Все псы попадают в рай

      Гермиона, отправив Рона в полет, закрыла окно и сразу же стала накладывать на дом заклинания, попутно прикидывая в уме, кого можно будет назначить хранителем тайны. Сначала она закрыла бывшему мужу вход на территорию участка и дома, а потом вплела в защитную сетку заклятий чары сокрытия. Все защитные заклинания на свой дом она накладывала лично, и сейчас ей пришлось только немного подправить рисунок контура, не позволяющий посторонним магам увидеть её жилище. Только когда всё было кончено, Гермиона заметила, что руки её дрожат, а по щекам катятся слезы.       Она предполагала, что разговор с будущим бывшим мужем не будет тихим и цивилизованным, но даже в самом страшном сне не могла представить, что Рональд захочет убить Живоглота, и ей придется вышвыривать его из дома силой. Немного успокоившись, Гермиона села в кресло, Живоглот тут же запрыгнул на ее колени и, мурлыча, стал бодать ее своей головой.       — Защитник ты мой. Ну вот зачем ты влез? Если бы я не успела поставить щит, он убил бы тебя. Ты ведь это понимаешь?       Живоглот на это заявление лишь увеличил громкость мурчания.       — Нет, хитрая морда, не переводи тему. Ты — единственная на всем белом свете родная душа, не предававшая меня.       Полукнизл поднял морду и, казалось, вопросительно взглянул на хозяйку.       — Не удивляйся, все, кого я считала своей семьей, предали меня. Они всё знали, Глотик, знали и молчали. Ведь это не вчера началось, Гарри сам сказал: «Опять, Рон?!», а это многое значит. Нас осталось двое, только ты и я. Ты ведь меня не предашь? Не бросишь меня ради какой-нибудь красивой пушистой кошечки?       Живоглот тихонько зарычал.       — Тихо, тихо, не рычи. Я знаю, что ты меня не предашь, но спросить должна была, сам понимаешь. Пойдем лучше, посмотрим, что в этом свинарнике, именуемым кухней, осталось съестного.       Живоглот спрыгнул на пол и чинно, размахивая пушистым рыжим хвостом, прошествовал на кухню. Гермиона поднялась, но прежде чем отправиться вслед за любимцем, связалась по камину со своим адвокатом и рассказала о произошедшем. Мистер Леймонс попросил впустить его домового эльфа, чтобы тот смог, по горячим следам, забрать воспоминание.       Получив разрешение, Джон отправил к Гермионе посыльного, и уже через секунду перед ней стоял и протягивал ей пустую колбочку домовой эльф. Получив желаемое, эльф низко поклонился и исчез. Из кухни донеслось возмущенное «Мяу».       — Иду, Глотик, иду.       Зайдя на кухню, Гермиона мысленно выругалась и принялась за дело. В первую очередь она переместила всю грязную посуду в раковину и вымыла стол. В холодильнике нашлось два яйца, кусочек сыра и пару капель кунжутного масла. Она приготовила себе незавидную яичницу и заварила сохранившийся исключительно потому, что Рон его не пил зеленый чай. С Живоглотом все было проще, кот получил миску кошачьего корма. После нехитрого ужина Гермиона решила занять себя хоть чем-то полезным, дабы не скатиться обратно в депрессию, и принялась за уборку. Пока зачарованные веник и швабра приводили в порядок пол, Гермиона занялась посудой. Для выросшей в маггловском мире девушки было привычно мыть ее руками, к тому же это занятие всегда ее успокаивало. Тихий звук льющейся воды, монотонные движения — это было, как говорится, то, что доктор прописал. Идеальный способ совместить полезное с полезным и привести свои мысли в порядок. Постепенно кухня приобрела прежний вид, полы и плита засверкали чистотой, перемытая посуда была расставлена по своим местам, а на столе появилась хрустальная, пока еще пустая вазочка для печенья. Миски Живоглота вернулись на своё законное место.       — Ну что, Глотик, кажется, одно помещение в нашем доме теперь можно назвать чистым. Пойдем спать, всё остальное подождет до завтра.       Гермиона заняла пустующую гостевую спальню. Спать на хозяйской постели после увиденного девушке не хотелось.       Утром, вернувшись из магазина и только-только закончив варить кофе, теперь уже мисс Грейнджер услышала стук в окно. Забрав у пернатого почтальона корреспонденцию и угостив его совиным печеньем, Гермиона вернулась к своему завтраку.       Первую страницу «Ежедневного пророка» «украшала» статья о ее бракоразводном процессе. Никаких кричащих заголовков, никаких душераздирающих снимков и никаких интригующих деталей. Все, как она хотела, одна сухая конкретика.       «Стало известно, что супруги Рональд и Гермиона Уизли разводятся. Причины расторжения брака не разглашаются.»       Дальше перечислялись данные их биографий: Вместе учились. Вместе сражались. Поженились. Детьми не обзавелись. Разводятся. Быстро пробежав глазами посвященную самой себе статью, Гермиона сложила в раковину грязную посуду, убрала со стола остатки завтрака и вышла из кухни.       