Пролог. 2 часть
Реальность
— Знаешь, сяохай, я читала множество самых разнообразных легенд. Цзян Чен вместе с девушкой шли по улице, Цинтин воодушевлено рассказывала легенды и об их происхождении. — Я много путешествую вместе с отцом — он ученый. Мы посещаем города и деревни в поисках местных историй. Отец считает, что они помогут понять нам, как жили люди раньше. Ты уже знаешь, что долгое время мир прибывал во мраке, и мы ничего не знаем о происходящих тогда событиях. Только четыреста лет назад начали появляться первые записи. Мой отец хочет восстановить утерянные знания. Ради этого он готов собирать их по крупицам, а я ему помогаю. — она посмотрела на Цзян Чена, тепло улыбаясь. Воспоминания об отце грели душу, и девушка не боялась этого показывать. — Знаешь, сейчас он ушел, а я осталась в Юньмене, чтобы поучаствовать в празднестве. На самом деле я считаю, что будь у нашей семьи больше влияния, поиски отца имели бы значительный успех. Поэтому я хочу пройти государственный экзамен и стать чиновником — это единственный способ улучшить положение семьи. Замужество тоже подходит, но ты сам слышал… — Но… ты же девушка, я думал, что только мужчины могут участвовать в экзамене. — Так такового правила нет, но оно негласное и будет очень сложно заставить стариков, сидящих в комиссии, передумать. — она скривила губы и сжала рукава накидки. — Мой отец немного легкомыслен и прост, политика не для него. Эти змеи просто задушили бы его. Он настолько светлый, я просто хочу помочь ему, облегчить его жизнь и стремления. — Ты очень любишь отца. — Как и он меня. Цзян Чен опустил голову и нахмурил тонкие брови. То, как девушка говорит о своем родителе, об их отношениях и приключениях — обо всём том, что сам Цзян Чен никогда не испытывал со своим отцом. Его захватила зависть, такая маленькая и чёрная, тянущая свои липкие щупальца к самому сердцу. Ваньинь не хочет плохо думать о девушке и ругаться с ней. Его отец просто… А-Чен знает, сколько он себя помнит, что папа всегда был холоден к нему. Цзян Чен слишком рано начал называть отца этим сухим и уважительным фуцинь. Он не понимал, почему отец не любит его. Цзян Чен только и может смотреть, как отец отдает всю нежность Вей Усяню, и ревновать. Девушка заметила, как в миг погрустнело детское лицо. Она знала причину, все знали. Лезть с расспросами будет неприлично, так что ей ничего не оставалось как поменять тему разговора. Цинтин стала озираться по сторонам в поисках другой темы, которой можно отвлечь ребёнка. Везде сновали люди, смеялись и громко разговаривали, торговцы зазывали покупателей к прилавкам, полным самыми разными безделушками. Она быстро просматривала товар и тут её взгляд зацепился за веера. Каждый из них был индивидуален: бумажные и шёлковые, пустые и расписанные, со строчками стихов или изящными подвесками. Глаза девушки заблестели, она схватила мальчика и потянула его к лавке. Около неё стояло несколько человек, просматривающих товар. На новых покупателей торговец не обратил совершенно никакого внимания, мужчина все также сидел, облокотившись на заднюю стену и прикрыв лицо потрёпанной книжицей. Девушка стала перебирать веера, будто ища что-то. Цзян Чен стоял рядом, ему все ещё было грустно, опустив голову с надутыми губами он катал по земле маленький камушек. — Вот! Нашла! — девушка победно подняла вверх желтый веер. Он был сделан из золотой бумаги и светлого бамбука, легкий и изящный. На лицевой стороне расплывался в тумане рисунок сливы мэйхуа в бамбуковых зарослях. На обратной стороне, будто черные птицы, написаны несколько строчек иероглифов:«Воистину, только в разлуке
Боль грусти познаться может.
Когда мы не вместе, то встреча
Желанней стократ и дороже».
Янь Цзидао
— И что это? — Цзян Чен не понимает, зачем ей этот веер и что она от него хочет. — Веер. Но главное не это, не так давно, месяца три назад мы с отцом проходили мимо небольшого городка. Когда-то он был большим и процветающим, но уже давно он пришел в запустение. Мы остановились там на ночь и заодно расспросили местных про сказания. — девушка не смотрела на Ваньиня, лишь задумчиво осматривала сложенный золотой веер. — Они были очень щедры и поведали нам о многом. И знаешь, среди всего этого скопления историй меня зацепила только одна. — она раскрыла веер и спрятала нижнюю часть лица за ним, лишь глаза хитро поблескивали в свете уличных фонарей. — Хочешь узнать, какая? Цзян Чен заинтересовано повернулся в сторону девушки, с одной стороны ему еще стыдно за свои мысли, а с другой очень интересно, о чем она. Взвесив все за и против, он все-таки решился задать вопрос: — Какая? — Легенда о третьем принце Яо, одном из шести чудесных юнош поколения Тяньэ. Все они добились огромных высот в одном из шести искусств, но принц Яо превзошёл их всех. — Цзян Чен смотрит на девушку и ждет продолжения, люди вокруг тоже стали прислушиваться к рассказу. — В том городе ходит легенда, что когда-то он был частью Старшего княжества, где правил старый князь, ни имя его, ни титул до нас не дошли, мы лишь знаем, что он был очень стар. Долгое время у князя не было детей, он и его супруга молили Небеса о помощи и однажды боги ответили на их зов. Жена князя понесла их первенца. Мальчик родился в срок и был здоров, а в глазах плескался не детский ум. Через два года родился еще один ребенок, а еще через два третий ребенок. Всего у них было шесть сыновей, каждый с разницей в два года. Все они были талантливы и умны, кожа была подобна недавно выпавшему снегу, а кости были выточены из нефрита, красота их лиц могла посрамить цветочных фей, живущих в Небесном дворце. Каждый был белым нефритом в одном из шести искусств. Старший принц был лучшим лучником на всей равнине, он мог попасть в мотылька на расстоянии нескольких десятков чжан. Второй принц был учтив и вежлив, он все знал о ритуалах, поэтому в любой ситуации можно было обратиться к нему. Третий принц был одарен в музыке, он виртуозно играл