***
В алрийском лагере царили организованные лень и покой. Хотя командирам пришлось постараться, чтобы навести этот порядок после боя. Как ни прискорбно, Даби был вынужден признать — его армия давно не видела настолько выматывающего сражения. Сейчас, когда все закончилось, и Тога, его светловолосая помощница, устала подсчитывать потери, на всех навалилась обездвиживающая усталость. Даби бросил взгляд в сторону Вириенны —зияющая на том берегу пропасть не слишком его беспокоила. Они залатают ее завтра подходящей магией и перейдут, не теряя лишней минуты. Небольшой отряд стаскивал окровавленные, обожженные тела в кучу, рубил деревья, готовя костер, который должен был сожрать убитых. Будь на то воля Даби, он бы не тратил на это времени. Но Гиран, советник, навязанный ему при передаче власти, очень настаивал на хоть мало-мальском соблюдении традиций. Мол, людям это было важно. Даби за это не слишком волновался: люди — расходный материал, который легко восполнить в любом городе или деревне. Главное, что сегодня маги, его мощные маги, являвшиеся залогом побед все эти годы, были целы и невредимы. Даби мысленно усмехнулся. Альянс отступил, а значит, ничего весомого, кроме драконов у них не было. И теперь, когда они увидели, что и это оружие не является абсолютным, они бежали. Он уже отправил соглядатаев узнать, насколько далеко умчались миодоссцы, поджав трусливые хвосты. Завтра они нагонят их и уничтожат. И вдруг свист, рокот и треск разорвали ночь. А следом пришло пламя. Оно лилось с неба, и Даби невольно выругался. Драконы! Но он же видел, как тяжело и устало они улетали с поля боя! Что это? Новый отряд? Сколько же этих тварей, дреппы их побери, было у Бакуго? Соглядатаи доносили о десяти, но что если они ошиблись? Вышколенная жестокими тренировками военная машина среагировала мгновенно. Воины, приученные всегда быть при оружии, схватились за крюки и арбалеты. Накинула длинную накидку из рами Тога, вцепившись в свой любимый кинжал, украшенный крупным тигровым глазом. Шатер Даби стоял чуть поодаль от основного лагеря, и он мог со стороны наблюдать за тем, как редкий лес затапливает шершавый запах паленого мяса и горящей древесины. — Повозки! — послышались крики на другой стороне лагеря, где занялось багровое марево пожара, и Даби, сцепив зубы, вскочил на коня. Мидория и Тодороки могли сколько угодно строить из себя благородных девиц. Даби был уверен — именно их трусость позволила ему несколько лет копить силы, а затем спокойно подготовиться к битве здесь. Но Бакуго! Как же Даби был прав, собираясь держать дикого харса дэньмитов подальше от этой войны! Этот варвар слишком хорошо знал, что делать. И, в отличие от старых полководцев Всемогущего и Энджи Тодороки, его не сдерживали сопливые правители и нормы высокой морали. Навстречу драконам поднялись две оставшиеся реплики. Даби не ждал, что они долго протянут. И действительно: пара некрупных драконов быстро обратили их в грязь. Но в свете зажженных стрел Даби увидел кое-что важное: это были те же самые черный и зеленый ящеры, что и днем в битве. — Дайте света в небо! — скомандовал Даби, осаживая коня возле лучников. Десятки зажженных стрел взвились в небо. Бежевый, бело-синий, розовый… Пять. И где-то сбоку мелькнула громадная белая тварь, которая поразила его своими размерами еще утром. Даби облизнул обветрившиеся губы. Значит, шесть. И всё те же, что и ранее. Видимо, в этот раз военная смекалка подвела Бакуго, раз он притащил все тех же драконов, которым уже днем нужен был отдых. Или они уже восстановили силы? Нет, нет, не