Пешком в ад

      То, что некоторое время назад Феликс начал рассказывать, но так и не рассказал, не давало Бан Чану покоя. Судя по выражению лица и по тону Феликса, речь шла о чём-то серьёзном. Также Бан Чана очень напряг сам факт того, что Хёнджин почему-то не захотел рассказывать ему о большом куске своей жизни. Однако после слов Феликса Бан Чан начал замечать, что Хёнджин вообще про себя практически ничего не рассказывает. Бан Чан знал о нём только самую базовую информацию: полное имя, возраст, место работы. О его интересах и увлечениях Бан Чан узнавал методом тыка, после покупки неудачного или, напротив, удачного подарка. Хёнджин был скрытен настолько, что Бан Чану становилось трудно объяснять это даже самому себе. У него по плечам пробежал холодок, когда он осознал, что знает о Хёнджине слишком мало, несмотря на то, что они живут вместе уже достаточно долгое время.       Возможно, то, о чём говорил Феликс, и о чём не говорил Хёнджин, – это что-то серьёзное и страшное. Бан Чану не хотелось думать, что за словами Феликса таится огромная уродливая история, где с его Хёнджином жестоко обошёлся какой-то подонок или произошла настоящая беда. У Бан Чана разрывалось сердце от одной только мысли, что Хёнджину пришлось проходить серьёзное жизненное испытание в довольно юном возрасте. И хоть он и понимал, что это было иррационально, но ему всё равно было жаль, что его не было в тот важный момент рядом с Хёнджином.       Однако Бан Чан всё равно не мог понять, почему Хёнджин не хотел ему доверить пусть не самые страшные тайны, но хотя бы какие-то. Даже про своё прошлое он не говорил почти никогда. Порой складывалось впечатление, что он проговаривался, а не говорил намеренно. Бан Чан недоумевал: что он делает не так? Он вроде бы старается быть надёжным, ответственным и любящим. Чёрт, да у него это всё получается само собой – он был так воспитан. Но Хёнджину не то что этого как будто было мало – ему этого как будто не хотелось.       Бан Чан всё-таки решил рискнуть и прозондировать почву, надеясь, что Хёнджин, возможно, сам ему расскажет о том, почему он ушёл из университета. Ну и что он вообще там когда-то учился.       Когда Хёнджин вышел из ванной, чтобы лечь спать, Бан Чан подумал, что момент будет самым подходящим. Хёнджин хорошо провёл вечер: он поужинал в ресторане, покатался на машине, а потом они купили кое-что для Хёнджина в торговом центре. Бан Чан прикинул, что Хёнджин должен был быть в хорошем расположении духа.       – Хёнджин-а, – позвал Бан Чан. Хёнджин, всё ещё растирая по лицу крем, поднял на него вопросительный взгляд. Бан Чан на секунду отвлёкся на то, как Хёнджин грациозно стянул с влажных после душа волос резинку.       – И дальше что? – спросил Хёнджин, присаживаясь на край кровати. Бан Чан вышел из транса.       – Ты ведь знаешь Ли Феликса?       Бан Чан как будто увидел, как у Хёнджина расширились зрачки. Хёнджин даже не замер – он окаменел на своём месте. Его лицо сначала вытянулось, а потом стало серым. Все мышцы напряглись. И даже его поза начала казаться неестественной.       – Кого? – спросил он напряжённо; ни один мускул в его лице не дрогнул.       – Он твой сверстник, студент. Такой милый блондинчик, тоже австралиец, – сказал Бан Чан как можно спокойнее, чтобы не делать атмосферу ещё более напряжённой.       – Что значит «тоже»? – спросил Хёнджин. За всё это время он не моргнул ни разу, и это начинало немного пугать.       – Ну, я же тоже австралиец, малыш, – улыбнулся Бан Чан. Но Хёнджин никак на него не отреагировал.       – Ты про Ли Ёнбока сейчас? – правая бровь Хёнджина приподнялась слегка.       