Breaking News: Westeros Lord Marries Stranger? What You Read Will Shock You!

Септон протиснулся в кабинет, пробиваясь сквозь толпу слуг, стоявших по стойке смирно перед столом лорда Ланнистера. Его толстый живот выпячивался и покачивался вверх и вниз, пока толстый лысый человек задыхался в напряжении. В его руках, опираясь на живот, лежали гири для взвешивания. Для септона было неприлично появляться в таком растрепанном состоянии, особенно перед такой большой аудиторией, но это не было обычными обстоятельствами. В обычных обстоятельствах септон приказал бы мальчику-слуге нести его богато украшенный позолоченный набор гирь, но он торопился добраться от септы до Утёса Кастрели, прочитав записку, присланную карьерной птицей. С таким славным благословением, дарованным дому Ланнистеров, не только браком, но и этой святой благословенной трапезой, септон знал, что он должен казаться набожным и смиренным в косвенном присутствии Неведомого, особенно если он надеялся, что однажды ему будет оказана такая высокая честь и в будущем. Толпа ждала, затаив дыхание, прежде чем септон громко закукарекал от удивления. — 2 фунта (900 граммов)! Эта редька весит два фунта! — септон с гордостью наслаждался восхитительно громким вздохом, который его заявление вызвало у толпы несмотря на то, что он никак не повлиял на вес редьки или даже на ее внешний вид. — И люди называют Ланнистеров эгоистичными, — хотелось пробормотать Кивану. Но он воздержался, сжав губы из-за резкого взгляда Тайвина, без сомнения, руководствовавшегося инстинктами старшего брата. Киван раздраженно скрестил руки на груди и посмотрел на белоснежный редис в плетеной корзине, а затем снова на толпу слуг, стоявших в личном кабинете. Был уже полдень, по крайней мере, так сообщал ему его желудок с растущим грызущим голодом, требующим внимания. Септон продолжал вытаскивать каждую редьку из плетеной корзины и взвешивал их, пока писец тщательно записывал числа в богато украшенную книгу, которая, как знал Киван, использовалась для записи важных исторических моментов. Киван вздрогнул от того, как септон быстро взмахнул редисом в воздухе, как будто проводил проповедь перед большой толпой набожных прихожан, а не перед толпой слуг, ожидающих разгадку этой тайны… Септон не так осторожно положил редьку на стол и грубо схватил следующую для взвешивания толстыми пальцами, покрытыми толстыми золотыми кольцами. Пока расследование дало немного информации, но было хоть что-то. Шесть слуг-мужчин и две служанки были определены как пропавшие в Утёсе Кастерли. Служанка сообщила, что из шести пропавших слуг один был пойман дремлющим в спальне Неведомого ранее. Кровать была найдена смятой и сегодня утром, но не было никаких признаков того, что Неведомый провел какое-то дополнительное время в Утёсе Кастерли, не считая того момента, когда он оставил свой подарок в виде белоснежной… редиски. Киван не мог себе представить, как взбесился обычно спокойный бог, когда обнаружил, что слуга не уважает его личные покои. Тайвин вознаградил бы за такие наглые действия поркой и казнью, но бог не ограничивался человеческими наказаниями. Еще один хныкающий мальчик, по донесению красногвардейцев, был арестован прошлой ночью за пьяные беспорядки в одном из увеселительных заведений. (У Кивана было ужасное чувство, что он знал, какая редька провела ночь в тюрьме.) Итак… это произошло. Редька. Киван не мог сказать, что такое наказание несправедливо. Но он был изумлен тем, что душа весила всего 2 фунта. (Он был бы вполне доволен, если бы прожил остаток своей жизни, не будучи отягощен таким знанием.) Прошлой ночью патрулирующие красногвардейцы заметили трех слуг-мужчин, которые много пили и вели себя слишком шумно в таверне, из-за чего они были немедленно выгнаны упомянутыми красногвардейцами. Их заметные пропажи сегодня не предвещали ничего хорошего. Это было настоящим напоминанием жителям Западных земель о всеведущих силах Семерых. Он чувствовал, что люди медленно убаюкиваются ложным чувством безопасности из-за щедрого ухаживания Неведомого за его братом и относительно спокойного поведения — Киван даже