***
— Тебе письмо. Из Лондона. Почтальон принёс час назад. В глазах Терезы мелькало нескрываемое любопытство. Вернувшийся из школы Дик с удивлением взял поданный ею конверт: отправитель — вербовочный пункт Королевской армии. Не зная, что и думать об этом, он молча прошёл в свою комнату, закрыл дверь и распечатал послание. «Привет, Дикки! Если ты читаешь это письмо (а я уверен, что ты его читаешь), значит, моя идея оказалась лучше, чем твоя — про поклонника Лиззи, по странному стечению обстоятельств живущего в Честере, в том же городе, где обучаюсь я. Даже ослу понятно, что эти письма вызвали бы интерес и расспросы не только на кухне Уайт Гроув — слухи непременно дошли бы до мамы. А уж моя мамочка сумела бы вытрясти из Лиззи всю правду. Я заплатил пять фунтов знакомому старшекласснику за пересылку этого письма через его сестру, живущую в Лондоне, и, как видишь, план сработал». Дик ещё раз посмотрел на конверт: судя по почтовым штемпелям, письмо действительно было отправлено из Лондона. Более того, оттиск синими чернилами «Royal Army» выглядел очень правдоподобно. Вспомнилось, как прошедшим летом они с Виком ради интереса вырезáли бритвенными лезвиями на обычных школьных ластиках разные печати и штампы — очевидно, малолетний фальсификатор применил тот опыт на деле. Хм, а ведь кажется, Тереза поверила, в её взгляде читалась надежда на отъезд нелюбимого пасынка. Дик вздохнул: что ж, придётся поддержать созданную Виком легенду. Не хотелось врать отцу, но выбора не было — ради общения с Виком приходилось выкручиваться. Он продолжил читать письмо друга, написанное по-детски аккуратным почерком, по-взрослому грамотно и рассудительно. «Ты же понимаешь, что я не могу пересылать письма этим путём слишком часто, это покажется подозрительным не только твоим отцу и мачехе, но даже почтальону. Думаю, что нужно задействовать Лиззи. Да-да, это была твоя идея, но я подкорректировал главное: местом жительства её мнимого поклонника (или подруги?) будет не Честер, а Лондон. Поговори с Лиззи на эту тему, спроси, согласна ли она поиграть в шпионов. Денег, выданных мне родителями на сладости, должно хватить, чтобы оплачивать переписку весь триместр. Ты пиши мне письма по лондонскому адресу, который указан ниже, но не отправляй их из нашей деревни, езди в город. И ещё одна немаловажная предосторожность: видишь в конверте лист чёрной бумаги? Вложи его в своё письмо, это затруднит прочитывание на просвет. И заклеивай конверт дополнительно клеем, чтобы нельзя было распечатать с помощью пара. Ха-ха-ха! Представляю сейчас твои круглые глаза, Дикки! Да, я стал читать шпионские рассказы и почерпнул из них много полезного. Советую тебе тоже ознакомиться с этим жанром. Есть и плохая новость: родители заявили, что в октябре не станут забирать меня из школы, я наказан за непослушание и вообще должен взрослеть. Очевидно, взросление, помимо прочего, подразумевает отвыкание от дома. Но на рождественские каникулы меня уж точно привезут домой, и мы с тобой обязательно придумаем, как сможем увидеться. Поначалу я очень расстроился, что наше с тобой телефонное общение зарубили на корню…» Дик кивнул, соглашаясь со своим незримым собеседником. Он помнил, как испуганно замерло его сердце от слов Терезы о том, что им отключили междугороднюю телефонную связь. «Миссис Квинсбери настоятельно попросила меня об этом. Она небезосновательно полагает, что ты, несмотря на запрет общения с её сыном, не преминешь воспользоваться телефоном для поддержания контакта…» Чувствовалось, что Тереза постаралась запомнить умные слова леди Квинсбери и в точности их повторила. Она это произнесла, осуждающе смотря на пасынка: дескать, видишь, какие проблемы ты нам доставил. Хотя сразу было понятно, что отключение междугородних разговоров не принесёт проблем никому кроме Дика: ни отец, ни Тереза не звонили в другие города и не получали оттуда звонков. «…но сейчас я пишу это письмо и понимаю, что в письменном виде можно донести больше информации, чем болтая по телефону. К тому же мне необходимо развивать эпистолярные навыки, ведь я стану известным учёным и мне предстоит вести активную