Бан Чан задумался. Он смутно помнил, что когда-то Феликс называл ему своё корейское имя, и вроде как он сказал именно «Ли Ёнбок».       – Если он из Сиднея, то да, – кивнул Бан Чан. Он чувствовал, что разговор клонится не в ту сторону. Но пока не понимал, куда именно.       – И откуда ты знаешь эту потаскуху? – Хёнджин медленно склонил голову на бок, щурясь. У Бан Чана чуть не отвисла челюсть. Первой реакцией почему-то стал смех.       – Феликс? Потаскуха?! Да ты что, малыш!..       – Ты не ответил на мой вопрос, Крис.       Бан Чан уже совсем не понимал, к чему клонится этот разговор.       – Пересёкся с ним недавно на тусовке, – соврал Бан Чан.       – Ах вот так, значит? На ваших тусовках ошиваются бесплатные проститутки, вроде него? – Хёнджин напряжённо выдохнул. – Так ты ходишь туда за этим? Чтобы вокруг тебя тёрлись шлюхи, как Ёнбок? Чтобы смотреть, как они раздвигают ноги перед всеми подряд? А?!       Челюсти Хёнджина сжались настолько напряжённо, что Бан Чан подумал, что сейчас услышит скрежет зубов.       – Хёнджин-а, – заговорил Бан Чан негромко. – это была просто тусовка. Много народу, все пришли только для того, чтобы пофоткаться и засветиться. Больше ничего. С Феликсом мы перекинулись парой фраз, и только.       – Зачем тогда ты спрашиваешь, знаю я его или нет? – прошипел Хёнджин. Его левая ладонь сжалась в кулак, тесно стискивая угол одеяла.       – Я достал телефон, и он случайно увидел твою фотографию. Спросил: «Это не Хван Хёнджин? Я учился с ним в университете». Я сказал, что да, это ты, – проговорил Бан Чан с лёгкой улыбкой, ещё надеясь, что разговор можно как-то спасти. Ему не хотелось завираться, поэтому он решил, что перефразировать реальный диалог будет безопаснее всего.       Зрачки Хёнджина резко расширились, но тут же сузились. Бан Чану показалось, что что-то задело Хёнджина даже слишком сильно.       – У меня с этой мразью нет ничего общего, – пророкотал Хёнджин. – Какого чёрта ты вообще завёл про него разговор?! Хочешь с ним потрахаться?!       У Бан Чана перед глазами вспыхнул недавний сон: он, Хёнджин, Феликс и неописуемый кайф от секса втроём…       – Нет, – Бан Чан сглотнул. Во взгляде Хёнджина сверкнули молнии. Он резко поднялся с кровати и пошёл в сторону шкафа.       – Эта потаскуха ляжет под кого угодно, так что никакой ты не особенный, Крис, – бросил Хёнджин через плечо, пытаясь что-то найти в шкафу. – Если хочешь с ним трахаться, то вперёд. А меня ты больше не увидишь.       Бан Чан не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Что вообще происходит?..       – Хёнджин, малыш, ты чего…       – Да пошёл ты, Крис! Меня от тебя тошнит! – Хёнджин показал ему средний палец и начал быстро натягивать на ноги первые попавшиеся спортивные штаны.       Видимо, он не шутил.       – Малыш, малыш, ну чего ты?.. – Бан Чан бросился к нему через всю кровать и попытался поймать его за запястье; Хёнджин увернулся. – Я не собирался ни с кем спать. Тем более, с Феликсом. Хёнджин-а, успокойся, пожалуйста, ну куда ты пойдёшь посреди ночи?..       – К себе домой, – рыкнул Хёнджин, доставая уже и куртку. Время стремительно утекало. Бан Чан встал с кровати, подошёл к нему и попытался заглянуть в лицо. Хёнджин закрылся волосами, но было видно, что он пошёл красными пятнами. Бан Чан снова попытался поймать его за запястья – аккуратно, ненавязчиво, чтобы не спугнуть. На этот раз Хёнджин не стал вырываться.       – Не надо, Хёнджин-а, не уезжай, – попросил он ласково и мягко, хотя сердце в груди колотилось от адреналина как ненормальное. – Хочешь, я сам уеду на эту ночь? Хочешь?       