагеря и охрана, а также десять высоких и крепких солдат. — Ступай на верх и приготовься. У тебя полчаса. — холодно проговорил Фридрих и грубо толкнул цыганку в спину. Зара сразу же прошла на верх, так как Фридрих приказал ей идти в его комнату, поесть и переодеться в теплую одежду. Спорить или расспрашивать она не посмела, пустая трата времени и побои — это был бы единственный ответ со стороны Вольфа. — Отобрали самых крепких, дорогой Вольф. Как вы и просили. — улыбнулся комендант. — Благодарю вас, любезный Артур*. Не стоило тащить всех — хватило бы и пятерых… Да, мне вполне хватит и пятерых — остальных можно отправить обратно. — ответил Вольф, провожая внимательным взглядом Зару. — Что ж, теперь у вас есть все необходимое. Я так понимаю, тех, что вы сами отберете, сразу же отправят в Маутхаузен***? — спросил комендант. — Стоит вычеркнуть их номера из картотеки… Да и в таком случае, придется направлять туда всех этих упрямцев. Жаль… Воевать они умеют ничуть не хуже… — Дорогой Артур, вам не кажется, что вы слишком заботитесь о благе врагов? Для вас это может плохо кончится! — рассмеялся Фридрих, вальяжно опираясь на свою трость, но при этом не спуская своего взгляда с лестницы. — Да, я сам отберу нужных мне людей, остальных — в расход. Не стоит везти подобный груз в такую даль. Что касается советских вояк — есть у них один командир разведроты, с которым меня когда-то свела судьба. И надо же такому случится, я обнаружил его здесь, у вас под носом. Вместе с предпоследней группой пленных. Он мне нужен. И еще те пятеро из его отряда… Но он — особенно необходим. — Значит остальных можно больше не держать для вас про-запас… — как бы раздумывая ответил комендант. Артур понимал, что то время, которое Вольф провел в Абвере не прошло даром и что он был послан в лагерь не просто проверять отчетность, да ожидать вызова в Берлин. — Расстрелять можно прямо сейчас. — Вешать, господин Либехеншель, только вешать. Не стоит тратить патроны. — поправил Фридрих. — Тогда и отчетность будет чистой. Он усмехнулся и отдал приках подготовить подвал. Потом он прошел в комнату и вместе с комендантом выпил немного коньяка. Артур был довольно разговорчив и его волновала отчетность. Он вовсе не хотел потерять столь хлебное место, а еще больше он боялся перевода или разозлить новоприбывшего Вольфа. Чего доброго, а такой человек мог устроить ему смертельную прогулку на Восточный фронт. Этого многие боялись. Боялся и Артур. — Неужели эта девчонка сможет вам как-то услужить? — спросил комендант, глядя на спускающуюся вниз Зару. — У нас служат порядочные арийки и… — Нет, дорогой Артур. — перебил его Вольф. — Она пригодиться и потом, она ничего никому не сможет рассказать. — Ох, Фридрих, неужели же вы и вправду держите ее только для допросов? — рассмеялся комендант, поглядывая на Зару заинтересованным взглядом. — Возможно, вы могли вы обмануть кого-нибудь другого, но не меня. Она красотка, а глаза… М-м-м! Было бы жалко жечь в печи такую малютку, хоть и цыганку. Я видел, как она тогда танцевала — богиня и редкой красоты женщина. Но, если она нужна вам только в качестве переводчика на допросах, может быть потом одолжите эту фею мне? — Нет. — коротко и твердо ответил Вольф, сверкнув своими пронзительными голубыми газами. — Я же не прошу ее у вас навсегда, на неделю или несколько дней. — вновь улыбнулся комендант. — Нет! Нет, Артур. Нет. — повторил Фридрих и перевел свой взгляд на коменданта. — Тогда, хотя бы на одну ночь? Я пришлю вам ящик отменного шампанского! — Артур попытался пробить лед. — Нет. Я сказал, нет и точка. Неужели вам мало тех шлюх, что поставляет вам Хайнц? — Фридрих постарался перевести разговор и не показать свое истинное отношение к происходящему. — А что касается вашей отчетности — как я уже вам советовал ранее — стоит вешать, а не расстреливать, таким образом, вы сможете сэкономить и покрыть те расходы, которые портят общую картину. — Ведь меня не отправят на Восточный фронт из-за… Из-за каких-то нескольких тысяч, господин Вольф? Это было бы бесчеловечно… — заикаясь спросил