Среди однотипных коридоров

      Бесконечное поле простиралось на миллионы километров вдаль во все возможные стороны. Здесь не было уже таких привычных для Стэнли стен, ограничивающих возможность передвижения по всё ещё загадочному пространству. Лабиринт словно окончательно рухнул, оставив клерка наедине с осознанием, насколько он крошечный и одинокий в этом мире. Просто потерявшийся человечек, существующий без цели, без смысла.       Было прохладно. Это из-за густого тумана, висевшего в воздухе и не исчезающего по прошествии длительного времени. Можно было вытянуть руку перед собой и потерять кончики пальцев из виду. Они буквально тонули в белоснежной парящей вате.       С каждой пройденной милей в неизвестном направлении Стэнли всё больше понимал, насколько он беспомощен, будучи ограниченным в зрении. Клерк давно уяснил для себя одну вещь: «даже если кажется, что ты один, это только кажется». Это правило исправно работало для него всё то время, сколько он себя помнил. Но если с Рассказчиком всё проще: его характер, поведение, манера речи давно изучены и оттого предсказуемы; — то вот с неизвестными существами из глубин этого ада было труднее. С ними даже пересекаться желания не было. А в таком тумане твоего желания никто не спросит.       Стэнли успел уже несколько раз пожалеть о том, что, даже будучи верующим, тему он знал поверхностно, по рассказам своей помешанной бабушки. Где-то глубоко в памяти всё ещё сидело одно из тех самых редких воспоминаний о времени, которое можно было бы именовать как «до эры Рассказчика», где та самая старушка поучает внука тому, как правильно креститься. Клерк правда жалеет о том, что никогда не читал ни единого священного писания, а теперь вынужден вслепую строить догадки, пытаясь свалить всё происходящее на плечи неведомых сил свыше.       Это место больше похоже не на ад. Это похоже на пустынные и запутанные чертоги разума. Всё, что повидал Стэнли здесь, он видел и ранее. Его старый офис с жёлтыми обоями, выстроенный, как казалось в первый рабочий день, в виде бесконечного лабиринта из множества одинаковых поворотов, дверей, офисов. Складские помещения напоминали место из уже нового офиса, который тоже встретился клерку на его пути. От этого склада действительно веяло чем-то неприятным. К примеру, воспоминанием о том, как Рассказчик провоцировал собственного героя на прыжок с огромной высоты. Ранее, до того случая, когда все коллеги внезапно исчезли, а он сам был втянут в безумную зацикленную колею событий, Стэнли приходилось видеться и с подвалами, и с лабиринтами из живой изгороди, и с пустыми утренними полями.       Эти места имитируют реальный мир, но таковыми не являются и никогда не будут являться. Как бы они не пытались, в них всегда не хватает души.       Стэнли мог бы сидеть дальше на ведре, найденном на голове какого-то пугало, пытаться убедить себя в том, что пшеница вкусная, и размышлять в надежде подобраться ближе к истине и разгадать окутанную туманом тайну того, как же попасть обратно в свой офис, но была одна маленькая проблема. Настолько маленькая, что... Ой, да кого мы тут обманываем? Любое воспоминание о Рассказчике для Стэнли сейчас было убийственно.       «Мне некогда играть с Вами в шарады. Лучше подскажите, как далеко до NN?» – звучит до боли знакомый голос. Вне контекста и совсем не в тему. Эта фраза вновь адресована не Стэнли, что аж дёрнулся от такой неожиданности. Он выпучил глаза, глядя куда-то в пустоту, совершенно не понимая какого чёрта происходит. Почему Рассказчик не может разговаривать нормально или хотя бы просто взять, заткнуться и оставить клерка в покое?       В голову вновь лезла туча мыслей, старавшихся объяснить всё происходящее.       Это шутка Рассказчика? Ох, нет, это уже даже не шутка. Стёб. Издевательство. Что, диктор наконец понял, что серьёзная комната вообще никак не поможет воспитанию в герое хотя бы капли сострадания к собственному «кукловоду»? Надо теперь подвергать бедолагу клерка, которого и без того помотала зациклившаяся в одном моменте жизнь, опасности, чтобы тот наконец осознал то, как плохо ломать реальность? А реальна ли вообще вся та обстановка, ранее окружавшая Стэнли? Не может человек, находясь в нормальных условиях, прыгнуть с невероятно огромной высоты, разбиться, а после проснуться в собственном кабинете, словно ничего не было! Не может человек сломать мир только тем, что вырвал провод из розетки!       