Колокольная лестница

Рассеянно глядя на Ивана, Егор размышлял о том, что веснушек на лице Соловьёва явно прибавилось. За таковые, правда, можно было принять брызги от глиняной смеси, которой они скрепляли кирпичи. Каков был он сам, Егор, конечно, не видел, зеркал в саду не водилось, однако готов был предположить, что представляет собою зрелище нелепое. По крайней мере, Петра, неожиданно появившегося из-за яблони, вид младшего брата с глиняными кляксами на лице, сбитыми в колтун волосами и перемазанными по локоть руками одновременно рассердил и позабавил. – Вот живая иллюстрация к «Стёпке-растрёпке»! – воскликнул он. – Что вы здесь затеяли, господа? – Проверяю качество кирпича для постройки, Пётр Александрович, =- нашёлся архитектор. – Брат ваш любезно согласился помочь мне. – Физический труд важен для общего развития, – сообразил добавить Егор. – По системе графа Толстого. – Его сиятельство чинно-благородно траву косит для моциона, а не глиной мажется с макушки до пят, – хмыкнул Пётр. – Право слово, Егорушка, иногда мне кажется, будто ты не старше моих Саши с Лёшей. Будь моя воля, всех троих бы по углам расставил в наказание за озорство и неряшество. Егор подумал, что мальчики верно уж успели напроказничать после завтрака, раз Петру они к слову пришлись. И, скорей всего, он повздорил с женой из-за методов их воспитания. – Тогда уж и меня в четвёртый угол сопроводите, – пошутил Иван. – Ведь это я втянул вашего братца в возню с кирпичом и глиною. – Что ж, выберите себе угол по вкусу да становитесь в него после обеда, – рассмеявшись, махнул рукой на чтение нотаций младшему брату Пётр. – Идите в баню сейчас, там как раз истоплено и вода тёплая есть. Баню топили в этот раз не в полную силу, лишь бы воды нагреть, мальчишек Петровых искупать перед завтрашним отъездом в город. Ох, не зря тот на сыновей рассердился! Те в последний привольный деревенский денёк успели и возле лошадей покрутиться, и в кузницу заглянуть, и черники поесть горстями. В городе ведь не будет такой воли: наденут на них строгие гимназические мундиры да отправят одного в первый, второго в приготовительный класс, тут уж не забалуешь. Егор же, о бане услышав, вздрогнул: припомнил, чем в прошлый раз их с Иваном мытьё обернулось. И ведь ночью всё происходило, казалось: никто не узнает. А вот углядел же Николашка! Иван, заметив его замешательство, сам предложил: – Давай-ка, Егорушка, по одному зайдём ополоснуться, чтобы не вводить в соблазн друг друга. – И впрямь так лучше будет, – согласился Егор. – Хотя и дольше. Эй, Лушка, Лушка! – закричал он, увидев мелькнувший за кустами смородины девичий сарафан. – Чего вам, барин? – оглянулась девка. – А, разглядев обоих перемазанных глиной строителей, засмеялась, прикрыв ладошкой рот. – Штаны, рубаху и полотенце мне в баню принеси. Да Ивану Григорьевичу то же самое, возьми чистое у него в спальне. – Некогда мне! – поправив косынку на голове, отмахнулась Лушка. – А вот я вам Аниску покричу, она всё и сделает. Эй, Аниска! Егор не стал перечить: Аниска так Аниска, не всё ли равно, кто выполнит, лишь бы сделано было. Он бы и не обращался к прислуге, сам мог сходить в дом да принести, что надо, но как вообразил, что и другие домашние ему встретятся, так и расхотел попадаться им на пути, выставлять себя посмешищем. Иван же и в грязи смотрелся королевичем. Это же надо такую способность иметь! Однако Егор ничуть ему не завидовал, лишь любовался. Да всё думал: раз чудесная лестница до небес выстроена и желание загадано, так, может быть, и не придётся Ивану уезжать, останется он с Егором. Ну, не навеки, так хоть до осени, как поначалу между ними