Пешком в ад

      Бан Чан был известен как человек, которого так запросто не проведёшь. Бан Чан очень гордился своей репутацией среди коллег и музыкантов: он очень долго выстраивал свой авторитет, что стоило ему нескольких отношений – как рабочих, так и личных. Одним из немногих людей, которые даже не попытались бы его обхитрить, был Чанбин. Они общались, а потом дружили и работали вместе с тех самых пор, как Бан Чан переехал в Корею, чтобы поступить в один из университетов Сеула. Чанбин хоть и знал Бан Чана очень хорошо, – в конце концов, у любого человека, даже у такого пуленепробиваемого, как Бан Чан, есть свои слабости, – он не стал бы пользоваться своим положением. Бан Чан ему доверял, и доверие было взаимным. К тому же, Бан Чан видел Чанбина насквозь, всегда, поэтому у Чанбина не получилось бы схитрить даже в теории.       Но теперь Бан Чана обводили вокруг пальца на регулярной основе…       – Дэдди, кам хиа.       Бан Чан морщил нос в игривом притворстве. Хёнджин даже не пытался выговаривать слова, чтобы они были хоть сколько-то похожи на английский. Бан Чан это знал абсолютно точно. Но это же был Хёнджин. Всё, что бы Хёнджин ни делал, Бан Чан обожал. Он ничего не мог с собой поделать. И если честно, даже не собирался. Хёнджин вил из него верёвки, и Бан Чан нисколько этому не сопротивлялся.       – Baby, – Бан Чан подошёл к нему со спины, сразу же обнимая за талию и прижимаясь носом к его шее. От его бархатистой кожи пахло самыми любимыми духами Бан Чана. Ну как тут возможно себя контролировать? Бан Чан прижался плотнее, хотя знал, что сейчас не время.       – Я тебя позвал не для того, чтобы ты тёрся о мою одетую задницу, – Хёнджин посмотрел на него через зеркало и закатил глаза, якобы раздражённо; Бан Чан, ухмыльнувшись, поцеловал его в плечо. – Застегни чокер.       Хёнджин передал ему чёрный бархатный чокер с серебряной подвеской, в центре которой сверкал элегантный, почти что скромный сапфир. Конечно, Хёнджин без труда мог бы надеть чокер и самостоятельно. Но Бан Чан не жаловался: ему очень нравилось, когда Хёнджин позволял поухаживать за собой, даже если речь шла о какой-то мелочи. Если бы Хёнджин только захотел, Бан Чан с радостью кормил бы его с ложечки, мыл и одевал.       Пока что ему разрешали только застёгивать чокер. Это тоже, в принципе, неплохо.       – Ты у меня самый красивый, – прошептал Бан Чан, целуя край челюсти Хёнджина, но лишь там, где не было косметики.       – Я красивый сам у себя, – фыркнул Хёнджин недовольно. – Поехали, папочка. Времени уже много.       – Вообще-то это я тебя ждал минут двадцать, – шутливо удивился Бан Чан. – Не то чтобы я был против, но не надо перекладывать всю вину на меня, baby.       – Папочка, я мог бы наплевать на всё и поехать на твоё дурацкое мероприятие прямо в домашних штанах и с немытой головой, – сказал Хёнджин, идя впереди Бан Чана по коридору.       – Ты всё равно был бы самым ослепительным, – вставил Бан Чан. Хёнджин обернулся и улыбнулся через плечо. Улыбка совершенно точно была снисходительной. Бан Чан послал ему воздушный поцелуй. Хёнджин его проигнорировал.       В машине Хёнджин сразу же включил свою музыку. Он слушал какой-то хип-хоп – Бан Чан не узнавал исполнителя, хотя он знал многих, даже лично. Хёнджин двигал плечами в такт бита и смотрел в окно. Он выглядел просто нереально: весь в чёрном, отчего он казался ещё стройнее и выше, в широком поясе, больше похожем на корсет, поверх пиджака на голое тело. От него пахло богатыми пряными духами – теми самыми, которые они выбирали вместе в позапрошлые выходные. Точнее, выбирал Хёнджин, а Бан Чан дал ему свою карту. Ему нравилось, как в последнее время Хёнджин принимал подарки охотнее. Он больше не пытался строить из себя недотрогу, которому ничего не надо ни от кого, и особенно, от Бан Чана. Теперь Хёнджин мог что-то попросить, если ему что-то нравилось. Так, например, у него появился этот бархатный чокер, а также новые беспроводные наушники. Конечно, Хёнджин был честным шугар-бейби, поэтому расплачивался с Бан Чаном так, как умел: у Бан Чана ещё никогда в жизни не было столько минетов подряд, не требующих от него никаких вложений, не считая финансовых. Хёнджин в шутку пожаловался, что в последнее время он сидит на диете, частично состоящей из спермы Бан Чана. Бан Чан на это только смеялся. Он знал, что Хёнджину всё это на самом деле нравится. Бан Чан ни за что не потребовал бы от него никакой ответной «платы». Он был счастлив радовать Хёнджина просто так, чем угодно. Но Хёнджин радовался не только покупкам, но ещё и возможности раздразнить Бан Чана чуть ли не до сумасшествия, а потом заглатывать его по самое горло. Наверное, его Хёнджин-а всё-таки был немножечко садистом, хоть и не желал в этом признаваться. Тогда Бан Чан, получается, был мазохистом?..       