могли так быстро — вон, бело-синий, с лоскутным окрасом крыльев, как долго разворачивается. Да и розовый сегодня летал куда стремительнее, а теперь Даби увидел, как Бакуго подогревал воздух своей магией под его крыльями у земли, чтобы помочь быстрее взлететь. — Имасуджи, — Даби махнул рукой своему оруженосцу, хотя это было крайне номинальным званием, — поднимай Гигантомахию. Пусть разомнется. А сам погнал коня обратно к шатру, где надеялся найти Атсухиро. За Имасуджи он не переживал. От рождения наделенный невероятной физической силой, усиленной еще и магией, он мог пережить практически любое ранение. Его тело восстанавливалось за считанные минуты. Даби использовал его больше как своего телохранителя в жизни и гонца на поле битвы. Стоило Имасуджи усилить себя магией, и не было ничего и никого, что могло бы его удержать. Атсухиро, бывший бродячий фокусник, не изменивший своим традициям и безвкусной шляпе даже на княжеской службе, сидел у шатра, поигрывая стеклянными шариками. Даби усмехнулся, глядя на его белую маску, полностью скрывавшую лицо: — Как тебе представление? — кивнул он на творящуюся в лагере вакханалию. — Занятно, — согласился Атсухиро. — Но сцена великовата. Почти ничего не видно. — Так уменьши ее. Атсухиро поднялся, отряхивая полы своего рыжего плаща, которому не помогли бы уже ни стирка, ни чистка: — Это можно.***
На земле творилась паника, но Кацуки быстро заметил, что первый эффект неожиданного нападения уже сошел на нет. Алрийцы сбились в небольшие группы, и в небо то тут, то там взлетали огненные стрелы. Этим они старались сбить драконов с толку, отвлекая от атаки, чтобы товарищи успели перебежать или спрятаться. У земли было нечем дышать за дымом и гарью, выше же стало влажно и вязко перед дождем. Слышно было, как громко кричали горящие заживо мулы и лошади, предсмертные вопли алрийцев слились в один мерный гул. — Давай еще один круг! — скомандовал Кацуки Мине, перекрикивая шум битвы. За алрийскую конницу наверняка можно было не беспокоиться: окровавленная пасть Мирко намекала, что одним пламенем дракониха не обошлась. Этой только дай пожрать. Но где тот, кто создавал великанов? Где этот проклятый маг? Рюкио бесполезно кружилась вокруг куч грязи, Тсую и Сэро присоединились к Амаджики, громящему повозки. Но вот поднялся очередной гигант, и Кацуки, полыхнув магией с левой руки, развернул Мину. Не то, что бы он собирался мешать Рюкио, но четыре глаза лучше двух. Черная и зеленая стрелы Сэро и Тсую метнулись к гиганту. Сэро, как обычно, был быстрее. Его светлое, почти белое пламя полоснуло гиганта по устремившейся навстречу Сэро руке и рассыпалось в бесполезные искры. От оглушительного рева Мины заложило уши: ладонь гиганта прошла сквозь пламя, схватила Сэро поперек туловища и с хрустом сжала, ломая кости. Секунда — и две половинки разорванного тела, отлетели в стороны под победоносное завывание и ликующие крики алрийцев. — Назад! — громко, до боли в легких, чтобы докричаться до Тсую. Тсую услышала, чудом увернулась от целящейся в нее клешни, и взмыла вверх, покинув опасную зону. Кацуки оттолкнулся магией от воздуха, быстро перебрался на шею Мины, зацепился рукой за шип возле ее уха: — Не спускайся! — Мина, охваченная горем и злобой, проигнорировала приказ, и воздух вокруг них засвистел стремительным пике. Кацуки сцепил зубы и бросил сноп искр перед ее глазами, сбивая с пути. — Вверх! Она, наконец, послушалась, взмахнула дрожащими крыльями, и Кацуки позволил себе вернуться взглядом к полю боя. Он мог поклясться хоть Ханем, хоть Уухель, эта