Хёнджин молчал. Он смотрел в пол, закрыв лицо волосами, и не шевелился. Но Бан Чан знал, что этой ночью ему действительно придётся уйти куда-нибудь в другое место. Потому что если уйдёт Хёнджин, Бан Чан, до сих пор не зная его адрес, может его потерять на неопределённый срок. А если Хёнджин обидится слишком сильно, то тогда и навсегда.       Хёнджин всё ещё не отвечал. Он негромко сопел, слегка дуя губы. Бан Чан понял, что, по всей видимости, в этой ситуации молчание – знак согласия. Он поднёс ладони Хёнджина к своим губам и легко поцеловал каждую. Хёнджин не стал сопротивляться.       – Я поеду к Чанбину. Думаю, он разрешит мне переночевать у него дома.       Хёнджин снова не сказал ничего. Когда Бан Чан осторожно отпустил его запястья, чтобы позвонить Чанбину, Хёнджин медленно снял спортивные штаны, пошёл в ванную и закрылся там. Прислушавшись к звукам и не услышав ничего, Бан Чан вздохнул и набрал номер Чанбина.       На Чанбина можно было положиться. Хоть Бан Чан и любил жаловаться на то, что Чанбин не берёт трубку тогда, когда он нужен, и названивает тогда, когда не до него, в трудные моменты Чанбин как будто чувствовал серьёзность ситуации и подставлял плечо. Бан Чан не стал ему ничего говорить подробно по телефону, чтобы Хёнджин случайно не услышал что-то, что ему не понравится, и не разозлился снова. Но Чанбину не пришлось ничего объяснять: сонно зевнув в трубку, он сказал, что будет ждать Бан Чана и даже постелет ему у себя в гостиной.       – Что, хён, боишься спать один? – спросил Чанбин шутливо, пожимая руку Бан Чана полчаса спустя.       – Да если бы, Чанбин-а… Ещё раз спасибо, кстати, – сказал он и разулся в коридоре.       – Пойдём на кухню, хён, пожалуешься мне на жизнь, – Чанбин похлопал его по спине. Бан Чан ощутил пронзительную благодарность, которую у него не получилось бы выразить словами.       Чанбин был не в курсе, что Бан Чан не то что с кем-то встречался, а уже какое-то время жил с кем-то под одной крышей. Бан Чан не стал уточнять, что это был танцор из стрип-бара, куда они ходили вместе – эта деталь не имела значения; тем более, что Чанбин во время выступления Хёнджина вообще спал. Чанбин не стал допытываться и совать нос не в своё дело. Что касалось чужой личной жизни, Чанбин мог быть очень уважительным. Бан Чан был ему благодарен и за это тоже. Ему совсем не хотелось на ночь глядя копаться в собственном грязном белье. Тем более, что он сам в последнее время не очень хорошо понимал, что происходит.       – Слушай, – делая глоток лёгкого пива, которым его угостил Чанбин, вспомнил Бан Чан. – тут такую штуку интересную услышал…       – Правда интересную или «интересную»? – Чанбин показал в воздухе кавычки.       – Второе. Короче, от кого-то на тусовке случайно услышал, что Феликс, – наш Феликс, – не такой уж милый и невинный, – Бан Чан не смог сдержаться и не рассказать то, что услышал от Хёнджина, хотя бы кому-то. В одиночку у него никак не получалось переварить эту новость.       – В каком это смысле? – Чанбин чуть нахмурил брови. – Про то, что он не невинный, мы поняли ещё после его репа про члены и горловой минет.       – На тусовке говорили, что он спит со всеми подряд, – сказал Бан Чан, и голос сам собой стал тише, как будто их могли услышать. Какое-то время Чанбин молчал, словно обрабатывая полученную информацию.       – И кто это сказал? Какие-нибудь шмары, наверное? – предположил он. – Не думаешь, что Феликс просто нажил себе завистников?       – Какие там завистники, Чанбин-а, он же ещё совсем птенчик! – воскликнул Бан Чан. – Чему там завидовать? Репу про то, как его отымели six ways to Sunday?       – Ой, хён, опять этот твой английский, ну сколько можно… – поморщился Чанбин и сделал большой глоток. – И ты вообще-то говорил, что тебе его работы понравились.       – Понравились, – покивал Бан Чан. – Но только пока что никто о них не знает, так что завидовать тут нечему. Разве что, его внешности.       – Вот именно, хён.       – Но послушай, Чанбин-а, вдруг эти слухи как-то связаны с тем, что сказала Сара?       – Что у Феликса есть богатый хахаль? А этому вообще есть подтверждения? Или хотя бы апдейты?       – Пока нет.       – Хм, – Чанбин нахмурился, взбалтывая оставшееся в бутылке пиво. – Но вообще, хён, ты прав. Если слухи действительно не высосаны из пальца и Феликс действительно настолько непорядочный, то вполне возможно… что у него может быть спонсор. А мы с тобой, как два идиота, вкладываем в него свои кровные.       Чанбин залпом допил всё, что осталось, и посмотрел на Бан Чана. Бан Чана начало саднить изнутри ещё хуже, чем когда он переступил порог дома Чанбина.       – Прости меня. Я втянул тебя в эту историю… а развивается она как-то дерьмово. Похоже, нас вот-вот поимеют…       – …без смазки…       – …да, без смазки. Здоровенным дилдаком. А мы, получается, сами под него подставились.       Бан Чану хотелось как-то скрасить скисший разговор шуткой, но даже шутка не удалась. Хотя Чанбин ухмыльнулся, вроде как оценил юмор.       – Можно теперь ещё поспорить, кто настоящая шлюшка – мы или Феликс. Ой, хён, не люблю быть снизу, не люблю… – протянул Чанбин, потягиваясь; Бан Чан смог только натянуть улыбку в ответ. – Ладно, прорвёмся. Попроси Сару проследить за Феликсом, что ли… Заплатишь ей премию. Может, хоть так узнаем, что нам с тобой светит в ближайшем будущем.       – Нам светит большое очко, – сказал Бан Чан и тоже допил остатки своего пива.       – Ладно, не драматизируй. Пошли спать, время позднее, – Чанбин снова похлопал его по плечу и пошёл к себе в спальню. Пару минут посмотрев в пустоту, Бан Чан поднялся на ноги и поплёлся в ванную, чтобы немного освежить отяжелевшее от навалившейся усталости лицо.       – Надо будет попросить Сару, завтра же, – сказал себе Бан Чан, стоя в ванной глядя на своё отражение. Кожа казалась сероватой, под глазами появилась синева. Выглядел он откровенно не очень, даже после того, как умылся холодной водой. Он провёл ладонью по лицу, рассматривая мелкие несовершенства и первые морщинки внимательнее. Вдруг его взгляд перехватило что-то, что он не успел разглядеть. Но он сразу понял, что предмет сильно выделялся на фоне монохромной ванной.       В противоположном углу, попадавшем в обзор зеркала, стояла корзина для грязного белья. Она, как это часто бывало в доме Чанбина, была полна почти что до отказа: Чанбин часто жаловался, что из-за работы он не успевает даже постирать и что не надо только из-за этого называть его свином. Но из-под крышки корзины выглядывало то, чему точно не было места в гардеробе Чанбина. Бан Чан прищурился, а потом обернулся, не веря своим глазам.       Это были крохотные, больше похожие на сшитые вместе треугольники с двумя тонкими резиночками, женские трусики. Тонкая, вызывающе-розовая сетка бросалась в глаза на фоне светло-серой корзины.       Бан Чана передёрнуло от одного только размытого образа, который начал материализовываться сам собой у него перед глазами. Ткань хоть и была эластичной, но точно не настолько, чтобы налезть на взращенную на протеине задницу Чанбина. Всмотревшись в трусики снова, Бан Чан обрисовал у себя в голове округлые женские бёдра, упругие, пружинящие ягодицы обхватом больше метра, загорелую шелковистую кожу – и уж точно никакого члена между красивых стройных ног. Иногда Бан Чан удивлялся, как будто заново вспоминая, что Чанбин, в отличие от него самого, также интересуется и женщинами.       