Сплошной Рок-н-ролл

— Просто подумал, что могу подождать вас тут, — говорит Суна, который вообще не знал о том, что они должны были тут появиться. Ацуму отрешённо здоровается, с предубеждением оглядывая Козуме с ног до головы. По лицу читалось, что он не одобряет, но вот что именно — угадай сам. Мия вообще редко не одобряет новых знакомых Куроо — это тоже звоночек, который Тецуро намеренно суёт в ящик игнора. Их чат пуст уже неделю, а сам Ацуму вовсе перестал как-то контактировать с Куроо. Даже его брат пишет чаще, хотя у них из взаимного — только тянуть прикол с Ацуму, потому что это, ну… Это Осаму. Скорее всего, такое поведение всё так же напрямую зависит от нынешнего окружения Куроо. Он не знает, как вести себя сейчас будет правильно, поэтому переводит внимание: — А это кто? — парень в маске и не шелохнулся, хотя до него точно донёсся вопрос. Ответственность за знакомство с ним на себя взял необычно весёлый и всё ещё в перебор активный Осаму. — Сакуса Киёми. — И что он, неебись музыкант? — Куроо вообще не скептик, но сегодня он встал не с той ноги. Осаму мнётся, Ацуму рядом хмыкает, а говорить в этот раз начинает Момои. И Куроо раздосадованно поджимает губы: лучше бы посидели в тишине. — Сакуса не связан с музыкой, — кидает равнодушно. У Куроо вырывается смешок. Ну, кто бы сомневался. — Юкиэ, «независимое жюри» — это не значит, что члены не зависят от музыки, — решает блеснуть остроумием в очередной раз Куроо. Обидно, что ему никто и не позвонил. Потому что он, вообще-то, несмотря на все разногласия, с удовольствием понаблюдал бы за этим. Хотя бы просто провёл бы время вдали от того клятого района. Серая пелена местности у него уже в глазах приелась, там вообще бывает хоть что-то, кроме дождя с туманом? — Очень смешно, — не оценивает юмор Юкиэ и возвращается к судейству. На сцену вышли новые претенденты. Куроо перекидывается ещё пару раз дежурными фразочками с присутствующими и садится на табуретку в углу. Мест больше нет. Кенма неуютно мнётся в проходе, но стоит на месте и наблюдает за происходящим. Изредка хмурится, когда даже Куроо слышит, как переволновавшийся участник съезжает с ноты; иногда в глазах мелькает тот самый блеск — его интерес. Поймал себя на разглядывании только когда Козуме, почувствовав взгляд, развернулся. Куроо огородился защитной реакцией — как всегда нахально ухмыльнулся. Назойливый голос матери в голове опять орал за то, что он не прочитал ту сорок восьмую книжку по этикету и по его статусу он вообще-то не должен так пялиться на посторонних. Он по его статусу вообще сидеть в таком заведении не должен, и что теперь сделать? Их гляделки заканчиваются, когда объявляют семнадцатый номер. У Козуме двадцатый, Куроо помнит. А ещё у него наклейка два и ноль на гитаре, которую насильно прицепила Юкиэ. — Помочь? — спрашивает Тецуро и затылком чувствует, каким взглядом на него вылупился Ацуму. Козуме оглядывает его сверху-вниз, потому что может себе позволить, пока Куроо сидит, и выходит из комнаты. — Ты не выступаешь? — голос подал Сакуса. Куроо сначала даже подумал, что ему послышалось. — Я ударник, — пожимает плечами Куроо, но играет улыбкой — он думает, что от него веет загадочностью. По лицу Сакусы Куроо читает, что от него веет чем-то неприятным. Но, вопреки ожиданиям, вместо дальнейшего диалога Сакуса просто отвернулся, оглядывая следующую пару. Куроо едва высидел эти клятые полчаса с техническим перерывом вместе. Курить он выходил и посреди выступлений, поэтому в техзаминку просто таращился в стенку