комендант. — Бесчеловечно? — Вольф не сдержался и рассмеялся, чуть не уронив свою трость. — Это вы мне говорите о бесчеловечности и в таком месте? Поверьте, меня вовсе не радует то, что мое назначение — это прозябание среди тупых садистов и морально разложившихся скотов — тон Вольфа мгновенно сменился и перешел от насмешек к ярости. — Я боевой офицер, а теперь вот сами видите, чем вынужден заниматься. Но я более, чем уверен, что это временно и скоро я вернусь к своему прямому исполнению долга. — Странно, впервые встречаю человека, который бы так рьяно рвался на фронт. Впрочем, для нас, господин Вольф — вы легенда. Наверняка ваша дивизия ждет своего командующего, но я бы на вашем месте все же не торопился под пули. — заметил комендант. — Корпус. Корпус под моим командованием. Было до этого чертового ранения… Проклятая нога… — ответил Фридрих, грустно взглянув на коменданта. — О, понимаю. Но мы все служим Великому Рейху и Великой Германии как можем и на тех местах, куда нас назначили. — вздохнул Артур, который догадывался, что все то, что происходило в лагере для такого опытного военного каким был Вольф — просто глупая трата времени. Да и уважения от него дожидаться не стоило. Фридрих презирал подобных людей и считал, что подобным образом, настоящий офицер только унижает себя. — Здесь я не на своем месте, Артур. Что ж, стоит вернуться к нашим обязанностям. — Вольф мгновенно успокоился и казалось вновь принял свой привычный и холодный вид. Зара стояла у двери все это время и ждала, пока Вольф и комендант допью свой коньяк. Наконец, они встали из-за стола и Фридрих отдал приказ впускаться в подвал. Туда же пришлось отправиться и Заре.***
Комендант лагеря распрощался с Фридрихом, пригласив его на очередную вечеринку, и уехал. Подвал оказался вовсе не в доме, а во дворе — он напоминал какой-то старый бункер с длинным коридором, множеством комнат с толстыми стенами. Любые звуки, крики и даже выстрелы — были неслышны. Зара спустилась туда вслед за Вольфом, его адъютантом, а также еще с тремя офицерами, имен которых она не знала и никогда прежде не видела. Также в этот повал спустилось пять крепких солдат-охранников, выделенных комендантом. — Начнем, пожалуй. Мартин, запишешь все как прежде. — сказал Фридрих, открывая тяжелые двери в одну из комнат. В узком коридоре было невозможно встать иначе, кроме как только подвое, а Зара плелась за Вольфом. Офицер, стоящий за Зарой — кивнул и зашёл первым. Комната была небольшой, толстые бетонные стены были забрызганы кровью и нечистотами. В углу, прямо на полу сидел человек. Мужчина был сильно избит, лицо его заплыло, а голова разбита, но он был еще жив. В комнате было очень холодно, изо рта шел пар. Пятеро солдат выстроились по периметру и ожидали приказа. Двое других офицеров притащили небольшой стол и два стула. Мартин тут же устроился за столом и вытащил папку из-под своей теплой шинели, приготовившись записывать все, что будет произнесено. Вольф молча указал Заре на ее место рядом с Мартином, а сам велел закрыть дверь и поставить стул на середину комнаты. Помещение освещала только одна лампа, висящая под потолком, что придавало этому место отвратительные тона. Тошнотворный запах застарелой запекшейся крови, мочи и человеческий фекалий, перемешивались между собой, а темные пятна на стене красноречиво говорили о том, что здесь замучили и убили не одного человека. Вольф под сигнал и сидящего на полу человека подняли, а потом усадили на стул. — Будешь переводить все, что он скажет. И все то, что скажу ему я. — коротко проинструктировал Вольф, обращаясь к Заре. — Если что-то утаишь или будешь крутить — я лично пущу пулю в лоб каждой двадцатой сучке в шестом бараке. — добавил он, глядя на цыганку пристально и холодно. Именно там были Катерина, Галя и некоторые другие односельчане из деревни Зары. — Начнем. — кивнул Фридрих, в сторону безымянного пленника. Один из солдат схватил того за волосы и с силой отдернул его голову назад. Зара чуть было не закричала, когда увидала лицо пленника. Глазницы были окровавленными и пустыми, лицо