Бан Чан усмехнулся и покачал головой: неужели эра спермотоксикоза Чанбина наконец-то подошла к концу? Но почему тогда Чанбин ему даже не похвастался?       “Even-steven,” – подумал Бан Чан. Ведь он тоже не сказал Чанбину ничего про то, что у него есть парень. Значит, им обоим по какой-то причине важно скрыть эту информацию друг от друга.       Когда Бан Чан пришёл в гостиную, чтобы занять положенное ему место на диване, экран оставленного на одеяле телефона вспыхнул:       💕 💖 💓 💞 Cute Baby 현진💞 💗 💖 💕       вернись я тебя очень прошу       пожалуйста       Сердце упало в желудок, похолодело. Хёнджин никогда ни о чём не просил. И тем более после того, как злился. Наверное, что-то случилось? Что-то плохое?..       Бан Чан попросил у Чанбина прощения за беспокойство и сразу же уехал обратно домой. Чанбин проворчал что-то про то, что «это не жизнь, а какая-то дорама», но Бан Чан знал, что он это говорил беззлобно. Бан Чан промчался по почти что пустым дорогам, как ветер. Сердце забилось быстрее и тревожнее, как только он свернул в сторону ряда спящих особняков.       В темноте, разбавленной неярким светом уличных фонарей, у самых ворот стоял Хёнджин. Он цеплялся пальцами за железные прутья, повисая на них, как будто ему было тяжело стоять, и глядя вдаль, туда, откуда должна была приехать машина. Бан Чан покачал головой, когда увидел, что Хёнджин был одет во всю ту же большую футболку и недлинные шорты, в которых он обычно спал. Ночи стали очень холодные; от одного только взгляда на полуодетого Хёнджина по плечам пробегала дрожь, похожая на болезненный озноб.       Увидев машину Бан Чана, Хёнджин сразу же выпрямился, провёл рукой под носом и отошёл в сторону, чтобы дать проехать. «Плакал, бедный котёночек,» – прошептал Бан Чан, сворачивая на территорию дома, а в груди уже ныло. Он даже не стал заезжать в гараж – сразу же выпрыгнул из салона и побежал к Хёнджину.       – Крис, – всхлипнул Хёнджин.       – Т-ш-ш-ш, я рядом, всё хорошо, – Бан Чан сгрёб его холодное тело в охапку и прижал к груди. Хёнджин обнял его не так, как обычно, а с пронзительным отчаянием. Как будто он не надеялся, что Бан Чан вернётся. Но как он мог не вернуться? Такого не может быть.       – Всё, домой, принцесса, – прошептал Бан Чан, целуя Хёнджина в щёку. Хёнджин, уткнувшись холодным носом ему в шею, кивнул и обнял за шею крепче. Бан Чан подхватил его под бёдрами, слыша, как на землю с босых ног попадали домашние шлёпки.       – Ты же мог заболеть, baby, почему ты не оделся? – Бан Чана раздирала горькая тоска. Вроде бы ничего не случилось, но почему ему так плохо? Почему так больно за Хёнджина? Почему кажется, что он сам подвёл Хёнджина, сам стал причиной того, что Хёнджин оказался в таком положении?       – Я хотел увидеть тебя, – отозвался Хёнджин негромко. – Очень хотел…       – Я рядом, я никуда не денусь. Я никуда от тебя не денусь, слышишь, принцесса?       