Пешком в ад

      С момента того позорного случая Феликс не видел ни Бан Чана, ни Чанбина. Ему было жутко стыдно за себя и за то, что так случилось. Он ведь говорил себе, что заниматься сексом, даже «по-быстрому», в студии может быть опасно. Если бы их застал кто-то другой, не Бан Чан, ему всё равно было бы очень неловко. Но, видимо, желание в тот момент перебороло остатки благоразумия, и Феликс побежал в сторону туалета чуть ли не вприпрыжку. Нужно было быть осмотрительнее. Он думал, что Чанбин знает, что делает. Точнее, надеялся, что эта маленькая шалость в любом случае сойдёт им обоим с рук.       Теперь Феликс был уверен, что Бан Чан потянет ещё немного, а потом в письменной форме сообщит ему, что контракт разорван в одностороннем порядке. Хотя официально, на его копии контракта было сказано, что договорённость может быть аннулирована только при согласии обеих сторон, Феликс не стал бы пытаться уговаривать Бан Чана передумать. Феликс понимал, что опозорился так, как не рассчитывал опозориться ни перед кем и никогда. Возвращаться было некуда и незачем.       Феликс не мог перестать думать о том, что случилось. И даже не столько о самом случае в туалете, а сколько о том, что он подвёл Бан Чана, хотя Бан Чан в него верил так, как не верил ещё никто. Феликс очень хотел оправдать его ожидания и стать приметной фигурой в реп-кругах. Наверное, у него получится как-нибудь пробиться и без протекции, без вложенных денег. В конце концов, упорная работа окупается всегда. Но Феликсу хотелось поработать именно с Бан Чаном. Он мечтал об этом с тех самых пор, как познакомился с ним ещё года три назад, когда ему удалось проскочить на тусовку каким-то чудом. Видимо, больше не судьба.       По дороге в университет и обратно, стоя в душном метро, Феликс не мог не вспоминать последний взгляд Чанбина. Тогда Бан Чан, не на шутку разозлившись, сказал, что вызовет Феликсу такси сам, поскольку Чанбин «не умеет держать член в штанах». Они ждали втроём на улице. Феликс, всё ещё красный до корней волос, не мог даже оправдываться. Чанбин стоял напротив него и напряжённо молчал. Бан Чан ходил из стороны в сторону между ними до тех пор, пока не приехала машина. Феликс хотел было хотя бы попрощаться, чтобы уйти вежливо, но слова застряли у него в горле. Он смог только поклониться Бан Чану низко в знак благодарности за такси. Пока он садился в салон, он перехватил взгляд Чанбина. Чанбин смотрел на него хмуро, с непонятным чувством, которого Феликс раньше не видел. Почему-то в тот момент Феликса уколол страх. Он не понял, о чём был этот страх, и дверь сразу же хлопнула. Той же ночью на него как будто что-то нашло, и он проплакал в подушку с час. Он сказал себе, что это всё из-за стресса, вызванного этой дурацкой, позорной историей. Но ответ как будто не соответствовал действительности.       Феликсу потребовалось примерно семь дней и один пьяный разговор с однокурсницей, чтобы понять, что он скучает по Чанбину. Феликс ударил себя по лбу, когда до него дошло, почему, всё-таки, Чанбин не выходит у него из головы и снится по ночам. Феликсу стало смешно. Но смешно в плохом смысле: у них же были отношения без обязательств, только ради секса. Феликс никогда не спрашивал у Чанбина, но он не удивился бы нисколько, если бы оказалось, что у Чанбина есть ещё пара таких же мальчишек или девчонок, вроде него. Чанбин был очень интересным мужчиной, и все на тусовке наверняка это замечали. Феликсу было неприятно об этом думать. Но набирать номер Чанбина, который он уже выучил наизусть, и говорить, что он такой вот дурачок, что умудрился привязаться, а теперь скучает, ему тоже не хотелось.       