тварь никак не отличалась от тех, кого они убивали днем. Те же всклокоченные волосы, тяжелая нижняя челюсть, широкие плоские ступни. Рюкио с ревом метнулась к гиганту, но ни ее пламя, ни клыки никак ему не навредили. Он был слишком… прочный? Нет, не только. Он был еще и сильнее — одного удара хватило, чтобы опрокинуть Рюкио на землю, и она покатилась, бесполезно хлопая крыльями и ломая тонкие деревья. Кацуки не стал ждать, пока великан доберется до нее еще раз: — Мирко! — и сам спрыгнул вниз, обнажая меч. Серый клинок, добытый на драконьем острове, был его надежным оружием. Острый, созданный из каменного металла и закаленный в земном пламени, он мог рассечь что угодно: хоть магический доспех, хоть драконью шкуру. И головы алрийцам он сек как коса спелую траву. К Рюкио Кацуки прорывался, с боем расчищая себе дорогу. На великана он не оглядывался: слышал знакомый, хрустящий яростью рокот Мирко, с размаху налетевшей на противника. Необходимость драться не мешала Кацуки думать. Тело все делало на уровне привычки. На него бросались, замахнувшись мечом — он отбивал летящее сверху лезвие клинком, встречал противника обжигающей магией в лицо и шел дальше, отпихнув воющего от боли врага в сторону. Пытались достать копьем — уворачивался, заметив угрозу боковым зрением, пропускал острое жало мимо и отвечал длинным сполохом искр. От пущенных издали стрел тоже спасала магия. Да плащ, до поясницы укрепленный изнутри драконьей чешуей. Рюкио, оглушенная ударом, бесполезно гребла лапами по траве, пока алрийцы отчаянно пытались задержать ее на земле, забрасывая веревками с грузами на концах. Видимо, эту стратегию они отрабатывали — их оказалось как-то слишком много вокруг Рюкио, и Кацуки пришлось вызвать больше магии, чтобы разогнать всех. А потом еще больше, когда Рюкио не поднялась сразу. Левую руку прошило болью от пальцев до локтя, и Кацуки, зло выругавшись, перехватил клинок, освободив правую сторону для магии. Наконец, Рюкио развернула крылья, и Кацуки полыхнул огромными искрами в землю, разогревая воздух, чтобы облегчить ей взлет. Его самого подбросило, и ноги уже привычно оперлись на гладь кожистого крыла. Нужно было быстрее вернуться к Мине — во-первых, Рюкио не нужен был лишний вес, она и без того шатко держалась в воздухе, а во-вторых Мина в любой момент могла натворить глупостей. Тсую примчалась тут же и теперь вилась вокруг Рюкио, помогая лететь. В принципе, в человеческом облике Рюкио была достаточно худой и легкой, и Кацуки привлек внимание Тсую ровным столпом искр: — Забери ее! Он обернулся было в сторону Мирко, прикидывая, нужна ли ей помощь. Мирко дралась как бешеная: ее мощные задние лапы зарылись в землю когтями, но она не уступала великану не пяди, вцепившись в его плечо громадными клыками. Горячее, багровое пламя вспыхивало раз за разом, и, судя по тому, как гигант размахивал руками, стараясь вырваться, ему было больно от этого огня. Со спины его раз за разом атаковал Амаджики, пользуясь тем, что противнику было не до него. Великан выл и рычал зло, но бессильно, и Кацуки на миг позволил себе выдохнуть. Да, крепкий, но сейчас он переберется на спину Мины, и они помогут добить эту тварь. Синее пламя сияющим лезвием разрезало оранжево-черный калейдоскоп ночи. Возникшее где-то у лап Мирко, оно взметнулось к ее беззащитному брюху, и мир перестал существовать за ее хриплым воем. Даби! Успеть было невозможно: голубой огонь в мгновение ока прожрал огромное тело Мирко насквозь, и она, бездыханная, рухнула к ногам великана. Амаджики, едва успевший раскинуть крылья, чтобы