— Акина, Сова же многих следователей поубивала… Поэтому если я завтра умру, то спокойно живи дальше. Я… — он замешкался, будто вспоминал слова. Затем резко посмотрел на меня, с его привычной широкой улыбкой и на серьёзных щах, с искренне счастливыми глазами, сказал:
— Я благодарен тебе за то, что ты появилась в моей жизни и за то, что заботишься обо мне!
Это я выполнить не смогу. Жизнь, казалось, просто утратила краски. Да, она не заканчивается. Вот только… стала приторно блеклой, тусклой. Утратила все то замечательное, что имела. Потерять самых близких было неимоверно больно. Было страшно. Потеряв однажды родителей, я не желала испытать это противное чувство вновь. Когда тебя изнутри рвёт, пожирает. Сердце противной склизкой змеей обволакивает отчаяние, разочарование. Это ужасное чувство, когда с каждым ударом твоего сердца, с каждым стуком часов из твоих дырявых рук все больше утекает твоя надежда, твоё счастье, твоя вера. Вот только сейчас спрашивается другое, вера во что? В какое наземное чудо? В чудо, что Сузуя сейчас откроет глаза? В чудо, что все окажется сном? Чего я, черт возьми, сама хочу? Да, мои желания не изменят ничего. Но для собственного принятия. Будет куда больнее, если я не пойму, чего сама хочу, чего я жду. К смерти Мадо-семпая я была готова. Если бы не гуль, то раковая опухоль, что начинала понемногу съедать изнутри, убила бы его. В какой-то мере я даже благодарна Кролику. Он (или она?) не дал ему умереть в муках. Жизнь оборвалась в одно мгновение, без мучений, ложных надежд. Почему-то это осознание пришло именно сейчас… Просто я была не готова отпускать Джузо. У нас было… Слишком много несделанного. Слишком много в его жизни было паршивого, чтобы пустить его туда. И разум не был готов смириться с этим. Ведь я там, в фургончике, уже ликовала, когда убили первую сову. Здоровый, веселый, с большим потенциалом в своём деле, Сузуя не может умереть. Просто не может. Даже мысли подобные воспринимались моим нутром как что-то странное, невозможное. Легко пришло осознание смерти Сейдо, Амона. И осознание инвалидности Шинохары. Но не Сузуя. Досталось всем, но внутри был этот вопрос «почему он?». Хотя я прекрасно знала, что все потому, что так решило начальство. Я не люблю это самое начальство. Если до этого я просто была не согласна с его политикой, то сейчас люто возненавидела. В первую очередь, за то как легко они вершат человеческие судьбы, как спокойно отправляют их всех в мясорубку и практически отказываются по завершению от всех умерших, раненных и их семей. Они идут к своим целям, не жалея ни одной судьбы. Особенно следователей. Они, в большинстве своём, идут спасать человеческие жизни, а по своей сути просто окрещивают себя самоубийцами. Сузуя слегка дернул пальцем, когда я сменила позу. Сидеть на коленях невыносимо — уже затекло тело. Я порой выпрямлялась, слегка меняла позу, клала голову на сложенные рядом со следователем руки. Редко вставала и отходила. Он, не приходя в сознание, чуть дёргал пальцами, морщился и так забавно дёргал носом, как мог только он. И сейчас вновь дёрнул пальцем руки. По всей видимости, тело так разгоняло кровь, когда она уже практически не доходила до конечностей. Именно поэтому я села на краешек кровати, потянувшись, и стала разминать его кисти рук — холодные, тонкие, бледные. Казалось, что они неимоверно хрупкие, отчего на них было страшно нажимать. В груди все сжималось от этого ощущения, что сейчас я одним неверным движением могу сломать ему руку. Веки парня дернулись, а после и открылись. Уставшие, с туманным взглядом, алые глаза начали рассеяно смотреть на меня. Он сглотнул. Сердце забилось чуть быстрее. Но при этом от этого по телу разлилось приятное тепло, спокойствие. Джузо слегка дернул плечами, после чего попытался смягчить языком искушенные губы. Тяжело дышал. — Акина… — как-то облегченно произнес он. — Да, это я. Я здесь. Воды? — Да… Покорно стала наливать в стакан из принесенной мной бутылки чистую, свежую воду. Поднесла к его губам. Пил жадно, большими глотками. Какие-то капли текли мимо рта, вниз по подбородку, потом по шее. Осушив стакан, тихо произнёс «ещё». Повторила процесс, потом еще несколько раз. И так, пока тот не успокоился, кивком показав, что напился. Еще мутным взглядом, явно не с вернувшимся до конца зрением, он обвёл комнату, пытаясь понять, где он находится. Я положила одну руку ему на щеку. Сузуя потерся сперва щекой, потом носом и вновь щекой о подушечки моих пальцев, моей ладони. Вдохнул запах и блаженно прикрыл глаза. Потом зевнул. — Тебе нельзя спать. Мне сперва надо позвать врача, чтобы он проверил тебя, котёнок. — Я не чувствую ног… — Это… Нормально, после комы не чувствовать руки и ноги. Мозг ещё не полностью проснулся. — Нет. Я не чувствую одну ногу. Я закусила нижнюю губу. Сказать ему сразу или пока повременить? Это может быть ударом, но он же все равно рано или поздно узнает. Вряд ли что-то вроде отсутствия ноги нельзя не заметить. Я тяжело вздохнула. Будь что будет. Скрывать от него нет смысла. Как только он сядет или двинется — все равно все узнает. Лучше уж сразу, потихоньку. Чем потом будет обида за то, что наврала. — Джузо… — Рей, — мигом поправил следователь. Кивнула соглашаясь. Села рядышком с ним, поглаживая по руке. — Рей, сова нанесла тебе много ран и травм. У тебя было много разрывов внутренних органов, большая кровопотеря… И она почти оторвала тебе ногу. Она бы не срослась, а если и получилось — ходить ты бы не смог. Поэтому твою ногу пришлось… Отрезать. Он смотрел на меня каким-то изумленным взглядом, явно не веря в это. Ему казалось все сказанное мной глупой шуткой. А я же пыталась придумать, как ему объяснить более доступно, более спокойно всю ситуацию. Чтобы он поверил. Его рука сжала моё запястье, он, по-видимому, вспомнил, что я собиралась уйти. Это заставило сердце сжаться. Милый мой, тебе страшно? Уходить не пришлось — врач пришёл сам. Мне нужно всего лишь отойти, дабы последний мог осмотреть Джузо. Состояние было нормальное. Уже спустя дней пять его выписали, я забрала милого домой. Он был безумно рад выбраться из надоевших серых стен больницы. Ехали мы на машине Ходжи. Сузуя с широкой улыбкой рассказывал, как его плохо кормили и как он уже хочет отведать чего-то вкусного из моей еды. Я даже покраснела. Наша квартира покрылась пылью. Почти три недели я провела возле кровати Джузо, обеспечивая его покой и ухаживая за ним. Поэтому убираться дома… времени — да и желания — не было. Недопитый Сузуей чай в день операции покрылся внушительной пленкой плесени. Оставшееся на столе печенье зачерствело. А бенто-тортик в холодильнике скис, покрылся слоем… чего-то мерзкого. Даже не слоем, а отдельными черными пятнышками. Пока Ходжи усаживал Сузую на разложенный диван, я выкидывала в мусор почти все продукты. Что-то летело туда прямо с посудой. Я не хотела мучиться с плесенью, а потом переживать из-за того, что что-то не домыла. Было проще вновь купить набор маленьких кастрюлек и несколько тарелок. Много нам не надо. Только лишь бы запастись кружками — Сузуя чаю пил много. — Тебе чем-то помочь? — вошёл в кухню Ходжи. — Если ты сходишь на кухню и купишь продуктов по списку, я буду тебе очень благодарна. — Переживаешь за Сузую? — Что? Нет. Наоборот я даже рада. Если он не может ходить, то не представляет угрозы по мнению начальства, следовательно, его уволят как всех в подобных случаях. И он будет спокойно жить. Я вылечу его, найдем ему какую-то работу. И все будет хорошо. — М. Понятно. Он, кажется, даже не дышал. Развернулся на носках и пошёл в сторону выхода. Я повернулась вполоборота и взглянула на мужчину. Строго произнесла «Косуки». Мужчина остановился. Пыток и долгих расспросов не потребовалось. Мужчина сразу рассказал, что уже разрабатывается индивидуальный протез для Сузуи, и в течение полугода он вернется к работе. Это никто по сути не скрывал. Вздрогнула. Моего Джузо хотят опять отправить на бой, опять на смерть. Заставят опять пережить боль. — Я хочу взять отпуск за свой счёт. — Я могу просто прикрыть. — Я с Сузуей поеду в Америку. Хочу попытаться восстановить хоть часть его здоровья. — Аки-тян, — послышался как всегда весёлый голова Джузо, — а у нас есть моти? — Ты хочешь моти? Пошла в зал, где, собственно, и сидел не знающий куда себя деть Джузо. Увидев меня, он кивнул. Я улыбнулась, подошла к нему, обняла и поцеловала в лоб. Тот тоже заулыбался, обнял меня за талию, уткнувшись носом в мою грудь. Такой тактильный… До этого не замечала. А может, ему просто это так не нужно было? А вот сейчас нужно. В принципе, ничего удивительного. Я запустила руки в эти мягкие седые волосы. Потом прошлась небольшими массажными движениями по ушам.***