Ведь Чанбин ему тоже не звонил. Феликс даже думал о том, что Чанбин, наверное, разозлился на него. Ну или просто забыл. Наверное, Феликс и правда не был единственным. Наверное, это и правильно. Ведь Феликсу было нечего предложить Чанбину, кроме молодого тела и милой мордашки.       «Милая мордашка», – говорил Чанбин, проводя большим пальцем вдоль скулы; Феликс задерживал дыхание, растворяясь в его тихом голосе, больше похожим на шёпот. Слова Чанбина не звучали как заигрывание или объективизация. Когда Чанбин называл Феликса «милой мордашкой», в его голосе что-то менялось, он всегда становился тише и мягче.       Теперь, прокручивая это воспоминание на репите, Феликс чувствовал, как к горлу подкатывает огромный ком и перекрывает кислород.       Спустя десять дней безымянный номер всё-таки позвонил. У Феликса только что закончилась последняя пара, он хотел пойти перекусить с ребятами из группы. Но как только он увидел на экране знакомые до боли цифры, у него сердце ушло в пятки. Он скомканно попрощался с одногруппниками, сказав, что у него срочные дела по работе, и свернул в пустой коридор, чтобы ответить на звонок. Пока он объяснялся и искал укромное место, телефон во влажной ладони резко перестал вибрировать. Испугавшись, Феликс быстро перезвонил. Он не знал, как будет разговаривать, когда его всего трясло так сильно, что, казалось, и голос тоже будет дрожать. Но ему так хотелось услышать, что ему скажут на другом конце провода, что он был готов выставить себя в глупом виде.       – Ты звонил, – выпалил Феликс. Обычно он произносил это предложение вопросительно, чтобы дать другому человеку возможность выбрать ответ.       – Да. Привет, – пробормотал Чанбин; Феликсу показалось, что голос был приглушённым, как из салона автомобиля. – Не отвлекаю?       – Нет, – Феликс сжал в кулаке край куртки; сердце тоже сжалось. – У меня уже закончились занятия.       – Супер, – Чанбин как будто немного оживился. – Слушай, у меня дома уже давно болтается твоя футболка. Заберёшь?       Теперь сердце оборвалось. Вот, оказывается, из-за чего он звонил…       – Заберу, – ответил Феликс, почему-то хрипловато. – Когда с тобой можно будет пересечься?       – Можно прямо сейчас. У меня будет где-то час до следующей встречи. Заехать за тобой?       «До встречи с кем?» – чуть не сорвалось у Феликса с языка. Но вместо этого он заставил себя вдохнуть и сказал:       – Давай. Я буду ждать у ворот.       Стоя за железной оградой, рядом с парковкой, Феликс не находил себе места. Он переминался с ноги на ногу. Он не представлял, что делать, как только он увидит Чанбина. Наверное, он покраснеет во всё лицо и будет мямлить. Ну и ладно. Ему уже всё равно. Ему уже нечего терять. В голове мысли метались суматошно. Но среди этого хаоса проскочил очень чёткий, очень ясный вопрос: «Если Чанбин снова предложит секс, что ответить?» Глядя в асфальт и закусывая губу почти до боли, Феликс понял, что знает ответ на этот вопрос. Ему даже не пришлось думать, чтобы что-то решить. Решение висело в воздухе. Решение было продиктовано навязчивыми снами, тошнотворной тоской, пожиравшей его в метро, и странным, непонятным чувством, преследовавшим его по ночам.       Подъехала машина Чанбина. Хоть Феликс чаще ездил на такси, когда они встречались с Чанбином, он всё равно узнал автомобиль моментально. Чёрный цвет, высокая посадка, внушительные габариты – как-то Чанбин сказал, что выбирал машину по образу и подобию себя, и Феликс на это засмеялся даже слишком громко. Теперь Феликсу не верилось, что он забирается в салон не для того, чтобы получить свою дозу эндорфинов, а просто чтобы забрать последнюю вещь, которая могла напоминать о нём Чанбину и от которой Чанбин вполне закономерно хотел избавиться.       