остановиться в воздухе, захлопал ими и стремительно бросился вверх, спасаясь из возможной зоны атаки. Кацуки успел подумать, что это зрелище могло быть для Амаджики слишком и в следующий раз он увидит его уже в Лойе, если не в горах, как тот с размаху ударился обо что-то в небе и едва не упал обратно. Извернулся каким-то невероятным образом, удержался в воздухе и попытался снова улететь. Бесполезно. Небо вдруг перестало быть прозрачным, и Кацуки различил легкую дымку магического купола. Наспех убрав клинок в ножны, он спрыгнул с крыла Рюкио, оттолкнулся магией от воздуха, поднимая себя над густым смогом. Купол, за которым звезды стали матовыми, накрыл их сплошной миской до самой земли. Они были в ловушке. И, словно этого было мало, на земле возле Мирко вдруг возникла ее точная копия. Она неловко повела крыльями и плюнула огнем в сторону еще бьющегося в магический купол Амаджики. Враг… создал вторую Мирко? Скорее всего да, и эта тварь была явно на стороне алрийцев. Кацуки почувствовал, как магия в запястьях начинает ослабевать, и очертил в воздухе круг рукой, подзывая драконов. Мина подлетела и подставила крыло. Очень вовремя — магии Кацуки уже не хватало, чтобы удержать его в воздухе. Теперь они кружили над полем боя, судорожно переводя дух. Рюкио и Тсую сидели на загривке Мины, наверное, единственной, кто еще был способен быстро перемещаться. Амаджики, устроившийся у основания крыла, закрыл лицо обожженными руками — последний раз пламя недо-Мирко его все-таки достало. — Бакуго, нужно уходить, — устало произнесла Рюкио, шепелявя из-за текущей изо рта крови. — У нас не получится! — болезненно крикнул Амаджики. — Этот щит не пробить! Может, Мирко могла бы, но ее больше нет! Кацуки зло цыкнул на них через плечо. Купол постепенно сжимался, они были вынуждены снижаться уже второй круг подряд. И чем дальше, тем плотнее он становился. А значит, у них оставалось все меньше времени. Наверное, сейчас нужно было сосредоточиться на том, чтобы вырваться из этой западни. Но тогда зачем они сюда прилетели? Чтобы проиграть? Чтобы просто потерять Сэро и Мирко? Чтобы, вернувшись в Лой, принести еще больший страх перед Алрией? Даби там, где-то возле гиганта. Утром эти великаны сначала были прочными, а потом каждый новый был все более слабым и хрупким. И это отвлекло их, расслабило. Этот… Этого создали первым. Если создали. Это не был голем — големов Кацуки видел однажды в Тахи. Они не чувствуют боли, просто громадные куклы из глины. У этого же был живой взгляд бойца, привыкшего убивать. А еще теперь у врага была псевдо-Мирко, которая пока еще сидела и глупо озиралась, почти не двигаясь, но изрыгая в их сторону огонь, но это, наверняка, было только временной поблажкой. Нельзя было ждать, пока она взлетит. — Бакуго, — рассудительно подала голос Тсую. — Если Рюкио и Мина ударят в одно место, то наверняка пробьют щит. Я смогу подхватить их. Ты ведь выберешься следом за нами? Нет. Не выберется. Кацуки незаметно сжал пальцы. Он тоже потратил слишком много сил: попробуй докричись до дракона в небе! Он использовал магию и для сражения, и для команд, и для поддержки. Если сравнивать себя с сосудом, то его магии было буквально на дне, и она бурлила, опасная, горячая, но уже совсем тонкая. — Мы не уйдем, — грубо ответил он. — Вы должны убить эту белую тварь… — Но это же Мирко! — Рюкио всплеснула руками, но тут же заломила их, встретив его гневный взгляд. — Мирко мертва! — оборвал ее Кацуки еще и голосом. — Вы четверо добьете белую. Щит и великана мы возьмем на себя. — Он повысил тон. — Мина! Давай туда! Он полыхнул магией, отчетливо чувствуя боль в пальцах, указывая направление. У него был еще один козырь в рукаве. И Кацуки собирался его использовать.***
