2 мая, 1999 г.
Стояло приятно тёплое майское утро, хотя Джордж и не подозревал об этом из-за своей привычки спать гораздо дольше, чем это мог бы себе позволить любой ответственный взрослый в наше время. Тёмно-фиолетовые шторы на его окне были задёрнуты, отчего в комнате царила кромешная тьма, несмотря на яркую и прекрасную погоду поздней весны, которая стояла в Лондоне. Кажется, даже был своего рода рекорд по наименьшему количеству осадков за последние десять лет, но опять же, Джордж этого не знал. Было где-то между тремя и четырьмя часами утра, когда Джордж, наконец, отключился, было ли это из-за употребления алкоголя или из-за полного истощения, оставалось вопросом спорным. Но всего после нескольких беспокойных часов сна в комнату Джорджа внезапно ворвался яркий синий свет, заставив его резко сесть в постели. В голове у него стучало с той секунды, как он открыл глаза, и ему было тяжело привыкнуть к свету, пока он, прищурившись, смотрел на патронуса, парящего в центре спальни. — У Флёр начались схватки, мы направляемся в Мунго! — тёмную комнату заполнил взволнованный голос Билла. У Джорджа внезапно возникло неприятное ощущение в животе. Ему очень не хотелось часами сидеть в приёмной больницы в окружении своей семьи, особенно учитывая, что со многими из них он не разговаривал со своего дня рождения. Все они будут в восторге и будут взволнованно ждать рождения его племянницы или племянника, а он был не в настроении для этого. Но он знал, что такой же патронус в любой момент может появиться в квартире Верити, чтобы разбудить Чарли. Как бы сильно Джордж ни хотел сопротивляться, он знал, что в конце концов старший брат затащит его туда, даже брыкающегося и кричащего. Для Чарли семья всегда была на первом месте, хотя Джорджа это безмерно раздражало. Ужасная головная боль, с которой он проснулся, не утихнет в ближайшее время, Джордж это знал. Он думал, что со временем его тело привыкнет к похмелью, будто его мозг каким-то образом приспособится к постоянному состоянию опьянения, но этого так и не происходило. На следующий день он всегда чувствовал себя дерьмово, но всё равно продолжал пить. Неохотно он всё же решил скинуть с себя одеяло и поплёлся в ванную через коридор, несмотря на обуреваемое ощущение, что ему проламывают череп. Как всегда, он постарался не смотреть на своё отражение, когда шёл включать душ, чтобы вода нагрелась. Он оставлял зеркало ненакрытым в основном из-за Чарли, но даже по прошествии столького времени любой взгляд на себя всё ещё был слишком тяжёлым для эмоционального восприятия, поэтому он делал всё возможное, чтобы продолжать избегать его. Джордж запрыгнул в душ, где включил слишком горячую воду в тщетной попытке смыть похмелье. После того, как он оделся в единственную чистую футболку и джинсы, которые смог найти, он всё равно чувствовал себя ничуть не лучше, чем когда проснулся, на самом деле он чувствовал себя даже немного хуже. Убирая с глаз влажные волосы, он задумался, не следует ли ему просто сбежать из страны вместо того, чтобы встретиться со своей семьёй. Начать новую жизнь с новой личностью, вероятно, было бы проще, чем иметь дело с несколькими Уизли, которые одновременно радовались за Билла и Флёр и беспокоились за Джорджа. В конце концов он решил, что будет лучше просто стиснуть зубы и отправиться в больницу, пока кто-нибудь из членов семьи не решил прийти за ним.***
Когда Джордж прибыл в приёмную родильного отделения больницы святого Мунго, он был удивлён, увидев только своих родителей и Элоизу. Он знал, что Элоиза, вероятнее всего, пришла одновременно с Биллом и Флёр, но он ожидал, что по крайней мере один из его братьев или сестра уже будут здесь, и начал чувствовать лёгкое раздражение из-за того, что зря примчался сюда. По какой-то причине Элоиза предпочла сидеть не с мистером и миссис Уизли. Когда Джордж заметил её, ему показалось это немного странным, поскольку он знал, что у неё всегда были прекрасные отношения с его родителями, но он старался не зацикливаться на этом. Оказавшись перед выбором: сесть с родителями, рядом с Элоизой или сесть одному, он выбрал второй вариант. Если бы он