Сплошной Рок-н-ролл

— Ты больной? — парень сдерживался из последних сил, почти спокойно сунув руки в карманы брюк. — Мия, я сто лет не играл. Не начинай, — Куроо несдержанно закатил глаза. — Парочку-третью раз сыграем и уйдём. Ацуму закипал не по часам, а по секундам. Он подходил всё ближе и ближе, пока не сравнялся с Куроо. Тот заглянул в глаза, и стало даже чуть-чуть стыдно за безрассудство. Куроо скидывает это с плеч вместе с давящей курткой. Когда ему вообще последний раз было стыдно? Не по статусу. — Тебе, дурачок, наверное, напомнить, почему ты сто лет не играл? — Ацуму дышал прямо в лицо. Куроо было самую малость некомфортно, но когда его спрашивали? — Её еле вытащили, ты хочешь так же закончить? — Ну вытащили же. От азарта ещё никто не помер, — раздражение либо передаётся воздушно-капельным, либо Куроо тоже на пределе. — Тем более, у Теруки от матери склонность. Я от матери только фамилию возымел, так что переживать не о чем. — Ты дегенерат или ты прикидываешься? От азарта никто не умирал, но вот лудомания — это не приколы, баран, при твоём нынешнем состоянии окажешься с голой жопой и будешь лапу сосать: «только фамилию возымел». Куроо хотел бы возразить, что Ацуму крайне непохоже спародировал его слова, но аргументы иссякли. Однако и останавливаться он не планировал. Ацуму не хочет играть — Ацуму не будет играть. Куроо не пять, он в состоянии разобраться в своих решениях самостоятельно. — Хорошего отдыха тогда, — вмиг серьезнеет Куроо. Ему не нужна защитная ухмылка — Ацуму всё равно читает всё во взгляде. — Найдёмся через часика четыре. — Помяни моё слово, — кидает напоследок Ацуму, оставаясь прямо в центре уборной. Выкурит, наверное, ещё стик, и пойдёт к бару. Куроо же идёт собирать себе компанию на ближайшие четыре часа. Это было труднее, чем казалось: разыскать нужных парней в почти полной темноте среди огромного количества людей — не то чтобы квест первого уровня. Ориентиром служила только одежда. Большинство здешних одеты с иголочки и в дорогое шмотье. Те, кто нужны ему, в чём-то задрипанном. Около трёх человек уже поздоровались с ним, и Куроо хотел бы избежать последующих встреч знакомых. Почему с ним вообще так приветливы? Мать что, ещё не выписала из наследия и весь этот сброд думает, что Куроо может быть выгоден? Спешит их огорчить почти так же, как и мчится к знакомому сине-фиолетовому пятну на фоне чёрных смокингов. Наконец-то. В привлекающей внимание ветровке стоял Фил, как и ожидалось, с Козуме. Правда, рядом ещё что-то рассказывал Ойкава, слушал Яку и попивал всё тот же красивый коктейль Сакуса. Где остальные — хороший вопрос, но Куроо задастся им позже. Если даже Льва Яку около себя не держит, это хороший повод задуматься. — Где Момои? — вклинивается в разговор почти плавно. Он оглядывает этот скудный кружок по интересам и цыкает: ожидал собрать всех разом. — Когда тебя интересовало, где Момои, последний раз? — Яку со всем присущим скептицизмом скрещивает руки на груди. — Ты сказать можешь? — яростнее, чем стоило бы, выкидывает Куроо. И тут же жалеет: опять прокололся. Яку аж брови вскинул. Куроо очень редко выходит (обычно только выводит) из себя в окружении незнакомцев. Но зато это сработало: от неожиданности тот даже гаркнуть в ответ забыл. — У бара с Юкиэ, — он махнул головой за спину и окинул испытующе медленным взглядом с ног до головы. Проверял на предмет раздражительности. Что-то невнятно промычав в знак благодарности, Куроо оглядел барную стойку во всю длину и привлёк внимание Сакусы. Хотя тот и без этого в оба глаза наблюдал — как чувствовал, чертяка. Парень выразительно стукнул пару раз по собственному кольцу, надеясь, что намёк до Сакусы дойдёт. Тот коротко кивнул и залпом