переписку с высокообразованными людьми». Дик смешливо фыркнул в исписанный лист бумаги. Большое самомнение маленького друга ничуть его не раздражало и не ущемляло, Дик был искренне горд за Виктора, словно за родного брата. Практически все одноклассники Дика, включая его самого, не обладали и малой долей знаний этого десятилетнего вундеркинда. «Расскажу немного о своих школьных делах. Учебный год начался, как всегда, показательно бодро. Директор прочитал нам пространную речь о важности образования, о величии нашей школы, поведал, сколько её выпускников в том году поступили в престижные университеты страны (он ещё не в курсе, что в следующем году их ряды пополнит Морис, окончивший нашу школу четыре года назад). Оказалось, что старый учитель математики больше не будет нас учить, он то ли умер, то ли ушёл на пенсию. Новый учитель тоже немолодой, но мы надеемся, что года два он ещё протянет. По настоянию мамы я продолжаю посещать занятия танцами, хотя иногда мечтаю сломать ногу или даже две. Ты помнишь, что в школе у меня было прозвище Кудряшка Ви. Теперь меня зовут Бритая Ви. Большей оригинальности от наших идиотов я и не ожидал. Что интересно, моя нынешняя стрижка оказала влияние на мою театральную жизнь: в новой постановке я играю мальчика-слугу, а ведь раньше мне доставались исключительно женские роли». Читая письмо, Дик улыбался и неосознанно почёсывал пальцем заживающий шрам на брови. Не так давно короста отвалилась, оголив полоску розовой кожи, наискось пересекающей тёмную бровь. «Дикки! Обалдеть! С этим шрамом ты стал таким секси!» Слова восторженной Лиззи он воспринял скептически. Получив одобрительные шуточки в адрес своей изменившейся внешности от парней-одноклассников, Дик наконец уверился в собственной неотразимости. Особенно приятно было заметить интерес во взгляде Майкла Ханта — новичка, недавно пришедшего в их класс. Дик дочитал письмо, положил его обратно в конверт и засунул под джемпер. Прятать письмо в своей комнате равнялось тому, чтобы отдать его прямиком в руки Терезы, а сжигать было жалко — хотелось перечитать. Он решил спрятать его вне дома. Но для начала нужно было поддержать легенду о своей будущей армейской службе. Тереза на кухне занималась готовкой ужина. Она будто ожидала, что Дик удовлетворит её любопытство, хотя между ними давно установился негласный запрет на общение без крайней необходимости. Она повернулась к нему, вытирая руки полотенцем; её вид красноречиво выражал готовность выслушать объяснения. Дик притворился смущённым. — Отец знает о письме? Ты ему говорила? — Нет, он в обед уехал в город решать вопрос с поставками в новый магазин. Скоро должен вернуться. — Можно тебя попросить не говорить ему? Он расстроится, узнав, что я собираюсь пойти в армию. А я пока не определился даже, хочу служить или нет. Думал позвонить в вербовочный пункт, но у нас же отключён межгород, — Дик нарочно выделил эту фразу интонацией. — Поэтому я написал туда письмо, они прислали список требований, необходимых для зачисления. Я уверен, что подхожу. В любом случае мне нужно окончить школу, а потом решать. Не говори отцу, не стоит волновать его раньше времени. Тереза согласно кивнула: — Хорошо, не скажу. Дик облегчённо выдохнул, хотя обещанию Терезы не особо-то поверил. Главная его цель была достигнута: он оправдал свою скрытность. Правда, оставалась одна неувязка: если кто поинтересовался бы, почему он отправил письмо именно в столичный вербовочный пункт, а не в местный городской, то Дик затруднился бы ответить. Хотя можно было просто прикинуться тупицей и пожать плечами: «А какая разница?» Письмо Виктора он надёжно спрятал в курятнике, в щели между досками, куда не заглядывали ни люди, ни куры.***