сел, отстранившись от остальных, это дало бы кому-нибудь возможность пожалеть его и подойти спросить, как у него дела, а Джордж был не в настроении для этого, поэтому ему пришлось выбрать компанию. Он знал, что из всех, кто сейчас находился в комнате, Элоиза не испытывала к нему абсолютной ненависти после того, как он бросил всех на свой день рождения, так что она была самым безопасным выбором. С того вечера он всё ещё не ответил ни на одно из многочисленных писем своих родителей, и чем больше Джордж игнорировал свою мать, тем более опекающей она могла быть. Но он также очень скучал по Элоизе, несмотря на то, что их последний разговор закончился на несколько неловкой ноте, он был рад видеть её этим утром. Элоиза сидела за небольшим столиком у окна, читала книгу и пила кофе. Она уже выглядела бодрой и более собранной по сравнению с Джорджем, но он знал, что она и не бодрствовала всю ночь, напиваясь вусмерть, как он. — Ты нормально себя чувствуешь? — спросила Элоиза, когда он сел напротив неё, оторвав взгляд от книги и оценив его небрежный вид. — Просто голова немного болит, — пробормотал он, не желая признаваться ей, что продолжал пить почти каждую ночь с тех пор, как видел её в последний раз, но часть его предполагала, что она уже догадалась об этом. По большей части, он отлично справлялся с тем, чтобы скрывать от всех, несколько разрушительной была его привычка. Он выходил в «Дырявый котёл» только теми вечерами, когда Чарли оставался ночевать в квартире Верити (что в последнее время случалось всё чаще и чаще), в остальное время он пил из маленькой заначки, которую прятал в своей спальне. Чарли лишь думал, что Джордж переживает депрессивную фазу, когда ему хочется проспать большую часть дня и чтобы его оставили в покое, что тоже отчасти было правдой. Он просто не замечал, насколько серьёзной стала проблема младшего брата с употреблением алкоголя, несмотря на то, что они жили под одной крышей. Элоиза отложила книгу и подвинула к нему бумажный кофейный стаканчик, стоявший рядом с ней. — Держи, ты выглядишь так, будто тебе он нужен больше, чем мне. — Что там? — Просто кофе, немного молока и три кусочка сахара. Джордж слегка сморщил нос. Всегда три кусочка сахара. Хоть он и любил сладости, кофе предпочитал чёрный, но он не собирался говорить об этом Элоизе. — Спасибо, Эль, — сказал он, принимая от неё стаканчик. Джордж сделал большой глоток кофе и поморщился от его вкуса, прежде чем поставить стаканчик обратно на стол. Когда он вновь перевёл взгляд на Элоизу, она смотрела в окно, скрестив руки на груди и нетерпеливо постукивая указательным пальцем по предплечью. Ситуация казалась немного напряжённой из-за того, что они не разговаривали друг с другом с тех пор, как она навестила его неделю назад. Джордж хотел увидеться с Элоизой, правда хотел. Большую часть времени он просто не мог найти в себе мотивации даже для того, чтобы встать с постели, не говоря уже о том, чтобы связаться с ней. Джордж беспокойной покачивал ногой под столом, наблюдая за тем, как девушка смотрит в окно. Он заметил, что на её ногтях не было привычного бледно-голубого цвета, и задался вопросом, перестала ли она красить их по какой-то конкретной причине. Затем он задумался, не села ли она отдельно от его родителей в надежде, что он вместо этого предпочтёт сесть с ними и оставит её в покое. Его мысли начали лихорадочно метаться, что ничуть не облегчало головную боль, и он чувствовал себя всё более виноватым. Прежде чем она покинула его квартиру, он пообещал, что они скоро снова увидятся, но по-прежнему не предпринимал никаких усилий, чтобы встретиться с ней. Единственной причиной, по которой они сейчас сидели друг напротив друга, был тот факт, что у Билла и Флёр сегодня должен был родиться ребёнок. В ином случае Джордж в глубине души знал, что продолжал бы избегать её или, по крайней мере, ожидал бы, что именно она приложит все усилия, чтобы достучаться до него, как она делала всегда. До сих пор ему удавалось избегать мнения о том, что во всём виноват он сам, благодаря алкоголю, затуманивавшему большую часть его мыслей. Но когда он сидел перед Элоизой совершенно