Хроники фарфоровой куклы - Беглец

      Кроме детей, никто спать не ложился. Все ждали и, когда наконец наступила полночь, Крис надел слишком большую шубу хозяйки, поднялся по лестнице на верхний этаж и через окно выпорхнул на крышу. Острые когти с легкостью впивались в лед, помогая не соскользнуть и позволяя без труда карабкаться даже по отвесной стене. Бушевавшая с вечера метель поутихла, и теперь снежинки медленно кружились, плавно опускаясь на черные волосы и коричневый мех. Оказавшись вне стен, он потоптался босыми ногами по снегу, привыкая к холоду. Затем присел, помогая телу понизить температуру да подстроиться под окружающую среду. Движения Криса стали чуть более плавными, но оттого не менее быстрыми. Он выпрямился и направился к следующему дому.       После вечернего снегопада на крыше остался толстый слой рыхлого снега, но Крису он не мешал. Беглец не проваливался, оставляя позади лишь цепочку неглубоких следов. Впрочем, она ему все равно не понравилась. Коротко обернувшись, он сделал пасс рукой, поднимая за спиной ветер – как только он уйдет, не останется и намека на его присутствие. Затем он ускорил шаг, переходя на размеренный бег, и, в последний момент оттолкнувшись ногами, перепорхнул на соседнюю крышу, где, приземляясь, поднял облако снежной пыли. Душа боялась опоздать и требовала лететь сломя голову, но он понимал, что надо проявить выдержку и в первую очередь не позволить себе замерзнуть, слишком сильно повысив температуру, или внезапно ослабнуть от ее резких перепадов.       Он прошел еще одну крышу и еще несколько, постепенно приближаясь к цели. Там, за кольцевым шоссе, чуть обособленно, находилась большая освещенная территория фармакологической компании с огромным светящимся логотипом на главном здании.       Чем ближе он подходил к окраине, тем ниже становились дома и Крис легко спустился, перепрыгивая с балкона на балкон. Все так же заметая следы, он пробрался через лесок, отделявший лабораторию от дороги да жилых зданий и остановился возле забора, на самой границе между светом фонарей и тенью деревьев. На пару минут он застыл, прислушиваясь к своим чувствам и выслеживая свою кровь. За неделю метка ослабла, но даже жизни не хватит, чтобы ее стереть. Направо. Это хорошо. Значит, его малыша перевели из надежно защищенной лаборатории с массивными стенами на склад. Значит, на его пути будет меньше дверей и охраны. Меньше датчиков и камер. Меньше трудностей. Это не могло не радовать. Он прошел вдоль забора, остановился напротив здания и последний раз перевел дыхание. Там, на другой стороне, пока он двигается, он останется для термодатчиков всего лишь метелью, а на экранах – размазанным пятном. Но едва задержавшись на месте... Крис разбежался и, одним гигантским прыжком перемахнув через забор, побежал дальше, ни на секунду не останавливаясь до самой двери с цифровым замком. Рыжая маркировка обозначала доступ только для научных сотрудников. Впрочем... У всего есть две стороны – а у здания целых шесть. То, что окон на складе нет, он уже знал, так же как и то, что у него тонкая крыша.       Крис подпрыгнул, ухватился за выступающий край и забрался наверх. Жесть отозвалась гулким скрежетом оповещая всю округу о вторжении. Ни на секунду не задерживаясь он прошел до того места, где наиболее четко чувствовал метку, и еще раз перевел дух, прежде чем позволить когтям впиться в тонкий метал. Да, там, в теплой квартире да лежа на диване Крис чувствовал себя почти хорошо, теперь же он с каждым движением ощущал собственную слабость и не до конца восстановившуюся координацию. Одна небольшая ошибка и вот острый край рассек руку. Ничего страшного. Не взирая на тонкую алую струйку, капающую на снег, он продолжил свое дело. Разорвать достаточно широкий проем удалось быстро, вот только даже если бесшумная сигнализация еще не сработала и он не привлек к себе внимания прежде, на звенящий треск рвущегося метала вот-вот должна была сбежаться охрана. Крис поспешно скользнул вниз.       Теперь его окружали ящики и клетки с подопытными животными. Несмотря на тут и там установленные обогреватели, в помещении склада было холодно и температура едва достигала допустимой нормы. Он нахмурился: видно, начальство очень торопило с переездом, иначе бы никто не стал подвергать рабочий материал и его малыша такой опасности.       