на яоцине, но главное — он понимал музыку и мог говорить с душами через нее. — Как клан Лань? — Думаю, не совсем. Четвертый принц был мастером в управлении колесницей, он целыми днями объезжал владения и хорошо ладил с лошадьми. Его кони были самыми быстрыми во всей Поднебесной. Пятый принц был лучшим счетоводом, он мог рассчитать даже судьбу. А самый младший был искусным каллиграфом и живописцем, его работы украшали дворцы императоров. Однажды в их земли пришла беда: страшная засуха убивала посевы и высушивала реки. Люди пытались бороться с ней несколько месяцев. Тогда пятый принц рассчитал судьбу их земель: он увидел, что только особенная мелодия сможет призвать дождь. Третий принц узнал о предсказании и принял решение найти эту мелодию. Он вышел за городские стены и сел на большой плоский камень, положил свой цинь на колени и начал играть. Он играл песню за песней на протяжении пяти дней. Не отрывался ни на миг, и на шестую ночь он нашел её. Не заметив, как небо заволокло хмурыми тучами и как на лицо упали первые капли, юноша продолжал играть, струны инструмента светились теплым золотым светом. Дождь лил сплошной стеной, растения начали расцветать под грустную трель и методичные удары капель о деревянный каркас циня. Его игра призвала дождь, люди назвали принца Яо в честь спасшего их инструмента и уже долгое время почитают его, как святого. Каждый из принцев сделал что-то значимое для своих земель, но только имя принца Яо дошло до нас, как великого благодетеля среди юнош поколения Тяньэ. — Говорят, он всегда ходил с золотым веером с разными рисунками. Поэтому, когда я увидела этот веер сразу вспомнила эту историю и подумала, что тебе понравится. — она отдала веер в руки мальчика, он сразу начал крутить его в руках, рассматривая. — А знаешь, давай его купим. — девушка повернулась к хозяину лавки. — Я приехала в город из-за легенды о Баоху Цзян, мне показалась, что эти истории могут иметь что-то общее. Эй, торговец! Мужчина зашевелился и выпрямился, книжка упала с лица, открыв весьма молодое лицо с небрежной щетиной и, будто подведёнными тушью, большими уставшими глазами. Мужчина недовольно посмотрел на девушку, но ничего не сказал, наклонившись, он поднял книжицу и положил её на прилавок. — Вы — бесстыдник, живо уберите! — девушка раскраснелась, смотря на открытые страницы, Цзян Чену стало интересно, что там, он попытался заглянуть. — Не смотри, сяохай! — девушка закрыла глаза Ваньиню, и развернула его к толпе. Мужчина отстраненно посмотрел в сторону книги, потом на девушку, он нарочито медленно скинул книгу под прилавок и снова посмотрел на неё, будто спрашивая «Довольна?». Девушка зло посмотрела в ответ, но решила не зацикливаться на нём, всего лишь очередной неотёсанный грубиян. — Мы хотим купить веер. — мужчина посмотрел на веер в руках мальчика. — С вас 300 медных монет. — Это всего лишь веер! Почему так дорого?! — Если у тебя нет денег, то проваливай. — на хмуром лице мужчины появился издевательский оскал. — 50 монет. — 400. — Почему цена растет?! — девушка выглядела возмущенной, ее ноздри гневно раздувались, а мужчина продолжал пакостливо улыбаться. — … — 80 и не медяком больше! — Хорошо. Девушка взяла кашель и начала скрупулёзно отсчитывать монеты, выкладывая их на прилавок. Бросая недовольные взгляды на торговца. — Знаешь, сяохай, уже поздно. Где твои родители? Ты потерялся, может поищем их вместе? Бродить по городу в такое время одному не безопасно. Цинтин говорила, не поворачиваясь, и отсчитав нужное количество монет, закрыла кошелёк. Мужчина начал пересчитывать их, а после просто сгреб их в увесистый мешочек. А девушка продолжала говорить, наблюдая за действиями торговца. — Тебе стояло сказать мне, сяохай. Твои родители волнуются и места себе не находят. Чего ты молчи… — девушка повернулась с легкой улыбкой, смотря на место где стоял Цзян Чен. Но там было пусто, улыбка померкла, а взгляд заскользил по толпе вокруг. — Сяохай?! — Мальчишка сбежал, когда вы начали говорить про поиск его родителей. — мужчина усмехнулся, пригубив походную тыкву с вином. — Что?! Почему вы не сказали, раз видели! — Чтобы ты сбежала не расплатившись? — Вы! — она уперла руки в прилавок, грозно смотря на этого бездушного торгаша. — Где мне его теперь искать?! — Что толку, мальчишка скорее всего беспризорник. Не один родитель не отпустит своё чадо в эту ночь. — сказал мужчина аккуратно раскладывая товар в ровные ряды. — Он был хорошо одет, со здоровым румянцем на лице. Он не может быть беспризорником! — девушке сложно было удержать свои эмоции, она почти кричала. — Значит, просто нежеланное дитя. — флегматично заметил торговец, подперев голову рукой. — Тогда я тем более должна его найти. — девушка быстро развернулась и побежала сквозь толпу. — Удачи. Если мальца еще не съели голодные духи прошлого. — мужчина поднял свою книжицу и продолжил чтение, иногда просматривая весенние картинки и попивая вино.***
Цзян Чен бежал со всех ног подальше от палатки с веерами. Дева Ши очень не вовремя вспомнила про его родителей, а Цзян Чену так нравилось с ней гулять. Она красивая, и голос у нее добрый, а истории, рассказанные ею, были так захватывающи и интересны. Девушка так похожа на его А-цзе! Но что поделаешь, хорошее никогда не длится долго, особенно с Цзян Ченом, только вспомните его собак, которых так быстро у него забрали. А он так любил их! Основной поток людей двигался к большим причалам, откуда будет лучший вид на праздничный фейерверк, который ознаменует конец праздника и в тоже время начало шествия белых призраков. Белые призраки — духи прошлого, мертвецы, что в этот день пересекают мир живых, чтобы достичь моста, ведущего к перерождению. Они не агрессивны, но в тоже время могут напасть на нерадивого путника или глупого ребенка, оставшегося одного на улице. Но откуда Цзян Чену было знать об этом? Он без страха направился к западным малым причалам. Чтобы достигнуть их, нужно было покинуть