Подумать только... всё началось с чёртовой розетки. С грёбаного телефонного звонка. С неправильного выбора!       Может Стэнли просто свихнулся? Свихнулся от ежедневной монотонной работы, вытягивающей душу. Изо дня в день приходить в этот тупой офис и по чужой указке жать на кнопки. Он просто напридумывал сначала себе ситуацию, в которой весь типичный, монотонный уклад жизни испарился, оставив после себя лишь пустынные коридоры, что, казалось, секунду назад были полны жизни. А Рассказчик — это просто голос в голове. Именно поэтому он всегда преследовал героя, несмотря на происходящее вокруг. Когда же стало скучно и от этих выдумок, Стэнли придумал себе новое приключение по ещё более пустым и тихим местам. Именно так разрушалось его сознание, его духовные ценности. В одинаковых серых буднях терялся смысл не только каких-то людей, вещей, ситуаций, но и жизни в целом. Жизнь буквально превратилась в тупое существование с одной целью — работа. Ни мечтаний, ни желаний, совсем ничего постороннего. Только одинаковые стены офисов, в которые герой постоянно жаждал вернуться, даже если не был там каких-то полчаса.       Стэнли правда очень плохо помнит свою жизнь до того, как впервые услышал Рассказчика. До того, как влип в безумную зацикленную историю о человеке, который настолько утерял свою человечность, что теперь сама судьба, сам мир давал ему пинок, возможность окунуться во что-то новое. Только что-то пошло не так, и это превратилось в такую же рутину, как и прежнее нажимание кнопок.       Стэнли в тот момент так ненавидел Рассказчика, как будто бы он сотворил вселенское зло. Даже если тот был не реальным человеком, а тупо голосом в голове, частью самого клерка. Его вырвали из рутины, пихнули в нетипичную ситуацию, заставили через боль и мучения привыкнуть к новой обстановке так, что скоро тошнить уж будет при виде этих одинаковых стен, а после выкинули в какую-то пустоту, оставив наедине с собственными мыслями и лишь изредка подавая признаки жизни, нормальной жизни, что прекрасно идёт и без участия Стэнли. Отвратительно. Словно бы им просто воспользовались. Возможно, притянуто за уши, но клерк чувствовал себя сейчас именно так.       Зачем нужно было ломать привычную жизнь какого-то человека, если после ты его буквально оставишь с ничем?       Стэнли пассивно-агрессивно встал и хорошенько пнул ведро, с грохотом скрывшееся в тумане. Когда оно наконец остановилось, всё вновь поглотила тишина.       Тишина. Как же она надоела! Отсутствие признаков жизни клерк ещё мог стерпеть, ему уж не привыкать. А вот абсолютная тишина его напрягала. Да, он мечтал о том, чтобы без конца болтающий голос наконец заткнулся, но не так он представлял себе это. В мечтах тишина была более приятной, мягкой, «благосклонной» к герою; она совершенно не вызывала никакой тревоги и желания вновь услышать чей-то голос; она, скорее, успокаивала, давала расслабиться, восстановить силы. Да, так обычно и происходит, что в мыслях всё гораздо лучше, нежели на практике.       Чёрт. Стэнли уже и сам запутался, чего он хочет. Единственное желание, в котором он на все сто уверен, — это желание уснуть и проснуться где угодно, но не тут. Где-то, где он будет чувствовать себя комфортно.       