трезвый, ему пришлось взглянуть правде в глаза, и он быстро понял, что, вероятно, для них было бы лучше всё обсудить или, по крайней мере, для него извиниться. — Ты в порядке? — Да, а что? — сухо ответила она. Элоиза никогда раньше не была резка с Джорджем, поэтому он был слегка озадачен. Она была самым терпеливым человеком, которого он знал, и её внезапная перемена в поведении заставила его почувствовать, что он пробуждал в ней самое худшее, а он действительно не хотел быть таким человеком. Из-за этого он лишь ещё больше убедился, что им никогда по-настоящему не суждено было быть вместе, если он раскрыл эту её сторону, когда они даже не встречались. — Я знаю, что между нами всё было немного странно, когда ты ушла из моей квартиры на прошлой неделе, и мне правда жаль, что я так и не связался с тобой… — начал он. — Давай просто сосредоточимся сегодня на Билле и Флёр, а не на нас. Ладно? — преребила она, взяв свою книгу и пролистав страницы, чтобы продолжить с того места, на котором остановилась. Это было бесполезно, Элоиза напрочь оборвала разговор ещё до того, как он начался. Что бы он ни пытался сделать, чтобы исправить ситуацию, сегодня это ни к чему не приведёт. Джордж взглянул на ближайший кофейный столик, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь почитать, чтобы скоротать время и отвлечься от их сложных взаимоотношений. Именно тогда его взгляд упал на утренний выпуск «Ежедневного пророка». Его брови нахмурились, когда он увидел фотографию и заголовок на первой странице. По его телу пробежало отрицание, в то время как он пытался убедить себя, что сегодня не может быть уже первая годовщина битвы за Хогвартс. Они же только что отпраздновали его день рождения, по его мнению, этот день никак не мог наступить так быстро и чтобы он этого не осознавал. Конечно, во всём были виноваты его безрассудные привычки, он практически не смотрел на часы, не говоря уже о календаре. Джордж внезапно встал со своего места и подошёл к кофейному столику, быстро схватив газету. На первой странице была фотография Минервы Макгонагалл, она стояла с торжественным выражением лица рядом с длинным списком имён, выгравированным на стене позади неё. Подпись рядом с фотографией гласила: «В первую годовщину битвы за Хогвартс мы чествуем павших героев новой мемориальной доской в Большом зале школы чародейства и волшебства «Хогвартс». Несмотря на то, что мы вышли победителями, многие из нас потеряли близких в ту роковую ночь. Я желаю, чтобы эти храбрые ведьмы и волшебники никогда не были забыты. Их имена навсегда останутся на стенах этого замка, чтобы будущие поколения студентов признали храбрую жертву, которую эти герои принесли на территории этой школы.— Директриса Минерва Макгонагалл».
— Чёрт, — пробормотал Джордж. Молли, казалось, заметила Джорджа, читающего газету с другого конца комнаты, и встала с того места, где сидела с Артуром, готовая утешить сына. Но прежде чем у неё появилась такая возможность, Джордж швырнул газету обратно на стол и выбежал из приёмной. У него не было цели, он просто позволил своим ногам бесцельно нести его по пустым коридорам больницы, когда всё вокруг начало расплываться. Громкий звон в ушах захватил всё его внимание, и он почувствовал, как у него начинает болеть грудь, а дыхание участилось. Джордж был слишком хорошо знаком с симптомами нарастающей панической атаки, но каждый раз, когда это случалось, ему казалось, что он умрёт прямо здесь, на месте. Он отшатнулся, прижимаясь спиной к стене, и соскользнул вниз, когда его ноги подкосились. Джордж был так поглощён своим страхом, что не услышал звука шагов, спешащих по коридору туда, где он сидел, крепко прижав колени к груди. В следующее мгновение перед его глазами появилась Элоиза, которая опустилась перед ним на колени и обхватила ладонями его лицо с обеих сторон. Он видел, как шевелятся её губы, но не мог понять, что она ему говорит. — Эль? — прошептал он, едва с состоянии заставить её имя слететь с губ, поскольку его лёгкие отчаянно нуждались в кислороде, чему он не мог помочь. — С тобой всё в порядке. С тобой всё будет в порядке, — шептала Элоиза, убирая