городскую черту, преодолев главные ворота. Городские ворота были массивны, вырезанные из цельного куска дерева с искусными металлическими украшениями и засовами, а большой чёрный замок выделялся особенно ярко. Его закрывают только в особых случаях, таких как нашествие темных тварей или ночные нападения разбойников. Цзян Чен уверено направился к ним, и вот он почти у цели, как тут его кто-то хватает за шиворот пышной накидки. — Куда ты идешь, сопляк?! Грубый голос раздался над головой Ваньиня, его схватил тучный мужчина с редкими усиками и маленькими глазками в форме городской стражи. — Я-я… -А ну отвечай! Цзян Чен очень испугался, еще никто так не хватал его. Со страху Цзян Чен использовал внутреннею энергию и пнул его в живот, тот от резкой боли сложился пополам, хватка мужчины ослабла и Ваньинь смог вывернуться. Он уже собрался побежать, как этот же мужчина схватил его за ленту для волос. Но маленькому заклинателю повезло, лента ослабла из-за прошлого побега и легко соскользнула с волос, распуская пучок. Цзян Чен, не долго думая, рванул через ворота, скрываясь в паутине мостов, укутанных ночной мглой, и только голос мужчины эхом отдавался в висках: — Стой, идиот! Тебя же сожрут! — мужчина грузно выпрямился, звонко сплевывая скопившуюся слюну. — Ну и черт с ним. Мужчина побрел к своему посту, поправляя ножны с мечом. Ленту мальчишки он положил в свой мешочек. Ткань дорогая, ему на такую несколько месяцев копить. Да и мало ли кто будет искать сорванца, а если нет — подарит дочери, ей понравится.***
Цзян Ваньинь брёл по паутине мостов, проходя мимо редких фонариков. Их тусклый свет приманивал ночных насекомых и отпугивал редких духов. Мосты были тонкими, как молодые побеги лотосов, все они причудливо изгибались и примыкали к небольшому островку в отдолении. Эти маленькие причалы и мостики с множеством уединённых местечек популярны у возлюбленных, гуляющих под луной среди цветов. Живописность этого места могли описать только лучшие поэты. Озеро, усеянное лотосами, с гуляющим по нежным лепесткам лунным светом, который стыдливо прячется за облаками. Стайки алых стрекоз играют с ветром, а в их крыльях отражаютя тусклые огоньки. А дерево глицинии, которое занимает треть острова, выделяется ярким сиреневым пятном и будто светится под холодным светом полумесяца. Этот цветущий гигант помнит самые тёмные времена. Когда Цзян Чи решил построить здесь резиденцию — это дерево уже возвышалось над ещё небольшим рыбацким городком. Под тяжелой кроной стоит изящная беседка, которая скрывает от чужих глаз немало тайн. Сейчас людей здесь не было вовсе, с последней парочкой Цзян Чен разминулся кэ назад. Все они стремились поближе к празднеству, чтобы увидеть будущее. Отсюда будет хороший вид на фейерверк, но не на его отражения. Маленький Ваньинь шел и медленно мотал головой, осматриваясь. На лице было грустное выражение, а уголки глаз покраснели. Он заламывал пальцы и думал о семье. Как бы он хотел, чтобы они праздновали вместе с ним. Гуляли и слушали истории, веселились и смеялись. Цзе могла бы подружиться с Цинтин, а Вей Ин делал бы разные предположение о её историях, одни абсурднее других. Отец бы улыбался и иногда поддерживал энтузиазм Вей Усяня, а матушка бы только ворчала и украдкой ела засахаренные семена лотоса, которые бы она прятала в рукавах. Иногда ему, кажется, что в его семье все могло бы быть иначе. Наверно, и так хрупкий быт в их доме нарушил Вей Усянь. И Цзян Чен хотел бы винить его, но не мог. От того ли, что уже признал его братом или же от понимания, что их шаткий мир однажды всё равно бы рухнул. Искрой могло послужить что угодно, просто в это раз ей стал Вей Ин. Цзян Чен чувствует себя тоскливо и одиноко, даже находясь в компании сверстников, окружённый слугами и нянечками или с собственными родителями. Только сестра и брат были светом в сумраке. Он не заметил, как по белым щёчкам покатились первые одинокие слезы. Ваньиню стоило взять их собой. Он подошел к резной беседке и сел на простенькую скамейку, чинно сложив руки. Мальчик поднял взгляд на освещенный фонарями город, гомон толпы и трели инструментов слышны даже здесь. Цзян Чен дотронулся до своих распущенных волос и тяжело вздохнул, он так о опростоволосился, хорошо, что он еще не носит гуань. Заправляя волосы за ухо, он размышлял: «Почему меня еще не нашли? Неужели родители не подняли тревогу? Они… не заметили?» Сняв съехавшую на нос маску и повертев ее в руках. Он смотрел на красивые узоры и цветы, проводил по ним пальцем, на лице сама собой расцвела легкая улыбка. «Неужели ты и правда можешь спрятать меня от нежелательного внимания»? Когда его поймают, мало ему не покажется. Долгие и утомительные тренировки будут малой платой за побег. Матушка опять заставит стоять с грузами или же поставит в позу журавля до заката, а с утра тренировка с мечом пока руки не отваляться. От размышлений его отвлек вспыхнувший перед лицом золотой свет. Он появился так неожиданно, что на несколько мгновений ослепил Цзян Чена. Из глаз выкатилась несколько слезинок, мальчик потер воспалённые веки, чтобы избавиться от световых пятен. Свет мелькал вокруг Цзян Чена, издавая стрекочущий звук. Ваньинь пытался рассмотреть, что это такое, но так и не смог ничего разобрать. Свет еще пару раз мелькнул перед лицом, а потом стремительно покинул беседку скрываясь в густой кроне. Цзян Чен в недоумении уставился на то место где скрылся свет, медленно встав и вытянув шею, пытался рассмотреть сквозь цветы хоть что-нибудь. Любопытство взяло вверх и Ваньинь направился вслед за странным существом, отводя рукой пышные ниспадаюшие вниз цветы, пробираясь все ближе к стволу. Пока он шел, кто-то дернул его за рукав, настойчиво таща за собой. Он смог остановиться только на небольшой лужайке у дерева. Цзян Чен посмотрел на своего настойчивого сопровождающегося, это оказался тот самый огонек. Хотя сейчас он уже не напоминал сгусток света. Это был золотой шарик