Весь день она посвятила уборке. За время её отсутствия Рональд явно не задумывался о чистоте дома. Сам он никогда не был силён в бытовых чарах, убираться не любил, и вообще, свято верил, что это «женская обязанность». Если в гостиной Гермиона убралась с помощью простого Тергео, то в хозяйской спальне одним заклятьем она не ограничилась. В первую очередь Гермиона перебрала все вещи, свои перенесла в гостевую спальню, а все остальное содержимое комнаты, начиная с мебели и заканчивая ковром и шторами, трансфигурировала в щепки и поленья и отлевитировала в камин. Покончив с хозяйской спальней, Гермиона со спокойной совестью перешла к уборке остальных комнат. Финальным штрихом стала перестановка мебели в гостиной и торжественное сожжение «дров» и всех спортивных журналов, выписанных Роном. К вечеру дом сверкал чистотой. С помощью магической доставки Гермиона заказала новую мебель и текстиль для опустошенной спальни и впервые за долгое время уснула с легкой улыбкой на губах.       Новый день начался для Гермионы с, казалось, нескончаемого потока различной корреспонденции. Одни письма были наполнены теплом и поддержкой, другие — жалостью, третьи — откровенной злостью и ехидством. Была даже парочка громовещателей, но их Гермиона сразу же сожгла. Вместе с кучей писем это утро принесло к порогу ее дома и того, кого она не ждала, того, кого еще пару месяцев назад называла лучшим другом и считала братом — Гарри Поттера. Мальчик-Воткнувший-Нож-Ей-В-Спину, подобно бродячему коту, скребся в ее дверь и просил о разговоре. Стоило Гермионе открыть дверь, как ее стиснули в крепких объятиях.       — Гермиона, я так переживал, когда ты пропала. Пожалуйста, никогда не делай так больше!       Гермиона вырвалась из крепких «дружеских» объятий и оттолкнула Поттера от себя.       — Гарри, зачем ты пришёл?       — Что значит «зачем»? Я волновался за тебя.       — Как видишь, со мной всё хорошо. Жива. Здорова. Развожусь.       — Да, я читал «Пророк», и… Рон приходил… Ты умница, но как теперь ты будешь жить?       — Что за глупые вопросы, Поттер? Спокойно, без лжи и предательства.       — Я просто не могу поверить, что вы разводитесь.       — То есть, ты спокойно поверил в то, что Рон мне изменяет, спокойно приходил в мой дом, смотрел мне в глаза и лгал, а тут вдруг не можешь??? Что я, по-твоему, должна делать? Простить его и закрыть на всё глаза? Или, как сказал Рональд, уйти из собственного дома и продолжить его спонсировать?       — Нет, Гермиона, я не это имел в виду.       — А что? Что ты имел в виду, Гарри?       — Я не знаю, — Поттер запустил ладони в свои и без того растрепанные аппарацией волосы и, взъерошив их еще больше, продолжил, — Рон — дурак. Он еще не понял, что разрушил свою жизнь.       — Мне всё равно, что там понимает или не понимает Рональд. Скажи мне лучше, Гарри, как ты мог предать меня, после всего, что мы пережили вместе?       — Я не предавал тебя!       — Ты всё знал, Гарри! Знал о его встречах с Нарциссой, но ничего мне не сказал… — Гермиона устало опустилась на диван и обхватила руками диванную подушку. Рядом с хозяйкой, заняв свободное место и неодобрительно косясь на незваного гостя, улегся Живоглот.       Поттер нервничая начал нарезать круги по гостиной и жестикулировать руками.       — Да! Да, я знал, и первой моей мыслью было все рассказать тебе, но потом… Потом я подумал, что это простая интрижка, ничего серьезного. Мерлин, Гермиона, это же Нарцисса! Что она могла найти в Роне?! Я думал, она им просто поиграется и все… Я не хотел рушить вашу семью, да и Джинни сказала не вмешиваться.       — И ты не считаешь это предательством? Ты рассказал всё Джинни. Ты покрывал Рона, хотя должен был подумать обо мне. Но, нет… Видимо, бросивший нас в лесу Рон тебе ближе.       — Не надо, Гермиона! Не говори так. Вы моя семья! Ты — сестра, которой у меня никогда не было. Я… Я просто не знаю, я запутался! Я пытался с ним поговорить, но он уперся, как баран.       — Уходи, Гарри. Просто уходи.       — Что…       — Я. НЕ ХОЧУ. ТЕБЯ. ВИДЕТЬ.       — Гермиона, пожалуйста… Прости меня. Я не могу тебя потерять.       — Об этом надо было думать раньше, когда покрывал своего дружка. Сейчас я не могу, да и не хочу видеть кого-либо из вас. Мне больно, Гарри…       Поттер опустился перед подругой на колени и осторожно взял за руки. Гермиона сидела, не замечая, что по её лицу опять текут слезы.       — Гермиона, пожалуйста, не плачь. Я уйду, но хочу, чтобы ты знала, я всегда был и буду твоим другом. Надеюсь ты когда-нибудь простишь меня за мою трусость. Если тебе что-нибудь понадобится, просто пришли мне сову или патронус.       Поттер поцеловал подругу в щеку и вышел за дверь. Гермиона устало прикрыла глаза, смахнула слезы с щек и пошла на кухню заваривать себе успокаивающий чай.