Хроники фарфоровой куклы - Беглец

      Все изменилось вечером, когда семья собралась ужинать и Криса уговорили если не есть, то хотя бы посидеть за компанию. За столом шла обычная болтовня о том, как у кого прошел день, о жизни коллег, школьных отметках и прочей житейской ерунде. Сидя в так полюбившемся углу он откровенно наслаждался легкой обыденностью обстановки и даже стащил со сковородки пару котлет, когда вдруг на рассказе старшей о каком-то происшествии на уроке физкультуры, младшая из девчонок взвизгнула с набитым ртом и указала на телевизор. На экране показывали фоторобот Криса, и Анна Николаевна поспешила прибавить громкость.       – ...Объявлен в розыск. Преступник вооружен и очень опасен. Особые приметы...       Крис слушал диктора с напускным хладнокровием, до тех пор, пока не показали фотографии «последней жертвы». Таня Иванова, семь лет. Соломенные волосы. Серые глаза. Точнее один глаз. Второй заплыл под огромным фингалом. Далее показали снимки нанесенных «маньяком» увечий, живописно и со смаком расписывая каждую деталь: синяки, кровоподтеки, мелкие порезы и большой ожог. Семейный ужин прервал глухой, утробный рык и скрежет когтей по пластику столешницы. В кухне повисла гробовая тишина. Все взгляды переметнулись с экрана на гостя.       – Дети, марш в комнату! – наконец скомандовала хозяйка голосом, не терпящим возражения и глухо добавила, как только девочки вышли: – Клевета?       Крис сглотнул и уткнулся лицом в ладони.       – Не совсем. Кира меня выпустил, а значит, отчасти я виноват в том, что его избили.       – У них что, там еще и дети? – ужаснулась женщина. – Это не постановочные фотографии и не фотомонтаж?       – Аня, вы о чем? – встрял Олег, который еще ничего не слышал о лаборатории, так как Крис не счел нужным об этом рассказывать, а Анна решила предоставить их гостю самому распоряжаться столь личной информацией.       – Подожди, – отмахнулась она. – Крис, что они там делают?       – Занимаются генной инженерией. Он – «лабораторная крыса», «Объект N.01». Первая жизнеспособная химера, за основу которой взято человеческое ДНК. Они пытаются создать идеального человека, но у них не получается. Кира их самый большой успех за последние несколько лет, так как его ДНК чуть меньше чем на половину состоит из ДНК животных.       – Но клонирование людей во всем мире запрещено законом, – заметил Олег.       – Официально. Официально они фармакологическая компания. Нашел сегодня в интернете. Их спонсирует государство. А по факту – закрытые исследования во благо сильных мира сего, строжайшая секретность и высочайший уровень охраны. Руководит этим некий Антон Кварченко – человек, для которого все живое делится на спонсоров, подчиненных, научные объекты и еду. Таких понятий как этика и гуманность для него просто не существует. Наука ради науки, без высоких целей и идеалов. Полагаю, сейчас, после моего побега, он активно занимается переездом, поэтому мне надо туда во что бы то ни стало вернуться.       – В прошлый раз мало показалось? – скептически заметила Анна.       – Я не могу его оставить, – печально вздохнул Крис. – В лаборатории Киру ожидает короткая и мучительная жизнь, тем более теперь, когда ему придется отдуваться за двоих. Боюсь себе даже представить, что Кварченко с ним сделает... Этот ребенок, наверное, самое страшное из его преступлений. Помимо жестокого обращения и того, что его не выпускают из лаборатории, Кире не семь лет, а всего четыре. Его рост ускорен, и при всех генетических ошибках он не доживет даже до восемнадцати. Кроме того, ему постоянно инъецировали мою кровь... Есть вероятность, что без этих инъекций он умрет, – их гость совсем скис. – Мне надо туда вернуться. Желательно этой же ночью, – он посмотрел на притихшую пару. – Не бойтесь – я вас не втяну. Мы сразу же сбежим из города.       – Тьфу, вот дурак! – сплюнула женщина. – Что значит «не втяну»? Думаешь, мы тебя так просто отпустим? Правильно я говорю, Олег? Куда ты собираешься идти в таком виде и с больным ребенком на руках? На улице зима. Вас разыскивают. Денег у тебя тоже нет...       Крис вымучено и немного печально улыбнулся.       – Спасибо, я польщен, но не надо. В конце концов, у вас есть дети. Я не могу подвергнуть вас опасности. Те люди достаточно влиятельны, чтобы превратить вашу жизнь в ад.       – Значит нужно хорошо замести следы, – упавшим голосом постановил Олег. – На улице вам сейчас не выжить. Да и в одиночку вряд ли можно пробраться в секретную лабораторию.       – Я пойду один, – тут же отрезал Крис. – Я справлюсь.       – Уверен? – засомневался мужчина.       – Да. Если я не справлюсь один, то и вдвоем нам точно не справиться. А значит, пусть лучше схватят только меня. Меня не станут допрашивать. Им важен я, а не мои сообщники. Если же им попадешься ты, то они постараются замести следы и уничтожить свидетелей. Надеюсь у меня получится вытащить Киру...       – Ты прав, у нас есть дети, – сухо выдавил Олег, – и мне страшно думать, что точно таких же детей держат где-то в лаборатории, в нечеловеческих условиях. Поэтому забери его, если сможешь, и возвращайся. Может я тебя хоть на машине подброшу?       – Нет, я сам доберусь. Здесь недалеко и меньше риска, что нас увидят. Но я очень рад, что мне есть, куда возвращаться.       – Подожди, а в чем ты пойдешь? На улице мороз, метель и минус тридцать, если не больше, – спохватилась Анна Николаевна, в которой вновь проснулся материнский инстинкт.       – Вот и хорошо. Никто не увидит, и следы заметет. Хотя, шубу или куртку я бы все-таки одолжил.       – А еще тебе нужны нормальные штаны, теплые носки и обувь. Давай так: завтра я схожу в магазин и все куплю, а потом можешь идти.       – Надо сегодня. Я бы и раньше пошел, да только я был не в состоянии... И даже сейчас я боюсь, что могу опоздать. Если Киру успели увезти, то отыскать его станет очень, очень сложно. Нет, я подожду до ночи – в это время там уже никого не должно быть, и надеюсь, они не рассчитывают на мое возвращение. Если все пойдет хорошо, то к утру я вернусь.       Что будет, если все пойдет плохо, он старался не думать.