вип-комнаты. — Как живётся в бедности? — в лоб кидает Ацуму, когда зона опустела. Между ними было где-то метра два с половиной, и Куроо решил аккуратно перебраться на диван, чтобы было удобнее общаться. — Ты такой тактичный, — Куроо хмыкает. Это прозвучало как упрёк, но он просто не хотел развивать тему дальше. Ему вообще не выгодно сейчас, чтобы кто-то из гостей клуба услышал их разговор. Он всё ещё тешится призрачной надеждой вернуть всё на круги своя, поэтому пока просто хранит молчание и старается огибать такие опасные темы. — А тебя это так волновало всегда, — картинно хватается за подбородок Ацуму и, хмурившись, кивает. — Что происходит, Куроо? — Сейчас — соревнования, вроде. Потренироваться не хочешь? — Не еби мне мозг, — Ацуму сегодня либо не выспался, либо весь день работал. Его редко можно увидеть таким серьёзным. — Ты понял, что я хочу услышать. Но и у Куроо нервы натягиваются. — О, мой дорогой друг, — Куроо всплескивает руками и ухмыляется, а в глазах черти пляшут, — хочешь услышать, как мне живётся среди всех этих ссаных дизморальщиков? Как сравнялся с уровнем плинтуса? Как старчиваюсь маленькими шажками? Куроо не замечает, что срывается на повышенный тон. Музыка громкая, он больше не печётся о том, что их услышат. Слишком долго он всё это хавал, забыв, какими уставами руководствуется. Куроо-правило номер 1: Никогда не выкладывать всё напрямую. Шлейф загадочности должен витать вокруг его образа. — Или напомнить о том, из-за чего я на помойке? Куроо-правило номер 2: в голосе не должно быть ничего, кроме сквозящей иронии и язвительного тона. Иначе ты проиграл. — Я, пожалуй, могу и книжку написать: сто и один шаг в пропасть. Может это утешит твоё любопытство? В потоке ярости он даже приподнялся, нависая над замолчавшим Ацуму. Тот смотрел на него сквозь прищур, но не говорил ничего в ответ. Просто уставился, выслушивая все гневные высказывания. Куроо-правило номер 3: если всё выходит из-под контроля, лучше сделать вид, что ты всё так спланировал. — Так что из этого ты желаешь услышать, Ацуму? — переходя на кроткий шепот, Куроо усаживается обратно на диван и аккуратно разглаживает ладонями куртку. — Всё сказал? — Ацуму и бровью не повёл. Он стянул с тумбочки в углу чью-то пачку сигарет и откинул картон. Куроо откинулся затылком на спинку и закрыл глаза. Осознание катилось на него кубарем — это то, чего он избегал. От чего прятался в алкоголе, но от самого себя не скроешься. — Спасибо, — когда сердцебиение усмирилось, Куроо как раз сделал заключающую затяжку и с силой потушил окурок. Мия молчал всё время: то ли обдумывая слова друга, то ли давая возможность отдохнуть. В любом случае Куроо благодарен. Ацуму чувствует и понимает, что нужно Куроо, лучше самого Куроо. И видимо в этот раз это молча выкуренная сигарета на балконе вип-зоны. Призрачная надежда на разговор «как прежде» развеялась в ту же секунду, как на диван между ними упал Ринтаро. Хотя «как прежде» уже в целом вряд ли будет. Куроо цепляется за уходящий поезд, когда Ацуму отдаляется — говорит, что пойдёт репетировать, оставляя место для брата. Антракт закончился, все расселись по местам и встретили вещающую Юкиэ на сцене. Людей внизу, около сцены, прибавилось — скорее всего, все подтягиваются к выступлению Мии, вряд ли кому приглядываются нерасторопные новички. Хотя Куроо отметил нескольких перспективных музыкантов среди них. Его не особо волновал конкурс и происходящее, но после объявления «Чёрного» он заинтересовался. А когда за ним заревела толпа, Куроо сначала