Даби с ухмылкой наблюдал за тем, как бело-синий дракон бился в отныне твердое небо, разбивая изящную морду в кровь. Что ж, на этот раз удача отвернулась от Бакуго. Жаль, Атсухиро не мог схлопнуть купол разом — задел бы и своих, и чужих. Но тем любопытнее было наблюдать за тем отчаянием, с каким бился о прозрачный щит этот ящер. — Кажется, их осталось двое, — облизнулась Тога, теребя подол своего хлопкового платья. Она была права: в воздухе теперь кружилось только два дракона — розовый и бело-синий, и над хребтом первого Даби мог различить красный плащ Бакуго. — Как же не терпится! — Тога подпрыгнула на месте. — Как думаешь, они сладкие? — Бакуго не трогай, — вопреки собственному обыкновению, посоветовал Даби. — Несварение будет. Тога хихикнула и поднесла к губам золоченую чарку с темной, густо пахнущей железом кровью: — Твое здоровье, князь! Даби был доволен. Тот белый дракон вполне мог завалить Гигантомахию, но он вовремя подоспел на помощь. Его пламя, способное прожечь все, что угодно, прошло сквозь плоть как нож сквозь масло. И те ящеры, что остались у Бакуго, не могли тягаться с магией Гигантомахии. Купол Атсухиро не пробить — он как мыльный пузырь, который хоть как тяни изнутри, а не порвешь. Еще немного, и харсу дэньмитских племен вместе с его хвалёными драконами придет конец. Даби провел большим пальцем по подушечкам остальных. Как тогда сказал Бакуго? Не наемник и в подачках не нуждается? Что ж, посмотрим теперь, о каких подачках будет умолять этот дикарь, когда пламя Даби будет прожигать насквозь его кожу. Когда он будет корчиться в муках. Купол опустился еще ниже, и розовому дракону пришлось еще спуститься вниз. Тога, обратившаяся в белого ящера, неуклюже пыталась разобраться с четырьмя лапами и только плевалась огнем в уже не слишком верткую цель. Бело-синего дракона она даже один раз достала, и тот исчез, видимо, спрятавшись в человеческом облике на спине единственной еще парящей розовой твари. Оруженосец Имасужди, уже разнесший всем приказ уходить небольшими группами к шатру князя, где Атсухиро мог открыть для своих небольшое окно в куполе, поигрывал тяжелым двуручным мечом так, будто это была соломина в его мускулистых руках: — Князь, я хочу убить хоть одного! — произнес он распаленным голосом, в котором читалось кровожадное вожделение. — Я еще никогда не убивал дракона! Вы позволите, князь? Даби жестом показал, что не имеет ничего против. Имасуджи еще раз крутанул меч в ладони и расплылся в довольной улыбке. Пусть. Сколько их там осталось? Пятеро? Четверо? Пусть Имасуджи развлечется. Его преданность зиждилась на возможности пополнять свою коллекцию трофеев, и Даби не имел ничего против того, чтобы она была максимально разнообразной. Пленка купола обрела молочный оттенок. Розовый дракон вдруг сменил курс и метнулся в сторону Гигантомахии. Наверняка это был блеф, но Гигантомания никогда не отличался прозорливостью. Взмахнул руками навстречу, угрожающе рыча, и Даби с удивлением увидел, как Бакуго спрыгнул с плеча дракона навстречу растопыренным жестким пальцам. — Нет, — пробормотал Даби, — сколько бы у тебя не было магии, с Гигантомахией тебе не тягаться. И вдруг небо разбилось. Разлетелось стеклянными брызгами, разрезая воздух. Уши заложило от звона и рева. Огромный красный дракон проломил купол ровно над Гигантомахией и обрушился на него клыкастым вихрем следом за Бакуго, проскочившим