опухло, несколько пальцев на руках были отрезаны, губы разбиты и запекшаяся кровь предавала лицу еще более ужасающий вид. Вольф начала говорить и задавать вопросы, Зара стала переводить. Сначала она не могла произнести ни единого слова, горло пересохло, а голова кружилась, от нестерпимого запаха крови и нечистот — подташнивало. — Ну, же, я не слышу или мне тебя заменить? — холодно сказал Фридрих, не оборачиваясь. Зара стала переводить, ее голос звучал неуверенно и тихо, иногда дрожал, чем сильно раздражал Фридриха. Он прервался и обернулся, вновь пристально поглядев на цыганку. Его голубые глаза вновь сверкнули. — Все в порядке? — спросил он, обернувшись. Потом Фридрих все же подошел к Заре и наклонился, прошептав ей на ухо. — Мне бы не хотелось воплощать свое обещание. Соберись. Работы будет еще много. Зара продолжила, сцепив руки в замок, чтобы они не дрожали так сильно. — Подойди к нему, а то это затянется надолго. Ни черта не ясно, что он говорит. — сказал Мартин, подталкивая Зару ближе к пленному. Допрос шел тяжело, Фридрих немного раздражался, но быстро становился холодным, как и прежде, а порой даже каким-то равнодушным. — Вот ведь, скоты. Мой бывший капитан уже выбился из сил. Его слова невозможно разобрать! — Фридрих закурил, привычно заложив сигару в рот. — Зачем же вы выбили ему зубы? Тьфу… — Простите, господин Вольф, но этот капитан слишком упрям… — проговорил один из солдат. — Бывший капитан! — рявкнул Вольф, рассмеявшись и выпуская клубы дыма изо рта. — Бывших офицеров не бывает… — перевела Зара ту еле понятную фразу, которую произнёс пленник с большим трудом. Вольф вновь рассмеялся. — Наверно, ты прав. — кивнул Фридрих и подошел к пленнику, пуская дым от сигары тому прямо в лицо. — Такого воина я никогда не забуду. Настоящий офицер. Я тебя помню, капитан… Бывший капитан. Помню… Как ты бросился на моих солдат даже тогда, когда у вас уже не было ни патронов, ни штыков… Ты тогда вырвал из земли молодое дерево и пошел махать этой дубиной… Надо же, повстречать тебя здесь… Русские… Ничего вас не берет… Я бы хотел предложить тебе работать. Вместе со мной. Да. Но ведь ты откажешься. Вольф улыбнулся и наклонился к пленному. Зара замолчала, когда тот схватил ее за руку и что-то прошептал, едва шевеля губами. — Нет большей победы, чем победы над собой… Главное — не пасть на колени перед врагом…** Будь мужественной и стойкой, девочка…- эти слова навсегда врезались в память Зары и остались негласным девизом лагерных застенок. В это мгновение Фридрих выхватил свой револьвер и выстрелил. Зара стояла радом и кровь брызнула ей в лицо, а тело пленного грузно осело на стуле, а потом сползло на холодный пол. — Привести следующего? — спросил офицер, сидящий за столом. — На сегодня хватит, Мартин. Продолжим завтра. — сказал Фридрих, сплюнув на пол и затушив сигару сапогом. — Он действительно ничего нам не сказал бы… Даже своего имени… Он уже был мертв для нас… У него не было выбора. Он выполнял свой долг перед своей страной… До конца. Жаль, капитан. Так и не покорился, так и не встал на колени. Жаль. Я бы хотел работать с ним. Очень жаль… Не забудьте прибрать. Напуганная до полусмерти Зара, отскочила в угол, тот самый, где до этого, на полу, сидел пленник. Она закрыла лицо руками, невольно размазывая чужую кровь по лицу, силясь закричать, но… Ничего не вышло. Сердце бешено колотилось, нестерпимый тошнотворный запах крови бил в нос, голова кружилась. Зара не выдержала… Ее стошнило прямо себе под ноги. Вольф, который словно бы позабыл о ее присутствии, приказал своему адъютанту вывести Зару на воздух, а потом отвести домой. Постояв немного, Фридрих выкурил еще одну сигару, раздумывая о чем-то своем, а после и сам проследовал за ними в дом. Допросы продолжались каждую ночь в течении следующих двух недель. Весь отряд разведчиков погиб от пыток, нескончаемых побоев и нестерпимых издевательств. Единственный из них, кто погиб от пули Вольфа — был тот самый безымянный капитан — командир разведроты. Их номера были изъяты из архивов лагеря, а тела были сожжены в одной из печей Аушвица.