посмеет сказать — напоминающее некоторым безвольное правление Титоса Ланнистера, но этот инцидент был громким, странным и шокирующим. К концу дня об этой истории узнали даже простые люди. Но было ли это действительно неожиданностью? Септоны постоянно проповедовали, что у богов мало милосердия и снисходительности. Именно то, что предпочитал Тайвин, если честно. Киван повернулся, чтобы посмотреть на Тайвина, пытаясь показать глазами, что хочет начать трапезу. Поза Тайвина сидящего за столом, была, как обычно, уравновешенной, но Киван заметил, как Тайвин чуть-чуть наклонился вперед, словно хищник, учуяв запах добычи на ветру, подперев голову раскрытой ладонью, чтобы услышать больше. Обычно это сигнализировало бы о неминуемой кончине при помощи приятной словесной порки в адрес говорящего, но, что ж, Кивану не следовало удивляться, увидев в глазах Тайвина намек на нежность, в то время как толстый септон продолжал свою проповедь о всемогущих силах Семерых. В этот момент тон септона граничил с… напеванием. Киван подавил жалобный стон, который грозил вырваться из его горла силой воли. Семеро… Ну. Он натянуто улыбнулся Тайвину, который бросил на него вопросительный взгляд — каким-то образом ему удалось оторвать взгляд от редиски, из-за которой он выглядел самым восторженным из всех, даже напиток из драконьего яйца не привел его в такой восторг — и сделал небольшой кивок головой в сторону дверного приема, сигнализируя о своем отступлении. Глаза Тайвина снова вернулись к редису, поэтому Киван воспринял это как разрешение брата уйти. Без словесного разрешения Киван молча выскользнул из комнаты за облегчением и настоящей едой. Редис, сделанный из душ слуг, по его мнению не считался настоящей едой. Плюс ко всему это событие приведет к плохой экономической ситуации. Все эти слуги теперь мертвы, и на их должности нужно будет других слуг, которым не хватало знаний и подготовки, чтобы немедленно хорошо выполнять свою работу. Кроме того, потенциальные кандидаты должны быть тщательно проверены, прежде чем их можно будет принять на работу. Никогда нельзя быть слишком осторожным из-за страха перед шпионами или убийцами, скрывающимися вокруг, ищущими шанс проскользнуть в крепость, изображая из себя слуг, желающих получить хорошо оплачиваемую работу в замке. Но хорошая новость заключалась в том, что в обязанности Кивана не входило присматривать за слугами: нет, честь досталась Дженне. Тем не менее, он знал, что может услышать об этом в ближайшие пару дней. Не то чтобы Дженна могла подойти к Неведомому и потребовать, чтобы он больше не превращал слуг в редьку, не так ли? Нет, вместо этого Дженна должна будет сформулировать план — процедуру — того, как поступать в подобных ситуациях в будущем.

***

(Сон Джин-Ву внимательно осмотрел редис, разложенный перед ним, выбирая самые пухлые и белые редьки, которые будут подарены Ланнистерам. Как учила его мать, он должен дарить только самое лучшее, а подарки, состоящие из нескольких предметов, следует дарить наборами счастливых чисел, таких как три, восемь, девять и так далее. Три редьки было слишком мало. Восемь редисок было бы неплохо, верно?) *** Тайвин подавил желание закрыть лицо руками и заплакать. Ну, нет, это были просто задумчивые мысли Кивана. Вместо этого Тайвин выглядел слишком собранным для такого беспорядка, но, учитывая, что он был более или менее виноват, потому что, если бы не он, Неведомый не стал бы продолжать посещать Утес Кастерли, так что Киван действительно не ошибся, обвинив во всем своего старшего брата, верно? Киван хотел спрятать лицо и заплакать. Кто бы мог подумать, что Тайвин окажется одним из тех роковых красавцев, чья красота была настолько могущественна, что навлекла такую гибель на весь дом. Что ж, это было несправедливо и по отношению к его брату. Тайвин не был таким красивым, уж точно ничто по сравнению со слухами о внешности того придурка Талли, который отказывался жениться, и Киван был почти уверен, что Тайвин соблазнил Неведомого благодаря Тириону и его личности, а не внешностью. Но Киван все равно собирался обвинять Тайвина. Это была его прерогатива