Хёнджин смотрел на него покрасневшими глазами, сидя на кровати и закутавшись с головой в одеяло. Он следил за каждым движением Бан Чана, не выпуская его из поля зрения ни на секунду. Бан Чан рыскал у себя в комоде в поисках согревающей мази, чтобы Хёнджин не заболел. Но мази не было, и Бан Чан начинал досадовать на самого себя. Бан Чан тяжело опустился рядом с ним на кровать, перекладывая к себе на колени его длинные ноги. Хёнджин продолжал следить за ним из своего кокона, припав плечом к деревянному изголовью кровати. Бан Чан провёл ладонью от щиколоток к коленям – собственная кожа показалась горячей по сравнению с бледной холодной кожей Хёнджина. Его ступни вздрогнули от прикосновения, и пальцы сразу же поджались трогательно. Бан Чану захотелось расцеловать его ноги полностью, от самых кончиков пальцев до паха и бёдер. Но он не хотел тревожить Хёнджина в его не очень устойчивом состоянии. Тяжело вздохнув, он продолжил гладить бёдра Хёнджина, пытаясь передать ему часть своего тепла.       – Не говори о других людях. Никогда. И особенно о нём, – пробормотал Хёнджин скрипучим голосом. Бан Чан посмотрел на его заплаканное, всё ещё местами красное лицо и кивнул с пониманием. Если спокойствие Хёнджина будет стоить ему этого несложного усилия, то он не будет говорить вообще ни о ком. Piece of cake.       – Хёнджин-а, я люблю только тебя. И вижу только тебя. У меня, наверное, в голове что-то полетело, но никто, кроме тебя, мне больше не кажется привлекательным, – сказал Бан Чан серьёзно. Он знал, что со стороны, скорее всего, звучал одновременно сентиментально и наигранно. Но он мог выразить свои чувства именно этими словами – и никакими другими. Если Хёнджин его не поймёт, то он обязательно попробует подыскать другие слова. Достучаться до понимания Хёнджина в этот шаткий момент казалось очень важным.       Вместо ответа Хёнджин начал раскрывать свой кокон из одеяла. Он двигался медленно, как в слоу моушен, но Бан Чан знал, что это не игра. Выпутавшись из слоёв ткани, Хёнджин переполз на колени к Бан Чану, положил обе руки ему на шею и заглянул в самую глубь глаз. Хёнджин явно не любил зрительный контакт, а Бан Чан никогда не мог найти в себе достаточно силы воли, чтобы перестать на него смотреть пристально хотя бы на пару минут. Вот и сейчас он уставился на Хёнджина во все глаза.       Слипшиеся влажные ресницы, припухшие глаза и губы. На дне тёмно-карих глаз медленно разливается горькая грусть. Бан Чан прикоснулся большим пальцем к его мягкому подбородку, погладил слегка. В следующую секунду Хёнджин приоткрыл губы и поймал палец Бан Чана.       Бан Чан заставил себя выдохнуть.       Настроение менялось на сто восемьдесят.       Теперь Хёнджин смотрел на Бан Чана из-под полуприкрытых век, заглотив его большой палец по самый сустав. Во рту было хорошо: влажно, горячо, тесно; мягкий язык оборачивался вокруг пальца так, как будто это был совсем не палец. Бан Чан словно впал в транс. Он действительно больше ничего вокруг не видел и не воспринимал, кроме Хёнджина. Вес Хёнджина на коленях, тепло его тела, его спокойное дыхание. Бан Чан не мог на него налюбоваться. В низу живота уже начало скручиваться знакомое тепло. Хёнджин тоже его почувствует, очень скоро.       Спустя несколько минут Хёнджин цеплялся пальцами за изголовье, закусив губу так, что казалось, что он её вот-вот прокусит. Бан Чан придерживал его за талию, не давая ему опуститься на члене слишком резко. Один раз Бан Чан недоглядел, Хёнджин перестарался, и в итоге им пришлось ехать к врачу. Бан Чан тогда очень сильно переживал. И потому не мог позволить чему-то подобному случиться во второй раз. Хоть ему и самому хотелось спешить, ещё больше ему хотелось беречь Хёнджина, гарантировать его безопасность.       – Почему ты такой тесный, принцесса, – выдохнул Бан Чан натужно. Стенки Хёнджина сжимали его настолько сильно, что ещё немного – и будет больно, и никакая смазка не поможет. Бан Чан в прямом смысле дурел от тела Хёнджина, блестевшего от пота и сверкавшего большим камнем в пупке. Бан Чан невольно облизнулся, снова сгорая от желания провести языком по манящим стразам.       