с узорчатой гравировкой и небольшим фиолетовым камушкам. Он держал Цзян Чена за рукав маленькими лапками, которые при движении издавали скрипучий звук трущегося друг об друга металла. Он шуршал крыльями, так похожими на усики шелкопряда, а длинный хвост с огоньком на конце мерно покачивался из стороны в сторону. — Эй! Что это ты делаешь?! — Цзян Чен резко вырвал рукав и зло посмотрел на шарик. Тот резко полетел к самому лицу, заставив мальчика резко замолчать. Тут снаружи послышались свистящие звуки и повеяло могильным холодом. Послышался противный смех, а через маленькие прорехи в кроне можно было разглядеть белые, почти прозрачные одеяния, с зелеными пятнами разных размеров. — Я точно чувствовал человеческий дух! Где-то здесь прячется вкусный человек! — Вкусный! Вкусный! Мягкий! Цзян Чен застыл в ужасе, от говоривших несло трупным смрадом и смертельным холодом, голоса точно не принадлежали людям. Ужас! Они похожи на призраков или голодных духов. Но почему Цзян Чен их понимает? — Ха-ха, где ты прячешься? — Дерево! Дерево! — Верно подмечено, беньжэнь, где же еще прятаться трусливому человеку! Иди проверь! Второй дух с визгом полетел в сторону дерева, пока с оглушающим криком не отпрыгнул, держась за обугленное лицо. — Больно! Больно! Беньжэнь больно! — Фу! Духовное древо. Откуда оно взялось? Кто бы не прятался под ним, ему повезло! Пошли, беньжэнь, а то не успеем и мост исчезнет! Призрак уплыл под оглушающий крики своего товарища. Тот последовал за ним, причитая одно и тоже. Цзян Чен облегченно выдохнул и осел на землю. Огонек подлетел к нему и дотронулся до руки мальчика, успокаивая. — Ты… Спас этого Чена. — Ваньинь улыбнулся и тронул пальцами место между двумя усиками. Шарик оценил этот жест и потерся о них, прямо как кот. — Но, кто ты? Создание, будто поняв его, повернулось спиной, на которой ровными иероглифами с острыми и жесткими концами, было написано «Яньсэ» — Так тебя зовут Яньсэ! Как красиво! У твоего хозяина отличный вкус! — Цзян Чен поднес его к своему лицу, чтобы рассмотреть существо поближе. Он смог разглядеть маленькие белые глазки, спрятанные среди светлой гравировки. Огонек смотрел так осмысленно и предано, с такой надеждой, будто встретил давно почившего друга. — Ты такой необычный. Никогда не встречал подобных существ. Цзян Чен посадил малыша на землю, а сам встал и отряхнул подол, на который налипли опавшие цветки и листья. Он посмотрел на огонек, поправляя растрепавшийся пояс. — А, хочешь пойти со мной? — Яньсэ в момент оживился и запрыгал на месте, издавая гудение. Цзян Чен поправил ханьфу, в этот момент из-за пазухи выпал желтый предмет. Малыш Яньсэ сразу заинтересовался предметом. Он подкрался к нему и тронул его лапкой, издав скрип. Потом еще раз и еще раз, чтобы полностью залезть на него, поджав лапки под себя. Цзян Чен посмеялся смотря на ребячество огонька. Ваньинь поднял веер, скинув Яньсэ и вышел из-под кроны дерева. Огонек был не доволен такой грубостью, он потряс крыльями и пофыркал, чтобы в следующие мгновение взлететь и направиться за мальчиком. Шарик подлетел и сел на камень рядом. Цзян Чен стоял около озера и смотрел на город, держа в руках сложенный веер. Его желтый цвет в свете далеких огней казался теплым и будто защищал от ночной прохлады. Цзян Чен видел, как люди стекаются к причалам, все готовились смотреть фейерверк. Сверху мельтешили белые духи, громко вереща. Сам Ваньинь тоже очень ждал этого момента. Каждый год он смотрел его из-за стен поместья, сидя в одиночку на веранде своей комнаты, укутавшись в одеяла и слушая громкое сопение Вей Ина. Мальчик посмотрел на веер и раскрыл его, смотря на мягкий рисунок, он перевернул его, чтобы прочитать строки. Но что-то было не так: строки были не те:Среди золотых гор и атласных равнин
Разольются полноводной рекой
Сотни прекрасных мелодий
И тысяча песен,
Когда в небе ночном
Расцветут пылающие цветы.
Цзинь Байяо
Что? Там было что-то другое написано. Этот веер, он… волшебный? Размышление и наступающую панику прервал грохот. Запустили фейерверки. Грохот взрывов и гомон голосов смешались в громкую какофонию звуков, оглушая. Цзян Чен резко вскинул голову, смотря на огненные цветы, осыпающиеся мириадами звезд.Цветы из огня?
Они вспыхивали в прекрасном танце, переплетаясь с множеством воздушных змеев, играя на тёмных крышах и резных украшениях. Это было воистину прекрасное зрелище. Но вдруг небо начало расплываться, как краски от воды, огни потеряли свою четкость, а следом за ними и город. Звуки начали стихать, а яркие пятна больно резали по глазам. Еще несколько мгновений свет сиял, а потом начал гаснуть. Картинка начала проясняться, небо заволокло пеленой тьмы и лишь яркий свет звезд освещал землю. Не было ни света фонарей, ни гомона людей, будто мир разом смолк. Цзян Чен все также стоял под деревом, но то будто стало меньше. Резная беседка пропала, а примыкающие мостики иссохли и потрескались. Не было видно ни одного, даже самого маленького, огонька. И Яньсэ пропал. — Яньсэ! — голос эхом разнеся по поверхности воды, ответом послужил только громкий всплеск в далеке. Цзян Чен спрятал веер в рукав. Он весь сжался, посильнее укутавшись в верхний халат, и ступил на шаткий мостик. — Яньсэ! — но в ответ всё та же тишина. Среди стелившегося тумана слабо просматривались силуэты жухлых цветов и разбитых судов. В далеке виднелись очертания какого-то поселения. Цзян Чен оглянулся, смотря на молодое дерево глицинии; проведя взгляд в сторону, он увидел лишь глухой лес. Резиденции нет. Мальчик закрыл глаза, надеясь, что морок уйдет. Но нет, там все тот же лес и густое болото. Цзян Чена охватил ужас, он сглотнул и тихо пробормотал: — Матушка! Отец! Ваньинь в отчаянии рванул к городу, чтобы найти хоть кого-нибудь.***