Одна из собак, завидев гостя, подняла голову и открыла пасть, чтобы залаять, но он приложил палец к губам и тихонько шикнул, заставив ее испуганно задрожав, забиться в угол и жалобно заскулить. Потом он медленно и осторожно зашагал дальше, туда, где стояли клетки побольше.       А вот и он! Маленькая химера лежала свернувшись в клубок, уткнувшись головой в колени и поджав белый с черными полосками хвост. Клетка, полтора на полтора метра, с толстыми прутьями и цифровым замком выглядела до обиды крепко и надежно. Крис тихо выругался – в таких замках вполне могла быть взрывчатка, а порвать прутья в его нынешнем состоянии он не мог. Хотя... Крис изучил замок, протянул руку и тронул костлявый локоток.       – Кира! – позвал он.       Время утекало как вода сквозь пальцы, но малыш не проснулся, прибывая в нездоровом забытьи.       Он тряхнул сильнее.       – Ну же!       На этот раз малыш дернулся, заспано приподнял голову, протер глаза и оживился.       – Крис?!       – Тихо... – он ласкового улыбнулся и потрепал соломенные волосы. – Кира, зажмись туда, в угол, и закрой голову.       Мальчик какое-то время озадаченно смотрел на друга, но затем беспрекословно подчинился, хотя даже в темноте было видно, как тяжело ему дается каждое движение. Крис обхватил ладонями замок и замер, выискивая детонатор – массивные стальные замки сломать куда сложнее, а энергию взрыва он сможет поглотить; он должен. Совсем уберечь Киру не удалось. Его задело взрывной волной и обожгло, слегка подпалив волосы. Ничего, заживет, решил Крис. Главное – уйти. Снаружи уже доносились голоса да звуки моторов, но в дверь никто не совался, и он не без злорадства заподозрил, что у охраны нет ключа. Видимо начальство не думало, что кто-то может проникнуть внутрь иным путем... Крис открыл решетку, завернул малыша в шубу, взял на руки и велел держаться.       Пролезть в узкое отверстие с острыми краями, да еще с ребенком на руках, оказалось значительно сложнее, чем влезть одному. Пришлось вновь ссадить Киру, чтобы составить лестницу из ящиков да клеток, так практично стоявших по всему складу. Дело не сложное, но заняло больше времени, чем того хотелось и, к тому моменту как он закончил, за стеной уже во всю кипела жизнь.       Он последний раз оглянулся на бесконечные ряды клеток: множество маленьких, но оттого не менее несчастных жизней. Крис как никто другой понимал. Покрепче прижав малыша, он расправил крылья. Тонкие прозрачные тени окутали два прижавшихся друг к другу тела и прошлись по складу, освобождая души тех, кого касались. Впитывая в себя их жизненную силу. Затем он одним мощным прыжком вырвался из темноты на свет прожекторов, распахнул теперь уже два окрепших черных крыла и пролетел над собравшимися людьми, скрывшись из виду прежде, чем те успели отреагировать и открыть огонь.       Этой ночью удача была на его стороне. ***       Крылья рассыпались едва ноги беглеца коснулись ближайшей крыши и он, от неожиданности не удержав равновесие, полетел кубарем, хорошенько извалявшись в снегу да чуть не придавив Киру. Все-таки законы этого мира отвергали первородные силы, делая его почти непроницаемым для магии. Крис встал и отряхнулся, тщательно изучая собственные руки. Плохо. В некоторых местах кожа начала покрываться тонким, гибким слоем блестящих кристаллов. Это означало, что температура тела опускается ниже нуля. Для него не смертельно, но в сложившейся ситуации более чем некстати: с понижающейся температурой убывало желание что-то делать, двигаться и куда-то идти. Вместо этого хотелось остановиться, созерцать прекрасную ночь и, медленно прогуливаясь под луной, ощущать всем телом холодные поцелуи снега. Крис мотнул головой и покрепче прижал маленькое теплое тельце. Нельзя. Надо идти. Он поудобнее перехватил Киру и побежал. Еще немного.       Впереди четко виднелись очертания нужного дома. Лишь бы успеть. Крис прибавил скорость, заставляя тело работать на износ, а ставшую такой хрупкой кожу трескаться.       Белый снег, блестящий в свете луны. Снежинки, словно светящиеся изнутри, медленно кружат, опускаясь на черные волосы, ласково касаясь лица и рук, осыпая плечи и темно-синюю ткань рубашки, мягкой ватой щекочут ступни... Он остановился. Всего один момент побыть наедине с ночью, один глоток воздуха... Все заботы остались где-то там, далеко, оставив в душе только умиротворенное спокойствие.       