волосы с его лица. — Его больше нет. Почему это был не я? Почему это не мог быть я? — он задыхался, из глаз потекли слёзы. Элоиза не знала, что ответить, она просто передвинулась так, чтобы сесть рядом с ним на холодном кафельном больничном полу, обхватив его руками и позволив ему всхлипывать у неё на плече. — Я умираю. Я не могу… Я не могу дышать, — прохрипел он в её волосы сквозь слёзы. Элоиза поглаживала ладонью вверх и вниз по его руке, делая всё возможное, чтобы утешить его. — Всё в порядке, вдыхай восемь секунд и выдыхай четыре. Давай, сделаешь это со мной? Джордж сделал, как она просила, повторяя за её дыханием, но лучше ему не становилось. Он знал, что не сможет успокоиться, если останется в этой больнице, где соберётся вся его семья, и включится режим «бей или беги», вызывая у него сильное желание бежать. — Мне нужно уйти, — пробормотал он ей в плечо. Она слегка отстранилась от него, в замешательстве нахмурив брови. — В каком смысле? — Пожалуйста, уведи меня отсюда. — Хорошо… Да, хорошо, — ответила она, быстро пытаясь придумать план побега. — Нужно подняться, Джордж. Ты можешь это сделать? Элоиза встала и протянула руки, чтобы помочь подняться и Джорджу. Она крепко держала его за руки, когда он прислонился к стене, всё ещё учащённо дыша. Когда Элоиза сунула руку в сумочку, отчаянно пытаясь достать волшебную палочку, она подняла глаза и увидела, что Молли стояла в дверях комнаты ожидания, наблюдая за разворачивающейся эмоциональной сценой. Белокурая ведьма вытащила палочку и посмотрела на Молли извиняющимся взглядом, прежде чем глубоко вдохнуть и трансгрессировать их с Джорджем из больницы.***
В шквале эмоции лучшим местом, о котором она могла подумать, была её спальня в коттедже «Ракушка». Здесь не было ничего, что могло бы напомнить Джорджу о Фреде или о битве. Всё, на чём можно было сосредоточиться, — это пляж и Элоиза. Как только они приземлились, Джордж немедленно отпустил руку Элоизы и сел на кровать, тупо уставившись в стену напротив себя. Она опустилась на пол перед ним и положила руки ему на колени, он мог видеть её перед собой, но не полностью осознавал её присутствие, он смотрел прямо сквозь неё, словно она была призраком. — Тебе нужно побыть одному или ты хочешь, чтобы я осталась? — мягко спросила она. — Останься. — Почему бы тебе не прилечь ненадолго? Я посижу здесь, я не оставлю тебя, обещаю, — сказала она, вставая и отодвигая стул рядом со своим столом. Джордж бездумно кивнул ей, откидываясь на спинку кровати, звук океанских волн, разбивающихся о берег за окном, немного успокаивал его, но его всё ещё охватывало то же чувство страха, которое, казалось, сдавливало ему грудь. Он попытался закрыть глаза и сосредоточиться только на звуках океана, но когда ему это удалось, всё, что стояло перед глазами — Фред, неподвижно лежащий на бетонном полу Большого зала. Его глаза резко распахнулись, когда Джордж прерывисто выдохнул, и он быстро повернул голову в сторону Элоизы, чтобы убедиться, что она всё ещё здесь. Страх остаться в одиночестве был ему чужд, но в данный момент он занимал все его мысли. После стольких месяцев, когда он отталкивал всех, он внезапно осознал, насколько по-настоящему его пугала мысль о том, что его бросят. Однако Элоиза всё ещё была здесь, и его глаза встретились с девушкой, которая пристально наблюдала за ним с другого конца комнаты с беспокойством на лице. — Иди сюда, — сказал Джордж напряжённым шёпотом. Элоиза медленно встала из-за стола и, не говоря ни слова, подошла к кровати. Она не была уверена, что ему от неё нужно, но уже через секунду он двинулся вперёд, взял её за руку и слегка потянул, побуждая лечь рядом. Несмотря на то, что Элоиза была сбита с толку, она беспрекословно подчинилась и не спеша забралась на кровать рядом с ним. Прежде чем она успела что-либо сказать ему, Джордж обнял её и прижал к своей груди. В этот момент у него не было никаких скрытых мотивов, никаких мыслей об их запутанных отношениях или о том, какой расстроенной она казалась этим утром. Он просто хотел заключить её в свои объятия, ему нужно было чувствовать, что он не один. Когда Элоиза положила голову ему