Цзян Чен бежал к городу по разбитым доскам мостовой мимо выгоревших фонариков и старых лодочек. Вокруг стоял гнилостный запах от мертвых растений и рыб. Туман застилал взор, желая запутать путника. Ваньинь долго бродил, пока не заметил очертание городских стен вблизи. Подойдя к воротам, он узнал их — это были всё те же ворота, через которые Цзян Чен покинул город. Те же узоры и металлические засовы, но не было и следа былого лоска. Часть ворот покрыта отвратительной черной плесенью, а в некоторых местах дерево совсем сгнило. Они был распахнуты настежь, и будто вросли в землю. Настолько давно их никто не закрывал. Над воротами висела не менее потрёпанная табличка, она была покосившейся, с множеством сколов; надпись давно выцвела, но все же была разборчива. Она гласила «Город Юньмен». Всё было также, как когда он уходил, и не так одновременно. Цзян Чен прошел сквозь ворота, гладкая мощеная дорога сейчас была разбита, вокруг стояли пустые лавки. Дома старые и покосившиеся, они были плотно заперты. Даже окна закрывали тяжелые деревянные створки. Над дверями висели медные колокольчики, которые слегка покачивались на ветру, но не издавали ни единого звука. Мальчик оглянулся и уже не так уверенно зашел в город. Он медленно брел по безлюдной улице. Обычно даже ночью в городе можно встретить парочку припозднившихся гуляк или услышать вопли пьянчуг, а между домами встретить прижимающихся друг другу бродяг. Но здесь же было совершенно тихо. Стояла гнетущая атмосфера, а от запаха затхлости слезились глаза. Из домов тоже не доносилось ни звука, будто они уже давно пустовали. — Матушка! Отец! — Цзян Чен мотал головой, пытаясь найти хоть кого-нибудь. Возможно, городская стража сможет ему помочь. Но как назло сторожевого домика нигде не было видно. — А-цзе! Вей Ин! Он еще несколько раз крикнул, но ему так никто не ответил. Небо заволокло тучами, поднялся холодный ветер, вороша порывами пышную мантию и волосы. Пряди лезли в глаза и рот, мешая обзору, Цзян Чен запахнул воротник и сильно сжал дорогую ткань в руках. Он шел мимо мусора и разбитых возов, обходя ямы с грязными лужами и старательно придерживая длинный подол. В некоторых местах неровными кучками валялись черепки от кувшинов и чаш. По ветру разлетались сухие листья и ошётки ткани. Город напоминал город- призрак из историй. Но как подобная картина могла встретиться в его родном Юньмене? Еще сяоши назад город сиял разными красками, люди пели и веселились. Город процветает уже долгие годы, а жители не знают бед под покровительством ордена. Торговля идет полным ходам, деньги текли рекой. Тёмные твари не бесчинствовали, в городе царило спокойствие. Но сейчас здесь жутко. Все в разрухе, а Фэн-шуй и того хуже. — Мама! Папа! Где вы? С губ срывается сдавленный всхлип, а по щекам потекли слёзы. Он бредёт мимо переулков, громко шмыгая носом и вытирая покрасневшие глаза фиолетовым платком с вышивкой. И тут до его ушей донеся тихий звук из ближайшего переулка. Там кто-то был, он шуршал и сладко причмокивал. Цзян Ваньинь понимает, что глупо идти на этот звук, но в тоже время — это вообще единственный признак жизни за долгое время. Не может же это быть тёмная тварь? Он осторожно шагнул в переулок, стараясь идти как можно тише. В нём было еще мрачнее, чем в самом городе. Тени будто сгущались и метались по углам, наблюдая за гостем. Весь переулок был пропитан удушающим запахом нечистот и крови. Чем дальше Ваньинь шёл, тем страшнее ему становилось. Приблизившись к старым бочкам, Цзян Чен услышал хруст и сдавленный скулеж. Он так испугался, что быстро спрятался за теми самыми бочками. Картина, развернувшаяся в переулке, ужаснула его. Над маленьким телом какого-то животного нависла воистину уродливая тварь. Животное еще подрагивало и тихо поскуливало, пока морда существа вгрызалась ей в брюхо. От запаха, повисшего здесь, мутило. Тварь своим телом напоминала обезьяну, которую Цзян Чен видел на ярмарке, но ноги имела леопарда. А чешуйчатый хвост метался из стороны в сторону, выражая удовольствие. Тварь подняла морду, облизываясь. То, что сначало показалось мордой, оказалось человеческим лицом. Оно принадлежало умершему от голода старику. Выпученные глаза и впалые щеки, сухие морщины и безгубый рот с рядом гнилых, но определенно острых, зубов. Он жевал, громко чавкая, не обращая внимания на скулящее животное. А руки держали маленькое тельце, давя с такой силой, что ребра шумно хрустели. Цзян Чен застыл в ужасе. Он был ребёнком заклинателей, в будущем должен был сражаться с темными тварями. Да и сейчас часто видел водных гулей в Пристани, или других тварей, притащенных адептами: духов и монстров. Но к этому готов не был. Он отступил на шаг назад, сердце в груди колотилось как бешеное. Ещё на один, стараясь как можно тише дышать и не шуршать одеждами. Ваньинь не мог не смотреть на тварь и её жертву, боясь отвести взгляд. Думал, вот он посмотрит в другую сторону, и тварь нападет. Мальчик попятился, аккуратно шагая, медленно, шаг за шагом отступая назад. И неожиданно мир перевернулся. Цзян Чен не сразу понял, что сидит на земле. В ушах стоял оглушающий звон, Ваньинь в ужасе выпучил глаза, смотря на того, от кого пытался сбежать. Монстр резко вскинул голову вверх, прислушиваясь. Он оглядывался блеклыми глазами и громко принюхивался. Из оцепенения Цзян Чена вывела резкая боль в руке. Он посмотрел на свое запястье, из него хлынула ярко-алая кровь, которая в темноте казалась чёрной. Кровь капала на землю, Цзян Чен осознал в каком положение оказался, быстро зажав рану рукавом. Он подскочил на ноги и быстро направился из переулка. За его спиной раздался оглушающий вой, а затем тяжелые шаги и грохот упавших бочек. Видимо, запах человеческой крови заинтересовал тварь больше, чем её неудавшийся ужин. Услышав шум, Цзян Чен уже не скрываясь рванул из переулка. Тварь бежала за ним, врезаясь в телеги и ящики, громко опрокидывая их. Монстр был очень быстрым, с каждым мгновением приближаясь, он громко верещал. Цзян Чен оглядывался по сторонам ища свет в домах и звал на помощь, но никто даже носа не высунул. Мальчик бежал быстро, пока не почувствовал