Бан Чан не мог не улыбаться про себя, думая, что они – идеальная пара.       Они оказались на мероприятии как раз вовремя: приезжать к началу смысла не было, потому что к открытию собирались только журналисты, безымянные тусовщики и всякая мелкая сошка. Люди, имеющие авторитет Бан Чана, обычно появлялись с опозданием, ровно тогда, когда интерес к новоприбывшим ещё не остывал, а после должны были заявиться уже более публичные люди. Бан Чан не считал себя слишком публичной личностью, поэтому приезжал с получасовым опозданием.       Он вышел из машины, быстро обошёл её и открыл дверь со стороны Хёнджина. Ему не хотелось, чтобы какой-нибудь вышибала или ещё кто-то помогали его бойфренду, подавая руку, чтобы он спустился. Для этого существовал Бан Чан, и он не желал делиться ни секундой внимания Хёнджина ни с кем. Он протянул руку, и Хёнджин положил сверху свою изящную ладонь, опираясь. Он легко спрыгнул на асфальт, и Бан Чан сразу же обвил его талию, надёжно и крепко. Хёнджин бросил ему ещё одну снисходительную улыбку. Бан Чан чуть приподнялся на носках, – Хёнджин и без того был высоким, а сегодня на нём были короткие сапоги на платформе, – и поцеловал его в шею. Хёнджин покачал головой осуждающе; в свете далёкого фонаря и неоновой вывески прямо напротив них его длинные бриллиантовые серьги начали переливаться ослепительно.       – Что, папочка, воображаешь, что приехал в сопровождении модели? – ухмыльнулся Хёнджин, пока они направлялись ко входу. Они шли нога в ногу, попав в единый ритм.       – Зачем мне какие-то модели, когда у меня есть такой cute baby, eh? – Бан Чан не удержался и поцеловал его снова. Хёнджин фыркнул устало и сделал вид, что стирает слюну тыльной стороной ладони. Бан Чану нравилось, когда Хёнджин строил из себя такого недотрогу.       Едва они прошли внутрь, их сразу же озарило несколько вспышек. Бан Чан привычно остановился, глядя прямо перед собой, но неопределённо, время от времени поворачиваясь в разные стороны, чтобы у всех фотографов была возможность сделать кадр. Хёнджин в его захвате ощутимо напрягся, но Бан Чан погладил его поясницу. Хёнджин расправил плечи и приподнял подбородок. Бан Чана распирало от гордости, что он будет на всех фотографиях с настолько убийственно красивым парнем.       – Господин Бан! – окликнули его со спины; Бан Чан обернулся и увидел организатора мероприятия, вежливо кланявшегося им обоим. – Рад видеть вас сегодня! Спасибо, что нашли время заглянуть! Позвольте узнать имя вашего спутника?       Бан Чан поднял взгляд на Хёнджина. Он уже был совсем не против того, чтобы даже в узких профессиональных кругах были в курсе, с кем он встречается. В конце концов, встречаться со стриптизёром – это не самое плохое, что могло бы случится. Один из его коллег вообще встречался с проституткой, и его почти никто не осуждал.       – Ты как, малыш, готов снять с себя маску инкогнито? – спросил Бан Чан, поглаживая его бедро, которое тоже было напряжено слишком сильно.       – Не надо, – сказал Хёнджин с задержкой; на секунду его глаза опустели, показались потерянными, а потом всё лицо снова подёрнулось томной поволокой. – Извините, не сегодня.       Организатор покивал с пониманием, раскланялся и оставил их. Бан Чан кивнул журналистам в знак благодарности и повёл Хёнджина дальше внутрь помещения, где уже гудела музыка и весь зал был окрашен разноцветными огнями.       – Какой малыш сегодня у меня вежливый, – посюсюкал Бан Чан, пока они продвигались в сторону барной стойки.       – А ты хотел, чтобы я послал его на хер? Значит, в следующий раз так и сделаю, – сказал Хёнджин холодно.       – Не будь букой, принцесса. Ты сегодня такой красивый, – снова не удержался Бан Чан; они свернул в сторону вип-кабинок, находившихся недалеко от барной стойки. – Что будешь пить?       – Водку с соком, – сказал Хёнджин, тяжело плюхнувшись на кожаный диван; Бан Чан приподнял бровь удивлённо. – Что уставился? Не мне же садиться за руль, могу себе позволить.       Даже через громкую музыку в его голосе слышалась нервозность. В конце концов, хоть Хёнджин и привык быть на сцене, он не привык к таким компаниям. Он здесь никого не знал, явно не понимал правил общения. Это Бан Чан плавал на тусовках, как рыба в воде. Поэтому он не стал спорить. И когда к ним подошёл совсем молодой официант, он попросил воду с лимоном и водку с апельсиновым соком.       