На следующий день после уроков Дик направился в школьную библиотеку. Нужно было написать ответное письмо Вику, и библиотека подходила для этой цели лучше, нежели родной дом. Дома в любой момент могли привлечь к хозяйственным делам, а оставлять в комнате недописанное письмо представлялось опасным, ведь его могли найти и прочесть. Дик усмехнулся своим мыслям: он и впрямь превращался в шпиона. Вспомнив совет Вика, он обратился к библиотекарю. — Я хотел бы почитать детективы. Нет, не про сыщиков типа Холмса и Пуаро, а что-то более… современное. Про шпионов. Получив две толстые книги со шпионскими романами Яна Флеминга и Джона Ле Карре, Дик прошёл к дальнему столу, чтобы засесть за написание письма. В библиотеке было малолюдно: только две девочки что-то переписывали из книг, тихо переговариваясь между собой. Дик расположился за столом, достал ручку и тетрадь, вырвал чистый лист и, недолго думая, начал писать: «Привет, Вик! Классно ты придумал с нашей перепиской». Дальше пошло столь же легко. «Терезу удалось провести, а отец пока не в курсе. С Лиззи я ещё не разговаривал, но думаю, что сегодня или завтра решу этот вопрос. Её ответ допишу в конце письма. Уверен, она согласится побыть нашим посредником. Я послушал твоего совета и взял в библиотеке две книги про шпионов: одна из них про Джеймса Бонда, а другая более серьёзная, и меня предупредили, что она рассчитана на взрослого читателя, типа слишком умная. Можно подумать, я малолетний дурак». Дабы убедиться, что книга Ле Карре доступна его пониманию, Дик отложил начатое письмо и полистал страницы. Разведка, МИ-6, шпионаж, двойной агент, КГБ, холодная война, секретная операция… Ух ты… Увлёкшись, он не заметил, как в библиотеку вошёл новый посетитель и, нерешительно задержавшись у входа, направился к его столу. Дик оторвался от книги и поднял взгляд, только когда Майкл Хант оказался прямо перед ним. Сердце замерло, отошло и забилось часто-часто. — Привет, Майк. — Приветствие прозвучало глуповато, ведь сегодня они виделись неоднократно. — За книгой пришёл? — продолжил позориться Дик. По мальчишечьим канонам Майклу полагалось ответить что-то в духе «Нет, пришёл за пончиком, ведь это буфет», но он кивнул и подтвердил: — Ага. А ты что делаешь? — Да вот, взял две книги домой почитать… — Дик локтем закрыл письмо и окончательно смутился. — Что за книги? Можно посмотреть? Дик протянул ему «серьёзный взрослый» том и, пока тот делал вид, что знакомится с книгой, вложил лист с письмом обратно в тетрадь и убрал в сумку. Руки слегка подрагивали. Ещё никогда они с Майклом не оказывались так близко и ни разу не говорили друг другу что-то кроме «привет». Дик мечтал о подобном моменте, но не решался подойти и заговорить первым. Если бы они с Майклом жили в одной части деревни, тогда можно было бы пообщаться по дороге домой — увы, их дома находились в противоположных сторонах от школы. А сблизиться с новичком очень хотелось. Как только Дик впервые увидел его, отпали все сомнения в собственной ориентации, испарилась последняя шаткая неопределённость. Прошло три недели с начала учебного года, и все эти три недели Дик пребывал в состоянии первой влюблённости. Его душа витала в облаках, а тело беспричинно улыбалось, мало ело, долго засыпало и, чего уж греха таить, с упоением мастурбировало. Почему именно Майкл Хант? Дик, даже если бы мог трезво рассуждать в этот непростой период своей жизни, не сумел бы объяснить свой выбор. Майкл не особо выделялся среди других парней-одноклассников, да и в целом — среди сверстников. Да, он был высоким — примерно одного роста с Диком, был вполне симпатичным и имел спортивную фигуру — занимался лёгкой атлетикой, у него были русые волосы и серые глаза — как у миллионов других англичан. Чем он привлёк Дика буквально с первого взгляда? Вероятно, тем, что был новичком, этакой терра инкогнита: незнакомым, неизведанным, дающим надежду на воплощение мечты. Всех своих прежних одноклассников Дик знал как облупленных, они не интересовали его. Он знал все их тайны, стремления и вожделения, крутящиеся вокруг порно-журналов и созревших девушек. Новичок, что обнадёживало, оставался равнодушен к заигрываниям королевы класса — красотки Джессики Ли, и не обращал внимания на подначки её напомаженной визгливой свиты. Он ещё не успел ни с кем подружиться и производил впечатление малообщительного парня, увлечённого лишь спортом. Дик, недавно переживший унизительный скандал, отныне боялся выдать себя даже взглядом, поэтому старался не смотреть на Майкла без особой необходимости. Но