тяжесть на спине и кубарем повалился на землю. Все тело Ваньиня напряглось, тварь довольно урчала и влажно дышала в шею, пачкая густой зловонной слюной воротник. Цзян Чен вышел из оцепенение, он так просто не дастся! Мальчик стал брыкаться и колотить руками по земле пытаясь скинуть монстра. Твари не понравилась, то что ее еда пытается сбежать, она сильнее прижала мальчика к земле, ударив того головой о камни. В голове раздался звон, тварь завопила, оглушая ещё больше, и решила добить свою добычу, прокусив шею. Мальчик зажмурился, ожидая боли, но ее не последовало. Тяжесть чужого тела пропала, а запах стал не таким удушающим. Недалеко послышался грохот и сдавленный скулёж. Только после этого мальчик решился поднять голову и посмотреть в сторону звука. Тварь лежала среди разбитых ящиков, жалобно скуля и дергая задними лапами в попытках выбраться. А голова монстра была смята большой стальной кувалдой, угодившей прямо в лоб. Мальчик с шоком смотрел на монстра, пока рядом не раздались тяжелые шаги. Повернув голову Ваньинь увидел большого, как скала, мужчину с острыми чертами лица и косматой бородой. Вьющиеся волосы были завязаны в высокий хвост с множеством косичек, закреплённых бусинами, хвост угрожающе колыхался на ветру. Темные глаза на фоне красных щек смотрелись еще ярче. Одежда была простой с кожаными вставками и закатанными рукавами, а ворот был раскрыт. Мужчина хмуро посмотрел на монстра, а потом на ребенка у его ног. Не церемонясь, он вздернул его за шиворот и закинул на плечо. Тело и одежда мужчины были липкими от пота и полностью пропахли сажей и углями. На его фоне Ваньинь смотрелся совсем крохотным. Мужчина развернулся и побежал в противоположную сторону. — Ты как, малой? — грубый голос мужчины был нетерпелив. Он всё также продолжал бежать, будто не замечая вес ребенка, даже не запыхался. — Ранен? — Рука и спина. Очень болят. — ответил мальчик, продолжая зажимать рану на руке. Глаза начали слезиться от подступающей боли. — Терпи. Скоро тебе окажут помощь. Они пробегали мимо домов, которые становились все меньше, пока на отшибе не увидели маленький домик. За ним возвышалась большая каменная труба, из которой валил дым, там же стояло множество металлического хлама и вполне пригодных вещей. «Кузница?» — подумал Цзян Чен, он никогда не видел их, но примерно так и представлял. Не сказать, что дом отличался от других, такой же серый и потрёпанный, разве что был более уютным. Там стаяло несколько бочек и горшков с молодыми саженцами, а на верёвках висели разные ткани. На крыльце стояла моложавая женщина с редкой сединой, она была закутана в платок и держала в руках фонарик. Ее глаза были большими и светлыми, она смотрела со смесью облегчения и тревоги. — Скорее в дом! Быстрей! Когда мужчина забежал в дом, женщина захлопнула тяжелую дверь, закрыв её на засов и перекрыв деревянной доской. — Кто это? –голос женщины был звонким, она подбежала к мужчине и забрала из его рук Цзян Чена, прижимая к себе. Цзян Чен почувствовал тепло, ужас и шок этого вечера навалились усталостью на юный разум. Веки налились свинцом, Ваньинь больше не мог держать их открытыми. Сомкнув веки, он провалился в тревожный сон.***
Проснулся Цзян Чен с пульсирующей болью в спине. Он открыл глаза, смотря в потолок. Во рту было сухо, а губы неприятно слиплись. Со стороны слышались шуршание и треск огня. Ваньинь аккуратно пошевелился, но тело отозвалось глухой болью, мальчик застонал, прикрывая глаза. Голоса из соседней комнаты замолкли, затем послышались шаги и скрип ширмы. — Слава богам, ты проснулся! Как ты себя чувствуешь? — та самая женщина подошла и села на циновку рядом с ним, приложив руку ко лбу. — Пить… — Да, да, конечно. — женщина резво подскочила, чтобы взять воды. Она помогла мальчику сесть и поднесла чашку ко рту. — Пей. — Спасибо. — допив, мальчик лёг обратно на циновку, положив замотанную белой тканью руку на живот. — Как ты? Может хочешь есть? — Этот в порядке, спасибо за заботу. Я… — его речь прервало громкое урчание. Цзян Чен покраснел от неловкости. Женщина добродушно посмеялась, прикрываясь рукавом. — Я все поняла. Подожди немного. — и встала, уйдя за ширму, покинув комнату. Пока женщины не было, Ваньинь крутил головой, осматривая комнату. Она была маленькой с парой циновок, одним столом и стулом, простой ширмой и ещё несколькими мелочами. Сам он лежал укрытый добротным одеялом, кто-то переодел его в другие одежды, они были не такими мягкими, как его, но и не самые плохие. Рядом с циновкой стояли его сапожки, заботливо почищенные. Пока мальчик осматривался, в комнату вернулась женщина с пиалой в руках, следом за ней шёл тот самый мужчина, спасший его. Женщина подошла и села рядом, давая ребёнку в руки пиалу и ложечку. Цзян Чен сел и облокотился на стену, смотря на содержимое. Это была жидкая рисовая каша с овощами. Не слишком богато, но пахла она очень аппетитно. — Кушай. — Цзян Чен принялся за еду, то и дела бросая взгляд то на тепло улыбающеюся женщину, то на мужчину, сидящего на стуле с хмурым лицом и сложенными на груди руками. Тут женщина заговорила привлекая внимание. — Меня зовут Цзян Ин, Ин как вишня. А это… — она указала на мужчину. — Мой муж Цзян Аньцзяо. Он местный кузнец. Ты сейчас в нашем доме, здесь ты в безопасности. Как тебя зовут? — Цзян Чен. — Цзян? Я тебя раньше не видел здесь? — отозвался мужчина, хмуро смотря на Ваньиня. Мальчик вопросительно посмотрел в ответ. — Цзян фамильный иероглиф, тех, кто живет в Юньмене. Кто твой отец? — Отец Цзян Фенмянь, глава клана Юньмен Цзян. — Клан Юньмен Цзян? Никогда не слышал. — мужчина глухо вздохнул, продолжая смотреть с подозрением. — Так где же он? — Аньцзяо! Не будь грубым! — Он… Я… Мы пошли на праздник, матушка с отцом ругались, и я убежал. Гулял, а потом золотой огонек и призраки, а потом веер, и я здесь. — Ерунда какая-то. — АньЦзяо. — женщина зашипела, как самая настоящая змея. — Не переживай, мы поищем их вместе. — сказала