После первой же порции алкоголя Хёнджин заметно расслабился. Когда к ним в кабинку заглядывали знакомые и коллеги Бан Чана, чтобы перекинуться парой слов и сделать селфи для соцсетей, Хёнджин начал улыбаться ленивой соблазнительной улыбкой. Бан Чан на всякий случай держал руку у него на бедре достаточно высоко, чтобы никто не задавал ему глупых вопросов, типа «А с кем это ты сегодня?» Им не нужно было знать, кто такой Хван Хёнджин. Им было достаточно знать, что он пришёл вместе с Бан Чаном и что в его сторону можно не засматриваться. Место занято, уступать никто не будет.       Хёнджин молчал, открывал рот только для того, чтобы поздороваться и попрощаться. Бан Чану становилось немного грустно из-за того, что Хёнджину приходится скучать, но ему и самому было не особо весело. Такие мероприятия – неотъемлемая часть его работы. Нужно просто прийти, «засветиться», выпить пару стаканчиков и после этого уже можно отправляться домой. Он заранее пообещал Хёнджину, что они не будут сидеть слишком долго и что после Хёнджин сможет выбрать любой подарок за своё «послушание». Хёнджин тогда фыркнул неопределённо, и Бан Чан не понял, что ему нужно будет задействовать в этот раз – кошелёк или навыки в постели?       Когда поток посетителей приостановился, Хёнджин, уже с тремя порциями водки с соком в желудке, потянул Бан Чана за рукав пиджака. На его чувственных, влажно блестящих губах играла коварная ухмылка, которую Бан Чан не мог не поцеловать. «Пойдём танцевать, папочка,» – поправляя лацканы на его пиджаке, сказал Хёнджин в самое ухо. Его пьяное дыхание с привкусом апельсина обожгло Бан Чана даже слишком сильно. Хёнджин был в тот вечер настолько соблазнителен, что Бан Чан начинал задумываться о том, что ему, возможно, придётся пересмотреть своё отношение к сексу в общественных туалетах.       Они спустились вниз, где в общей массе танцевали менее приметные личности и будущие знаменитости разного калибра. Бан Чан шёл чуть впереди, держа Хёнджина за руку и расчищая для него путь сквозь толпу. Когда они нашли подходящее место, Хёнджин закинул обе руки на плечи Бан Чана и начал двигаться в такт музыке очень медленно, почти лениво. Музыки и вправду была тягучая и сексуальная, чем-то даже напомнила Бан Чану ту самую композицию, под которую выступал Хёнджин, когда Бан Чан увидел его в самый первый раз. Тогда Хёнджин был недосягаемым произведением искусства, а сейчас он смотрел на Бан Чана захмелевшим взглядом и перебирал волосы у него на затылке. Много воды с тех пор утекло, подумал Бан Чан с ностальгией и положил обе ладони на ягодицы Хёнджина. Хёнджин улыбнулся ещё чуть коварнее и покачал головой, словно осуждая его. Но в следующий миг Бан Чан притянул его ближе, прикасаясь к его паху своим пахом, и Хёнджин выдохнул тяжело.       – Мы ещё посидим немного и поедем домой, Хёнджин-а, – сказал Бан Чан. – Чем ты хочешь заняться дома?       Он не имел в виду ничего «такого», ведь Хёнджин уже был не совсем трезвым. А у Бан Чана было железное правило против занятий сексом в нетрезвом состоянии. Однажды он уже пошёл на поводу у Хёнджина, а тот совершенно потерял над собой контроль. В итоге на следующий день Бан Чану пришлось рано утром везти Хёнджина в клинику на обследование к проктологу. Бан Чан даже не хотел представлять, как Хёнджин объяснялся с врачом. Хорошо было только то, что в тот раз всё обошлось. Но рисковать Бан Чану больше не хотелось. И особенно, зная страсть Хёнджина к балансированию на грани.       – У меня будет для тебя сюрприз, – ухмыльнулся Хёнджин. Бан Чан вскинул бровь удивлённо. А потом подался вперёд и поцеловал Хёнджина прямо посреди танцующей толпы.       Ему всё-таки пришлось оставить Хёнджина одного, хотя ему очень не хотелось. Он объяснил, что теперь пришла его очередь обойти вип-кабинки приглашённых гостей, более влиятельных персон, чем он сам. Хёнджин покивал, но Бан Чан видел, что ему это не понравилось. Уходя, но ещё цепляясь за пальцы Хёнджина, он крикнул, чтобы Хёнджин себе ни в чём не отказывал, если ему захочется выпить ещё что-нибудь. Хёнджин покивал снова и направился в сторону бара. Глядя на его высокую, стройную фигуру, выгодно выделявшуюся из толпы, Бан Чан чувствовал, как у него разрывалось сердце просто из-за того, что ему пришлось разлучиться с Хёнджином, пусть и ненадолго. Раньше такого с ним никогда не было.       