Сезон дождей

Гелена оказалась сильной; действительно сильной. Макс напрягся всем телом, мышцы вздулись, жилы натянулись туже струн, и оборотню пришлось наклониться, чтобы плотнее стоять на ногах, иначе бы волчица повалила бы его, словно дерево. Под ресницами Гелены мелькал аквамариновый огонек, лукавый, завлекающий, как болотный призрак. Она остервенело вцепилась в канат, припала на одно колено, едва не врастая в место, предоставив Максу дергаться на другом конце, словно привязанной собачонке. — Тяни! Тяни! Давай, Макс, ну! — Если Макс проиграет, значит, девчонки сильнее мальчишек! Официально! — Не проиграет! А если проиграет… то это случайность и не считается! — Еще как считается! — Макс, если ты проиграешь, нам девчонки жизни не дадут! Не подведи! Фолл не отвечал; рыча сквозь зубы, он тянул канат, сквозь упавшие на лоб волосы глядя на волчицу, которая словно и не запыхалась, удерживала его легко, без усилий, но напряженная шея и натянутая кожа на костяшках говорили об обратном. Покрутив затекшей шеей, Макс рывком дернул канат на себя; подошвы ботинок Гелены проехались по земле всего на сантиметр, но этого хватило, чтобы дети заверещали от восторга. — Гелс победит, Гелс победит, Гелс победит, — скандировала Маккена, размашисто скача по лавочке; Гелена дрогнула подбородком, чуть приподнялась и отвела правую ногу назад. Упираясь в землю, она качнулась спиной, всем своим весом увлекая Макса вперед. Волк сжал челюсти, чувствуя, как его повело ей навстречу. — Нет! Стой! Держи ее! Не падай! Не смей падать! — Ой, не могу смотреть!.. — Если Макс проиграет, я его разлюблю. Не могу любить слабака. Эти слова, сказанные писклявым девчоночьим голоском, подстегнули оборотня; подавшись в сторону Гелены, он ухватился за канат поближе к отметке и попытался за один рывок сократить разделяющее их расстояние. Унижать девушку на глазах толпы он не собирался, поэтому планировал не просто уронить ее или перетянуть на свою половину. Адреналин бурлил в крови, не так яростно и жарко, как в ту ночь, когда они с Мией ограбили банк, но в кураже жизнь заиграла красками ярче, словно Фолл был в теле зверя и учуял дичь. И, судя по хищному выражению лица Гелены, она разделяла настрой оборотня. Это показалось ему хорошим знаком, поэтому он решил рискнуть; Макс уже не тянул и не дергал; он подбирался все ближе и ближе к Гелене, которая недоуменно склонила голову набок. — Ты чего это, Фолл? — усмехнулась она, тяжело дыша; в ямке между ключиц и ложбинке между небольших грудей, блестел, скапливаясь, пот. — Играй честно, иначе точно нарвешься на связывание. Макс промолчал, только плотоядно ухмыльнулся, на секунду засмотревшись на румянец Гелены, горящий пятнами на ее щеках. Изловчившись, Фолл обмотал канат вокруг запястья, вяло оскалился, ощутив, как грубая веревка обжигает кожу, после чего налег на канат всем телом, потянул сначала вниз, потом на себя, выводя Гелену из равновесия. Девушка покачнулась; Маккена и Бриггита истошно визжали, обнявшись. — Иди сюда, хищница, — проурчал Макс, в один рывок подтаскивая Гелену к себе; от неожиданности она оступилась, канат, который Фолл все еще держал, увлек ее вперед, и волк поймал девушку в объятия. Дети, столпившиеся вокруг, голосили громче футбольных болельщиков, а потом вовсе перешли на ультразвук, когда Макс, опустив голову, поцеловал Гелену.