Прихватив с собой набор юного садовода и огородника, состоящий из лопаты и ведра, которое, как он чувствовал, ему обязательно пригодится, клерк лениво поплёлся дальше, размышляя о том самом комфортном месте, где он сейчас хотел очутиться. «Там должно быть многолюдно, без сомнений», — думал Стэнли, пиная камень под ногами. Он действительно соскучился по живым людям: не по голосу в голове, не по пластиковой жене, не по истории о пропавших коллегах, а именно по живым существам, подобным Стэнли, которые тоже ходят, мыслят, говорят, которых можно взять за руку и почувствовать тепло кожи, которым плевать на тебя, но на которых не плевать тебе. «Тепло, уютно, возможно даже шумно. Главное, чтобы не офис...!» — высвободившись из своеобразного дня сурка, последним, что хотелось бы видеть клерку, был офис. С него хватит. — «Может быть...» Как бы клерк не думал, но в голову не лезли варианты мест, подходящих под описание. Только нескончаемые лабиринты и старое рабочее место. Кажется, кто-то чрезмерно много внимания уделял работе и кнопкам. Именно так и теряется смысл жизни, в поисках которого ты сначала окунаешься в собственные мысли, создавая крохотный уютный мирок в голове, где всё хорошо, а впоследствии начинаешь сходить с ума, зацикливаясь только на своих вымыслах.       Шёл Стэнли долго. И за это время ему пришлось ещё несколько раз услышать радостный голос Рассказчика, лепечущий о всяких обыденных, нормальных делах, вещах, заботах, по которым с каждой секундой клерк скучал всё больше. И вот как больше не вспоминать про этот надоедливый голос, если он так назойливо преследует бедолагу.       В какой-то момент Стэнли просто осторожненько, дабы это не было слишком больно, упал в траву, уткнувшись в неё щекой. Больше никуда не хочется идти. Просто лежать и надеяться, что вот-вот всё закончится. Клерк просто закрывает глаза и, несмотря на нескончаемый поток мыслей, вскоре засыпает. Ему действительно надо отдохнуть, что физически, что морально.       По пробуждению было всё ещё сыро и пусто. Да, это явно не то место, где исполняются мечты о возвращении домой (или хотя бы какие-то мечты). Скорее они просто тонут в густом тумане.       Стэнли переворачивается на спину и смотрит вверх — туда, где, по идее, должно было находиться небо. Здесь его нет и никогда не было. Здесь есть лишь поле, туман, и он наедине с хаосом собственных мыслей, от которого уже голова раскалывается и сон не помогает. Вот бы в его голове было так же пусто. Хотя, клерк тогда бы вовсе свихнулся бы, а этого ему совершенно не хочется.       «Может, дом?» — продолжал он всю ту же песню о наилучшем месте для того, чтобы очнуться. — «С большим количеством гостей. Везде шарики, музыка, все рады и не придают значения взявшемуся из ниоткуда мне. Праздник какой-нибудь. День рождения».       И только сейчас Стэнли осознал, что не помнит даты своего рождения. Рассказчик наплевал на факт того, что его герой не молодеет с каждым днём, и не единого раза не поздравил с праздником, когда клерк становился на год ближе к своей смерти. Боже, это же смешно...       Хотя, какая уже разница? Там, где находился Стэнли, не было ни единого способа узнать ни сегодняшнюю дату, ни того, сколько времени прошло с предыдущей остановки. Здесь даже не работает стандартная система дня и ночи: свет тупо есть, как факт, и это хорошо.       Встав и отряхнувшись, Стэнли лениво потащился дальше, куда глаза глядят. А глядели они явно не под ноги, что сыграло злую шутку.       Клерк хотел заорать добрым словом, когда он неожиданно свалился в какой-то водоём. Было прохладно, глубоко и страшно. Стэнли, словно ребёнок, стал барахтаться в воде в надежде схватить рукой злосчастный краешек земли, с которой только что свалился. Попытки оказались тщетными. Без всякого прока была затрачена уйма энергии. Страшнее всего то, что Стэнли не умел плавать, отчего долго продержаться на воде не смог. И даже набранный в лёгкие воздух при погружении под воду ему не помог, будучи в панике выдохнут.       Смешная и глупая смерть. Шёл, шёл, утонул. Да только клерку смешно не было. Он, даже оказавшись с головой погружённым в воду, всё равно пытался как-то выбраться. Жить хочется. Но вскоре воздуха стало катастрофически не хватать, и рефлекторно Стэнли пару раз вдохнул. И ещё пару раз. Он чувствовал, как эта жидкость проникает в лёгкие, постепенно их заполняет, но ничего поделать не мог. Только рефлекторный кашель, что тоже особо не помогал. А ещё хотелось спать.       Нельзя. Пока ещё есть хоть капля сил, нельзя сдаваться. Именно такая мысль в панике отрывочно пронеслась в голове клерка, прежде чем он от недостатка кислорода потерял сознание.