опрокинул в себя оставшуюся в бокале жидкость. — Козуме, отойдём? — Куроо почти потянул его за собой, но тот лишь подозрительно зыркнул в его сторону. — Куда? — На пару этажей выше. Там красиво. Куроо был уверен, что тот подкован на такого рода игры — у него явно аналитический склад ума и абсолютно точно мало денег. В покер обычно играют по двум причинам: либо денег нет, либо их в избытке. Последним раньше был и Куроо с его партейкой-другой просто потому, что это интересно. А когда на кону стоит последняя копейка — ещё веселее. Козуме перекидывается взглядами с Филом и соглашается после кивка друга. Только несмотря на совместное решение согласиться, Фил смотрел с подозрением и опаской. Как будто Куроо собирается скинуть их с башни. — Ну, пойдём. — Заберём только Момои, и выдвигаемся, — Козуме в ответ лишь пожимает плечами, показывая, что ему без разницы. Рядом с девушками у бара расположился Ацуму. Он о чём-то весело переговаривался с барменом, пока тот делал ему сет шотов. Куроо оценивает состояние друга — ещё чуть-чуть, и он пойдёт или спать, или блевать. Мия вообще умеет пить, но между его личной мерой и бездной очень тонкая, почти неосязаемая грань. А разница такая, словно вместо бутылки пива он выхлебал четыре литра водки. — Йоу, — со спины подходит Куроо и припечатывается к обеим девушкам по плечам ладонями. Хлопает он слабенько, но Момои всё равно делает вид, что она раненый олень. Куроо раздражается, умело скрывая это за вздохом, и натянуто улыбается своей скромной компании. — Че приперся? — грубо спрашивает Юкиэ, потягивая что-то красивое из бокала. — Ой, фу, как неэтично, — брезгливо кривится парень и поворачивается к Момои. — Хочешь сыграть? Он знает наверняка, что не получит отказа. Его семейка тесно связана с родом Судзуки, поэтому она — частый гость на приемах. Соответственно, знакома с его сестрой, а с ней хочешь, не хочешь — играть придётся. Так что они даже могут сразиться на равных. — Сыграть? — тупо переспрашивает Момои в ступоре. Видимо, не совсем ожидала услышать предложение. Но потом она усмехается сама себе и качает головой: — Я же спор проиграла, забыл? Теперь закрыла рот. Она невинно хлопает ресничками и возвращается к делам поважнее: кадрит симпатичного бармена с умелыми руками. Ацуму рядом делает, видимо, то же самое: — Чувак, да ты крут, — уважительно присвистывает Мия, когда тот опять делает какой-то флейрингский финт. Куроо не разбирается. Куроо мог бы поерничать и предупредить девушку, что против Ацуму шансов у неё где-то пять к сотне, но сейчас ему требовалось поднять её наверх, а не показать всем остроумие. К тому же, все и без того знают, как он хорош. — Окей-окей, — Куроо примирительно поднял руки, намеренно скользнув по оголенной спине. Момои сначала выряжается, а потом только может подумать о том, что это будет использоваться против неё. — Беру свои слова назад. От красного уже рябит в глазах, но он стойко терпит, всё ещё приторно сладко улыбаясь. Ему хочется хорошо поиграть, однако он знает, что на партии с новичками спрос небольшой. Да и дилер этот не вызывает доверия. Может, он вовсе какой-то шулер и опозорит их только появлением рядом. Хотя и не особо похож. — С этого стоило начинать, — как и планировалось, Момои растаяла и согласилась на всё, чего хотелось и не очень. Она поднялась со стула, грациозно махнув густым хвостом прямо перед носом, и кинула несколько купюр на бар. Ацуму провожал их вслед тяжелым взглядом. Подозрительно настроенный изначально, он опрокидывал в себя рюмки с прищуром. Куроо чувствовал этот взор, но стойко игнорировал предостерегающего друга, глянув на него только в последнюю секунду перед закрытием лифта. Мия не раз его выручал, помогал