она, повернувшись к мальчику. — Но утром, а пока поспи. Цзян Чен отдал женщине пиалу, а сам устроился поудобнее на жесткой циновке, накрывшись одеялом по самую шею. Он посмотрел на женщину, желая спросить: — Госпожа Цзян, а где мои вещи? — Одежду я закинула в таз, завтра постираю. А колокольчик, веер и шпилька, лежат на столе, не переживай, твои вещи целые. — Цзян Ин ободряюще улыбнулась и вышла. Мужчина посидел и, хмыкнув, встал, чтобы выйти. — Господин Цзян, а что за тварь напала на меня? — мальчик повернулся, большими глазами смотрел на мужчину. — Ты не знаешь? — он приподнял одну бровь, но все же ответил. — Это был демон. — Но он был не похож. Демоны — это злые духи, люди, что после смерти испытывают злобу к живым. Это тварь не подходит не под одно описание, что читал этот ученик. — Не знаю, о чем ты говоришь. Это тварь низший демон, мозгов ноль, но прожорлива и любит доставлять уйму проблем. Эти порождения нечестивого Бая повылазили из бездны и портят жизнь людям. Ты видел наш город? Это из-за них он такой. Хотя нам ещё повезло, я слышал, что на юге бушуют демоны-эпидемий, а на востоке люди живут в страхе перед катаклизмами, засухи, наводнения и землетрясения. Про север я вообще молчу, люди там рабы демонической знати или же их ужин. Слухи разные ходят. — Но это же не реально? — Цзян Чен выпучил глаза, в шоке смотря на мужчину. То, что тот рассказывал, не вязалось со всем тем, что ему рассказывали на уроках. Всё будто из сказки. Жуткой сказки. — Демоны, которых вы описываете, всего лишь сказка. — Не знаю, как сказка, но для нас это самая настоящая реальность. — мужчина посмотрел на Цзян Чена тяжелым взглядом, потом подошел и потрепал по голове. — Спи, тебе нужно восстанавливать силы. Сказав это мужчина вышел, задвинув ширму. Цзян Чен, поёрзав, устроился поудобнее и провалился в сон, полный лотосов, стрекоз и родной Пристани.***
Мужчина зашёл на кухню, где во всю горела печь, его жена стояла спиной к нему и мыла посуду в тазу. Она повернула голову и посмотрела на мужчину, спрашивая: — Как он? Спит? — Лег. — Пусть Шень Мэн хранит его сон. — Цзян Ин повернулась и продолжила своё дело. Мужчина подозрительно посмотрел на свою жену, потом грузно подошел и взял полотенце, протирая чашу. В его руках она смотрелась совсем крохотной и хрупкой. Он посмотрел из-под бровей на радушно улыбающуюся жену, которая насвистывала какой-то мотив. — Что ты задумала, женщина? — Хм. — У тебя всегда такое лицо, когда ты что-то задумала. Я живу с тобой двадцать пять лет, я знаю тебя. Женщина отставила чашу и взяла котелок, все также не смотря на мужчину. — Он так похож на нашего Сяохэ-эра. — Ты опять? Наш сын погиб много лет назад. Мальчишка не он и никогда не сможет его заменить. Завтра мы идем искать его родителей, найдем и отдадим его. Ты меня услышала? — Цзян Аньцзяо хмуро посмотрел на женщину, с громким звоном поставил чашу на стол. — Да. — женщина тяжело вздохнула. — Но… если это дар Небес, ведь мы так и не смогли… — Просто замолчи. — мужчина кинул полотенце и, уходя, бросил. — Я в кузницу. Он громко хлопнув дверью; женщина посмотрела ему в след, а потом на ширму, закрывающюю проход и тепло улыбнулась. Её муж может говорить все что угодно. Но она знает, если родители мальчика не объявятся, то её муж не сможет прогнать ребенка. Она продолжила начищать котелок, насвистывая песенку.***
— Ищите!!! — оглушающий женский крик разносится по мостовой, от звука по озерной глади пошла рябь, а адепты замельтешили туда-сюда. — Переверните хоть весь город, но найдите моего сына!!! — Да, мадам Юй!!! — адепты быстро разбежались. Когда они скрылись, на причале остались только члены семьи Цзян, Вей Ин и служанка. В воздухе витала тревожность и напряжение. Мадам Юй стояла у самой кромки воды, по левую руку, но немного позади, стоял Цзян Фенмянь. На лице мужчины застыла холодная маска, его напряжение выдавала только крепко сжатая челюсть. В противовес своему мужу, на лице Юй Цзыюань отражался не поддельный страх. Женщина была в ужасе. Её мальчик, её плоть и кровь, потерялся где-то в городе. Сейчас один бродит по улицам, ночью. И не известно, что может случиться. Адепты уже шичень бегают в его поисках. Но результата нет. — Где же ты, несносный мальчишка? — тихое бормотание женщины никто не услышал, кроме её супруга. Подойдя к ней, мужчина также тихо проговорил: — Моя госпожа, мы найдём его. Цзян Фенмянь хотел успокоить её, он даже осмелился взять супругу за руку. Чтобы никто ни думал, Цзыюань была дорога ему, но долгие годы недопониманий и ссор сделали их отношения слишком сложными. Каждый раз, извиняясь и даря подарки, Фенмянь надеялся, что их отношения улучшатся, что однажды он сможет сказать ей всё. Но судьба была жестока, Цзыюань не оттаивала, каждый раз гневалась и прогоняла его. И сейчас тоже, она резка вырвала руку и повернулась к нему, гневно сжимая губы, смотря с такой злостью в покрасневших глазах. — Это из-за тебя!!! Если бы хоть немного уделял ему внимание!!! Но нет, ты только и делаешь, что возишься с этим выродком Вей Усянем!!! Тогда он бы!.. — «не сбежал», так и повисло в воздухе. Цзян Фенмянь опустил голову и сжал кулаки. Что он мог ответить, ведь госпожа была права. — Госпо… — Матушка, где а-Чен?! — к паре приближалась их дочь, Вей Ин прижимался к девочке, обнимая. Мальчик плакал, как и Цзян Янли, ведь их братик потерялся. — Где Чен-Чен? — тихо проблеял он, мальчик слышал, как выкрикивала мадам Юй его имя, она явна была зла. — А-Ли, бери Вей Усяня и идите в резиденцию. Инчжу вас проводит. — Но!.. — Молчать! — она повернулась к своей служанке и выразительно глянула на неё. — Проводи их. Служанка взяла детей за плечи, подталкивая их в сторону поместья. Дети пытались сопротивляться, но быстро осознали безысходность ситуации. Они, медленно шаркая ногами, скрылись в воротах. На некоторое время повисла тишина, супруги не знали, о чем им говорить, да и не хотели, если на то пошло. Повсюду сновали