Escape as far as possible

Макс как раз накладывает завтрак себе на тарелку, когда слышит громкие голоса, доносящиеся из гаража. Он тут же оборачивается и видит на экране их болид в гравии. Вихрь мыслей проносится у него в голове, когда он бросает тарелку и бежит в боксы, где видит испуганные лица механиков. Тем временем, на экранах показывают повтор инцидента. Шарль спокойно ехал, приближаясь к более медленному болиду другой категории, и внезапно потерял управление. И только со второго повтора с другого ракурса становится понятно, что произошло: неожиданно лопнула задняя покрышка. Макса распирает гордость оттого, как Шарль взял машину под контроль. Это чудо, что болид не разбился, а зарылся в гравий. — Черт возьми, ты это видел? — запыхавшийся Даниэль врывается в гараж. — Я не знаю, как он это сделал, — недоверчиво посмеивается Макс. Краткий миг радости быстро заканчивается с возвращением к прямой трансляции. Есть одна проблема: Шарль все еще застрял в гравии. Колеса прокручиваются, когда он пытается выбраться. — Черт! Черт! — чертыхается Даниэль, отводя взгляд от мониторов с трансляцией. — Только не снова! Макс же не может оторвать глаз от экрана. Он сжимает кулаки, бормоча себе под нос: — Давай, Шарль. Он видит, как машина несколько раз дергается и из-под колес вылетает гравий, но болид остается на месте. — Ты можешь это сделать, — бормочет Макс, закрывая глаза. Он никогда не был очень религиозным человеком, но теперь ему хочется возносить молитвы всем божествам, которых он знает. Это не может так закончиться. Они так усердно работали. В конце концов, они заслужили эту победу. Из задумчивости его вырывают радостные крики механиков. Он открывает глаза и видит болид, медленно выезжающий из гравия. Шарль возвращается на трек. Он едет невероятно медленно из-за прокола колеса, но, к счастью, он близок к пит-лейну. Как только болид оказывается в боксах, механики сразу приступают к замене шин и общему осмотру повреждений. К счастью, судя по всему, днище не пострадало. Хорошая новость: они все еще участвуют в гонке. Плохая: они растеряли все свое преимущество и сейчас проигрывают тридцать секунд второму месту и почти минуту лидеру. — Поверить не могу, что я такой неудачник, — сокрушается Даниэль. — Гонка еще не закончена, — пытается подбодрить друга Макс. — Мы же смогли создать отрыв в несколько минут — сможем и наверстать упущенное. — Я не знаю, приятель, у меня такое чувство, что история снова повторяется, — Риккьярдо садится и опускает голову. — О, заткнись. Ты не из тех людей, кто так легко сдается, — Макс кладет руку на плечо Даниэля, заставляя его посмотреть на него. — Иди и покажи им, что ты заслуживаешь Тройной короны. — В глазах Даниэля снова появляется решимость. Шарль вновь заезжает в боксы, а его место в болиде занимает Даниэль. Леклер медленно идет вглубь гаража. Макс уже способен читать, что происходит в голове Шарля по языку его тела. У него всегда была склонность придираться к самому себе и мучать себя без повода. — Мне так жаль. — Это первые слова, которые он произносит, и Максу приходится сдержаться, чтобы не закатить глаза от предсказуемости этого человека. — Шарль, это не твоя вина, — прямо говорит Макс. — Просто лопнула покрышка, такое случается. — Но почему она лопнула так неожиданно? Может быть, я заехал на какой-нибудь обломок или бордюр… — Шарль, некоторых вещей невозможно избежать, — Макс обнимает его. — Если бы не то, как ты справился с ситуацией, мы бы уже давно выбыли из гонки. — Но… — Никаких «но», — перебивает он. — А теперь иди и поешь что-нибудь, потому что тебе еще потребуется энергия для последнего отрезка. Макс с удивлением понимает, что из них троих он оказался единственным оплотом оптимизма. Но правда