Нет, сказал себе Феликс, открывая дверь, всё правильно. Именно так и должно быть.       – Привет, – прокашлявшись коротко, сказал Чанбин, как только Феликс оказался рядом с ним. Феликс хотел было что-то ответить, ну хоть что-нибудь, но язык присох к нёбу. Он смог только потупиться, как подросток, и кивнуть. Он растерялся. Он уже давно не чувствовал себя настолько потерянным.       – Как дела? – спросил Чанбин как-то неловко. – Ты поел?       – Ещё нет, – ответил Феликс очень тихо. Он хотел заставить себя посмотреть Чанбину в лицо, но у него не получилось. Он склонил голову на грудь ещё сильнее, чтобы Чанбин не видел, что он уже весь красный, как помидор.       – Хён, можно я заберу футболку и пойду? – пробормотал Феликс. У него не было сил выдерживать колоссальное давление, сжавшее его мощными тисками, как только он оказался в салоне автомобиля. Видимо, он переоценил себя. Видимо, он, ко всему прочему, ещё и слабак…       – Да нет никакой футболки. Я её придумал, – пробурчал Чанбин, постукивая пальцами по рулю. – Мне просто нужен был повод…       Феликс посмотрел на него из-под чёлки. Ему послышалось или…?       – Какой повод?       – Повод увидеть тебя, – Чанбин улыбнулся смущённо самым уголком рта. Феликсу подумалось, что он сам придумал эту фразу из-за нервов, что она ему просто послышалась. Было необходимо срочно, сразу же всё прояснить, чтобы, не дай бог, не начать надеяться…       – Ты хотел меня увидеть?       Прозвучало в высшей степени глупо. Он ведёт себя, как бестолковый ребёнок. Или как дурак, которому нужно всё повторять по сто раз. Он тяжело сглотнул свернувшуюся в ком неловкость. Но этот идиотский вопрос был нужен. Он был ему жизненно необходим, чтобы понять уже точно, чтобы знать и не сомневаться, что…       – Да. Я хотел тебя увидеть, Ликс-и.       Сказано так просто и доходчиво, так лаконично, что ответить было нечего. Феликс глупо кивнул. А в следующую секунду у него задрожала губа, и в горле снова появился ком.       – Хён, если ты… – Феликс хотел сказать что-то умное и взрослое, что-то на языке здравомыслия; такое, будто он справится со своим состоянием сам, и помощь Чанбина, – как и сам Чанбин в его жизни, – совсем не обязательны. Как будто Феликс не скучал и не плакал всё это время, а жил цивилизованно и занимался своими делами, не отвлекаясь на воспоминания о недавнем прошлом. Феликсу так хотелось быть полной противоположностью тому, во что он превратился после той ужасной ночи, что ком в горле разрастался всё больше и больше. Он хотел было закончить своё якобы зрелое предложение в духе «мы ничего друг другу не должны, и со мной всё в порядке», но голос резко пропал.       – О боже, Ликс-и, ты что, плакать собрался? – охнул Чанбин, и в его голосе отчётливо прозвучал испуг; Феликс помотал головой и почувствовал, как по левой щеке скатилась горячая слеза. – Так, поехали-ка домой. Там поедим и поговорим, окей?       На Феликса накатила огромная волна, поглощая его с головой. Настолько, что он даже не разобрал полного смысла предложения Чанбина. Он знал, буквально на уровне подсознания, что даже несмотря на то, что их связывали максимально поверхностные отношения, Чанбин всегда был готов о нём позаботиться. Поэтому Феликс кивнул и, закрывая лицо обеими руками, расплакался во всю силу.       Его будто прорвало. Он плакал всю дорогу до дома Чанбина и никак не мог успокоиться. Чанбин что-то приговаривал, но из-за собственных рыданий Феликс не понимал, о чём он говорил. Несколько раз, видимо, на светофоре, Чанбин поглаживал его по плечу и волосам, но Феликс уже не мог остановиться. Слёзы текли и текли, хотя ему было стыдно за своё поведение. Он опозорился перед Чанбином хуже некуда – и от этого осознания тоже хотелось плакать. Он сидел в одной машине с мужчиной, в которого так глупо и наивно влюбился, и вместо того, чтобы пытаться его очаровывать, чтобы выиграть ещё немного времени, Феликс размазывал по лицу слёзы и наверняка выглядел совсем не сексуально. Даже тут он провалился, не смог постоять за себя и за своё хрупкое счастье. Эта мысль врезалась в грудь самым настоящим лезвием и делала ещё больнее, заставляя плакать громче.       