совсем не смотреть он не мог. Украдкой любовался его кистями рук, полными губами, опущенными ресницами, ласкал взором крепкую шею над воротником рубашки и широкие плечи под школьным синим джемпером. Уроки физкультуры, когда все ребята занимались в футболках и шортах, стали для Дика мучением: от одного лишь мимолётного взгляда на объект своей любви он ощущал возбуждение. Но особенно его волновали перехваченные взгляды Майкла: Дик не знал их причину, и это тревожило. Хотелось верить в общность интересов и надеяться на взаимность, однако нельзя было исключать вероятность банального любопытства, ведь слухи о «гомосексуальном» скандале с участием Дика и младшего баронского сына наверняка дошли и до Майкла — о том случае знали уже все жители деревни. В первые учебные дни одноклассники перешёптывались, косо посматривая на Дика с побитым лицом, и это отнюдь не улучшало его настроения, и без того взвинченного гормонами. Когда некто неумный прилюдно обозвал его педиком и любителем детских попок, Дик ответил кулаками. Итогом того избиения стал строгий разговор с директором школы, а также прекращение оскорбительных обзывательств и уважительное прозвище Дикий Дик. — Вау, это про шпионов! Джон Ле Карре. Никогда не слышал о таком писателе. Ты раньше уже читал его? — Майкл вернул книгу. Дик помотал головой. — Нет, я читал только Флеминга, одну книгу про Джеймса Бонда. Понравилось. Взял ещё. А ты что любишь читать? Разговор явно начинал клеиться. Дик воспрянул духом, облегчённо расправил плечи и откинул со лба густую прядь светлых волос. Ему ведь не показалось, что во взгляде Майкла мелькнуло восхищение? Почему бы и нет. Дик давно и заслуженно носил звание самого красивого мальчика школы, и подростковые изменения лишь добавили ему привлекательности, в отличие от многих других ребят, страдающих от прыщей и ломки голоса, от неуклюжести и угловатости. Раньше Дик не особо-то ценил свои внешние данные, они никак не влияли на его повседневную жизнь, но в последние дни он немало времени стал проводить перед зеркалом, изучая собственное отражение. Причиной тому был новичок, пришедший в их класс, и разбитая бровь, которая, как казалось Дику, уродовала его лицо. — Про Джеймса Бонда я только кино смотрел. Читать не особо люблю, — признался Майкл. — Да и некогда, после школы у меня тренировки. А ты каким видом спорта занимаешься? У тебя хорошая мускулатура. От этих изумительных слов кровь прилила не только к щекам Дика, но и хлынула в пах. Вдохновлённый, он чуть было не сострил: «О да, я занимаюсь плаванием, бегом, гимнастикой, тяжёлой атлетикой, иногда боксирую и играю в футбол, ведь я живу в деревне и работаю на ферме». Но вовремя одумался, рассудив, что такой ответ Майкл мог принять за издёвку. Ходили слухи, что Ханты довольно состоятельные, в деревню они переехали из Лондона, купив здесь старинный дорогой дом. Отец Майкла занимался мебелью: то ли изготовлял, то ли скупал — Дик не знал точно. — Никаким спортом я не занимаюсь, мне некогда. У моего отца ферма, я помогаю ему управляться. Ответ всё равно вышел грубоватым. Дик вскинул испуганный взгляд на Майкла: вдруг тот обидится. Майкл улыбался. — Понимаю. У моего отца столярная мастерская, он реставрирует антикварную мебель, и мне тоже приходится ему помогать. Если честно, мне это нафиг не надо, для меня спорт интереснее, но реставрация приносит неплохие деньги, поэтому… — он притворно жалостливо шмыгнул носом. — Я бы лучше занимался шкафами и комодами, чем поросятами и курами, — вырвалось у Дика. К сельскому хозяйству у него не лежала душа, и при одной только мысли, что жизнь пройдёт на ферме, его одолевало тягостное уныние. — Так в чём проблема? Моему отцу как раз нужен помощник! — радостно воскликнул Майкл. — Мальчики, тише. Это библиотека, а не трибуна стадиона, — призвала их к порядку пожилая библиотекарь. — Простите, молчим, — хихикнул Майкл и уселся на свободный стул рядом с Диком. Зашептал: — Я ведь серьёзно. Отец говорил, что ему нужен помощник в мастерской. Ты решил бы две проблемы разом: приобщился бы к ремонту мебели и освободил меня от этого муторного занятия. Ещё и заработал бы