в том, что за эти годы он побывал во многих безнадежных ситуациях во время гонок и знает, что пока машина работает, еще есть надежда, и нужно бороться. Они наблюдают за выступлением Даниэля из кафетерия. Тот пилотирует безупречно и компенсирует их потери. Когда Макс запрыгивает в машину два часа спустя — ему нужно всего несколько кругов, чтобы обойти соперника в борьбе за второе место. Он меняется местами с Шарлем. Тот не совершает ошибок и методично, круг за кругом сокращает отставание от лидера. Когда он заезжает на пит-стоп, они проигрывают всего двенадцать секунд. Остаются последние два часа гонки. Все в руках Даниэля. Макс прислоняется к стене гаража. Шарль присоединяется к нему через некоторое время, потому что ему нужно было дать еще одно интервью после своего отрезка. Он ничего не говорит, просто кидает на Макса взгляд, полный страха и надежды. Макс чувствует, что люди в гараже разделяют его эмоции. Даниэль нагоняет и становится все ближе и ближе к лидеру, проигрывая всего пять секунд. Он уже может видеть другую машину на прямой. Оба болида отправляются в боксы для замены шин и дозаправки. Их механики проводят идеальный пит-стоп, в отличие от конкурентов. Даниэль покидает пит-лейн, уступая лидеру всего две секунды. Даниэль теперь действительно близок. На следующем круге он уже должен быть в хорошей позиции для атаки. Все в гараже встают со своих стульев из-за нервов. На мгновение на экране крупным планом появляются сосредоточенные лица Макса и Шарля. Даниэль предпринимает первую попытку для обгона, но соперник преграждает ему путь. Все в гараже вздыхают с облегчением, когда Даниэль предусмотрительно притормаживает, чтобы не вылететь с трассы и не разбить машину. В то же время он должен его отпустить, потому что они догнали на трассе небольшую группу медленных машин из других категорий, которую еще нужно обойти. Несколько кругов спустя он снова на дистанции атаки. На прямой он меняет траекторию и начинает обгон, входя в поворот первым из-за более выигрышной траектории, из-за чего другой пилот вынужден оттормаживаться. Их болид лидирует в гонке. В гараже все аплодируют, высоко оценивая маневр Даниэля. Макс смотрит на часы — осталось меньше часа. Еще много чего может произойти. Дистанция гонки неумолимо сокращается. Риккьярдо заезжает на заключительный пит-стоп. Все проходит гладко. Механики возвращаются в гараж — теперь все зависит от машины и Даниэля. Осталось тридцать… двадцать… десять… пять минут. Даниэль начинает последний круг. Часы бьют четыре часа дня — теперь просто нужно добраться до финиша. Тринадцать километров — это все, что машине еще предстоит выдержать. Только невообразимое невезение могло лишить их победы, но Ле-Ман уже был свидетелем подобной истории. Вот почему последние круги были столь напряженными — особенно для Макса, который сейчас уже просто зритель и ни на что не может повлиять. Макс чувствует, как Шарль придвигается ближе и хватает его за руку. Они так близко стоят друг к другу, что трудно разглядеть их руки, но Макс все равно тронут таким жестом под пристальным взглядом камер. Макс смотрит на него и видит, что тот тоже напряжен. Он крепче сжимает их руки и снова смотрит на экран. Время будто замирает и тянется ужасно долго: Максу кажется, что этот последний круг занимает целый час. Каждый поворот стал неестественно медленным. Каждая неровность на асфальте вызывает у Макса учащенное сердцебиение. Но, наконец, Даниэль проходит последний поворот и выезжает на прямую. Как в замедленной съемке Риккьярдо пересекает финишную черту, и гараж взрывается аплодисментами. Все ликуют, Шарль и Макс оказываются утянутыми в объятия членов команды. Макс обнимает каждого механика, инженера и других сотрудников. Это их