на грудь, он позволил звуку её ровного дыхания помочь ему успокоиться, сосредоточившись на том, чтобы замедлить своё собственное, чтобы оно соответствовало её, и в конце концов смог избавиться от приступа паники. Они вдвоём лежали так в уютной тишине почти полчаса, прежде чем один из них отстранился от другого. Но Элоиза знала, что рано или поздно ей нужно будет вернуться в больницу, хотя она не собиралась давить на Джорджа, чтобы он присоединился к ней, она была совсем не против, чтобы он оставался в её комнате столько, сколько ему было нужно. — Как ты? — спросила Элоиза, слегка отстраняясь от него и приподнимаясь на локте. — Лучше, спасибо. Извини за всё это. — Не извиняйся, я просто рада, что с тобой всё в порядке, — успокоила она его, убирая чёлку с его глаз. — Я не отдавал себе отчёт, что этот день сегодня, если бы я знал, то не думаю, что отреагировал бы подобным образом, — рационализировал он, вспоминая сцену, которую устроил. Её рука коснулась его щеки, прежде чем она ответила: — Эта новость обрушилась на тебя внезапно, твоя реакция была совершенно понятна. Джордж почувствовал, что расслабляется под прикосновениями Элоизы, но чувствовал, что не заслуживает её утешения. — Я думал, ты расстроена из-за меня. Почему ты пришла за мной? Её брови слегка нахмурились. — Потому что я волнуюсь за тебя. Я не думала об этих мелочах, всё, что для меня было важно — это убедиться, что с тобой всё в порядке. Джордж закрыл глаза и вздохнул, прежде чем ответить: — Почему ты так добра ко мне? Я этого не заслуживаю. Элоиза убрала руку от его лица и села прямо, заставив Джорджа открыть глаза и увидеть, что она смотрит на него сверху вниз, заметно нахмурившись. — Почему ты думаешь, что не заслуживаешь этого? Джордж отвёл от неё взгляд и уставился в потолок над собой, затем ответил: — Не знаю. Просто чувствую, что не заслуживаю каких-то хороших вещей без Фреда. — Ты заслуживаешь целый мир, Джордж. Их взгляды снова встретились, и Джордж почувствовал, как у него ухнуло сердце. Всё, что он когда-либо делал, это притягивал Элоизу к себе, а затем отталкивал её, это был замкнутый круг, который он сам же вызвал, и он знал, что это было несправедливо по отношению к ней. И всё же она по-прежнему поддерживала его и заботилась о нём, несмотря ни на что. Его телом овладело чувство вины, вытеснив панику, которая была всего несколько мгновений назад. Ему казалось, что он использует её, несмотря на все свои усилия этого не делать, а Джордж не хотел быть таким человеком. Но окончательно оттолкнуть её никогда не получится, они продолжали притягиваться друг к другу словно магниты, независимо от того, как далеко друг от друга были. — О чём ты думаешь? — поинтересовалась Элоиза, прерывая его размышления. — О тебе, — выпалил он без колебаний, тут же смутившись от своего ответа. На губах Элоизы появилась застенчивая улыбка, когда Джордж прикрыл лицо сгибом локтя. Он почувствовал, как кровать слегка шевельнулась, когда девушка встала, и выглянул из-под своей руки, наблюдая, как она собирает свои вещи. — Ты уходишь? — Мне нужно вернуться в больницу, но тебе не обязательно идти со мной. Я знаю, для тебя это стресс, так что ты можешь остаться здесь, а я обещаю вернуться через некоторое время, чтобы проверить, как ты. Джордж заставил себя подняться и спустил ноги с края кровати. — Нет, я пойду с тобой. Я не хочу оставаться один. — Ну, я могу остаться, если хочешь. — Нет, я знаю, что это важно для тебя. В смысле для меня это тоже важно, но… — он помолчал мгновение, пытаясь привести мысли в порядок. — Это слишком, но я правда хочу присутствовать. Если ты будешь рядом, со мной всё будет в порядке. Элоиза одарила его той же успокаивающей улыбкой, которая всегда растопляла лёд вокруг его сердца, и протянула ему руку. Джордж встал с кровати и взял её за руку, и когда она слегка сжала её, в это же время вытащила из сумки свою палочку. — Готов? — спросила она. Джордж помедлил всего мгновение, но вздохнул и кивнул ей, прежде чем они трансгрессировали из её спальни.***
