Escape as far as possible

На следующем перекрестке поверните налево. Шарль едет по навигатору на фабрику команды. Такое ощущение, что он ездит по кругу уже минут двадцать, но наконец-то добирается до цели. Это первая встреча с его новой командой. У него запланирована подгонка сиденья, а затем они обсудят некоторые основные вопросы с руководителем команды Александром Виттенсом. Даниэль и Макс уже давно были на месте. Шарль же не мог приехать раньше из-за съемок в рекламе автозаправочной станции. Это также будет его первая встреча с Максом после их инцидента в Абу-Даби. Кажется, это было одновременно и вчера, и столетие назад. Ему было интересно, как поведет себя Макс и будет ли это неловко. Он был удивлен, когда Даниэль сказал, что Макс согласился. Дело не в том, что он не хотел быть с ним в одной команде. Он втайне надеялся, что вновь увидит Макса, но, с другой стороны, он знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, насколько тот упрям. Правда в том, что их старые конфликты постоянно всплывают на поверхность, — невозможно говорить о Шарле Леклере, не упомянув его величайшего соперника. Завод WIC Racing Team расположен на окраине Лозанны. Когда Шарль прибывает на место, он чувствует себя немного разочарованным: здание определенно меньше, чем он себе представлял. С другой стороны, сравнивать его с заводом Феррари было бессмысленно. Формула-1 — это другой мир. Однако сама местность очень красива. Горные вершины, покрытые снегом, приглашают покататься на лыжах. В следующий раз Шарль обязательно возьмет с собой свое снаряжение. Он выходит из машины, плотнее закутывается в зимнюю куртку и идет к зданию, где в вестибюле его встречает миниатюрная блондинка. — Добро пожаловать, Александр уже ждет вас. Женщина ведет его по коридору в конференц-зал со стеклянными стенами. Руководитель команды сидит за столом с Даниэлем и Максом, и они о чем-то оживленно беседуют. Когда Шарль входит в комнату, они на мгновение прерывают разговор. — Наконец-то! — кричит Даниэль и встает со стула, чтобы обнять своего друга. — Да, извините за опоздание. Навигатор немного сбил меня с толку. — Не волнуйся. Приятно наконец-то познакомиться с тобой, — Александр пожимает Шарлю руку. — Я рад, что ты присоединился к команде. — Я тоже рад. Он переводит взгляд на Макса, который выглядит так, словно ведет какую-то внутреннюю борьбу. Ни для кого из них это не легко. — Привет, Макс, — Шарль старается говорить непринужденно. Ферстаппен тоже встает со стула и идет к ним. Шарль первым протягивает руку, и Макс пожимает ее. Их взгляды встречаются. — Давно не виделись, — говорит Макс. Выражение его лица нейтральное. Шарль не знает, как это истолковать. — Да, действительно. — Оба терпят неудачу в тщетной попытке завязать разговор. — Итак… тогда давайте продолжим, — наконец говорит Макс. — Нам нужно выиграть гонку. Даниэль и Александр обмениваются понимающими взглядами. Кажется, нависшее напряжение немного ослабло. Они все садятся за стол и говорят о планах на сезон: в рамках подготовки к 24 часам Ле-Мана их команда намерена с самого начала участвовать в чемпионате мира по гонкам на выносливость. Они планируют свой график таким образом, чтобы уделять как можно больше времени на разработку болида. Шарль — тот, у кого больше всего проблем с составлением расписания из-за спонсорских обязательств. Леклер впечатлен Александром. Он кажется очень прагматичным и не позволяет эмоциям Даниэля доминировать в их обсуждениях. Риккьярдо время от времени говорит: «Это будет наш год, я это чувствую». Александр останавливает его на полуслове, напоминая, что даже малейшая ошибка может стоить им победы. И Шарль, и Макс предельно вежливы друг с другом. Они отвечают на вопросы, вносят свои предложения и все такое, но… это не значит, что они избавились от этого чувства неловкости. Шарль несколько раз ловит на себе пристальный взгляд Макса. Леклер, однако, не ожидал ничего другого. Тот факт, что они могут сидеть вместе за одним столом после всего, что произошло, в любом случае удивителен. Что ж, им потребуется время, чтобы привыкнуть к новой реальности.