подумал, что это последняя игра, с Ацуму. Но нет — напротив друг друга стояли Фил и Козуме. Парни были сосредоточены и не особо трепались вниманием, но Куроо заметил, что Кенма расслабленнее своего сомнительного дружка. И невольно ухмыльнулся. Так, словно сам восполнил Козуме уверенностью. — Как думаешь, кто победит? — Суна наклонился к уху, но сказал достаточно громко, чтоб услышали все. — Козуме, — без раздумий откликается Куроо. Это очевидно. Без обид, смазливый мальчик с чёрными волосами. — Ты же всего один раз слышал, как играет Фил, — хмыкнул Суна. — Он сегодня, вроде, с песней с родины. — У него европейская внешность, — делится наблюдениями Куроо. И тут же оставляет тему, переключаясь на заданный вопрос. — Просто я в себе уверен. Независимо от того, насколько хорош этот парень. — Тебя про играющих спросили, а не про собственные силы, — не упустила возможности влезть Момои. — Давай спор, — вдруг предлагает Куроо не в тему, — если до конца вечера угадаешь, почему я сказал именно так — десять тысяч йен. Если не угадаешь или кто-то другой догадается раньше — закроешь, наконец, рот. Договор? Денег у Куроо нет, мозгов тоже, но азарта — сполна. Как и уверенности в не особо логическом мышлении Судзуки. — Договор, — подозрительно щурится Момои. Сакуса обернулся на Куроо, окидывая того изучающим взглядом, но не одарив словом. Куроо пришлось самому догадываться, что значат эти гляделки. По результатам жеребьёвки, во время которой Куроо обменивался любезностями с давней подружкой, первому честь выступать выпала Чёрному. Суна не соврал — песня иностранная, и даже неплохая вместе с его вокалом, но всё-таки в Козуме он был уверен. Хоть они и договорились, что совместную песню парень исполнит только в финале, против Ацуму. Кенма неплохо умел в импровизацию и мальчик он, в общем, неглупый. Сориентируется и точно дойдёт до Мии. — Отойдём? — шепчет Суна, как только на сцене происходит рокировка. Куроо скрипнул зубами, зло сверкнув острым взглядом на секунду, и тут же смягчился. И следа раздражения не осталось. С Суной по-другому нельзя — он не завязывает конфликтов, когда ему не надо, и наклоняет стол переговоров на девяносто градусов, чтобы все претензии съезжали по нему, а накал охлаждался повеявшей прохладой. Куроо чаруется этим контрастом. Он ничего не отвечает, отвлечённо и смазанно вбиваясь губами в чужие, и, удерживая себя от закатывания глаз, закидывает на спинку руку, как бы накидывая её на плечо парня. И возвращает внимание сцене, с увлечением прислушиваясь. С максимальным усилием изображая удивление, когда Козуме крутит авторские и слегка подшлифованные финты, Куроо прикусывает щеку в порыве сдержать ухмылку. Вряд ли кто-то из этих сверхпрофессиональных судей заметил то, что услышал Куроо, но Ацуму-то точно начнёт что-то подозревать, когда услышит знакомые мотивы. А это даже не главный сюрприз! После единогласной победы Козуме Куроо вновь теряет всякий интерес к шоу. Он курит, играет в онлайн-лото и даже соглашается на предложение от Суны отойти, но тот теперь отказывается сам. Говорит, уже передумал, а Куроо и рад бы только никуда не подниматься с насиженного места. Ещё полтора часа длится вся заварушка с иерархией победителей, и наконец на доске почти все слоты заполнены, кроме последних двух — тут уж разрывается всё: донатные столбы, ставочный сайт, толпа и Юкиэ в попытках организовать вакханалию. Куроо ничуть не сомневался в том, что Козуме останется один на один. Особенно, когда он сам бубнит позади судейского стола, кому и когда