совместный успех. Макс чувствует, как кто-то тянет его за руку. Когда он оборачивается, то видит Шарля. Тот ведет его в заднюю часть гаража, подальше от посторонних глаз. К счастью, никто не обращает на них никакого внимания. Как только они исчезают из виду, Шарль обнимает Макса за шею и притягивает его для поцелуя. Ферстаппен обнимает его за талию и погружается в поцелуй. Ему больше ничего не нужно. Теперь он чувствует себя самым счастливым человеком в мире. Они отстраняются друг от друга только тогда, когда слышат, что кто-то приближается. Но это оказалась ложная тревога. Они заливаются смехом. Макс смотрит в глаза Шарля, искрящиеся радостью. У них больше нет времени на нежности. Они бегут к трассе, где Даниэль, проехав круг почета, останавливает машину в специально отведенном месте. Риккьярдо еще не полностью вылез из машины, как Макс и Шарль врезаются в него и заключают в объятия. — Ты сделал это! Ты сделал это! — кричит Макс. — Ты выиграл Ле-Ман! — добавляет Шарль. — Тройная корона твоя! Даниэль недоверчиво качает головой. Макс и Шарль сажают его на плечи, и австралиец триумфально вскидывает руки. Толпа ликует. Фотографы протискиваются вперед, чтобы сделать снимок получше. Наконец они опустили Даниэля на землю. Риккьярдо снимает шлем, и Макс видит его заплаканные глаза. — Спасибо вам, ребята. Спасибо, — всхлипывает Даниэль. — Без вас я бы не справился. — Он заключает их в еще одно объятие. Макс никогда не видел своего друга таким. Даниэля переполняют эмоции. Он только что осуществил свою мечту: он вошел в историю как один из лучших гонщиков. Только Грэм Хилл удостаивался Тройной короны автоспорта. Теперь этот титул также принадлежит и Даниэлю. Они поднимаются на подиум, где к ним присоединяется Александр. Им на шею вешают венки. Они слушают швейцарский гимн, а затем получают самый большой трофей, который Макс когда-либо видел в своей жизни. Несмотря на то, что их четверо, им все равно трудно его поднять. Следом идет обязательная церемония с шампанским. Макс следит за тем, чтобы большая часть содержимого бутылки оказалась у Даниэля за шиворотом, хотя он также исправно поливает шампанским и Шарля, который убегает от него, словно испуганный котенок. Риккьярдо тем временем снимает свой ботинок и, на радость фанатов, делает shoey. Остальная команда, хоть и с меньшим энтузиазмом, но все же отдает дань традиции и тоже делает глоток шампанского из ботинка. Несмотря на то, что они хотели бы поучаствовать во всеобщем праздновании, им приходится еще давать интервью прессе. Макс оказывается в студии Sky вместе с Шарлем. — Макс, поверил бы ты три года назад, что будешь праздновать победу в Ле-Мане со своим заклятым врагом? — спрашивает журналист. — Честно говоря, я не думал, что мы когда-нибудь снова будем разговаривать друг с другом, не говоря уже о том, чтобы ездить в одной команде, — Макс забавно качает головой, ловя взгляд Шарля. — Я думаю, что нам лучше быть товарищами по команде, чем соперниками, — хихикает Шарль. — Разве вам не хотелось бы снова посоревноваться друг с другом? — продолжает давить журналист. — Теперь у вас есть две трети от Тройной короны автоспорта. Почему бы не попробовать свои силы в Индикаре? — Кто знает? Может быть, однажды, — Шарль вызывающе улыбается Максу, на что тот просто закатывает глаза. — Тем не менее, я думаю, что мы уже достаточно зарекомендовали себя как пилоты. — Макс? Что думаешь? — Нам не нужно ничего доказывать, — он пожинает плечами. — Кроме того, Даниэль убьет нас, если мы лишим его титула единственного живого обладателя Тройной короны, — добавляет он со смешком. Выполнив все свои обязанности, они наконец-то могут праздновать. В паддоке одна большая вечеринка: громко играет музыка, а члены разных команд