***

После Абу-Даби 2029 Шарль лежит на шезлонге на своей террасе. Несмотря на солнечную погоду, в Монако все еще зима. Он напоминает себе об этом, когда чувствует особенно холодный ветерок, и натягивает на себя плед здоровой рукой. Шарль проводит пальцем по гипсу, разрисованному детьми Лоренцо. К счастью, рука перестала болеть спустя несколько дней. Врачи также заверили, что перелом был простым и после него не должно быть никаких осложнений, так что через несколько недель он будет в порядке. Вопрос о его недавно выигранном чемпионате отходит на второй план. Все говорят о том, что произошло между ним и Максом, рассуждают о штрафе, который FIA наложил на голландца, и о том, вернется ли Шарль в спорт в следующем сезоне. Последние несколько дней были просто безумными. Шарль продолжает прокручивать в голове произошедшее. Он знал, что допустил ошибку в первом повороте, но ему так хотелось обогнать Макса. А потом они выбыли из гонки, и все, о чем Шарль мог думать, — это то, как его будут упрекать за завоеванное таким позорным путем чемпионство. Последнее, что ему хотелось делать, — это спорить с Максом перед камерами, но потом все, что он помнит, — это то, как Макс толкает его, — и его руку пронзает болью. Боль затмила все остальное. Шарль кричал на Макса, сравнивая его с его отцом. Он знал, что это удар ниже пояса, но он был так зол. Макс снова действовал импульсивно, и снова жертвой этого стал Шарль. Вся эта ситуация оставляет Шарля неуверенным в том, как себя вести. Ни он, ни команда не могли даже нормально отпраздновать. Он не чувствует ни счастья, ни гордости, он вообще ничего не чувствует. Он задается вопросом, почему они с Максом позволили своим отношениям дойти до такой точки. Почему они не могли вести себя как нормальные люди. Шарля выводит из задумчивости звонок домофона. — Мистер Леклер, курьер принес вам букет. Могу я принести их? — спрашивает консьерж. — Да, пожалуйста. Через несколько минут консьерж приносит цветы и, по просьбе Шарля, относит их в гостиную и ставит в вазу на столе. Шарль смотрит на огромный букет на столе. Он уже знает, кто его прислал. Он проводит рукой по лепесткам темно-бордовых тюльпанов. Точно таких же, как Макс прислал ему на 23-й день рождения, когда из-за срочных дел его вызвали в Милтон-Кинс, и они не могли отпраздновать его вместе. Шарль задается вопросом, сделал ли Макс это намеренно, но сомневается в том, что у него такая память на детали. Зная его, он наверняка посылает всем одни и те же цветы. Однако скорее всего, это прислал не он, а его команда. Пиар-команда Ред Булла, вероятно, надеется, что Шарль выложит фотографию с букетом в сеть, чтобы показать, что конфликт с Максом улажен. Среди цветов Шарль находит маленькую записку. Мне жаль. Шарль фыркает. Теперь он точно уверен, что цветы прислал не Макс. Это невозможно. Макс Ферстаппен никогда не извиняется.

***

Вчетвером они идут в ту часть здания, где находится прототип болида. — О, вы только посмотрите на это! — Шарль в восторге. — Да, это действительно красивая машина, — соглашается Даниэль. — Какой толк от его красоты, если он слишком медленный, — бормочет Макс, не разделяя энтузиазм обоих. — Он? — Даниэль возмущен. — Макси, я знаю, что твои болиды были мальчиками, но это… — Даниэль указывает на машину. — Это леди. Шарль хихикает. — Что ты думаешь? — Даниэль поворачивается к нему. — Насколько я знаю, у болидов нет гендера… — Я вижу, у нас здесь конформист, — Александр фыркает и хлопает Шарля по спине. — Но эта машина определенно она, — заканчивает Шарль, посылая Максу дерзкую улыбку. Макс закатывает глаза, чем вызывает у Даниэля смех. Александр знакомит Шарля с несколькими механиками. Им поручено снять с него все мерки и сделать слепок для его сиденья. — Нам повезло, что вы все одинакового роста, — говорит Александр. — Да, в прошлом году было трудно разместить все в кокпите из-за роста Окона, — подтверждает Даниэль. Один из механиков выстилает внутреннюю часть кабины прототипа специальной массой, которая, когда затвердеет, сохранит идеальную форму тела Шарля, из которой будет изготовлено идеальное сиденье для него. — Теперь постарайся не делать резких движений в течение нескольких минут, — предостерегает механик. — Конечно, — успокаивает его Шарль и расслабляется. — Я принесу нам что-нибудь выпить. Ведите себя прилично, — наставляет их Даниэль и выходит из комнаты, оставляя Шарля и Макса одних, не считая нескольких механиков, которые заняты своей работой. Наступает неловкое молчание. Шарль старается не двигаться. Чтобы убить время, он начинает играть с затвердевающей массой. Однако он все время чувствует на себе пристальный взгляд Макса. — Ты пялишься, — говорит он, поднимая глаза. Макс вздрагивает, словно ребенок, застигнутый на месте преступления. — Нет, я не… Я… — Просто скажи, что ты хочешь. Не томи, — Шарль вздыхает и возвращается к игре с массой. — Почему ты это делаешь? — выпаливает Макс. — Я не знаю, наверное, из-за странного чувства удовлетворения. — Что? Нет, придурок… Я имею в виду, почему ты делаешь… это? — Макс разводит руками и указывает на машину. Леклер морщит брови. — Я просто хочу помочь другу, и, кроме того, никто не стал бы пренебрегать титулом победителя Ле-Мана, — Шарлю хочется пожать плечами, но он напоминает себе не двигаться. — О, правда? Если тебя так волнуют титулы, то почему ты ушел из Формулы-1? — он чувствует яд в голосе Макса. — Серьезно, Макс? Ты почти не разговаривал со мной десять лет, а теперь требуешь, чтобы я отчитался тебе о своих жизненных решениях? — фыркает Шарль. Макс явно хочет что-то ему ответить, но в этот момент в комнату входит Даниэль с тремя кружками кофе. И Шарль, и Макс принимают нейтральное выражение лица, как будто ничего не произошло. — Все в порядке? — Даниэль смотрит на них с подозрением. Макс и Шарль обмениваются понимающими взглядами. Их неразрешенные конфликты останутся между ними, и они не будут втягивать в них Даниэля. — Просто прелестно, — Макс улыбается и берет одну из кружек. Краем глаза Шарль замечает паническое выражение на лице одного из механиков, который, должно быть, слышал их разговор. Бедняга, наверное, уже сожалеет о том, во что ввязался.