отдавать баллы. Это было на всякий случай — беспроигрышный вариант, козырь в рукаве и так дальше. Перед главным боем объявили второй перекур, и в этот раз Куроо решил выйти на улицу. Тем более там собрались почти все звёзды дистайла. За клубом, где он всегда стоит, когда собирается отдохнуть от шума, собралась целая толпа. Ацуму стоял, окружённый фанатками; Козуме разговаривал о чём-то с Рином и был не особо счастливым, хотя его лицо в целом редко выражает довольство. Куроо направился прямо на них, когда его за локоть остановила Юкиэ. — Мы на афтепати собираемся после этого, — она говорила тихо, чтоб не увлечь на «афтепати» бешеное количество жмущихся к артистам ребят. — Поедешь? Куроо важно смотрит на часы: надо же набить себе цену. По правде говоря, он был согласен сразу, потому что возвращаться в пристанище мусора он не горит желанием. — Это около половины третьего будет? — задаётся риторическим вопросом и постукивает по стеклу часиков. — Да, а как поедем? — Ну, Яку на бусике. Все должны уместиться. Только Суну своего не приглашай, — просит Юкиэ. Почти умоляет. — Ацуму категорически настроен. — Понял, без вопросов, — Куроо и правда сам хотел собраться, как раньше. Опять вырисовывая себе призрачный образ. Ему стоит осознать лишь несколько простых вещей — ничего не бывает случайно, ничего нельзя повернуть вспять и нельзя избавляться от Суны Ринтаро без последствий. *** — Это было хорошо, — прищуривается Ацуму. Куроо чувствует гордость — считай, похвалили его самого. — Но Куроо, ещё раз узнаю, чем ты занимаешься за моей спиной — убью. Концерт прошел успешно. Сошлись все на ничьей, потому что определиться не смог даже Куроо — впервые такое на его памяти, когда приходится метаться между двумя гитаристами. По правде говоря, косвенно победил Ацуму — его технику писанины Куроо использовал, когда помогал Кенме. Где-то на восемьдесять процентов это было похоже на его стиль. Суну Куроо, как и обещал, отправил домой. Кенму он смог уговорить задержаться, чуть слукавив о том, что это обязательно для всех, кто брал участие. Какая ведь разница, если он точно не пожалеет об этом? Возможность быть приглашённым в такую компанию на роскошную хату выпадает редко. Раньше подобные посиделки Куроо устраивал у себя, когда квартира ещё была его. Тащил всех, кого не лень, но потом с утра пинками сам и выпроваживал. Каждый раз клялся, что больше не будет, когда голова раскалывалась, а над ушами жужжали пчёлки из клининга, и каждый раз повторял по накатанной. Сейчас их принял тот, из судей, Сакуса Киёми. Он пригласил в другое место, чтобы «поменять обстановку». Юкиэ кратко рассказала о том, что этот парень тоже как-то связан с барами или клубами, или чем-то там похожим. В общем, пересеклись они на каком-то форуме по интересам. Вот только стёртые подушечки пальцев подсказывали Куроо, что Сакуса не просто администратор. Сначала ему не показалось это странным — у музыкантов такое всегда, но когда вскрылось то, что он к музыке относится, как Куроо к танцам, сомнения закрадывались. Идеально начищенное серебряное кольцо на указательном и косые взгляды в сторону всего, что связано с азартом, — Куроо не ошибается. Ацуму на удивление хорошо отреагировал на эксперименты Куроо. В замешательстве был пару минут, но потом усмехнулся и похлопал Козуме по плечу: «Молодец, в следующий раз попробуй сразиться тет-а-тет. С Куроо мы уже боролись.» — Помнишь про тур? — вскользь напоминает парень, отворачивая голову от окна в сторону Ацуму. Они всё ещё ехали в тачке Яку, которую