весело проводят время вместе. Макс протискивается сквозь толпу. Время от времени кто-нибудь подходит к нему, поздравляет и хочет сфотографироваться. Он уже порядком пьян, потому что каждый член команды хочет выпить с ним. Он осторожно ищет в толпе зеленые глаза, но нигде не видит Шарля. Даниэль, как обычно, король вечеринки и центр веселья. Время от времени из его уст звучит тост. Он произносит трогательную речь, в которой благодарит всех, кто помог ему добиться стольких успехов. Он также объявляет о завершении своей гоночной карьеры, вызвав стон разочарования со стороны толпы. Мгновение спустя все начинают скандировать его имя. Даниэль тоже подходит к Максу. Он вновь крепко обнимает его и благодарит за помощь, заявляя, что им обязательно нужно выпить вместе. — Макс, ты должен мне кое-что пообещать, — Даниэль смотрит на него слегка пьяными глазами. — Пожалуйста, не испорть то, что у вас с Шарлем. — Что ты… — Ш-ш-ш-ш… Послушай меня, — Даниэль вынуждает его замолчать. — Я хочу сказать, что теперь наши пути разойдутся. Я возвращаюсь в Австралию и не смогу присматривать за тобой. — Даниэль, в конце концов, мы же не прощаемся навсегда. Кроме того, ты как будто забыл, что я взрослый и ты не обязан меня контролировать, — закатывает глаза Макс. — Я хочу сказать, что я не хочу, чтобы ты опять закрывался от всего мира. У тебя так много возможностей и еще так много всего впереди. — И какое отношение ко всему этому имеет Шарль? — Ты хорошо знаешь, какое, — вздыхает Даниэль. — Я провел много времени с вами двумя за последние пару месяцев и знаю, что с тем, что у вас есть, можно работать. Вам просто нужно приложить усилия. Обоим. — С Шарлем у тебя тоже был такой разговор по душам? — спрашивает Макс. — Может быть? — загадочно улыбается Даниэль. — Иди и найди его, тогда, может быть, ты узнаешь. Макс следует его совету и оглядывает толпу, пока, наконец, не видит Леклера, снимающего несколько сторис с девушками, отвечающими за социальные сети. Глаза Шарля загораются, когда он тоже замечает его среди людей. — Простите меня, дамы, но я должен похитить его, — говорит Макс. Шарль хихикает и прощается. — Я искал тебя всю ночь, — говорит Макс ему на ухо, когда они уходят. — Я тоже искал тебя, — смеется Шарль. — Но ты же знаешь, как это бывает. Каждый хочет получить свой кусочек победы, — Макс понимающе кивает. — Не хотел бы ты?.. — Ферстаппен указывает на барную стойку. — Нет, я выпил достаточно, — качает головой Шарль. — Честно говоря, я уже немного устал от этого шума. — Тогда что ты хочешь сделать? — Давай просто уйдем отсюда. Шарль тащит его через толпу, пока они, наконец, не остаются одни. Алкоголь приятно гудит в голове Макса, но он прекрасно осознает каждое свое действие. Они добираются до опустевшей части паддока, где стоят их трейлеры. Макс наконец-то может прижать Шарля к стене трейлера и крепко поцеловать. Тот в ответ стонет и сильнее прижимает его к себе. Они борются за доминирование в поцелуе, и Макс чувствует, как его возбуждение растет, — он уже возмутительно тверд. Шарль, кажется, чувствует это, потому что он протискивает свое колено между ног голландца, чтобы дать ему некоторое облегчение. На этот раз стонет Макс. — Я так сильно хочу тебя. — Так чего же ты ждешь? Шарль тащит Макса к своему трейлеру. Они поспешно раздеваются, роняя одежду на пол. Когда они оба полностью обнажены, Макс поднимает Шарля и усаживает его на маленькую кухонную стойку. Кожа Шарля блестит в свете фонарей, проникающем через окна трейлера. Макс заворожен его неземной красотой. Ферстаппен целует его в шею, не заботясь о том, оставит ли он следы. Он трогает его за соски, что заставляет сделать Шарля глубокий вздох. Он обхватывает ногами талию Макса, как будто никогда