Они вернулись в больницу и вошли в комнату ожидания, где увидели остальных членов семьи Уизли, сидящих тут и там и болтающих друг с другом. Молли первой заметила их двоих и выглядела так, словно собиралась встать и подойти к ним, но в этот самый момент Билл открыл дверь в родильное отделение, лишив Молли возможности расспросить кого-либо из них о том, что произошло ранее утром. — О, хорошо, именно вас двоих я и хотел увидеть! — радостно воскликнул Билл, когда его взгляд упал на Элоизу и Джорджа. Они обменялись любопытными взглядами друг с другом, прежде чем снова повернуться к Биллу, молча запрашивая больше информации. — Мы хотим, чтобы сначала с ней познакомились вы, — сказал он с широкой улыбкой. Они услышали ревнивое ворчание Чарли и Молли, но проигнорировали это, когда Билл поманил их за собой за дверь. Элоиза подняла глаза и увидела, что челюсть Джорджа слегка сжалась, и поняла, что он чувствует себя весьма неловко из-за сложившейся ситуации. Когда они быстро подошли к двери, он почувствовал, как Элоиза переплела их пальцы, заставив его благодарно вздохнуть. После всего, что произошло ранее, она хотела сделать всё, что угодно, чтобы заставить его почувствовать, что он не одинок. Рождение его племянницы в годовщину смерти Фреда было слишком для всех Уизли, поскольку это было довольно горько-сладким событием, но для Джорджа с этим было почти невозможно справиться. Элоиза знала, что если он упустит этот момент, то когда-нибудь пожалеет об этом. Она хотела оказать ему как можно больше поддержки, чтобы у него остались и счастливые воспоминания, на которые он мог бы оглянуться. Путь по коридору к палате Флёр был наполнен молчаливым напряжением. Но как только они вошли в комнату, поведение Элоизы моментально смягчилось. Вид её лучшей подруги, держащей на руках своего прекрасного новорождённого малыша, практически сразу вызвал слёзы радости на её глазах. Прямо рядом с койкой Флёр стояли два тёмно-зелёных кресла, и Билл жестом пригласил их сесть. Элоиза отпустила руку Джорджа и почти подбежала к сиденью, желая рассмотреть ребёнка поближе, но Джордж решил сначала держаться на расстоянии, предпочтя встать возле двери, засунув руки в карманы джинсов. — Как ты? — спросила Элоиза подругу. — Удивительно, но всё прошло очень хорошо. Не могу поверить, что она наконец-то здесь, — слегка сонным голосом ответила Флёр. — Хотите узнать её имя? — спросил Билл, стоя с другой стороны койки и любовно поглаживая жену по волосам. — Ну разумеется! — ответила Элоиза, выжидающе глядя на Билла. — Виктуар Элоиза Уизли. Глаза Элоизы расширились, когда она посмотрела на свою подругу, у которой на лице была сонная улыбка, но она всё ещё была достаточно бодра, чтобы в её глазах можно было заметить этот фирменный озорной огонёк. Если бы Элоиза уже не плакала слезами радости, тот факт, что её лучшая подруга назвала свою дочь в её честь, определённо сделал бы своё дело. — Поскольку сегодня годовщина битвы, нам показалось, что её рождение именно в этот день было знаком того, что с этого момента всё наладится. Поэтому она названа в честь нашей победы. Это были тёмные времена, иногда мне всё ещё кажется, что они не закончились, но мы хотели найти способ отпраздновать и что-то светлое. Это то, кем стала Виктуар для нас, для всех нас, — объяснил Билл, когда его взгляд упал на Джорджа, прежде чем он повернул голову, чтобы улыбнуться своей жене и дочери. Джордж почувствовал, что у него слегка подкашиваются колени. Проснувшись сегодня утром, он не ожидал получить патронуса от своего брата по поводу рождения Виктуар. Он был полностью готов провести весь день в постели, вероятно, напиваясь до тех пор, пока не сможет больше соображать, и прожить день как обычно, даже не осознавая, что это была первая годовщина смерти его брата-близнеца. Но вот он здесь, смотрит на прекрасную семью, которая пыталась найти луч надежды в самый худший день в его жизни. В конце концов он решил опуститься в кресло рядом с Элоизой, подумав, что ему было бы лучше сесть, вместо того, чтобы позволить повиснуть в воздухе возможности того, что он потеряет сознание. — И мы хотели, чтобы именно вы первыми познакомились с ней, потому что мы хотели спросить у вас обоих кое-что, — продолжил Билл с