время от времени заносило не по-детски, а это ещё Яку за рулём! Вот сейчас он нажрётся и посадит на водительское место Льва, который свежий ещё — только права получил. Вот тогда будет весело. Несмотря на стиль вождения Яку, машина была вполне аккуратной. Что снаружи бордовый минивэн не битый, не крашенный, что в салоне всё ухоженно и опрятно. По большей части это скорее заслуга Алисы — сестры Льва, но и сам Яку в моментах довольно чистоплотный. Ехать тут приятно. — Такое забудешь, — Ацуму хмыкает, — осталось две недели. — Как будто вчера билеты брал, — ностальгически вздохнул Куроо и тут же цыкнул на реплику Ацуму. — Ну конечно! Столько бухать — не только месяц из памяти выбьется. — Погода сегодня хорошая, — проворчал Куроо и уставился в окно, за которым стеной лил ливень. Он ненавидит ливни! — Брось, — Ацуму даже улыбнулся. Как для того, кто сегодня весь день рычал на него, как собака, это прогресс. — Расскажи хоть, чё интересного было. — Не поверишь, — Куроо заинтриговал, — ничего. — Ого, — Мия даже не постарался изобразить удивление. Его каменная морда раздражает. — А насколько скоро в твоё это ничего начнёт входить универ? А вот это проблема. Куроо забыл, что не замажет деньгами все пропуски. Куроо забыл, что теперь все проблемы расхлёбывает сам. И, судя по шумному протяжному вздоху, в его лице читается абсолютно всё дерьмо ситуации. Ведь за обучение теперь, тоже никто платить не будет. — Мне срочно надо съезжать, — серьёзно заявляет Куроо, пытаясь усмирить тик в ноге. — А чушку твою ты спрашивал? — Куроо шикает на него и оглядывается: насколько рядом сидят Кенма с Филом? — А, прости. Ручную псинку. — Разрешения я ещё в своей жизни не спрашивал, — на секунду загорается Куроо и тут же гасит эмоции. Невозможность себя контролировать — это что-то новенькое. Ацуму, довольный собой, ухмыляется. Этот сучёныш его спровоцировал! Его, Куроо! Того самого, который и дьявола из себя выведет. Тецуро задумывается о масштабе проблемы. Он в жопе. — Я бы предложил остановиться у нас… — Ну нет, спасибо. Я там не абстрагируюсь, а кукухой отъеду. — Справедливо, — хорошо, что Ацуму не из обиженок. — Но ты и так, и так отъезжаешь. Придумай что-то поскорее. Долго думать не приходится. Ворох мыслей приводит к корню этого разговора, и над головой едва ли что не загорается лампочка. Он знает, где его ждёт моральный отдых. — Так мы уедем через две недели, — Куроо настолько рад, что уже и громкости не контролирует. Он расслабляется, откидываясь на спинку. Ацуму выдаёт короткое «И?», и ему приходится устало, как маленькому, пояснить: — Я не брал билетов на Рина, а сейчас все места разгребли. Сечёшь? — Отличная идея, Тецу. Но у меня есть лучше, — Куроо выражает на это искреннее удивление, но готовится слушать. Может и правда что-то дельное выдаст. Ацуму в таких вопросах не мастак, однако иногда и правда даёт лазейку. Он заговорщически шепчет, поманив Куроо пальцем. — Ты не пробовал послать его нахуй? Иногда и правда даёт лазейку, а иногда как скажет — хоть стой, хоть падай. — Зачем? — Куроо задаётся вопросом. С одной стороны, раньше он заводил серьёзные отношения только с девушками. Это, в общем-то, ничего и не меняет, но Куроо не знает, как себя вести. Возможно, ему так подфартило и это просто особенность характера Ринтаро с его извечными сдвигами по фазе. С другой стороны, у них как бы и нет проблемы. Куроо не может сформулировать, что конкретно его не устраивает, а значит, может, и нет у них никаких сложностей. Но их не может не быть, потому что Куроо