Бан Чан занялся своим делом. Он умел переключаться между ролями и в целом умел быть приятным человеком. Все, с кем ему нужно было повидаться в тот вечер, улыбались искренне и так же искренне пожимали ему руку, несмотря на разницу в статусе. В какой-то момент Бан Чану даже понравилось видеть уже знакомые лица, кратко говорить о делах и делать запросы на будущие проекты или рабочие контакты. В конце концов, он делал это всё не для себя, а для компании. Раз уж Чанбина было настолько тяжело сдвинуть с места и у него лучше получалось разбираться в других вопросах, Бан Чан брал на себя эту ответственность.       Всё шло хорошо и спокойно. Но ровно до тех пор, пока Бан Чан не бросил случайный взгляд в сторону бара.       Там, почти в самом углу, на барном стуле сидел Хёнджин. Спина прямая, а ноги сложены невероятно грациозно. Рядом с ним стоял новый стакан, но уже совсем не водки, а чего-то тёмного. Хёнджин улыбался, даже смеялся, чуть наклоняясь вперёд – а на соседнем стуле сидел другой мужчина. Мужчина был старше, гораздо старше Бан Чана. На вид ему можно было дать лет сорок-сорок пять, но мужчина был очень ухожен и подтянут, выглядел моложаво. В висках блестела седина, но она добавляла его образу лоска. На нём был очень дорогой костюм, сидевший идеально на его мускулистом, гораздо более мускулистом, чем у Бан Чана, теле. На запястье блестели часы не меньше, чем за десяток миллионов. У Бан Чана отвисла челюсть.       Мужчина разговаривал с Хёнджином, постоянно подаваясь вперёд. Хёнджин хихикал, даже плечи дрожали, хотя с Бан Чаном он так не смеялся никогда. Хёнджин посматривал на мужчину своими прекрасными, очерченными дымчатым глазами, и Бан Чан отчётливо увидел в них заигрывающий блеск.       Что вообще происходит? Стоило ему отойти на минуту, а у него уже прямо из-под носа уводят парня?!       Быстро распрощавшись и извинившись, Бан Чан пошёл прямо к барной стойке. Злость начала закипать в нём настолько сильно, что кулаки сжались сами собой. Но он знал, что бить никого не будет. И не только потому, что насилие – не его метод. Здесь было слишком много камер, слишком много любопытных глаз, которые могли похоронить его карьеру заживо из-за одного только неверного шага. Набирая полные лёгкие воздуха, Бан Чан сказал самому себе сдерживаться до последнего.       – Привет, малыш, – Бан Чан буквально втиснулся между ними; мужчина смерил его неодобрительным взглядом. – нам пора ехать домой… Простите, мы не знакомы. Меня зовут Бан Чан.       Бан Чан низко поклонился и протянул руку для пожатия. Он решил гнуть линию «хорошего парня» до самого конца. Мужчина был явно озадачен не только его внезапным появлением, но и его манерами. Он рассеянно пожал его руку и представился господином Кимом из компании Music Records.       – Тот самый господин Ким? – удивился Бан Чан, потихоньку стягивая Хёнджина за руку со стула. – Всегда мечтал посотрудничать с Вами!       Австралийцы не были известны своим деловым напором, но он явно был в крови у Бан Чана. Он умел напирать настолько мощно, но при этом вежливо, что даже такой гигант бизнеса, как господин Ким, застигнутый врасплох, сейчас неловко интересовался его контактами. Бан Чан со всей учтивостью отдал ему свою визитную карточку, раскланялся и потащил Хёнджина прочь от барной стойки. Как только они оказались в гуще толпы, кровь снова запульсировала во всём теле так, что на какое-то время он перестал слышать шум музыки и видеть перед собой что-либо, кроме размытого образа выхода из этого проклятого заведения.       – Ты что, с катушек слетел, Крис?! – крикнул Хёнджин. Бан Чан очнулся. Они очутились на стояке, рядом с его машиной. Хёнджин выдернул из его пальцев своё запястье. Он выглядел ещё более пьяным, но теперь начинал злиться. Он казался настолько возмущённым, словно ему не понравилось, что Бан Чан прервал их милое хихиканье. В голове уже собралась целая цепь вопросов, но Бан Чан осёкся: ему не хотелось обсуждать свою личную жизнь даже на парковке, где их могли услышать.       – Полезай в машину, поговорим внутри, – сказал он сухо и сел за руль. Он не стал заводить мотор – ещё слишком рано. Слишком быстро бьётся сердце, слишком разномастные мысли мечутся в голове. Если они поедут, обсуждая то, что случилось, то они точно не доедут до дома.       Хёнджин топнул ногой, но всё-таки дёрнул на себя дверь. Как только послышался хлопок, Бан Чан повернулся к нему.       – Хёнджин, я не понимаю, что там происходило, – начал он как можно спокойнее; Хёнджин уже жевал щёку, отворачиваясь в противоположную сторону и нервно дёргая коленом. – Он ведь с тобой открыто флиртовал.       – И что? – бросил Хёнджин. Бан Чан опешил.       – Как «что»? Что значит «и что»? Хёнджин, ты мой парень. У нас не было договорённости о том, что наши отношения открытые…       – Я не твой парень, Крис! Усвоишь ты это наконец или нет?! – закричал Хёнджин. – Я не твоя собственность! Я не принадлежу тебе! Я живу сам по себе, понятно тебе?!       – Это не значит, что я ограничиваю твою свободу. Это значит, что мне неприятно, когда другие мужчины так неприкрыто с тобой флиртуют, а ты им не даёшь понять, что у тебя есть парень.       – Кто сказал? – рыкнул Хёнджин, теперь глядя Бан Чану прямо в глаза. – Кто сказал, что между нами «что-то» есть? Ты сам, Крис?       – Я же постоянно говорю тебе, что я тебя люблю, – Бан Чан выпадал в осадок всё больше и больше; ему не верилось, что он слышал то, что слышал. – Мы живём с тобой под одной крышей. Мы заботимся друг о друге… Я забочусь о тебе.       – Не будет моей задницы, не будет и «любви», – отрезал Хёнджин, показывая в воздухе кавычки. – Ты просто заигрался в свою дурацкую игру в заботливого папочку, и теперь тебе кажется, что есть какая-то там идиотская забота или любовь. Но ничего нет, Крис, очнись! Это просто секс. Иногда просто секс за деньги. Просто тебе нравится меня ебать, нравится, что я всегда сглатываю и подставляю тебе задницу. Ты просто реализовал свою эротическую фантазию в жизнь и теперь радостно кончаешь по нескольку раз за неделю. Вот и всё!       Бан Чан осел на своём сиденье. Он никогда не слышал от Хёнджина подобных слов, хотя Хёнджин в целом не очень лестно отзывался об их отношениях. Но никогда, ни единого раза Бан Чан не слышал, чтобы Хёнджин говорил, что их отношениям грош цена. Что они базируются только на сексе – причём, на продажном сексе. Хёнджин как будто забыл, что Бан Чан признаётся ему в любви каждый день, по несколько раз. И самое главное, Хёнджин забыл, что иногда сам просит, чтобы Бан Чан сказал ему «Я тебя люблю».       Как же так получается, что ничто ничего не значит?       Бан Чан был ошарашен настолько, что у него даже не нашлось слов для ответа. Чтобы не сидеть в наэлектризованном напряжении, наполнившим салон, Бан Чан завёл мотор и медленно выехал на проезжую часть. Хёнджин, обнимая колени, сворачивал голову в сторону окна, видимо, не желая пересекаться с Бан Чаном даже взглядом. Бан Чана укололо больнее, чем он ожидал.       Когда они встали на светофоре, Хёнджин чуть повернулся в сторону Бан Чана и сказал сквозь зубы:       – Не смей меня больше ни к кому ревновать, понял? Я делал, делаю и буду делать всё, что захочу.       Бан Чан посмотрел на него. Как Хёнджин сжался в напряжённый комок на своём сиденье, как сильно его руки обнимали его колени – так, что на кистях и выше проступили вены. Он косил в сторону Бан Чана исподлобья, как загнанный зверь.       – Хёнджин-а, я не хочу, чтобы ты позволял другим мужчинам думать, что ты доступный и что в твоей жизни нет мужчины, который тебя любит искренне и не за какой-то там секс, – сказал Бан Чан негромко и спокойно. Повисла пауза. Красный свет сменился жёлтым, быстро переключился на зелёный. Машина поехала вперёд чуть быстрее.       – Меня душит твоё собственничество. Ты мне просто жить спокойно не даёшь, уже застрял поперёк горла, – зарокотал Хёнджин, стуча ребром ладони чуть выше кадыка. Он был просто в ярости. Бан Чан не понимал, что с ним происходит.       – От твоего вездесущего мнения уже тошнит. Уже блевать хочется из-за того, что один только ты у нас самый умный! Один только Крис Бан идеальный, знает, как надо! Один только Крис Бан типа «любит»! Хватит тыкать мне в нос своей любовью! Я не просил тебя меня любить! Мне не нужна любовь! Ни твоя, ни чья-либо ещё! Я в эту сентиментальную херню не верю, ты понял?!       Бан Чан понял только то, что разговаривать сейчас с Хёнджином бесполезно. Мало того, что он был пьян до этого, теперь он был ещё и в ярости. Бан Чан сжал руль крепче, надавил на педаль газа сильнее.       Машина помчалась по прямой быстро. Стрелка на спидометре подскакивала, поднимаясь выше и сразу же опускаясь до нормальных показателей. Хёнджин ударил ногой по приборной панели.       Словно во сне Бан Чан увидел сигналящего им полицейского. Тот стоял рядом с дорогой в жёлтом жилете, отражающем свет, и делал знак остановиться. Бан Чан сбавил скорость ещё больше и подъехал к полицейскому совершенно спокойно.       – Добрый вечер, инспектор Ли Минхо, – сказал полицейский усталым, монотонным голосом, заглядывая в открытое окно со стороны водителя. – Превышаете. Ваши права, пожалуйста.       – Добрый вечер, – Бан Чан кивнул и сразу же достал права; ему не хотелось попадать ещё в одну неприятность. – Вот, пожалуйста.       Инспектор был неправдоподобно красивый, но совсем молодой, как будто только что из полицейского университета. При этом выглядел он довольно уверенно, даже сурово. Он внимательно изучил права Бан Чана.       – С правами всё нормально. А вот прибор зафиксировал сто, господин Бан.       Инспектор достал алкотестер. Бан Чан, понимая, что торговаться нет смысла, послушно выдохнул в трубку. Хотя бы здесь он был спокоен.       – Алкоголя в крови нет, это хорошо, – продолжил инспектор всё так же монотонно и сделал какие-то пометки у себя в записях. – Но штраф вам всё равно полагается. Не гоняйте, господин Бан. Даже если дорога пустая, всегда есть шанс попасть в дорожно-транспортное происшествие.       – Конечно. Прошу прощения, – Бан Чан натянул улыбку, пока инспектор выписывал ему штраф. – Всего хорошего, инспектор!       – И вам того же, – кивнул инспектор и наконец-то их отпустил.       Только когда машина набрала скорость, Бан Чан заметил, что Хёнджин всё это время вёл себя подозрительно тихо. Хоть разговаривать с ним пока не хотелось и вообще было тяжело находиться с ним в одном салоне, Бан Чан не мог не спросить:       – Ты чего? Тебе плохо?       Прижимая ладонь к губам и отворачиваясь к окну, Хёнджин медленно помотал головой. Бан Чан снова ничего не понял.       – Тебя тошнит? Остановить машину?       – Меня от вас, ублюдков, тошнит! – прорычал Хёнджин; на секунду Бан Чану показалось, что его лицо покраснело, а глаза влажно блестели.       Но он не стал задавать вопросов. Хватит на сегодня.       Всю дорогу до дома они молчали. Как только мотор затих, Хёнджин пулей выскочил из машины и быстрым шагом направился к двери. У него был свой комплект ключей, и в тот вечер Бан Чан этому порадовался.       Он быстро переоделся и смыл с себя косметику, не глядя на себя в зеркало. Он устал настолько, что его подташнивало. Аппетит пропал совсем, поэтому он налил себе виски и пошёл со стаканом в гостиную. В глубине дома было слышно какое-то движение, хлопанье дверями – это Хёнджин, всё ещё злой, приводил себя в порядок. Бан Чану впервые стало безразлично, в каком Хёнджин настроении и что он делает. Ему показалось, что в тот момент они начали существовать отдельно друг от друга, в непересекающихся вселенных.       Он включил телевизор, чтобы не слышать гула собственных мыслей. Он смотрел в экран, но не видел ничего, кроме отпечатка озлобленного лица Хёнджина, словно выжженного у него на роговице глаз. Ему больше не хотелось ни о чём думать.       Прошло полчаса. А может, целый час или даже полтора. Бан Чан растворился во вкусе виски, бормотании телевизора и отупляющем тумане, наполнившем голову до отказа. Он чуть вздрогнул, когда понял, что что-то блокирует свет экрана телевизора.       Он моргнул. Не поверил своим глазам. Моргнул ещё раз.       Перед ним действительно стоял Хёнджин. Чокер с сапфиром, серьги с бриллиантами; волосы собраны в небрежный хвост. Из одежды на нём были только крошечные чёрные женские трусики, которые с трудом вмещали его мужское достоинство. Он возвышался над Бан Чаном, как статуя. Бан Чан посмотрел на него снизу вверх. Это было так в духе Хёнджина: свести конфликт к сексу и сделать вид, что ничего не было. Проблема было только в том, что секс ничего не решал, а лишь сглаживал угол на какое-то время, а потом ещё более опасное острие впивалось прямо под рёбра.       Бан Чан не пошевелился. Хёнджин опустился перед ним на колени.       Хёнджин медленно забрал пульт из его руки, выключил звук. Он положил голову на бедро Бан Чана, глядя прямо в глаза и дуя губы. Бан Чан подпер висок кулаком, стараясь смотреть только в глаза и не замечать, насколько соблазнительно выглядят ягодицы Хёнджина в стрингах, явно впивавшихся в кожу. Хёнджин поцеловал его через тонкие спортивные штаны – Бан Чан моргнул. Хёнджин положил руку на второе бедро и начал поглаживать. Его лицо начало меняться: из каменного, ничего не выражающего оно становилось заинтересованным. Взгляд с поволокой, приоткрытые губы. Всё, что обычно сводило Бан Чана с ума. Но сегодня вызывало только тягостное ощущение нездорового, едва живого возбуждения.       Хёнджин медленно пересел. Он подался вперёд, в самый пах. Удерживая зрительный контакт, он тёрся носом о мягкий член Бан Чана и чуть слышно мычал капризным тоном. Бан Чан не шевелился. Затем Хёнджин приоткрыл рот и начал трогать пах губами, словно пытаясь ощупать его, очертить его форму. Скоро к губам присоединился язык, лизавший влажно и широко. Бан Чан чувствовал, что на тонкой ткани уже появилось тёмное пятно. Но у него ещё были силы сопротивляться. Он следил за каждым движением Хёнджина, но не реагировал, вообще никак. Он думал, что ещё немного, и Хёнджин разозлится, потому что у него лопнет терпение. Ещё немного, и Хёнджин поймёт, что не всё можно поправить сексом.       