улыбкой, переводя взгляд с одного на другого. Джордж мгновенно напрягся. Несмотря на то, что он не знал точно, чего хотели от него Билл и Флёр, у него возникло неприятное чувство, что это было нечто такое, к чему он не хотел бы иметь никакого отношения. Когда Джордж почувствовал, как мягкая ладонь легла на его сжатый кулак, он тут же расслабился и перестал беспокойно дрыгать ногой. Взглянув на Элоизу, он увидел, как она одарила его сочувственной улыбкой, ещё раз доказав, что всегда была рядом с ним. — Мы бы хотели, чтобы вы стали крёстными родителями Виктуар. — Почему я? — тут же выпалил Джордж. Прямота вопроса, казалось, не смутила супругов, словно бы они ожидали от него такой реакции. В глубине души он понимал, что это невежливо — сомневаться в суждениях новоиспечённых родителей, но тот факт, что они выбрали его из всех его братьев и их друзей крёстным отцом для новорождённой, не имел для него никакого смысла. Билл вздохнул. — Послушай, я знаю, тебе кажется, что это происходит как гром среди ясного неба. Но мы с Флёр много говорили об этом, и вы двое всегда были очевидным выбором. Это не какой-то жест, который мы делаем, чтобы подбодрить тебя, Джордж, это то, чего мы хотим. — Я не понимаю. Почему не Чарли, Перси или Рон? Или даже Гарри… — начал он, но был прерван ощущением, что Элоиза слегка сжала его руку. — Возможно, тебе не кажется, что ты — лучший выбор, но для нас это так. Ты прекрасно ладишь с детьми, и всегда ладил. Дети, которые посещают твой магазин, всегда любили тебя, и именно ты развлекал всех детей нашей двоюродной сестры на свадьбе. Мы остаёмся при своём решении попросить тебя стать её крёстным, — вставил Билл. Джордж решил, что лучше всего будет прикусить язык. Он полностью испортил свой день рождения, а также день рождения Рона, и был близок к тому, чтобы сделать кислую заметку в связи с объявлением Билла и Флёр о беременности, если бы не Элоиза. Несмотря на то, насколько горько и сердито он себя чувствовал, он действительно больше не хотел подводить свою семью. Потому он сжал губы в тонкую линию и кивнул старшему брату. — Мы любим тебя, Джордж, — мягко произнесла Флёр. Проявлять привязанность к кому-либо из братьев или сестры Билла было совершенно не в характере Флёр, и хотя она никогда бы ему в этом не призналась, Джордж всегда был её любимчиком. Причина, по которой она всегда так сурово относилась к Джорджу из-за Элоизы, заключалась в том, что она действительно хотела, чтобы он был счастлив, и она знала, что её лучшая подруга могла бы стать тем человеком, который помог бы ему в этом. — Ага, — ответил Джордж, неловко проводя рукой по задней части шеи. — Кто-нибудь из вас хочет подержать её? — спросил Билл, быстро меняя тему, увидев, как неловко чувствует себя Джордж. — Да! Боже, конечно, — воскликнула Элоиза, практически вскакивая со своего места. Пара рассмеялась над взволнованностью своей подруги, и Флёр переместила Виктуар так, чтобы Элоиза могла легко взять ребёнка из её рук. Элоиза бережно баюкала новорождённую и покачивалась из стороны в сторону, воркуя со своей новоиспечённой «племянницей» с мягкой улыбкой на лице. Джордж с благоговением наблюдал за тем, какой естественной заботливостью она обладала, и почувствовал, как его сердце забилось сильнее при виде того, как она держала ребёнка на руках. Но в то же время его грудь пронзил болезненный укол вины. Видя, как естественно она выглядела с ребёнком, Джордж сразу понял, что однажды Элоиза станет совершенно потрясающей матерью. Но его вина проистекала из того факта, что он был очень мало заинтересован в том, чтобы когда-либо создать собственную семью. Без Фреда он не видел причин когда-либо заводить собственных детей. Растить их без дядюшки Фреда рядом казалось неестественным, он просто не мог представить, что это когда-нибудь произойдёт. Тот факт, что у них с Элоизой были такие разные представления о своём будущем, был ещё одним дополнением к его списку причин, по которым их отношения никогда не сложатся. Он никогда не смог бы удовлетворить эту её потребность, и он знал, что по-настоящему никогда не сможет сделать её счастливой в долгосрочной перспективе.