Сезон дождей

Логан не помнил, как уснул; просто провалился в темноту без сновидений, из которой его вырвала возня в изножье кровати. Было невыносимо лень шевелиться, веки словно спаялись, а голова, тяжелая, словно заполненная цементным раствором, никак не желала отрываться от подушки, однако когда Логан ощутил, как кто-то потянул за край одеяла, он заставил себя стряхнуть остатки сна и перевернулся на спину. На мгновение все стихло, но уже через секунду кто-то маленький, теплый, словно котенок, подобрался вплотную к Логану, и принялся зарываться в складки одеяла, стараясь оказаться поближе к егерю. Услышав умильное сопение, Логан скупо улыбнулся, но глаз не открыл, продолжал изображать спящего, пока Руби, одетая в ярко-желтую пижамку с утятами, забиралась к нему под бок. Девочка прижимала к груди плюшевого зайца, вислоухого и одноглазого. Кэрри-Энн считала игрушку безобразной и порывалась выкинуть, однако Руби закатывалась плачем всякий раз, как мать отбирала у нее кролика. Кэрри-Энн ожидаемо раздражалась, высказывала Логану, что дочь вся в него, а мужчина не понимал, почему жена так сердится. Это же просто игрушка, она нравится Руби, и это главное, не так ли? Однако у Кэрри-Энн было свое видение жизни и семьи, в которое муж-работяга и дочь, рисующая мелками на стенах, не попадали. Логан не шевелился, хотя ему было щекотно, пока дочка ерзала рядом; она упиралась ему в бок то локтями, то коленями, ворочалась до тех пор, пока Логан не откинул руку на постель, по-прежнему изображая спящего, и девочка устроила на ней голову, блаженно вздохнув. Егеря накрыло волной умиления и нежности; медленно, чтобы не вызвать подозрений у смышленой не по годам дочки, он повернулся на бок, обнял Руби, бережно укрыл ее одеялом. Девочка тут же потерлась щекой об его грудь, и Логан приоткрыл один глаз. С минуту он смотрел на притихшую Руби, разметавшую темные волосы по его плечу, после чего осторожно погладил кончики локонов дочки. Она уродилась больше в него, нежели в Кэрри-Энн, что так же было причиной ее досады: девочки должны быть похожи на мать, а мальчики — на отцов. С чего она это взяла, Логан не понимал; он вообще перестал понимать Кэрри-Энн после свадьбы. До того, как они поженились, тоже случались непростые времена, но ему как-то удавалось найти выход, подобрать подход к Кэрри-Энн, которая милостиво прощала Логана. В браке егерь искал мирный дом, тихую гавань, куда приятно будет возвращаться, а Кэрри-Энн хотелось страсти, эмоций, приключений. Рождение ребенка ей тоже виделось забавой, поводом привлечь внимание, но весь ее добродушный настрой испарился с наступлением токсикоза, отеков и болей в спине. Логан протяжно выдохнул, гладя Руби по спинке; невольно вспомнилось семейство Гроу, шумное, большое, с целым выводком детей. Оборотни радовались волчатам; чем больше, тем лучше, и Логану сложно было представить Найру Гроу капризно хнычущей потому, что любимое короткое платье стало мало. Платье ведь такая мелочь, однако у Кэрри-Энн случилась истерика; успокоилась она лишь после того, как Логан пообещал ей полностью обновить гардероб после родов. Сразу этого сделать не получилось — ребенку в первые дни жизни столько всего нужно. Логан невесомо поцеловал задремавшую дочь в макушку; Кэрри-Энн не смогла смириться с тем, что не ее потребности стали первостепенными для мужа после рождения Руби.