больше не хочет его отпускать. Он сразу же чувствует, как их члены трутся друг о друга. — Макс, я знаю, что мы должны наслаждаться нашим вторым первым разом, но… — тяжело дышит Шарль. — Но? — Макс отрывается от его шеи, чтобы тоже сделать вдох. — Я не продержусь долго, если не почувствую тебя внутри себя прямо сейчас. — Где ты хранишь смазку? — спрашивает Макс, оглядываясь по сторонам. Шарль просто слегка отклоняется назад и открывает шкафчик, где, по идее, он должен хранить кухонную утварь, что вызывает смех у Макса. — Что? Это идеальный тайник, я все равно не готовлю. Макс забирает у него бутылку смазки и поливает ею свои пальцы. Он несколько раз проводит рукой по члену Шарля, стимулируя его, а потом спускается ниже и вводит первый палец. Леклер что-то бормочет себе под нос по-французски, и Макс затыкает его поцелуем, продолжая осторожно растягивать. Шарль извивается от удовольствия в его объятиях. — Макс, еще, пожалуйста. Я больше не такой неженка, — умоляет Шарль. Макс добавляет еще пальцы, пока не чувствует, что тот достаточно растянут. — Ты хочешь это сделать?.. — Макс смотрит на жесткий кухонный стол. — О нет. Мой копчик больше не вынесет этого, — Шарль отталкивает Макса. — Я хочу оседлать тебя, — бесстыдно заявляет он, и кто такой Макс, чтобы сказать «нет»? Ферстаппен ложится на кровать. Шарль склоняется над ним и оставляет влажные поцелуи на его груди. Одной рукой он ласкает сосок Макса, пока тот не шипит от раздражения, потому что он так возбужден, что даже больно. — Прекрати дразнить меня, еще пару минут назад ты был тем, кто настаивал на том, чтобы пропустить прелюдию. — Может быть, я передумал? — Шарль посылает ему демоническую улыбку, а затем кусает другой сосок. Макс близок к тому, чтобы взять все в свои руки, когда Шарль, наконец, спускается ниже. Он оставляет легкий поцелуй на головке члена, а потом поливает его смазкой. Он приподнимается, меняя позу, и мягко опускается. Они оба стонут в унисон от ощущений. Шарль внутри узкий и теплый. Макс не сводит глаз с монегаска, на лице которого видны все эмоции. И когда Шарль принимает его полностью, он посылает Максу гордую улыбку и наклоняется для еще одного поцелуя. — С тобой так охуенно, — шепчет Макс. — Сейчас станет еще лучше, — Шарль берет руки Макса и кладет их себе на бедра. Тот нежно ласкает обнаженную кожу, когда Шарль начинает двигаться. Он ускоряется и находит правильный ритм, откидывая голову назад и закрывая глаза, растворяясь в удовольствии. Его мышцы напрягаются на бедрах и прессе, а кожа начинает блестеть от пота. Макс может только наблюдать за этим великолепным видом. Движения Шарля становятся все более и более хаотичными. Макс решает доделать остальную работу: он переворачивает Шарля на спину, оказываясь сверху, и теперь может сам диктовать темп. Шарль обхватывает его ногами за талию и притягивает к себе для поцелуя. Вместе они снова ловят нужный ритм. Макс наслаждается близостью другого тела. — Сильнее, Макс, пожалуйста, сильнее, — стонет Шарль. — Пожалуйста, я хочу чувствовать тебя как можно дольше. Ферстаппен делает все, чтобы выполнить его просьбу. Шарль больше не может выдавить из себя ничего, кроме стонов и имени Макса. Оргазм настигает его внезапно. Макс трахает его дальше, пока Шарль не становится слишком чувствительным и не отталкивает его. Ферстаппен гладит его по щеке и нежно целует в губы. Когда Шарль приходит в себя, он дает ему знак продолжать. Максу нужно всего несколько толчков, пока он не изливается внутри Шарля. Он без сил падает на кровать, и Шарль придвигается к нему ближе, кладя голову ему на плечо. Макс знает, что им, вероятно, следует прояснить ситуацию и, прежде всего, поговорить о них, но усталость берет верх. У них все еще будет время.