между бесполезно сомкнувшимися руками. Даби стиснул зубы в бессмысленной злобе и бросился на помощь. Она Гигантомахии явно бы пригодилась: острые когти красного дракона глубоко впились в плоть, пламя, невероятно яркое, вмиг обуглило кожу на лице и шее, а размер твари и инерция, с которой пришелся удар, ощутимо отбросили Гигантомахию назад. Вороной конь Даби, давно оглохший в битвах и полуслепой, привыкший доверять только железу во рту и руке всадника, послушно понес его в самую гущу событий. Гигантомахия сопротивлялся, что было сил. Его грубые, первобытные атаки обрушивались на красного дракона, но толку с них не было. Гул от каждого удара разносился глухими волнами по округе, но дракону было все равно: он рвал противника зубами и когтями, обжигал пламенем, и его большие, парусные крылья гребли воздух, подталкивая вперед. Его рычание, утробное и злое, неприятно отдавалось в поджилках. Даби привычно провел большим пальцем по подушечкам остальных, активируя магию. Каким бы яростным этот дракон не был, он был живым. А значит Даби просто вскроет его своим пламенем, выпустит кишки и будет наслаждаться тем, как трепещет жизнь в его руках. Натянуть повод коротким движением, прижать правое колено к седлу, разворачивая послушного коня, осадившего с галопа практически на месте. Огненно-голубое лезвие полоснуло воздух, устремившись к поблескивающему чешуей кирпично-красному боку. Не долетело. Разбилось о разорвавшиеся роем рыжих светлячков магические искры. Бакуго! Даби спрыгнул с коня, хлопнул ладонью по крупу, не задумываясь о том, что обжег, и тот, визгливо заржав, унесся прочь. Бакуго стоял перед ним, загородив дорогу к дракону, сражавшемуся с Гигантомахией. Меч в правой руке, трещавшая разрывающимся пламенем магия в левой. Даби оскалился, обнажая короткий прямой клинок из ринской стали. Бакуго мог сколько угодно пытаться смотреть на него свысока, Даби знал себе цену в личном поединке. Но сейчас было важнее сохранить Гигантомахию. А потому не было никакого смысла затягивать это противостояние. Ледяное пламя окутало пальцы на левой руке и клинок в правой. Неважно, как он сейчас дотянется до Бакуго. Главное, что одного прикосновения будет достаточно, чтобы победить. Выпад справа в плечо. Бакуго заблокировал. Голубой огонь на клинке ударился о матовый, серый металл меча Бакуго и дрогнул. Даби не стал скрывать недовольства и ударил еще раз. Бесполезно. Его магия ничего не могла сделать с паршивым кривым мечом. А значит не было смысла держать ее на лезвии боевого оружия. Даби отступил было на шаг, чтобы сменить тактику, но не тут-то было: Бакуго вдруг перешел в наступление. Отбивая один яростный удар за другим, уворачиваясь от обжигающих рыжих искр, Даби вдруг заметил простую причину этой смены стратегии: Гигантомахия сумел, наконец, оттолкнуть дракона и теперь теснил его в сторону Даби. Нужно было этим воспользоваться. Даби закусил щеку изнутри, чтобы скрыть усмешку. Отступил пару шагов назад, наращивая скорость вражеской атаки и резко ушел в сторону. Облек клинок в огонь, отвлекая Бакуго, и ударил всей мощью своей магии с левой руки. Даже если с такого расстояния, он не убьет красного дракона, то рана будет тяжелой. Лезвие голубого огня пронзило густой дым горящего лагеря и снова разбилось, настигнутое столпом рвущих какофонию сражения искр. Даби вернулся злым взглядом к Бакуго. — Клянусь, я убью тебя, — пообещал он, растягивая рот в предвкушающей улыбке. — Клянусь, ты будешь умирать медленно! И бросил меч на землю. Никто еще не мешал ему так долго, нагло и