меняется — он чувствует, и ему не нравится это. Он выстраивает нужную для жизни личность, а не для того, чтобы какой-то чувак ломал её своими качелями. — Я бы набил ему ебало хотя бы за то, что он подсадил тебя на траву, — Ацуму кидает это непринуждённо. Так, невзначай, но Куроо чувствует сквозящую между строк обиду — и вряд ли это из-за того, что тот не поделился. Мия не сторонник политики «правых» с ЗОЖ задвижками, у всех есть грешки, но он скептически относится ко всем видам наркотиков. И Куроо разделял его мнение, до поры до времени. — Дунул пару раз — подсадил? Я тебя умоляю, — Куроо не хочет говорить об этом, потому что понимает, что Ацуму прав. И очень удачно подворачивается то, что они подъехали к клубу. Он часто бывал в дорогих районах, поэтому то, что он видит это заведение не впервые, — норма. Здесь вокруг всё было не так освещено, как в Сибуя, но этот муниципалитет тоже значился «специальным» и выглядел дорого-богато. Всё погружено в ночную полутьму. Здание было высоким, этажей шестьдесять, если прикинуть так сразу. Никаких неоновых вывесок, разъедающих глаза, всё отделано в чёрном цвете с толикой золота в нужных местах. Внутренний эстет почти ликует, осталось проверить, что их ждёт в середине. И что-то подсказывает Куроо, что его не разочаруют. В подобных местах Куроо бывал часто с матушкой. Богачи устраивают благотворительные акции, на которые тянуть молодого, перспективного и симпатичного Куроо Тецуро было обязательно. Всё ему невесту высматривали. Флешбэк неприятно резанул по состоянию, но парень постарался забыть об этом. Как бывшая мать сказала — семьи у него больше нет. Значит и общего прошлого с этой семьёй нет. Сейчас, чтобы в корне избавиться от старых замашек, он, вопреки своему обычному воспитанию, не собирается делать так, как раньше. Ему больше не нужно притворничать со всеми, кого он видит. Теперь наоборот — хочется нашкодить, как маленький ребёнок. Первый этаж встретил холлом, отделанным под белый с золотом, и приятным парнем за стойкой регистрации. Он ничего не спрашивал, лишь поприветствовал и, завидев какую-то карточку, которую всунул ему Сакуса, моментально пропустил всю компанию. Разодеты они, конечно, были не для таких мест. Почти все тут в потёртых шмотках и ни у кого, уж точно, нет бабочки. Оно и к лучшему — к чёрту флешбэки. — Красота — ебанешься, — рядом говорит Ацуму, сунув руки в карманы. Сакуса зашёл в лифт последним, нажимая кнопку какого-то из этажей, и остановился около Кенмы с Филиппом. Говорили о чём-то, Куроо не мог расслышать в общем гуле голосов. — Ненавижу такие предприятия, — он оглядывается и внимательно осматривает все именные вывески. — И, по-моему, я уже тут был. В казино на вершине. Сакуса с, как оказалось, очень чутким слухом, чуть повернул голову, чтоб слышать больше информации. Бинго, Куроо попал в яблочко — не зря матушка вечно называла его способным. — Может, заскочим? — с усмешкой предлагает Ацуму. Он оглядывает тёмным взглядом разговаривающего с Кенмой парня. «Тоже догадался» — быстро соображает Куроо и ухмыляется. Никогда не сомневался в умственных способностях Мии. Заскочим, думается Куроо. Затащит этот черт в маске. Местечко на пятьдесят седьмом этаже такой элитной тавер — это роскошно. По-богатому, как Куроо привык. Этаж был полностью переделан под клуб. Буквально полностью. Когда двери разъехались, открылась картина следующая: много порядочных людей в платьях и костюмах, лёгкое голубое освещение и безмерный бар. Куроо останавливает себя от того, чтобы задержаться перед