Сузуя сидел на полу. За один день он быстро наловчился передвигаться на одной ноге по всему дому. За счёт рук. А отвлеклась я от готовки, когда по дому начали слышаться грозные «бах» по полу (чем-то тяжёлым) и звонкое «епт твою мать» под гаденький смех. Удивляться уже нечему. Он сейчас сидит на полу, перебирая диски. Его большим желанием было посмотреть фильм. Отказываться я не стала. Выбор так же оставила за белобрысым. Комедия ему не понравилась. И вот как-то поиски парня привели его в коллекцию дисков с ужасами. Не то чтобы я любила DVD. Папа обожал коллекционировать диски с фильмами, сериалами, играми. Поэтому мои покупки, записи на диски — дань уважения и памяти родителю. К слову, без долгов недолюбовника неожиданно появились деньги на это всё. — «Звонок», «Звонок 2», «Не звони на номер 666», «Пропущенный Звонок», «Пропущенный Звонок 2», "Последний звонок», «Последний звонок 2», — причитал Сузуя. — Какая неожиданность «Возьми трубку». Когда она уже дозвонится? Он многозначительно посмотрел на меня. В ответ, зевая, развела руками, мол, понятия не имею. Рей фыркнул, закатив глаза. Я подползла к краю разложенного дивана, стала ковыряться в старой, обмотанной скотчем коробке с дисками. — Солнышко моё, смотри, тут есть «Пила». Он брезгливо высунул язык, высказывая свое отношения к моему предложению. Показала диск с «Кошмар на улице Вязов». Аналогично. Такая же реакция была и на "Пятница 13» и на «Чикатило» и еще шесть фильмов из этой оперы. Парень тяжело вздохнул, пока я пыталась найти хоть что-то, что ему понравится. Может, ему просто видео с расчленённой из Даркнета включить? По-моему, это будет куда эффективнее. Хотя, зная Сузую, это для него будет скорее комедией, нежели триллером. — Тут нет ничего… Я опешила. В смысле нет ничего? Дорогой мой, кто же виноват, что твоя жизнь «насыщенней», и твои садистские наклонности больше, чем у всех этих маньяков вместе взятых. Твоему досугу бы позавидовала Аннабель с Чаки. — Будешь много возмущаться — я тебе включу «Глиттер Форс». — Чего включишь? Он подсел чуть ближе, сложив ноги в позу лотоса и оперевшись руками на них. Его большие алые глаза желали побольше ознакомиться с предложенным мною творением. Если бы я знала, что все так просто — не мучалась.***
— Что за музыка? — Джузо пытается посмотреть за сотки все ветви «Pretty Cure». — Сузуя смотрит аниме для маленьких девочек? — в шоковом состоянии уточняет Мадо, заглядывая в глубь гостиной. — Ну кто же знал, что эффект чудо-пудры и сила звезды Дружбы распространяется и на жестоких следователей. Я потеряла переносицу левой рукой, зевнула. В правой двумя пальцами держала сигарету. Акира размешала кофе, покачав головой. Мы вдвоем замерли, слыша как там моя радость пытается подпевать опенингу. Ну ничего, так мы и до «ванписа» за полгода дойдем, Наруто посмотрим. Хотя, учитывая, что у этой пестрой, громкой, детской хрени аж девять сезонов, я не выдержу. Поэтому вновь затягиваюсь сигаретой, после чего выдыхаю дым в открытое окно. — он там еще и танцует, наверное, — смеяться Мадо. — определённо. Я стряхнула пепел в окно. За окном шёл снег. Не могу теперь спокойно смотреть на него, перед глазами картина гор трупов, как лежат в ряд молодые ребята, присыпанные алым снегом. Тряхнула головой, желая избавиться от этих мыслей и от этой ужасной картины, где сидит Сузуя с пустыми глазами, присыпанный серым снегом. Сердце невольно сжалось. Чайник спасительно дзынькнул, выдергивая из мрачной обстановке. Затушив сигарету, подошла поближе к чайнику, заваривая чай. Цветочно-зеленым чаем Сузуи сразу аппетитно запахло на весь дом. Взяв кружку и тарелку с вкусняшками, вернулась в зал, отдавая угощения следователю. Сузуя тут же заинтересованно подлез к