сильно. Его магия, его ледяное пламя, прожигающее, что угодно, еще ни разу не встречало такой преграды. И эту преграду хотелось уничтожить. Обратить в пыль, растоптать, размозжить и долго танцевать на останках. Даби ударил с правой. Со всей силы, которая только была в его давно израненном и много раз излеченном теле. Магия заклубилась, развернулась ледяным потоком и стремительно потекла сквозь пальцы, превращаясь в пламя. Даби видел, как дрогнули глаза Бакуго, оценивая эту атаку. Как напряглись на мгновение плечи, бедра, готовые к уклонению. Но он не увернулся. Остался на месте, выбросив вперед левую руку, встречая пламя Даби всем, что у него еще осталось. Позади Бакуго снова был дракон, и, видимо, он был готов умереть, но не отступить. Магии столкнулись, ударились друг о друга. Жесткая, разрывающая боль прокатилась по руке Даби, отслаивая кожу от пальцев до плеча. Бакуго же в лице не изменился. Его яростный взгляд был направлен прямо в лицо Даби, прямой, не ищущий никакого спасения. В нем не было страха, не было ничего, кроме отважной жажды победы, и Даби сжег свои собственные лимиты, принимая вызов. Магия хлынула, искря и звеня ледяными бликами, и рыжие сполохи Бакуго почти сошли на нет. Нужно было еще немного, дожать, уничтожить! Их разделяла, может, пядь. Вот сейчас ледяное пламя Даби сожжет последнее сопротивление, коснется загрубевшей, горячей кожи ладони, и крик, жуткий, какого никогда не могли сдержать его жертвы, положит конец этому сражению. Но прошло мгновение, второе, десятое — а крика никак не звучало. И взгляд Бакуго, бешеный, все такой же упрямый без тени отчаяния, набатом бил в голову Даби. Казалось, будто что-то хрустнуло — так трещит ветка в огне походного костра, так ломаются кости под коваными копытами конницы — и рыжие искры разорвали голубое пламя, оттеснив назад. Боль в руке стала невыносимой, и Даби ушел с линии атаки, уступив. Сладковатый жар опалил его лицо и пальцы, и они с Бакуго замерли на расстоянии двух широких шагов, тяжело дыша и ненавидя друг друга. Рукав темного плаща Даби был мокрый от крови и лимфы, сочившихся из разошедшихся шрамов и новых ожогов, пальцы и запястье Бакуго почернели. Над их головами, дождем разливая крупные капли крови, пролетела оторванная рука Гигантомахии. За ней и косматая башка, лишившаяся половины спутанных волос. Даби видел это так, краем глаза. Он со всей доступной ему злостью смотрел на Бакуго, чья линия плеч не потеряла воинственного напряжения. Тот отвечал ему тем же, чуть согнув колени, готовый к продолжению боя. Даби мог бы продолжить. Бросив сейчас свою мечту и вложив все силы. Сжечь себя в этом сражении, отдаваясь в упоение магией, забыв о том, что после этого упоения не будет уже ничего, но ощутив свое превосходство. Это было соблазнительно, но разум шептал, что это будет неправильно. Его раздумья прервал гибкий хвост красного дракона, вдруг зацепивший Бакуго и оттащивший назад. Мгновение, и они уже поднимались в небо, серое от низко нависших туч. Красная тварь вся блестела от крови, а Бакуго сидел на ее спине, опершись правой рукой на колено, и пристально смотрел на Даби, пока не скрылся в мрачной темноте ночи. Остальные драконы устремились следом, и Даби устало отметил, что недавно превратившейся в белого ящера Тоги нигде не было видно. Он медленно опустился на землю, облизывая растрескавшиеся до крови губы, и тяжело втянул горький, дымный воздух побоища. Думать о том, чем оно закончилось для его армии он решительно не хотел. Глухой шепот влажных шагов неба приглушил вонь пожарища. Начался дождь.