Без помощи рук Хёнджин прихватил зубами завязки на штанах Бан Чана и потянул на себя. Он демонстративно завёл руки за спину, прижимая запястья друг к другу, как будто желая показать Бан Чану, что он очень, очень старается. Он поднырнул носом под свободную домашнюю футболку и прикусил кожу под пупком. Бан Чан был вынужден выдохнуть чуть напряжённее. Хёнджин это заметил. Ухмыльнулся уголком губ, прикусил снова, провёл по укусу языком. Затем его язык очертил пупок по кругу и заскользил ниже.       – Ты перестанешь или нет?       Хёнджин сощурился. Мурлыкнул, потёрся щекой о совсем чуть-чуть привставший член. Бан Чан выдохнул устало и покачал головой. А потом Хёнджин снова открыл рот и попытался заглотить его член целиком, прямо в одежде. Кровь хлынула к паху. Бан Чан разозлился на самого себя: неужели так тяжело быть принципиальным?! Но видимо, тяжело, когда твой парень – Хван Хёнджин, и он готов подстилаться как угодно, лишь бы сделать так, как надо ему. И сопротивляться ему бесполезно.       Зубы сомкнулись совсем слегка, но из-за влажной, пропитанной слюной ткани, Бан Чан почувствовал всё слишком чётко. Выругавшись, он схватил Хёнджина за волосы и стащил его со своего члена. Хёнджин издал протяжный стон: ну конечно, Хёнджин же любил, когда к нему применяли силу и таскали его за волосы. У него даже закатились глаза.       – Give me your cock, Daddyyyy, – простонал он высоким, пошлым голосом, полным звериного желания. Он посмотрел на Бан Чана плаксивыми, влажными глазами. Казалось, если он сейчас же не заполучит член, то у него случится истерика или он вообще помешается.       – Fuck this shit, – прохрипел Бан Чан и свободной рукой рывком стянул с себя штаны вместе с боксерами. Хёнджин издал непонятный звонкий звук. Бан Чан возненавидел себя за то, что снова пошёл у него на поводу. Но у него не осталось сил терпеть. В конце концов, он тоже человек, and like everyone else, he has his breaking points.       Стоило только разжать пальцы и отпустить волосы, как Хёнджин ринулся обратно к Бан Чану между ног. Он начал впиваться жадными поцелуями вслепую. Обычно всё наоборот: Хёнджин лежит на подушках, капризничает, стонет, а Бан Чан всячески старается его ублажить, заласкать, занежить до потери сознания. Обычно это Бан Чан страдает от недостатка Хёнджина в крови, и поэтому он делает всю работу сам. И это кажется справедливым. Но сейчас, что называется, the tables have turned. И теперь уже Хёнджин вылизывал каждый сантиметр кожи Бан Чана с такой жадностью, что кажется, что сейчас он в ней захлебнётся. Впившись ногтями в напрягшиеся бёдра Бан Чана, Хёнджин лихорадочно поднимался поцелуями от основания до головки члена. Бан Чан откинулся к спинке дивана, сжал растрёпанный хвост Хёнджина в кулаке, чуть оттягивая назад. Хёнджин позволил ему снова отлучить себя от своей самой любимой игрушки. Хёнджин смотрел на Бан Чана чёрными, ошалелыми глазами. Он дышал часто, отчего сапфир мелко дрожал. Хёнджин облизал припухшие губы, а потом попытался дотянуться языком до головки члена. Рыкнув, Бан Чан отпустил его, позволяя ему делать всё, что ему только вздумается.       К тому моменту член встал уже полностью. Это неудивительно: Хёнджин не оставлял его в покое ни на минуту. Лизал, целовал, проводил по выступающим венам кончиком носа, шумно вдыхая его запах. Несколько раз он нырял вниз, игриво прятался за членом, посматривая на Бан Чана снизу вверх одним глазом. Потом он брал в рот отяжелевшие яйца по очереди, и Бан Чан стискивал зубы, сжимая подлокотник. Раз уж он сдался в плен Хёнджина, то нужно держаться до последнего и не стонать так, как будто весь вечер он ждал только этого. Даже если на самом деле это именно так.       – May I…? – спросил Хёнджин кротко, как овечка, хлопая ресницами.       – You can, go ahead, – выдохнул Бан Чан.       Тогда Хёнджин осторожно прихватил член за основание, провёл истекающей смазкой головкой по раскрасневшимся губам и лизнул, как будто держал в руках леденец. Бан Чан не сводил с него глаз. Хёнджин, снова глядя прямо в глаза, заглядывая в самую душу, взял в рот самую малую часть члена. Бан Чан рыкнул, но не двигался. Нужно было сохранять остатки достоинства.       Щека Хёнджина оттянулась вульгарно, а глаза смотрели пьяно. Бан Чан прикоснулся кончиками пальцев к собственному члену, растягивавшему щёку изнутри, и снова выругался. Он не понимал, какими магическими силами обладал Хёнджин, если от одного только минета казалось, что вот-вот сойдёшь с ума. Хёнджин почавкал влажно, упираясь членом себе в щёку, громко сглотнул. Потом он достал член изо рта полностью. Его сумасшедший взгляд пронзил Бан Чана до самых костей. Хёнджин ухмыльнулся.       