люди, все они воровато оглядывались на чету Цзян. Среди толпы можно было разглядеть снующих адептов, кто-то заглядывал в подворотни, ящики и бочки. Другие опрашивали торговцев и прохожих, но те лишь качали головами в ответ. Тут со стороны послышались шаги, на встречу паре шла еще одна из личных служанок мадам Юй, Цзиньчжу. Она шла с ровной спиной и суровым лицом, из строгого пучка не вылезло ни единого волоска. Ладони у неё были широкими и в одной из них она сжимала фиолетовую ленту для волос. — Госпожа, мы нашли это у одного из стражей. Он поведал, что подходящий под описание ребенок выбежал за городские стены. Он потерял ленту, а на лице была маска. — Что?! Почему никто не остановил? Женщина протянула ей ленту, мадам Юй с остервенением вырвала ее, прижимая к груди. — Страж пытался… — Плевать! — прорычала госпожа Юй, а потом крикнула во всю силу своих легких. — Все за городские ворота! Продолжим поиски там! Быстрее!!! У нас мало времени!!! Адепты быстро покинули город, Цзиньчжу последовала за ними. Они рассредоточились по мостикам и причалам, заглядывая под мосты и в лодки, зовя юного господина. Мадам Юй двинулась следом, Фенмянь пошел за ней. Они шли молча, всматриваясь в темноту. Пока пара не подошла к тому самому островку с глицинией. Юй Цзыюань подошла к беседке, дотрагиваясь до резных столбов, проводя по узорам кончиками пальцев и вздохнула, прикрыв глаза. — Моя госпожа… помнит, как… — Помню, такое забудешь. — она посмотрела на мужчину, проходя внутрь беседки и присаживаясь на край скамейки. Рядом лежала причудливая маска, женщина взяла её в руки и покрутила, хмурясь, госпожа Юй сразу поняла, чьей она могла быть. — Здесь было наше второе свидание, на котором ты все время говорил об этой девчонке Цансэ. — … — мужчина молчал, опустив голову, что он мог сказать, ведь так и было. — Знаешь, ты не один виноват в потере моего сына. Я виновата не меньше. Так зациклилась на том, чтобы он был лучшим. Я надеялась, что хотя бы так ты обратишь на него внимание, да и что таить, на меня. — Он наш сын. — Хм, что-то я не заметила у тебя большой любви к нему. — Я люблю его, как и тебя. — Меня? — глухой смех вырвался из груди, а маска, сжатая в руках, заскрипела. — А какой любви идет речь? Ты меня ненавидишь. — Это не так. — Из-за меня ты не смог сделать предложение Цансэ, которую так любил. А потом она выскочила за этого по фамилии Вэй, жалкого слугу, родила ему сына. А тебе пришлось жениться на мне, делить со мной ложе ради наследников. Ты ненавидишь мой характер, мой нрав и жёсткость. — Госпожа не права. — мужчина подходит к ней, садится рядом и снова пытается взять за руку, на этот раз руку не убрали. — Этому мужу нравится госпожа со всеми её недостатками и достоинствами. Её твердость и целеустремлённость, её прямолинейность и честность. Её дикая неприступная, как отвесные скалы, красота. О, а как супруга прекрасна в бою. Ты моя опора, мой каркас. Этот недостойный муж не представляет, как будет жить без госпожи. — Но почему тогда?.. — К сожалению, этот муж труслив. Как бы госпожа ни была прекрасна, она пугает и восхищает. Как и наш сын, что унаследовал от моей госпожи только лучшее. Между ними повисла тишина, каждый думал о чем-то своем. — Фенмянь, почему сейчас? — Юй Цзыюань посмотрела с шоком, её супруг никогда не говори ничего подобного, женщине даже показалась на миг, что его тело захватил злой дух. — Этот слишком долго молчал. — Муж… Но их прервали шаги, из-под густых крон выбежала двое адептов. Лица у них были бледными, искажённые страхлм, мальчишки тяжело дышали и что-то выкрикивали. Цзян Фенмянь сразу подскочил на ноги, подходя к адептам, у мадам Юй от волнения тряслись руки, маска выпала, поднимая пыль. — Что?! — настойчиво произнес глава Цзян. — Там — под деревом! — Цзян Чен?! — вскрикнула женщина, подскочив к ним. — Нет. — продолжил за другом второй юноша. — Там не наследник, но там мужчина и он очень плох, кажется его пытали. — Веди. Юноши, отдышавшись, повели господ за собой, поднимая мешающую крону, иногда смотря по сторонам. Глава Цзян вёл свою супругу под руку, в их отношениях, что-то изменилось, пока еле уловимо, но это сродни сотни дань золота и нефрита. Мальчишки вывели их в открытое пространство у самого ствола. Там в выжженном рисунками кругу лежало тело молодого мужчины. Одежды его были дорогие, но порванные и грязные. Под толстым слоем крови, грязи и пепла, было не рассмотреть его лицо. Из множества царапин, будто вырезанные сотнями игл, текли тонкие ручейки крови. А руки были усеяны волдырями, воспалившимися и вздутыми, где-то кожа облезла и обуглилась. Но самое ужасное было то, что мужчина находился в сознании, но, кажется, он ничего и не видел. Взгляд его оставался пуст и туманен. Его губы были сухими и потрескавшимися, он почти неслышно бормотал проклятия и сожаления. Цзян Фенмянь подошел к мужчине и попытался привлечь его внимание, но это не возымело никакого эффекта. — Господин… — снова ответа не последовала. — Берите его и доставьте в Пристань, пусть целители окажут ему помощь. — юноши без вопросов выполнили поручение, аккуратно подхватив мужчину, медленно понесли в указанном направлении. Фенмянь посмотрел на жену, та стояла смертельно бледная. Она не переживала за постороннего мужчину, ведь Цзыюань не кисельная барышня, она госпожа именитого клана заклинателей. Но как только она представляет на месте мужчины своего мальчика, ужас сразу же охватывает её. — Цзыюань, мы найдем его. — Фенмянь подошел к супруге и обнял её. Женщина смотрела на выжженную землю, где лежал мужчина, прижавшись к плечу мужа. — Этот рисунок странный. Напоминает дракона. — она спрятала лицо в сгибе плеча мужчины и первые слезы выкатились из глаз. — Если эти чертовы культисты сделали что-то с А-Ченом, они познают самую ужасную смерть. — Мы найдем его. — Да.К сожалению, они так никого и не нашли.
И лишь года, подобно ветру, уносили время вперед.
Конец пролога.
Начала истории.