Он даже не понял, что они приехали. Лишь почувствовал, что дверь с правой стороны открылась и что потянуло уличным холодом. Руки Чанбина, почему-то тоже холодные, аккуратно потащили его из салона на свежий воздух. Уже икая, но всё ещё не в силах остановиться, Феликс почувствовал, что Чанбин ведёт его куда-то, а потом усаживает. Феликс моргнул, чтобы прояснить зрение хотя бы немного, и увидел перед собой гостиную Чанбина. Самого Чанбина рядом не было, но из глубины коридора доносился его голос.       – Несу тебе водичку, – Чанбин появился буквально из ниоткуда со стаканом воды в руке. – Надо попить, Ликс-и, хотя бы маленькими глоточками, хорошо? Ты уже икаешь, сладкий, ну что ты так…       Его голос был таким мягким, обманчиво-тёплым, что Феликс ему поверил. Поверил в его обеспокоенность, в то, что Чанбин и правда хочет, чтобы он успокоился. Внутри Феликса тлело желание о том, чтобы Чанбин заботился о нём искреннее, а не по необходимости, и совсем не как хён. But beggars can’t be choosers, напомнил себе Феликс, и позволил Чанбину себя напоить.       – Ну что, теперь получше? – Чанбин протянул ему коробку с салфетками; его взгляд был таким обеспокоенным, что Феликс захотел обмануться и здесь, чтобы поверить, что беспокойство самое настоящее.       – Извини, хён, – Феликс вытер лицо и попытался улыбнуться. Ему даже не хотелось представлять, насколько у него опухло и покраснело лицо. Но Чанбин, удивительно, продолжал смотреть на него обеспокоенно, а не с отвращением. Феликс ничего не понимал, но чувствовал, что проваливается в свою иллюзию чуть глубже.       – Чего тебя так пробрало? – и снова Чанбин казался обеспокоенным. Феликс помотал головой, чтобы не отвечать. Потому что в любом случае говорить ему было нечего. Если бы он не разревелся, то сейчас уже ехал бы на метро домой. Здесь он только за тем, чтобы поставить последнюю точку в их отношениях, и всё.       Словно прочитав его мысли, Чанбин заговорил:       – Я заказал нам обед, его доставят минут через сорок. Подождёшь пока? Если ты голодный, могу приготовить тебе чего-нибудь на скорую руку. Хочешь, Ликс-и?       – Так о чём ты хотел поговорить, хён? – сжимая кулак у себя на колене, выдавил из себя Феликс. Если его ждёт новый залп боли, пусть он случится поскорее, не надо больше откладывать. Он устал от неопределённости. Нужно было покончить со всем прямо сейчас.       – Слушай, – начал Чанбин неопределённо и как будто даже неуверенно, что было совсем не в его духе; Феликс напрягся. – что скажешь, если я предложу встречаться? Уже по-нормальному, а не как эти, как их там, fuck buddy? Ты можешь подумать, отвечать сразу необязательно…       Вместо ответа Феликс разрыдался во второй раз.       К тому моменту, когда Феликс более-менее успокоился, перед ними стояли контейнеры с едой. Феликс шмыгал носом, а Чанбин сам аккуратно промакивал ему лицо уже влажной салфеткой.       – Сегодня не твой день, да, мой сладкий? – улыбнулся Чанбин мягко и легко, почти не касаясь, погладил его щёку. – Мальчик у нас сегодня немного рёва?       Феликс потерял дар речи окончательно. Чанбин никогда не разговаривал с ним таким тоном и в такой манере, словно Феликс был маленьким хрупким мальчиком, а не взрослым парнем. Феликс даже не представлял, что от такого обращения, ласкового и чуть-чуть слащавого, у него перехватит дыхание по-настоящему.       – Мне просто никто никогда не предлагал встречаться, – сказал Феликс, выпуская из лёгких остатки воздуха. У Чанбина брови полезли вверх.       – Ты прикалываешься? Ни за что не поверю, что за тобой не бегает весь университет, – сказал Чанбин.       – Не бегает. У меня, как это сказать, плохая репутация, хён, – ответил Феликс негромко; ему очень не нравилась эта история, но, наверное, Чанбину стоило её знать. – Пару лет назад кто-то пустил в университете слух, что я сплю со всеми подряд. Ну и…       Феликс рассказал Чанбину всё. Сначала он ловил на себе косые взгляды и долго не мог понять, почему. Однажды ему попался анонимный пост в онлайн группе их университета о том, что Ли Ёнбок – «беспринципная шлюха». Его обвиняли в том, что он уводил чужих парней, даже тех, что были хёнами, ни во что не ставил дружеские отношения и придерживался западных взглядов на жизнь, позволявших ему менять партнёров чуть ли не каждую неделю. Аноним предостерегал учащихся университета, что для Ёнбока нет никаких ограничений и что доверять ему нельзя, даже как другу. Феликс пришёл в ужас и сразу же написал в администрацию группы, прося удалить пост. Администрация к нему прислушалась, но на тот момент пост провисел в группе уже несколько недель – а это значило, что его увидело даже слишком много людей.       В итоге от него отвернулись почти все. Одногруппники лишь делали вид, что они ничего не знают, но больше никуда его не приглашали и не звали. Феликс постеснялся рассказать о случившемся кому-либо и понадеялся, что в скором времени все всё забудут. Но он ошибся. Его репутация оставалась ужасной на протяжение всего академического года. Ему в личные сообщения часто писали парни, надеявшиеся на секс без обязательств или хотя бы секстинг. Феликс отказывал каждый раз и не понимал, чем заслужил настолько дурную славу.       Со временем к нему стали относиться чуть проще, однако его так и не воспринимали всерьёз. Никто не желал заводить с ним отношений, а на интрижки соглашаться не хотелось. Он выбрал одиночество и сосредоточился на учёбе и музыке. А потом через Бан Чана он познакомился с Чанбином. Остальное Чанбину пока знать не стоило. В частности, что Феликс прыгал чуть ли не до потолка, когда Чанбин написал ему, предлагая секс без обязательств. На тот момент Чанбин снился ему в не совсем приличных снах уже несколько недель, поэтому Феликс согласился не задумываясь.       – Ты так и не узнал, что за мудак на тебя наклеветал? – спросил Чанбин и подхватил палочками лапшу для Феликса, хотя он ещё не прожевал предыдущую порцию.       – Не-а. Я даже не представляю, кому мог настолько перейти дорогу, – Феликс вздохнул, чтобы немного прийти в себя. – Но я не такой, хён. Я совсем не такой. Хотя потому, что всё это время мы только спали, ты можешь подумать, что я…       – Тише-тише, Ликс-и. Я не думаю о тебе плохо, – сказал Чанбин уверенно и спокойно. – Я сам предложил тебе эти встречи, так что беспокоиться нужно только о моей морали, а не о твоей. Но я тебя заверяю, что под словом «встречаться» я подразумевал именно то, что и все нормальные люди. Свидания, ухаживания, заботу, наконец…       Внутри Феликса потёк приятный жар. У него перед глазами пронеслись размытые образы: свидания, ухаживания, забота. Ему жутко не терпелось увидеть, каким Чанбин может быть в роли бойфренда. Он размечтался так сильно, что совсем забыл, что так и не дал Чанбину ответ на его вопрос.       – Я хочу. Хён. Я хочу. И согласен, хён, – выпалил Феликс на одном дыхании. Чанбин заулыбался так широко, как Феликс ещё никогда не видел, и жара в его теле резко стало ещё больше.       