советом, но новая мать ему не нужна. Лифт негромко пискнул, когда отдалённая грохочущая музыка и вовсе утихла. Разъехавшиеся двери открыли вид на позолоченные стены, дорогой потолок и взрыв цветов. В разных сторонах пестрили яркие автоматы, в дальнем углу стояли столы для покера. Куроо даже заметил бильярд в этом салате игр, отмечая обязательно заскочить туда в конце вечера. Он любит иногда погонять шарики по полю, но сейчас главным вопросом оставался покер. — Ну, веди, — лениво говорит Куроо Сакусе. Тот кивает и исчезает где-то в комнате для персонала, отдавая номерок в руки. Его стол был под номером два. Людей за ним пока не было, так что их четвёрка опустилась на предложенные стулья первыми. Что приятно порадовало — комфортный сервис. Официант подлетел моментально, предлагая разные напитки, а администратор вежливо поинтересовался, за чем пожаловали. — Техасский холдем, — отзывается за остальных Куроо. — Почему не «Дро»? — недоуменно спрашивает Момои. Оно и понятно, почему у неё такое выражение лица: Терука учила играть исключительно на дро-покере. — Это больше для домашних игр, в казино не раскладывают «Дро». Да и к тому же рука чаще набита на холдем. — М-м, покер, — вздыхает Кенма на противоположном конце стола. — Не любишь? — равнодушно спрашивает Куроо. Он знает, что тот не откажется, но в любом случае не собирается держать тут кого-то насильно. — Люблю, — возражает Кенма, тут же добавляя: — так что готовься. А глазки-то у хитреца сверкают. Он хрустит пальцами, оборачиваясь на шедшего к ним Сакусу. Выходил парень уже в рабочей одёжке: идеально выглаженная рубашка, официальная бабочка и прямые брюки. И кольца снял даже. Понял, вероятно, что Куроо заметил. — Напугал ежа голой жопой, — отвечает с ухмылкой Куроо. Его не так-то просто переиграть. Каким бы гением ни был этот малец — Куроо тоже не промах. Природа не обделила интеллектом и вдобавок ко всему присыпала стратегический склад ума, который предполагает извечные размышления о следующем шаге. Своём и чужом. Сакуса начал партию, раздав стартовую руку. Он спокоен и даже ладонь не подрагивает, когда тот скидывает две карты Куроо. Первым делом парень подтянул их к себе, но не посмотрел. Сначала оглядел обстановку: Фил вальяжно раскинулся на стуле, закинув лодыжку на колено, и постукивает фишками по столу; а Козуме, например, и вовсе в лице не изменился. Момои, как и всегда, улыбчива, но ничем себя не выдаёт. Всё то же расположение рук на колене, в полубок повёрнутое плечо и спокойно лежащая пачка тонких сигарет на столе. Из всех пока самым подозрительным выглядит Фил, но судя по его дёрганиям — это не нервное, он просто объебался. А это закрывает половину возможностей Куроо. После быстрого анализа соигроков, Куроо с прищуром прикинул свои варианты. — Бет двадцать, — спокойно роняет он и откидывается на деревянную спинку в мягкой обивке. Лучшая защита — это нападение, поэтому пусть они поломают себе голову над его блефом, пока он с наслаждением потягивает виски. — Колл, — почти без раздумий равняет Козуме. Он отзеркаливает движения Куроо, и последний тихо усмехается на это: подлец. — Рэйз, — тут же говорит Момои, подкуривая от услужливо предложенной официантом зажигалки свою сигарету. Игра не пошла — полетела. По лицу Сакусы заметно, что обслуживает он более почётных игроков не с такой скоростью, но предложения из него никто не вытягивал. Захотел озолотиться, так пусть работает теперь вдвое больше. Следующим кругом все, кроме спасовавшего Фила, уравнивают и вскрываются. Выигрышная рука оказалась у Козуме. Куроо сдаваться не планирует — его первая ставка была ложной тревогой. Вопрос остался только в том, как это понял Козуме, но от этого играть только интереснее.