В следующую секунду он проглотил член до половины. Пальцы Бан Чана механически вплелись в его волосы, когда его язык начал обвиваться вокруг пульсирующего ствола. У Бан Чана не хватало дыхания, чтобы ругаться; он мог только открывать и закрывать рот, как рыба. А Хёнджин, подталкивая оставшуюся часть члена, продолжал его заглатывать. Казалось, что ему не нужно дышать, что он обойдётся и так; что задохнуться с членом Бан Чана во рту – это для него самый идеальный сценарий. Когда Хёнджин воткнулся носом в тёмные жёсткие волосы, Бан Чан не смог удержать грудной стон. Хёнджин выглядел не просто идеально, а нереально. Он сглотнул, сокращая мышцы горла – Бан Чан в самый последний момент удержал бёдра, чтобы не толкаться в него бесцеремонно. Хотя именно это ему и хотелось сделать. Но Хёнджин будто прочитал его мысли и начал двигать головой. На секунду Бан Чану показалось, что он был на грани того, чтобы кончить преждевременно.       Что Хёнджин умел делать, так это находить правильный ритм во время минета. Бан Чану оставалось только придерживать его голову за волосы, потому что всю остальную работу Хёнджин делал самостоятельно. Его брови были сосредоточенно сведены; из глаз побежали слёзы, даже под носом заблестело. Но Хёнджин упорно продолжал громко сопеть через нос и так же громко чавкать, втягивая щёки так, что на лбу проступала венка. Закусывая губу, Бан Чан понимал, что долго он не продержится, как бы этого ему ни хотелось.       Ритм становился всё быстрее и быстрее. Челюсть Хёнджина расслабилась окончательно, и Бан Чан начал толкаться в его горло самостоятельно. Хёнджин не сопротивлялся, позволяя использовать себя, как вещь, как игрушку для секса. Бан Чану было стыдно в этом признаваться, но такой Хёнджин заводил его просто до предела.       – Котёночек… – прохрипел Бан Чан, дыша быстро и поверхностно. – я… я сейчас…       Хёнджин нахмурился ещё сильнее и заглотил член до самого основания. От резкого движения Бан Чан потерял бдительность. Он успел почувствовать только обжигающее тепло в самом низу живота, а потом его омыло мощное облегчение, накрывшее его плотной пеленой.       Когда он открыл глаза, Хёнджин, с вздымающейся грудью, смотрел на него пристально. Его щёки показались припухшими, и Бан Чан сначала не понял, почему. В следующий миг Хёнджин схватил его стакан с остатками виски и сплюнул туда всё, что он сумел удержать во рту.       – Baby, you’re so, so dirty… – голос был сиплый и слабый, потому что от увиденного его снова ударило возбуждением в нижнюю часть живота. Хёнджин ухмыльнулся по-дьявольски. А потом залпом выпил мутную смесь из стакана. У Бан Чана отвисла челюсть. Если бы он не кончил только что, в тот момент он точно кончил бы без какой-либо стимуляции.       Хёнджин собрал остатки спермы с губ и облизал пальцы, посасывая их, как будто ему было мало.       Испытав неизвестно откуда взявшийся прилив сил, Бан Чан затащил Хёнджина к себе на колени. Он обнял его крепко, прижимая к себе и целуя его длинную, покрытую потом шею. Хёнджин, захихикав легко, словно они сейчас вовсе не сексом занимались, обнял его за шею в ответ. Бан Чан не сразу почувствовал через футболку обильную влажность на животе Хёнджина.       – Ну вот, – глядя между их тел, где стекала сперма Хёнджина, улыбнулся Бан Чан. – такие красивые трусики испачкались, жаль…       – Можешь носить их везде с собой как талисман, – сказал Хёнджин севшим голосом и игриво подвигал бровью. – Можешь их даже не стирать.       – Ну какой же у тебя всё-таки грязный ротик, принцесса, – покрывая его лицо поцелуями, стирая слёзы, прошептал Бан Чан. Его сердце снова наполнилось обожанием до самых краёв.       – Теперь точно грязный, – Хёнджин, как всегда, показал ему язык. – Завтра утром завтрак готовишь ты, даже не спорь со мной.       – И не собирался, принцесса, – заверил Бан Чан, раскачивая Хёнджина в своих руках из стороны в сторону. – Не хочешь в душ? Я тебя помою. Ты, наверное, совсем устал.       – Да, – Хёнджин поднял подбородок и провёл пальцем по серьге Бан Чана. – Только не вздумай пытаться засунуть в меня свой член, пока будешь меня мыть.       Бан Чан рассмеялся.       – Член на сегодня тоже устал, ему надо отдохнуть и набраться сил. Может быть, завтра утром…       – Нет, – отрезал Хёнджин; но он улыбался. И заулыбался ещё шире, когда Бан Чан подхватил его на руки и понёс в сторону ванной.       Бан Чан облегчённо выдохнул: кажется, чёрная полоса была позади.