как младшего брата. Он никогда не соглашался нести такую тяжелую ношу — он был вторым сыном! У него не должно было быть серьезных шансов стать лордом Ланнистером! Он не должен был оказаться в неловком положении сопровождать своего старшего брата и наблюдать, как его брат практически падает в обморок от подарков, как краснеющая невеста… Подождите… Это был только предварительный показ того, как Тайвин краснеет в день своей свадебной церемонии. Если боги добры, не создадут ли другие ухаживающие дары Тайвина такой же хаос, как и этот? Киван хотел закрыть лицо руками, но нет. Киван должен был выглядеть собранным, как кастелян — не путать с кастеллой, восхитительным дрожащим желтым пирогом, который Неведомый однажды принес к чаю, так как Джейме, который был склонен к опечаткам в его письменных работах в последнее время — продолжил чтение вслух. Но Киван, как будущий лорд Ланнистер, не мог выглядеть так, будто его жизнь рушится. Хотя иногда так и казалось. (И он не осмелится отрастить пышную фигуру, несмотря на все сладкие угощения, которые теперь выставлены напоказ благодаря щедрости Неведомого. Тайвин не оценил бы этого, вспомнив их отца, знаменитого своим пьянством и пиршествами, который к концу своей жизни стал толще свиньи, готовой к забою.) Киван изо всех сил делал вид, что внимательно слушает слова кастеляна. Красные плащи обнаружили еще больше слуг, пропавших без вести со своих постов, и нашли мертвое тело, плавающее в гавани — без сомнения, стандартная смерть в результате случайного утопления. Один из конюхов не явился на работу; наряду с этим пропала одна из более новых лошадей, привезенных из Эссоса, лошадь, которая предположительно произошла от дикого стада дотракийцев, хотя у Кивана теперь были сомнения. В обычных условиях Киван скорее разозлился бы из-за того, что украли такую ценную лошадь, но сейчас это была нетипичная ситуация, не так ли? Нет, его намного больше беспокоил тот факт, что утром пропало восемь слуг, а теперь, днем, их число увеличилось до десяти. И одна лошадь. Что не соответствовало количеству редисок, которые когда-то были в корзине. Проблема. Дженны здесь даже не было, чтобы быть столь же несчастной. Вместо этого она нежно похлопала его по плечу и ушла как предательница, которой она и была, заявив, что после сообщения об инциденте с утоплением это расследование теперь больше не входит в ее компетенцию и должно быть оставлено на усмотрение мужчин. Киван мог только обмениваться сочувствующими взглядами с уродливым маленьким портретом, написанным маслом, висевшим на каменных стенах, угол рамы был отколот из-за того, что Лайонел громко показывал свое раздражение по поводу свечей в форме уточек в кабинете. Кастелян все еще безостановочно бубнил, купаясь во всем внимании, которое он получал от толпы кухонных работников, наблюдающих за его отчетом с широко раскрытыми глазами. Киван подозревал, что никто из этих домашних слуг никогда не слышал таких ужасных сообщений из первых уст и теперь жадно впитывали полученный опыт и знания. Получив приказ распустить несколько слухов от имени своего брата, Киван был более чем осведомлен о том, сколько монет можно заработать, торгуя сплетнями, и это были дразнящие сплетни, от которых побегут языки. Он подозревал, что напоминание всем этим слугам в крепости держать рты на замке ничего не даст. Кухонные работники не умели хорошо держать рты на замке. Подождите. Что это был за шум? Киван поднял руку, показывая кастеляну сделать паузу. Стоя прямо у двери и ужасно скучая, Киван не удивился, что больше никто не услышал шума. Он ждал. Тишина в комнате длилась недолго, но несколько мгновение спустя вокруг начал шуршать слуга. Он расшевелил толпу. Шум повторился. Киван мог поклясться, что странный шум был громче и исходил из одного из коридоров. Тайвин больше не мог сдерживать свое нетерпение, явно решив перейти от простых взглядов к открытию рта. Подойдя от своего стола к двери, которую Киван приоткрыл, он спросил: — Что происходит… Звук эхом разнесся по коридорам громче, на этот раз с отчетливым звуком быстрых шагов. Тайвин сделал паузу и выжидающе