говорено было. Что за спешка ему прямо завтра ехать! Или уж его бы с собою позвал... За обедом же с холодной окрошкой и совершенно по-городскому спроворенными по просьбе Лизы куриными котлетками снова зашла речь об отъезде Петра с семьёй и Ивана с ними вместе. Павел прежде хотел побыть в родительском доме ещё денёк, но теперь и он решил отправиться со всеми заодно. Егор, всё хотевший, да не решившийся попроситься в город (якобы от скуки, за компанию, а на самом деле, чтобы не расставаться с любимым так скоро), едва замолвил о том словечко, как ему сразу отказали. И в «карете» ему места не будет, и с батюшкой и тётушкой кто-то же из молодых остаться должен, а то больно хлопотно им управляться без него по хозяйству. Егор начал было объяснять, что в хозяйстве-то от него никакого проку, да никто его и не послушал. После обеда стар и мал суетились, помогая (в большей же степени мешая) Петру и Лизе укладывать к отъезду вещи да носить из погреба тётушкины припасы: соленья да варенья. Катюша всё намеревалась отвести Егора в сторонку для какого-то секретного разговора, ему же было не до неё, совершенно не испытывал он желания становиться поверенным девичьих тайн. Хотелось ему побыть рядом с Иваном на прощание, раз уж не удалось ни уговорить его задержаться, ни навязаться к нему в попутчики. Тот однако тоже был занят сборами своих вещей да бегал зачем-то в кухню, где гептался о чём-то с Анискою. Впав внезапно в меланхолию, Егор принялся думать, будто вся их затея с колокольной лестницею – пустая забава. Не было никакого чуда, просто сморило их обоих на полуденном солнышке, вот и привиделись и лестница, и колокола, и старик-звонарь. Размышляя так, он сам с собою заспорил: не может ведь двоим померещиться одинаковое. – Ванечка! – ухватив Соловьёва за рукав в тесном коридоре, взмолился Егор. – Скажи, ведь всё было вправду: и колокола, и наша музыка, и старик, и мудрые слова его? – Вправду, конечно, Егорушка, – с жаром заверил его Иван. – Отчего же тогда от огромной лестницы видны в саду лишь несколько ступенек? – Объяснить того я тебе не смогу, и сам толком не понимаю. Одно лишь скажу: значит, для чего-то надобно, чтобы дивная эта лестница всем вокруг на глаза не показывалась. Верно, кто-то могущественный не хочет, чтобы всяк, кому не лень, полез в колокола бить да желания загадывать, для нас двоих было чудо явлено. – Но мы же с тобой сможем ещё раз когда-либо там побывать? – загорелись глаза у Егора. – А надо ли нам это? – вместо ответа задал свой вопрос Иван. – Или ты уж передумал, другое желание загадать хочешь? – Нет, что ты! – зажмурился и мотнул головой Егор. – Вовек не передумаю. Тревожно только, что мы всё же с тобой расстанемся. – Разве страшно расставаться, коли обещано, что обязательно вместе будем? – удивился Иван. – Да и что ты печалишься заранее! Уеду я только завтра, теперь же у нас с тобой вся ночь впереди. – Ночь?! – ахнул Егор. – Так ты меня к себе позовёшь? – Вот уже и зову, – Иван приобнял его за плечи. – Непременно приходи, ждать тебя стану, желанный мой. – Ванечка! А если я не смогу? Ежели не решусь? Спросил Егор, а у самого затряслись поджилки. А ну как ответит Иван: не решишься – так и живи, как знаешь, не нужен ты мне со своею робостью, с сомнениями своими. – Тогда не выдержу, сам за тобою приду, утащу в своё логово, как ягнёнка серый волк, – сказал Иван. Вроде и в шутку промолвил, а таким жаром в груди у Егорушки его слова отозвались, что он едва сдержался от желания тут же поцеловать своего Ванечку. Оставалось ещё ужин со всею семьёю, с утомительными разговорами перетерпеть да дождаться, когда все домашние, наконец, улягутся спать.