порогом, и вдыхает эту сладость жизни на ходу. Вся компания стадом попёрлась к бару. Куроо запрыгнул на стул, в нетерпении постукивая по алко-карточке, подавляя желание запросить позицию вне меню. Загружать беднягу сложными подачами он не имеет ни малейшего желания, да и выпить охота поскорее. Выбор падает на сет «облаков» и два кусочка апельсина. Это что-то самбучно-текильное — то, что надо, чтобы проснуться без похмелья. — Как обычно, — рядом из ниоткуда появляется и кивает бармену парень, который больше на ассасина похож, чем на обычного дилера. Ходит беззвучно, присутствие не ощущается, ещё и говорит тише некуда. Они поэтому с Козуме скорешились? Куроо не обращает на него внимания, с наслаждением представляя, как все девять штук сейчас опрокинет в себя, а потом уже вообще не останется внимания, чтобы его куда-то обращать. — Играешь? — ненавязчиво и негромко, но так, чтобы он точно услышал, пробует Сакуса Киёми. Куроо хмыкнул, растягиваясь в хитрой ухмылке. Перед его лицом бармен доливает последнюю стопку. — Ты новенький? — не спрашивает, скорее, насмехается Куроо. И не дожидается ответа: — Слышал что-нибудь про Теруку Куроо? — Я на её столе стоял, — зло делится Сакуса. Его явно задело, что Куроо назвал его новеньким. — Так значит, знаешь её руки, — Куроо кивает сам себе и опрокидывает первый шот, знакомясь со вкусом. — Я учился этими руками с пяти лет. Залпом опустошая последующие рюмки, Куроо на секунду теряется — в глазах темнеет, но он стойко выдерживает наплыв алкоголя и протягивает руку Киёми. — Куроо Тецуро. Под маской мало можно разглядеть, как он отреагировал на знакомство, а когда бармен подаёт тому какой-то красивый коктейль с трубочкой и на длинной ножке, Сакуса стягивает вещицу. Но ничего, что могло бы порадовать, лицо его не выражало. — В общем, захочешь — найдёшь меня, — и уплывает такой загадочный куда-то в туман. Во нынче люди пошли — и не поймёшь, что в голове. — Мне то же самое, что и ему, — рядом рисуется Коноха. Как он затесался к ним в минивэн — загадка века, но Куроо не был особо против. Весёлый он, Коноха, парень. Но посидеть и поболтать о всяких мальчачьих штучках не получится: Куроо спешит найти Ацуму. Оглядывает каждого разодетого, напыщенного и зажратого бизнесмена, который пришёл сюда только загладить перед обществом свои проёбы, и не находит выжженной макушки. Принимает решение проверить туалет, потому что это единственный вариант. Вряд ли он слился в иной мир, как любит, в совершенно незнакомом месте. Здесь ему не с кем мутить какую-то ересь. И Куроо не прогадал. Поблукав по залу всего минут десять, обнаруживает заветную дверь и едва не вырывает её с корнем, врываясь в уборную. — Ты чё тут делаешь? — спрашивает Ацуму, скидывая использованный стик айкоса в унитаз. Прямо напротив таблички «Не Курить». — Тебя ищу. — Ну, нашёл. — Фу, Цуму, не еби мне мозг. У меня и так уже бошка плавится. «Конечно, — хочет едко встрять голос в голове, — чё ж она у тебя плавиться не будет после такого количества спирта.» — Ты чего хотел, скажешь сегодня или нет? Куроо кивает и отходит к идеально белой плитке возле раковины. В туалете, слава богу, додумались установить человеческий свет, и Куроо мог расслабить зрение, опершись на холодную стену плечом. Он прикрыл глаза, всё ещё переваривая текилу, а потом резко распахнул и ухмыльнулся так широко, насколько мог. — Сыграем? Мия предчувствовал что-то недоброе сразу. Поэтому готов был прямо сейчас вмазать Куроо лбом о керамическую раковину и утащить в мусорном мешке домой.