деньжат. Дик, обалдевший от его близости и перспективы сблизиться ещё больше, молча уставился на желанные губы. Пауза затягивалась, требовалось ответить на заманчивое предложение, но в одурманенной голове не витало ни одной связной мысли, там царил карнавал с плясками и фейерверками. Однако шпион, с недавних пор заселившийся в Дика, предупредил, что нужно вести себя осмотрительнее: за ними могли наблюдать. Майкл, в свою очередь пялящийся на губы Дика, очевидно, подумал о том же. — Пойдём отсюда. Обсудим это на улице. — Он поднялся и направился к выходу из библиотеки. Дик собрал сумку и, прикрывая ей низ живота, последовал за ним. Позже он вспомнил, что Майкл так и не взял книгу, за которой приходил в библиотеку. А ещё позже он догадался, что Майкл приходил исключительно ради него. Они вышли из школы и двинулись по дороге, ведущей в противоположную от фермы сторону. Дик наконец-то пришёл в себя, унял нахлынувшее возбуждение и собрался с мыслями. — Я не столяр и не плотник, какой из меня помощник? — засомневался он. — Думаешь, я мастер-краснодеревщик? — рассмеялся Майкл. — Всего-то нужно помогать в разборке и сборке громоздкой мебели, что-то принести или унести, лак и краску перемешать, набивку из дивана вытащить… Представляешь, однажды мы нашли спрятанные драгоценности в кресле, которое нам дали на реставрацию. Всякие старинные кольца, серьги, колье с камнями. Отец всё вернул владельцу кресла. А ты бы отдал? — Майкл искоса посмотрел на Дика. Не задумываясь, Дик ответил: — Конечно. Как говорила моя бабушка: добытое нечестным путём счастья не приносит. — Мудрая у тебя бабушка, — одобрил Майкл. — Ты не волнуйся, работа не будет занимать много времени — пару часов в день, не больше. Дик задумчиво кивнул, размышляя, позволит ли отец ему подрабатывать, как вдруг заметил знакомую фигуру в дверях магазина, мимо которого они проходили. — О! Это же Лиззи! — обрадовался он. — Лиз, постой! Майк, мне нужно поговорить с ней, это быстро. Дик бросился за девушкой в магазин. Какая удача встретить её! Пока они с Лиз, склонившись друг к другу будто заговорщики, обсуждали шпионскую идею с письмами от Виктора, Майкл стоял на улице и наблюдал за ними сквозь витрину магазина. Когда Дик вышел, он поинтересовался: — Это твоя девушка? Красивая. Фигура классная! Дик через силу улыбнулся. Слышать такое от Майкла оказалось неприятно. — Нет, просто знакомая, она работает в Уайт Гроув, — ответил он. И зачем-то добавил: — У меня нет девушки. Они встретились с Майклом взглядами, смущённо их отвели и, оба испытав облегчение, продолжили свой путь к дому семейства Хант.***
Виктор смотрел исподлобья, и даже сквозь кудри был виден обиженный блеск его глаз. «Мало того, что ты не написал мне письмо, так ещё и оставил его недописанным в своей сумке. А если бы доносчица Тереза нашла и прочитала "Терезу удалось провести, а отец пока не в курсе"? Ты понимаешь, что мы потеряли бы наш единственный канал связи?» Дик протянул руку и утешающе потрепал упругие локоны друга. «Как быстро отросли твои волосы. Теперь тебя снова зовут Кудряшка Ви?» «Ха-ха! Ты попался!» — Виктор сдёрнул со своей головы тёмный завитой парик, обнажив коротко остриженные седые волосы. «Вик! Почему ты седой?» «Поседеешь с вами, баловниками…» — проворчал он голосом бабушки. Дик проснулся в смешанных чувствах: с радостью от свидания с Виком — пусть и во сне, и с тревогой за него. Нет, он понимал, что слухи о провинциальном скандале не могли дойти до школы в Честере, где учился Вик, но всё же на душе было неспокойно. Если о произошедшем узнает хоть один ученик — Вика затравят. И статус престижной частной школы никак не убережёт его от этого. За окном ещё даже не начинало светать. Дик вылез из постели, включил настольную лампу и, найдя в сумке начатое письмо, продолжил его писать. «Сегодня случилось важное событие: меня взяли на подработку в мастерскую по реставрации старинной мебели…»***
На перемене Дик шепнул Майклу: — После школы я поеду в город. Ненадолго. Составишь мне компанию? Майкл с готовностью кивнул и лишь потом спросил: — Зачем ты едешь? — Секретная миссия. Нужно отправить письмо.