Дойдя до самого конца, Хёнджин издал капризное, протяжное «У-у-у-ф-ф-ф» и повалился на Бан Чана. Бан Чан подхватил его, начал целовать шею, за ухом, губы, подбородок. Губы Хёнджина беспомощно открылись, а брови нахмурились: он пытался привыкнуть к члену Бан Чана, беспощадно растягивающему его изнутри.       – Папочка-а-а… ты… ты слишком, – ах, – большой, – всхлипнул Хёнджин и отвернулся в сторону. Бан Чан начал целовать его щёки, ловя каждую драгоценную слезинку. Но это была всего лишь игра: Хёнджину нравилось быть в постели капризным и плаксивым, а Бан Чан обожал его в любом амплуа.       – Сейчас-сейчас, ангелочек, сейчас всё пройдёт. Ты потерпишь ради Папочки? – прошептал Бан Чан. Его руки уже массировали поясницу Хёнджина, чтобы снять хотя бы часть дискомфорта. Он специально надавливал как можно сильнее – и несколько раз якобы случайно попадал пальцем ниже копчика, в ложбинку между ягодиц. Хёнджин сразу же вздрагивал, шипел, закидывал голову на бок, обнажая свою прекрасную длинную шею. Хоть Хёнджин и ни за что не скажет этого вслух, но Бан Чан уже давно понял, что Хёнджину нравилось, когда его дразнили и подталкивали к какой-то черте.       – Я просто кайфую, – прохрипел Хёнджин, не открывая глаз, и улыбнулся. Это Бан Чан тоже знал – что Хёнджину нравилось быть на пределе, нравилось балансировать на грани удовольствия и боли. Это была одна из причин, по которой он любил член Бан Чана.       Он начал выписывать бёдрами ленивые восьмёрки, выбивая из Бан Чана всё дыхание. Бан Чан вцепился в его бока, но так, чтобы не оставить синяков, иначе Хёнджин его потом убьёт. А Хёнджин продолжал набирать скорость, двигаясь быстрее и быстрее. Бан Чан, пытаясь контролировать напряжение в нижней части тела, испугался, что кончит прямо так, даже не дождавшись, когда Хёнджин начнёт подниматься и опускаться на его члене. Но Хёнджин словно прочитал его мысли. Положив указательный и средний пальцы Бан Чана себе в рот, Хёнджин медленно поднялся. Он поднялся так высоко, что член чуть не вышел из него, удерживаясь одной только головкой. Хёнджин замер так на секунду, посасывая пальцы Бан Чана и заглатывая их глубже, – Бан Чан почувствовал, как подушечки коснулись корня языка и как горло судорожно сократилось в рвотном рефлексе, после чего сразу же расслабилось, – а потом он резко опустился обратно. Бан Чан ударился затылком об стену, откидывая голову назад. Ему хотелось видеть Хёнджина, видеть, как Хёнджин будет упруго прыгать на его члене. Но мягкие, горячие стенки сжимали его член настолько хорошо, просто идеально, что у него темнело перед глазами.       – Baby, you’re just a fuckin’ sin…       Хёнджин простонал протяжно – видимо, задел простату. Бан Чан знал, что теперь Хёнджин точно не остановится. Влажные, чавкающие звуки становились всё громче. Держась одной рукой за изголовье, второй рукой Хёнджин прихватил основание своего раскрасневшегося члена. Бан Чан не представлял, что у него на уме, но это выглядело необыкновенно сексуально. Хёнджин не любил терпеть, любил получать всё и сразу – значит, эндшпиль будет каким-то необычным.       Когда бёдра Хёнджина начали подрагивать, он резко остановился. Из Бан Чана снова как будто выбили весь воздух. Он уже был готов получить свой заслуженный оргазм, как всё внезапно прекратилось. Сначала он подумал, – каким-то чудом он всё ещё мог соображать, – что Хёнджину надо помочь, что его нужно подержать и сделать всё самому. Но Хёнджин быстро слез с него, не отпуская собственный член из крепкого захвата, и упал спиной на кровать.       – Папочка… хочу твой рот… сейчас… – задыхаясь и откидывая прилипшие ко лбу волосы назад, простонал Хёнджин так капризно и так горячо, что Бан Чан чуть не кончил от одного звука его голоса.       – Comin’, my kitty cat, – и Бан Чан переполз туда, где он так давно не был, но очень хотел побывать – между прекрасных ног Хёнджина. Бан Чан не мог налюбоваться на него: живот опускался и поднимался низко, пирсинг блестел ярко; мышцы в аристократично белых бёдрах мелко подрагивали; колечко мышц, припухшее, покрасневшее и блестевшее от лубриканта, ритмично сжималось, как будто надеясь что-то проглотить. Не удержавшись, Бан Чан прошёлся по нему языком, широко и влажно. Смесь естественной смазки, лубриканта и вкуса Хёнджина была немного специфичной, но Бан Чану она очень понравилась. Хёнджин замычал истошно; его бёдра инстинктивно закрылись, чуть не защемив голову Бан Чана.       – Спокойно, принцесса, спокойно, – сказал Бан Чан с улыбкой, на этот раз придерживая бёдра руками. Он оставил всего лишь один мокрый поцелуй на промежности Хёнджина, чуть поддразнив его языком – и Хёнджин выгнул спину, отпустив свой член и кончая себе на живот с протяжным вульгарным стоном. Целуя внутреннюю сторону его бёдер, Бан Чан старался не тереться своим стояком об одеяло. Он надеялся, что его час ещё придёт.       – Кри-и-и-с, – протянул Хёнджин, пьяный-пьяный, и попытался подтянуть Бан Чана на себя. Бан Чан оставлял дорожку тяжёлых поцелуев по всему его телу, пока поднимался до лица. Он почти коснулся припухших, чуть ли не прокушенных до крови губ Хёнджина, когда тот упёрся ладонью ему в грудь и сказал низким голосом:       – Кончи мне на лицо.       Повторять дважды не пришлось.       Хёнджин чуть приподнялся на локтях, чтобы смотреть прямо на член Бан Чана, по которому энергично ходил туда-сюда сжатый кулак. У Хёнджина явно не осталось сил, чтобы как-то участвовать, но это было не страшно. Бан Чану было вполне достаточно его прекрасного, затраханного, сытого лица и растрёпанных волос. А потом Хёнджин, глядя Бан Чану в глаза, открыл рот и высунул язык.       Бан Чан кончил моментально. Часть спермы попала на язык, но бòльшая часть разлетелась по волосам, ресницам, щекам, даже почти попала в глаз. Бан Чан не любил клише из порнофильмов, но ему действительно казалось, что красота Хёнджина приобретала не поддающийся описанию оттенок, когда его лицо было перепачкано спермой.       – Thank you, Daddy, – прошептал Хёнджин, звучно сглотнул и показал уже чистый, чуть белёсый язык.       – Малыш, ты меня когда-нибудь добьёшь, – бессильно покачал головой Бан Чан и наклонился, чтобы коротко поцеловать Хёнджина в губы. – Люблю тебя. Очень сильно. Слышишь?       – Ага, – отозвался Хёнджин лениво. Он потянулся всем телом и откатился в сторону, на свою половину кровати. Видимо, приводить себя в порядок он не собирался. Что ж, если уж и быть поросятами, то только вместе – и Бан Чан лёг рядом с ним.       Когда Хёнджин почти провалился в дрёму, лёжа на груди у Бан Чана и позволяя ему играть со своими волосами, телефон на прикроватной тумбочке коротко провибрировал. Бан Чан быстро нажал на кнопку, чтобы посмотреть, от кого было сообщение.       Феликс писал, что завтра обязательно будет в студии, как только занятия закончатся. Вспоминая всё, что случилось ранее вечером, Бан Чан впервые был не очень рад получить от него новости. Он выключил телефон полностью, положил его обратно на место и обнял уже уснувшего Хёнджина крепче.