подносу, после чего тепло мне улыбнулся. Я улыбнулась в ответ, не показывая свои переживания. О том что там, внутри, все застыло от переживания и страха за него — ему лучше не знать, и так много навалилось. — Мне звонил Маруде, — на распев говорит Джузо. Меня передернуло от упоминания нашего «палача». — и что же он сказал?... — что пришлёт врача, он замерит мои па-ра-мет-ры. И потом мне сделают протез. Я задумчиво кивнула. Вынуждена признать — идея с протезом не так и плоха. Без ноги ему явно тяжело. С хоть какой-то ему будет в разы легче. Он стал есть, пока я вернулась к Мадо. Акира согласилась с хорошей перспективой протеза. Но одно мне не давало покоя — работа. Если Рею сейчас сделаю протез, то вернут его к работе. Мне этого не хотелось бы. Слишком сильно я переживаю за него. К тому же отсутствие одной ноги сильно скажется на его навыках, умениях, возможности. С начала ему придется научиться заново ходить, потом бегать, прыгать, и только после этого мы дойдем до начальных навыках боя. — раз мы заговорили о работе, — вдруг подала голос Акира, выдергивая из мыслей. Я села напротив неё, готовая слушать как наш филиал восстанавливается. Больше всего меня интересовал наш отряд. Потеря трех следователей, а по факту даже четырёх, и отстранение Координатора — сильный удар. Неповиновение, проникновение на огороженную территорию в лице гражданского — серьезные нарушение. Отстранение на три месяца от работы — это просто погрозили пальчиком. Возможно, меня оставили только потому, что я единственная из всех, кто готов работать с Кишо. Но на самом деле — мне это было на руку. Три месяца я спокойно могу уделить восстановлению Сузуи. Да, меня лишили зарплаты, даже самой минимальной, занесли в личное дело, но это лучше. За счёт того что последние месяцы мою зарплату мы не тратили, на счету Сузуи лежала круглая сумма и еще ожидает не меньшая за заслуги в операции 20-того района, прожить сможем. А если не будет шиковать, то даже съездим в Америку. А может, сбежать туда вовсе?.. Бабушка нас примет с распростертыми объятиями. А работу найду. Мадо продолжила: — Ходжи теперь командир нашего отряда, я зарекомендовала себя перед Маруде как хороший командир. — это здорово. Тебе теперь дадут собственный отряд? — нам с Сузуей в начале апреля дадут отряды. — в начале апреля?.. — да. Официального приказа нет, так что не могу сказать когда это будет точно, в этом году или в следующем. — в любом случае есть еще целых четыре месяца. — да… Ходжи теперь наш командир. — он это заслужил. — К нам переводят нового следователя в новом квартале. Говорят, что он — Гуль. Я поперхнулась чаем, затем ошарашено взглянула на неё. — Что?.. Я не ослышалась? — Нет. Ты всё услышала правильно. Еще нам дадут двух новых следователей из расформирован ого отряда. — А координатор? — Пока мы с Ходжи справляемся вдвоём. Но если что-то произойдёт, то мы знаем, что всегда сможем на тебя положиться. Она взяла мои руки в свои, я тяжело вздохнула, нервно глотая воздух. — Расскажешь, Акин?.. На тебя много последнее время свалилось, а ты девочка очень сострадающая и слишком мягкая в этом плане. Сегодня я буду мамой, что выслушает. Я расплакалась. От неё с семпаем одна аура. Мне ужасно его не хватало. Хотелось почувствовать его теплые прикосновения, объятия. Услышать какую-то мудрость, которая сможет меня подбодрить, разобраться. Рассказала сразу все: о переживаниях о здоровье Джузо, о своей вине перед всеми, за стыд перед Амоном и Такизавой, о переживании за Шинохару и о многом другом. Сердце так болело. Слезы лились градом. Груз вины, в первую очередь перед Джузо, еще сильнее осел на моей груди. Акира подскочила и обняла меня за плечи. Это все — слишком тяжело. Слишком… Сложно. Я безумно их всех люблю, за всех болит сердце. И из рук вытекает моё счастье. Жизни моих близких людей каждый раз на кону, стоят на тонкой грани жизни и смерти. А я помочь не могу. Ни чего не могу сделать! Я могу помочь только если что-то произойдет, если выживут. Как сейчас Джузо. А ведь я прекрасно знаю — он за себя переживает не меньше. И за моё переживание тоже. А я за него. И получается, мать твою, замкнутый круг!