Контейнеры с едой опустели. В гостиной был приглушён свет. Чанбин признался, что на самом деле у него не было никаких встреч, отчего Феликс порадовался ещё больше и забрался к нему на колени. Руки Чанбина скользнули по бёдрам Феликса и легли на ягодицы так, как будто были там всегда. Обнимая его за шею ещё крепче и не веря, что всё происходящее – реально, а не сон, Феликс прижался к Чанбину всем телом. Рядом с Чанбином Феликс всегда чувствовал себя маленьким, хотя фактической разницы в росте у них практически не было. Но, видимо, у Чанбина была какая-то особая аура, потому что Феликсу ещё не с кем не было так хорошо и спокойно. Он закрыл глаза, чувствуя биение сердца внутри крепкой груди. Ему захотелось просидеть так целую вечность.       Из тёплой дрёмы Феликса вырвал внезапно пришедший в голову логичный вопрос. Он даже невольно сел прямо:       – Хён, а как же Чан-хён?..       – Итс джаст «Бин» фор ю, окей? – сказал Чанбин на специально ломаном английском; Феликс не мог не захихикать, как влюблённая девочка. – Знаешь, я много думал об этом и так не понял, почему он так завёлся. Видимо, он всё ещё переживает из-за той истории с Ханом… Хотя там переживать не из-за чего. И та история не имеет никакого отношения к нам. Хан якобы попался на спонсорстве. А я тебя не спонсирую. Да, я тебя обесчестил, – Феликс не мог не захихикать и здесь тоже, на что Чанбин ухмыльнулся и сжал его ягодицы сильнее. – но я не платил тебе за это деньги. А теперь я готов взять на себя ответственность и встречаться с тобой, как приличный мужчина!       – Я никогда не видел Чан-хёна в ярости, – трогая серьгу Чанбина, пробормотал Феликс. – Мне даже не по себе как-то стало…       – Я не знаю, сладкий, – Чанбин пожал плечами. – Мы с Чан-хёном друзья, но я думаю, что в этой ситуации он явно перегнул палку. Его не должна волновать твоя личная жизнь. В нашем контракте не было пунктов о том, что тебе запрещается вступать с кем-либо в отношения. Соглашусь, что, возможно, со стороны может показаться, что я воспользовался своим положением. Но разве ты не пытался меня соблазнить, когда якобы невинно прикусывал свои хорошенькие губки и краснел, как мальчик из аниме?       Феликс, чувствуя, как к лицу приливает краска, поспешил спрятаться в сгибе шеи Чанбина. Чанбин рассмеялся добро и похлопал его по попе.       – Не смущайся, мне очень нравилось. Так меня ещё никто не пытался раскрутить на секс… В любом случае, ты дал своё согласие. Если бы ты мне тогда отказал, я бы оставил тебя в покое. И Чан-хёна эта история никоим боком не касается. Я не переживаю, что он может подумать о нас.       «О нас,» – повторилось эхом в голове Феликса.       – Если он будет против, то так тому и быть, – продолжал Чанбин. – Я думаю, что если он не поменяет мнение, я и сам смогу помочь твоему проекту реализоваться. Придётся поднапрячься, но это не из серии невозможного.       Феликс испытывал сильнейшую эмоциональную перегрузку. Сначала Чанбин вернулся, появившись буквально из воздуха, потом оказалось, что он очень заботливый и хочет встречаться несмотря на дурную репутацию Феликса, а сейчас он говорит, что репер LicksdiX всё ещё может дебютировать. У Феликса кружилась голова.       – Почему ты такой классный, Бин-и? – прошептал Феликс, глядя Чанбину прямо в глаза. – Мне сейчас на секунду даже страшно стало, что всё это – правда. Не верится, что я это всё заслужил…       – Никогда не говори о себе так, ты меня слышишь? – сказал Чанбин настолько серьёзно и твёрдо, что у Феликса по спине пробежала дрожь. – Ты замечательный человек, добрый и отзывчивый. У тебя большое будущее. И ещё ты самый красивый мальчик на свете.       В груди ёкнуло сладко и тонко. Ему ещё не верилось до конца, но он уже потянулся губами к губам Чанбина, чтобы попробовать доказать себе, что происходящее – самая настоящая реальность.       – Осторожнее, сладкий, не торопись…       Чуть слышно зашипев от ощущения бесконечного растяжения, Феликс вцепился в голые плечи Чанбина сильнее. Он уже весь дрожал от нетерпения, но Чанбин настаивал на осторожности. Именно поэтому он растягивал Феликса минут тридцать, специально массируя простату, чтобы смягчить дискомфорт удовольствием. А Феликс к тому моменту хотел Чанбина так сильно, что был готов его принять вообще без подготовки. У него как будто помутилось в голове: сначала они просто целовались, а потом что-то внутри щёлкнуло, и Феликс, не помня себя, начал тереться о член Чанбина через одежду. Они так торопились, что не успели раздеться полностью. Феликс внезапно даже для самого себя законючил, требуя, чтобы Чанбин снял с себя футболку, – видимо, он настолько соскучился по красивому, мужественному телу Чанбина. Его же самого хватило только на то, чтобы кое-как снять с себя джинсы с боксерами. Он даже наплевал на носки, хотя обычно старался раздеваться полностью, потому что терпеть не мог быть наполовину голым и тем более оставаться в носках. Но в тот момент детали не имели значения. Феликс не мог оторваться от Чанбина и хотел сблизиться с ним в каком-то новом, пока ещё неизвестном смысле.       Ему не верилось, что одно лишь предложение встречаться могло поменять Чанбина настолько сильно. Чанбин всегда был хорошим и внимательным любовником, но теперь Чанбин буквально затапливал Феликса своей заботой. Он поглаживал поясницу, чтобы снизить дискомфорт, поддерживал за талию; постоянно говорил комплименты и целовал то грудь, то напрягшийся живот. Феликс растворялся в нём полностью, без остатка. Он не жалел и не боялся.       Феликсу даже не пришлось ничего делать: как только он привык к растяжению, Чанбин начал двигаться сам. Он приподнял Феликса так, как будто он был пушинкой, и начал входить и выходить настолько идеально медленно и хорошо, что у Феликса закатывались глаза. Он впивался Чанбину в плечи, пытаясь прижаться к нему ещё плотнее, пытаясь получить ещё больше поцелуев. И Чанбин понимал его без слов. Феликс не представлял, как у Чанбина хватало сил удерживать его вес, продолжать двигаться, почти выскакивая на выходе, не сбиваться с ритма и целовать жадно и чувственно.       – Бин… А-а-ах… Бин-БИ-И-ИН!..       Он не успел прикоснуться к себе, как его член, прижатый к прекрасному бугристому телу Чанбина, резко излился, пачкая их обоих. Его с головы до ног пронзило приятной судорогой, отчего все мышцы механически сократились. Чанбин с силой выдохнул, опаляя его щёку горячим дыханием, и Феликс обмяк в его руках окончательно.       – Ты самый лучший. Ты заслуживаешь всё хорошее, что у тебя есть, Ликс-и. Мне с тобой очень, очень хорошо, – бормотал Чанбин, целуя то в щёку, то в шею, то в плечо. Феликс, буквально светясь от удовольствия, подставлялся под поцелуи.       – Бин, – позвал он; Чанбин поднял на него свой пьяно-влюблённый тяжёлый взгляд. – ты мне нравишься. Очень. Я по тебе очень сильно скучал…       – Я тоже по тебе скучал, – Чанбин заулыбался и погладил по спине. – Теперь нам об этом думать не придётся. Я хочу видеться с тобой каждый день. Я это серьёзно! Ты хочешь?       – Хочу! Хочу, хочу, хочу! – Феликс отделял слова поцелуями и не мог перестать улыбаться. – Только сегодня мне нужно вернуться домой, ладно? Не хочу с тобой расставаться, но…       – У тебя семья, я понимаю, – покивал Чанбин и улыбнулся загадочно. – Но пока что этот сладкий мальчик только мой.       Феликс почувствовал, как член Чанбина, который он так и не вытащил, вздрогнул внутри. По всему телу Феликса пробежали горячие мурашки, и он утянул Чанбина в ещё один поцелуй.