•Zweisamkeit•

       Где то на отголосках сознания был слышен стук колёс. Равномерное постукивание успокаивало, но не меня. Первым что я ощутила, когда смогла открыть глаза, ужасная боль в предплечье и затылке. В нос ударил противный запах крови. Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в каком то вагоне, где помимо меня находилось множество пленных.       Кто то отчаянно хватался за возможность сбежать, пытаясь отварить железную дверь. Сбивали руки в кровь, ломали кости, только бы сбежать. Но все было тщетно.        Кто то безжизненности тряпкой лежал на полу без сознания. Возможно, если бы человек был в сознании, задавался вопросом, куда его везут, что с ним потом будет…        А кому то было уже все равно. Все равно на ужасный пронизывающийся холод, на ужасный запах в вагоне, на свою дальнейшую жизнь, ведь их жизни больше нет. Сердце больше не билось, и выбраться из когтистых лап смерти не предоставлялось возможности.       Размяв затёкшие конечности, я попыталась встать на ноги с холодного пола. И Только с третий попытки мне удалось подняться. Оглядев пленных, я принялась помогать ещё живым людям.       Я рвала одежду на мужчинах, чтобы перетянуть конечность, перекрывая поток крови к ране. Надеюсь, я спасу несколько жизней. Люди смотрели на меня с опаской и враждебностью, и я не понимала чем заслужила такое отношение. — с-спасибо, — тихо отозвался один из пленных. Я вскинула голову, оглядывая больного. Он первый, кто поблагодарил меня. Человек был худощавый, с дефектом речи. — я Серафим, — решил представиться тот, протянув мне свою запачканную сажей руку. — Э… , — едва не проболталась я, и стала вспоминать русские имена. — Иван, — я из-за всех сил старалась понизить голос, протягивая руку в ответ. Русский улыбнулся, и хотел было что то сказать, но поезд остановился. Железная дверь, которую так усердно старались выломать пленные, отворилась, выпуская мужчин наружу. Те кто стояли у противоположной стенки от выхода, стали скорее выбираться из вагона, а те, кто стоял совсем у выхода, и вовсе вываливались из-за натиска сзади.        Покинув вагон, я вздохнула полной грудью, жадно вдыхая свежий воздух. Капли дождя капали на моей лицо, смывая грязь. Я, промокшая до ниточки, боялась не за своё будущее, а за настоящее. Если мой обман раскроется …       Я незаметно тряхнула головой, высвобождая голову от ненужных мыслей.       Неожиданно все поснимали шапки, склоняя голову перед немцами. Мое счастье, что я стояла в последнем ряду и была невысокого роста. Послышалась немецкая речь, а позже русский перевод: — добро пожаловать на курорт. Это особый курорт, здесь мы отделяем адамцев от козлищ. Запомни каждый вошедший, здесь нет твоих мыслей, здесь нет твоих чувств. Немец ваш господин, немец решает: жить вам или умереть. Смирно! Лежать! После произнесённой команды, пленные припали к земле. Я тоже поспешила сравняться с землей, уткнувшись лицом в землю.        Я и подумать не могла, что вот так вот, под проливным дождём на своей родной земле, раненная пулей, я буду лежать в ногах немцах, и молить Бога о жизни.       Послышался выстрел, за ним ещё один. Я не смела поднять голову, поэтому не понимала в чем дело. От каждого выстрела, я вздрагивала, сильнее жмурясь.        Далее нас подняли, и увели в какой то сарай. Насквозь промокшие новопленные были заселены к тем, кто тут находился уже давно.        Мне некуда было деться, да и единственный кто со мной заговорил был Серафим, поэтому я за ним и таскалась. Через полтора часа, все собрались за столом.        Я уселась рядом со своим знакомым, не стараясь поднимать ни на кого глаз. В сарае воцарилась тишина. Все ожидали свой кусочек хлеба. Исподлобья я оглядела людей. — Как зовут? , — обратился сидящей во главе стола мужчина к новоприбывшему. — Волчков я, Демьян, — парень растерялся, пробегая по все, кто за столом, взглядом. — Держи, волчок, — вручив кусочек хлеба «волчку», он обратился к следующему: — Як звать? — Меня? , — Серафим поднял голову. — Нет, меня, — мужчина спокойна дожидался ответа. — Серафим Ионов, — гундя, произнёс парень глядя на главного. Тот кивнул, и вручил новопленному кусок хлеба.       И тут я поняла, что очередь дошла до меня. Я подняла голову, взглянув на мужчину в центре стола. Этот человек показался мне смутно знакомым. Хотя, я столько людей повидала за работу врачом. — Я Иван… Иван Иванов, — запнулась я, придумывая фамилию на лету. На что мужчина одарил меня скептическим взглядом, но кусочек хлеба все же протянул.       И только сейчас я заметила насколько голодна. Живот жалобно заурчал, моля наконец хоть о крошке хлеба.

***

       На утро немцы просекли, что среди пленных есть врач. И собрали всех на площади.        Это было не обдуманное решение, с моей стороны. Я всю ночь латала больных. Не могла же я бросить умирать их, прямо на моих глазах, когда я в силах помочь.       Выстроив нас шеренгами, лицом к центру площади, где возвышался немец. — Wir wissen, dass es einen Arzt unter Ihnen gibt. wir sollten uns nicht täuschen lassen. Wir haben viele kranke Soldaten, die medizinische Hilfe benötigen, aber es fehlt an Personal in der Zone, — заговорил немец, оглядывая всех пленных. Тут же от русской переводчицы прозвучало: — мы знаем, что среди вас есть врач. Не советуем вам обманывать нас.У нас поступает много больных солдат, на что требуется медицинская помощь, но на зоне не хватает персонала.       Заставят лечить немцев? А кто же тогда будет помогать русским, что уже на грани жизни и смерти?       Неожиданно к главному немцу подбежал какой то офицер, протянув бумагу. Главарь назвал номер, после чего меня силой выдернули из строя. — junge, bist du ein Arzt? (парень, ты врач?), — обратились ко мне. Девушка поспешила перевести вопрос, не подозревая, что я понимаю немецкую речь. Я не отрицала, но и не соглашалась. — Wir werden dich nicht schlagen, wir brauchen nur deine Hilfe(мы не будем тебя бить, нам просто нужна твоя помощь), — как можно мягче произнёс фриц.        Я продолжала молчать уставившись на немца. — Der Arzt erschien mit der Ankunft neuer Gefangener. und du siehst nicht wie ein Kämpfer aus. (доктор появился с приходом новых пленников, а ты не похож на бойца.), — заключил немец теряя терпение.       Я молчала. — Bringt ihn in die Spezialeinheit(уведите его в спецблок), — обратился он к какому то офицеру.       Переводчик не сочла нужным мне переводить это, но перевод мне и не требовался.       Чтож, я боролась за жизнь до конца.