посмотрел на Кивана. Киван не знал, зачем, в конце концов, это был не его лев. — Отец! — Джейме помахал рукой, едва различимой из-за крупного зада Лайонела. Лев, с большим красно-желтым чудовищем во рту, был достаточно высок, чтобы затмить любого ребенка. Что еще более важно, челюсть льва заметно согнулась, и снова послушался шум. Писк! Он странным эхом разнесся по каменному коридору, высокий звук очень неприятно звенел в ушах Кивана. Но это была проблема Тайвина, так как это был его лев. (Технически это был лев сына Тайвина, но это было достаточно близко для цели Кивана.) — Объясни, — коротко сказал Тайвин, кивая на пасть льва. Джейме усмехнулся и вытащил из-за спины конверт. — Неведомый оставил подарок Лайонелу и письмо моему лорду-отцу! — несказанным, но явно подразумеваемым было то, что Джейме также получил подарок, иначе мальчик не был бы таким оптимистичным, расхаживая с неприглядной улыбкой, достаточно широкой, чтобы заслужить выговор со стороны отца. Он прошел мимо льва, чтобы передать конверт, прежде чем повернуться лицом ко льву. — Лайонел, передай мне свою игрушку! — он громко прошептал. Он выдернул игрушку из больших сверкающих зубов льва — зрелище, которое всегда заставляло свину Кивана содрогнуться от страха — и с гордостью продемонстрировал свою добычу толпе в кабинете Тайвина. Естественно, как мальчик, которого учили хорошим манерам, Джейме не забыл прошептать «хороший мальчик» и пару раз погладил льва по голове в качестве награды. — Это игрушечный цыпленок! — он гордо держал… курицу над головой. Дизайн цыпленка был странно забавным, преувеличением черт цыпленка, но, тем не менее, в глазах Кивана это была работа высокого мастерства. Игрушка блестела от слюны, но это не скрывало ярких тонов игрушки. Это также не мешало Джейме прикасаться к игрушке со всех сторон, несколько раз сжимая игрушку, чтобы продемонстрировать способности игрушки… пищать. Разными тонами. Киван с опаской посмотрел на игрушку-цыплёнка, которая действительно звучала как курица, попавшая в беду. Его старший брат был занят просматриванием содержания письма, оставленного Неведомым — Киван все равно не хотел читать частную переписку жениха своего брата — а слуги занимались… чем-то. Тихо. Не двигаясь. Это было все, что Киван действительно мог ожидать от простых людей. Джейме, который все еще выглядел зеленым мальчишкой, вернувшимся с первой удачной охоты, Киван хотел кое-что подтвердить. — Ты говоришь, что это подарок от Неведомого? Джейме быстро кивал головой вверх и вниз, как цыплёнок, клюющий корм. — На самом деле игрушек было три! У Лайонела есть рыба и лошадь, которые тоже могут пищать. — Когда вы встретились? — Этим утром, — щебетал Джейме. — Он сказал, что оставил подарки на кухне, но перед уходом прочитал нам с Серсеей историю. Ах. Что… Это была зацепка. Киван снова повернулся к кастеляну, стоявшему дальше в кабинете. — Вы сказали, что было десять слуг и лошадь, которые… — как можно помягче сказать «мертвы» в присутствии маленьких детей? — … ушли со службы, — подтвердил он кастеляну. На кухню доставили восемь редисок, а Лайонелю — три игрушки, одна из которых была лошадью. Кивану не нравилось, куда направлялись его мысли, но его мозг продолжал находить связи, которые были слишком логичны, чтобы не думать об этом, даже когда он автоматически прощался со своим племянником, который убегал на свой следующий урок. Рыба, вероятно, представляла утопленника. И к концу дня, когда Киван направился в свои покои, единственным положительным моментом было письмо Неведомого, в котором четко указывалось, что редис предназначен только для Тайвина. Лекарственный рецепт в письме, тщательно отделенный от остальной части письма, чтобы не повредить невероятно гладкую и тонкую пергаментную бумагу, вместе с редисом, были быстро отправлены мейстеру. Запах, исходивший из комнаты мейстера, был ужасен, а гримаса Тайвина, когда он съел желтые полоски, были лучше любой шутки шута по мнению Кивана. (На следующий день Дженна сообщила, о наличии множества рулонов только что выкрашенной желтой ткани, которую можно превратить в новую осеннюю одежду.)