***

Ночь тянется куда медленнее, чем их партия. Хоть со временем пыл поутих и все начали больше продумывать ходы на несколько шагов вперёд, они всё равно играли слишком быстро для покера. Куроо высушил уже под дюжину порций виски, и не собирается останавливаться, когда на кону стоит такая сумма. К ним подтянулись несколько бывалых, Филипп выбыл ещё на начальных этапах под предлогом отлучиться. Парочка вошедших позже тоже ушли, оставляя игру на плечи молодых, а некоторые просто остановились понаблюдать за накаляющейся обстановкой. Ведущими в игре оставалось их дуо, и пока Куроо всё устраивало. Напротив сидящий Козуме только подкидывал дров в полыхающий огонь. Куроо сам по себе вспыльчивый, но «по профессии» ему пришлось научиться контролировать и держать в коробочке все свои нервы. Сейчас он без колебаний может приветливо улыбаться, с честностью глядя в чужие глаза, пока на самом деле в голове вертится несколько разных способов убийств. Как закоренелому перфекционисту ему необходимо, чтобы порядок был и визуально, и душевно. Его умения помогают абстрагироваться и разложить информацию в голове по полочкам. Это выручает в трудных ситуациях, где на кону стоит статус. Как только подворачивается выгодная позиция — надо козырять отложенным компроматом. Единственное, за что Куроо благодарен матери — умение бить на поражение. Без сожаления и в нужных людей. Икается ей там, наверное, знатно. За игру он уже несколько раз на ней слово помянул, ибо как ни крути, а покер у него вокруг семьи вяжется. В целом любые азартные игры ассоциируются с родственниками, с Терукой. Разница у них невелика, но та всегда нянчилась и учила Тецуро играть в разные игры. Пока его ровесники носились по двору сломя голову, Куроо, путём неудач и ставок, развивал свои навыки в картах. Скорее даже не в картах, а в шулерстве. Сестра извечно повторяла: «Кто сам не лжет — всем верит», и вбивала это Куроо под черепок. Играли они не на деньги, потому что в детстве они не были такими решающими, но Терука любила отыгрывать у брата сладости. Сейчас, глядя на Козуме, Куроо мерещится прообраз сестры. У них похожий разрез глаз, и один-в-один надменный взгляд, которым окидывает как ледяной водой. Но Куроо не страшно, Куроо закаленный. Его привлекает только шанс заработать и съехать из этого дурдома, в который сам и вляпался по дурости. Ещё одна пометочка в голове: никогда не съезжаться с постоянным партнёром. Никогда не находить себе постоянного партнёра. Ринтаро, безусловно, удобный и привлекательный вариант, но он как вампир. Высасывает из Куроо эмоциональную энергию, едва не подминает под себя. Лепит, как из пластилина, подобие себя, но должно быть наоборот. Это прерогатива Куроо — качать на эмоциях, как на горках. Напрягает одно: почему сознание так играет с ним во время партии? Почему вся эта информация обрабатывается в его голове, когда на кону высокая ставка? Почему, мать вашу, у Куроо всё катится в пизду при том, что его жизненный принцип — держать лидерство? Он победитель. И никто другой. — Выдохся? — насмешливо кидает Кенма, закуривая. Его способность — эмпатия. Как для такого нелюдимого социофоба, он чересчур хорошо читает людей и буквально по глазам может разложить всю судьбу. Для покера это лучшее качество из возможных, для Куроо — ещё одно раздражительное свойство. Это не игра, это пытка. — Подустал выигрывать, — не теряется Куроо. Препираться сейчас как по минному полю бродить, ведь Козуме, скорее всего, так и норовит прощупать эмоциональное состояние. Вот только и Куроо не пальцем деланный, такими фишками на него не раскинешься. — Думать не планируешь? Как и ожидалось, Козуме не ведётся, но и ничего не отвечает. Неожиданно раздаётся звонок. Куроо даже теряется на секунду, пока не понимает, что это его мобильный. Он оставляет телефон лежать экраном вниз. Звонить ему может или Суна, или Ацуму — перебьются оба. После второго раза и без того натянутое терпение лопается — Куроо ставит мобильный на беззвучный и вновь заныривает в игру. Сейчас ему как никогда не стоит отвлекаться: идут ва-банк все, а дилер дергает натянутые нервы каждого поочерёдно, мучительно медленно вытягивая карты. Если не сыграет, в переход пойдёт унижаться, ведь Юкиэ его теперь не принимает. Даже Козуме пробирают мурашки. Куроо видит, что тот начал чаще курить, а от пота уже собираются на лбу слипшиеся прядки. Кто-то неожиданно подкрадывается со спины. Не будь у Куроо настолько плохой руки на фул-ставке, он бы, вероятно, услышал шаги. Он совершает фатальную ошибку, показывая свою нервозность из-за подошедшего, но пока откладывает это. И надеется, что никто, кроме Кенмы, не заметил. Только этот парень пристально наблюдает за ним. Момои выглядит виноватой, когда встречается с разгневанными зрачками парня, и без слов протягивает телефон. Её сейчас не спасёт и звонок Бога Вездесущего, но Куроо из вежливости прикладывает телефон к уху, заведомо зная, что ему кристаллически всё равно на любые отмазки. Пока в телефоне звенят гудки, у Куроо в сердце отбивается СОС азбукой морзе. Головой он понимает, что безоговорочно уступает, но адреналин разгоняет кровь и не даёт успокоиться, лишь подогревая разведённый огонь. Горючее в виде виски, обычно успокаивающе тлеющее, сейчас пламенит. — Слушаю, — ни черта он не слушает. Пока. Пока он не слышит милостивый голос в трубке. Обманчиво-ласковый. — Дорогой, — до тошноты приторно тянет женщина, — ты занят сейчас? Хотела сказать, что у нас благотворительный прием в особняке намечается, тебя хотят видеть. Куроо в осадок выпадает на секунду. Он ещё раз прокручивает в голове последний месяц, думая, не приснилось ли ему, и возвращается в рассудок. Он не сдерживает смешок, позволяя себе лишнего. Хорошо, что мало кто воспримет его как нервный. Ведь ему совершенно не смешно, когда он видит первый фулл-хаус. — Хотят видеть совершенно левого человека? — ступая на кривую дорожку манипуляций, Курооо равняется с матерью. А ещё он точно знает, что такой жаргончик нагреет матушку до семидесяти градусов Цельсия. — Ну что ж ты говоришь? — не дрогнув, она продолжает гнуть своё. «Потрясающе», — проносится в голове, когда Козуме выкладывает флеш. А мать в ухе не затыкается. — Притворства в сторону, мама, — случайно оговаривается Куроо по привычке. Он переходит на шепот и отворачивается, чтобы лишние уши поблизости не грелись. — Зачем я там нужен и какую ещё хитрость я узнаю за пять минут до начала? Если ты звонишь мне, значит это уже крайний случай, и если я не явлюсь — будет плохо, поэтому советую не лукавить. Ты меня знаешь. — Ладно, — подозрительно легко соглашается мать, уступая. — Считай, я даю тебе чистый лист, который ты не должен замарать в очередной раз. Вряд ли ты сейчас в курсе здешних новостей: из-за твоих интрижек на фотографиях с разными мужиками о семье идут такие слухи, что здоровому человеку даже придумать сложно. Ты нас опозорил, Теруку вообще выставили наркоманкой, а СМИ только потешаются. Не переживай, я поняла, что ты знал о газетах и специально лез во все кадры, но теперь сам и должен очистить репутацию. Попозируешь с аккуратной Судзуки и нам отмолят все грехи, а потом катись по своим свалкам на все четыре стороны. Куроо проебал всё. Он протянул Момои телефон и махом поднялся из-за стола, агрессивно стягивая пачку сигарет. Скрип стула разлетелся неожиданно громко, но Куроо наплевал на всё. Сейчас ему нет смысла сдерживаться, и он совершенно не прочь почесать о кого-нибудь кулаки. Даже на холоде разум не остывает. Осознание накатывает раскалённой лавой, не давая дороги здравым мыслям о грядущем мероприятии. Приходит на ум лишь один выход — и у Куроо нет времени, чтобы как следует обдумать последствия. — Тецуро, не смей больше оставлять меня без ответа, — разъяренная, но всё ещё серьезная, мать негодует через помехи телефона. — У меня условия: за то, что я появлюсь на твоем собрании, ты открываешь мне доступ ко всем счетам. — Даю золотую карту на две недели. — Не торгуйся со мной, — едва не рычит Куроо, кулаком вбиваясь в бетонную стенку. — Трахаюсь с Момои за твою репутацию и укатываю с безграничными деньгами за тридевять земель. — По рукам, — уступает женщина. Не полностью удовлетворенная, но судя по тому, что она не обратила внимание на грубости, готова закрыть на это глаза. Куроо выключает мобильный. Как правило, за агрессией следует возбуждение. И Куроо думает, что это распространённое правило, потому что когда удобно подвернувшаяся под руку Момои видит налитые кровью глаза, она не задает вопросов. Куроо больно приковывает её к стене, сжимая шею, и она покорно ждёт разрешения. Извивается под ним, следует указаниям и не задаёт лишних вопросов — женская версия Ринтаро. Считай, для него ничего не меняется, и он готов идти на маленькую жертву ради большой выгоды. — Такси, — напоминает Куроо, довольно подхватывая обмякшее тело под коленками.