Маленькие ручки покрепче обхватили холодную шею.       – Как холодно... – прошептал, стуча зубами, пушистый комок.       Холодно... На грани сознания мелькнула память и указала направление – надо идти. Там что-то важное. Там будет хорошо. Он медленно двинулся к цели. Теперь меховой сверток излучающий тепло казался чем-то чужеродным и нарушающим гармонию. Отпустить все лишнее. Раствориться, слиться в одно целое с зимой... Нельзя. Слишком ценно. Слишком важно. Он прижал его по плотнее, впитывая в себя каждый удар маленького сердца. Теперь вниз. Балкон. Еще один. И еще... Что-то теплое кольнуло в животе. Здесь. Он постучал костяшками по стеклу. ***       Несмотря на то, что Анна с Олегом ожидали возвращения своего гостя, внезапный стук в балконную дверь застал супружескую пару врасплох, изрядно напугав. А когда по ту сторону показалось бледное лицо с синими губами да покрытое корочкой льда, у Анны чуть не случился инфаркт: ни дать, ни взять – мертвяк на чай забежал.       Как и полагалось главе семейства, первым с испугом совладал Олег и поспешил впустить беглецов внутрь. Вот только вопреки его ожиданиям, заходить Крис не стал и вместо этого неподвижно замер, протягивая мужчине сверток. Олег не принял – что-то подсказывало, что стоит его взять, как Крис растворится и исчезнет, а потому мужчина на пару с женой просто затащил гостя в дом, вместе с его ношей.       Беглец, несмотря на то, что ему теперь претило ставшее таким неприятным тепло, медленно прошел в кухню, дал отвести себя в большую комнату и осторожно, словно опасаясь разбить, опустил драгоценный сверток на диван, раскрывая и впуская в него тепло. Несчастный ребенок дрожал словно осиновый лист, испуганно озираясь по сторонам.       – Все хорошо, – ласково улыбнулся Крис пытаясь успокоить своего маленького друга и тяжело опустился рядом. – Теперь все хорошо...       Слишком резкий перепад температуры! Воздух обжигал тело и легкие. Трещины на коже начали кровоточить. Ему сейчас стоило распахнуть все окна, остудить комнату, а потом дать ей прогреться вновь, постепенной согреваясь вместе с ней, но, увы, такой возможности не было. Как бы ему сейчас не хотелось остаться рядом, он напоследок потрепал малыша по головке, еще раз заверил, что бояться нечего и оставив Киру на попечение хозяев, поспешил в ванную.       Здесь сразу стало чуть легче: струи холодной воды нежно ласкали кожу, снимая напряжение и смывая кровь. Впрочем он все равно чувствовал себя замороженной курицей, которую бросили оттаивать к обеду. Поднимать температуру на воздухе было куда приятнее. Он чуть-чуть приоткрыл кран горячей воды и, задержав дыхание, погрузился в ванную. Сухому воздуху придется еще немного подождать – эдак часик-полтора. ***       Пока их гость восстанавливался после ночной вылазки, Анна Николаевна и ее муж возились с ребенком – вынули из шубы, сняли ветхую футболку да драные штаны и уложили в кровать. Малыш не сопротивлялся. Только с ужасом глядел на людей, не веря их словам, и не зная, чего ожидать.       Многочисленные синяки и кровоподтеки встретили супружескую пару. Весь левый бок «украшали» царапины, порезы да большой химический ожог – видимо упал на стеклянные сосуды с химикатами во время побоев. За этим последовал и следующий вывод: судя по всему, мальчишку избили едва обнаружив пропажу Криса, то есть четыре дня назад – раны чуть подсохли, покрылись корочкой, но едва начали заживать. При этом даже невооруженным глазом неопытного человека было видно, что малышу нужна профессиональная помощь, оказать которую могли только в больнице. Олег нагнулся и заглянул ему в глаза.       – Желтые, – горько признал он.       Они с женой беспомощно переглянулись. А затем, не зная можно ему давать что-то еще или нет, Анна принесла стакан теплой воды. ***       – Как он? – наконец покинув ванную комнату поинтересовался старший из гостей, одной рукой промокая волосы полотенцем, а другой поправляя вечно сползающую рубашку.       Супружеская пара, которая теперь сидела на кухни дабы не тревожить ребенка, вновь переглянулась и их взгляды не сговариваясь опустились.       – Плохо. У него серьезные травмы и по-моему повреждены почки – глаза желтые, – сообщила Анна Николаевна.       Сидевший напротив нее муж поднял взгляд да с сочувствием посмотрел на случайного знакомого – как отец он отлично понимал, что значит потерять ребенка, а парень к тому же только что рисковал всем, ради его спасения.       Крис поджал губы, прислонился к стене и на какой-то момент замер задумавшись о своем.       – Аптеки открыты? – наконец упавшим голосом поинтересовался он.       – Двумя дворами дальше есть «двадцать четыре часа», – чуть оживилась Анна.       – Нужны шприцы. Желательно побольше. А заодно мазь от ожогов и что-нибудь от простуды, – бледнея на глазах постановил их гость. Да, пожалуй для человека его нынешний цвет лица был бы естественным только в одном случае: когда тот лежит на столе в морге. – Если Кира не заболеет после нашей прогулки, я очень удивлюсь.       – А шприцы зачем? – Анна Николаевна взяла мужа за руку и потащила в прихожую.       Крис проследовал за ними, но ответил не сразу, видимо все еще сомневаясь в людях:       – Одна из причин, по которой меня держали – моя кровь, – наконец нехотя признался он. – Не знаю почему, но она способна исцелять людей. Эдакая панацея. Главный руководитель лаборатории даже частично финансировал этим исследования, подпольно продавая ее тем, у кого есть деньги заплатить за чудо-средство от всех болезней. Ее воссоздание он считал делом всей своей жизни. Но у него ничего не вышло. Вряд ли мою кровь вообще можно воссоздать... Из-за генетических дефектов, Кире ее кололи каждую неделю, – он тяжело вздохнул. – Вообще-то она вызывает привыкание и со временем перестает помогать, но сейчас это его единственный шанс... Найти врача, к тому же стоящего доверия, и получить доступ к необходимому оборудованию – нереально... Слишком мало времени.       – Ты все еще нас боишься и не доверяешь, – поплотнее заматывая шарф постановила Анна Николаевна, слегка недовольным тоном.       – Извините, – без капли смущения и тем более раскаяния попросил нечеловек, – Я слишком долго живу и меня слишком часто предавали.       – Ты думаешь, после всего, чем мы рисковали ради тебя, мы еще можем тебя предать? – обиделась женщина, но ни на секунду не замедлила сборы.       – Надеюсь, что нет. Просто мне не раз приходилось убеждаться на собственной шкуре, что для людей верность собственным идеалам всего лишь вопрос цены, а за эликсир молодости и долголетия, порой продаст душу даже святой.       Женщина недовольно всплеснула руками, открыла рот чтобы возразить, но вовремя вспомнила насколько разными бывают люди. Конечно ей хотелось верить в добро и благородство, но она еще ни разу не оказывалась в столь сложных и неоднозначных ситуациях как ее гость, а потому просто не имела права его осуждать. ***       Наконец оставшись один, Крис тихо, не зажигая свет, прокрался в большую комнату и сел на пол, облокотившись о диван, на котором тихо лежал малыш. Его малыш. Маленькое нежное существо, к которому он так неожиданно привязался. Такое хрупкое и прекрасное.       – Они сказали, ты не придешь. Сказали, тебе нет дела ни до кого, кроме себя, – прошептала химера и на него посмотрели два светящихся огонька.       Крис сразу понял о ком речь, улыбнулся и потрепал малыша по головке.       – Они думают обо мне хуже, чем я есть. Ты даже не представляешь, как много для меня сделал.       – Доктор очень злился...       – Это он тебя так? – Крис жестом указал на его раны.       – Угу. Крис... – Кира придвинулся ближе и уткнулся носом в плечо друга. – Он сказал я больше ненужен... он сказал – заморозит меня, чтобы не испортить кровь...       Криса передернуло. Он и не подозревал, что успел так вовремя.       – Ты нужен мне, – он осторожно коснулся губами маленького, холодного лба.       – Это хорошо... – решил Кира, а Крис порадовался, что кошачьего зрения все-таки недостаточно, чтобы разглядеть такую мелочь, как влажный блеск глаз и понял, что если понадобится, он отдаст мальчику всю свою кровь без остатка. Лишь бы помогло. Этот мальчик так похож на него – он должен жить. Он ему нужен. Нужен больше всего на свете.       – Когда ты поправишься, все будет совсем иначе, – ласково шепнул Крис. – Не так как там. Никаких лабораторий. Никаких иголок. Никаких людей, которые делают больно.       – А ты?       – Я буду. Я найду место, где нам будет хорошо.       Крису очень многое хотелось сказать, но тот, кто провел всю жизнь под замком, не поймет всей прелести прогулок под солнцем или валяния в свежей, душистой траве. Он не поймет красочных рассказов об уютном и безопасном доме. На словах не объяснить, что такое счастье и свобода, а потому, он просто сказал, так убедительно, как только мог:       – Все будет хорошо.       Прошло не более четверти часа, а Крису уже казалось, что людей нет целую вечность, и в голове все время вертелся один, единственный вопрос: когда же они наконец придут?       – Как ты себя чувствуешь? – тихо поинтересовался он.       – Больно. Раньше никогда так не было.       Он вновь сочувственно и очень осторожно потрепал соломенные волосы малыша.       – Поспи... – предложил Крис. – Знаешь, когда я себя плохо чувствую, мне всегда хочется спать.       – А я не хочу... – малыш виновато натянул одеяло и облизал пересохшие губы.       – Почему?       – Страшно, – сокровенным шепотом признался он.       – Страшно? – изумленно переспросил Крис. – Почему? Здесь нечего бояться...       Кира смутился, не зная, как объяснить:       – Ну... мне кажется, что тогда все кончится.       – Что «все»?– вновь удивился его друг.       – Ну... Это все, – он неопределенно махнул в пространство.       – Боишься, что когда проснешься все будет как раньше? – догадался Крис.       – Да.       – Не будет. Обещаю. Хочешь я буду рядом пока ты спишь?       – Хочу.       – Я буду здесь и никуда не уйду, – пообещал он. – Ни за что, ни за что...       – Крис... я хочу осмотреться, – смущенно признался малыш.       – Зачем? Тебе лучше не вставать, а я обещаю, что в этом доме тебя никто не обидит.       – Знаю... Но я хочу.       Крис открыл было рот для возражения, но вовремя вспомнил, что Кира не просто человеческое дитя, а химера, у которой свои потребности и инстинкты, игнорировать которые порой хуже пытки. Последнее он знал по себе. Так же как и то, что никакие увещевания не помогут, когда где-то внутри просыпается маленький, пугливый зверек.       – Ладно. Только осторожно и не напрягайся, – сдался он, встал и включил свет.       Малыш аккуратно сел озираясь по сторонам – кремовые обои, бежевый диван. Справа шкаф во всю стену. Слева сервант, заставленный декоративными безделушками, телевизор и компьютерный стол. У окна еще один стол с придвинутыми стульями. Рядом с диваном дверь. Такая простая обстановка, она же до щенячего восторга необычная, мягкая, теплая и уютная. Кира задумался, осмысливая увиденное и, наконец, сделал вывод:       – Здесь нестерильно.       Крис сдержано улыбнулся:       – Конечно, потому, что здесь не работают, а живут. Здесь только то, что нужно для жизни, удобно и нравится. Смотри, – он взял с серванта статуэтку и дал ее мальчику. – Красиво?       – Красиво, – согласился он. – А зачем это?       – Просто так. Потому, что красиво. Люди ставят в доме красивые вещи и, когда проходят мимо, смотрят на них. Это поднимает им настроение, – Крис вспомнил, как он еще год, или, может, пол года назад, пытался объяснить ребенку, что значит «красиво»... ***       Когда Кира достаточно подрос, чтобы ничего не ломать, ему стали дозволять свободно передвигаться по лаборатории. В общем и целом, все, кроме самого доктора, химеру любили и обращались с ней хорошо, как с домашним любимцем. А некоторые даже доверяли простые, но полезные задания. Поэтому, иногда Кире удавалось увидеться, или, хотя бы, поговорить через дверь с Крисом, что было одинаково важно для них обоих – сотрудники не видели надобности в задушевных беседах с диковинной зверушкой. Большинство из них даже не верило, что интеллект химеры близок к человеческому, а сам Кира довольно рано смекнул, что излишне умным он никому не нравится и может лишиться привилегии самостоятельных прогулок вне скучной белой комнаты.       Криса тогда как раз привели в кабинет, где Кира мыл пол, и ненадолго оставили их наедине. Он уже не помнил, о чем они говорили, но он тогда сказал «некрасиво», «а что такое красиво?» спросил еще совсем малыш. «Это когда ты на что-то смотришь и тебе нравится, как это выглядит» попытался объяснить пленник. Кира задумался и ответил: «Тогда ты красивый». Крис улыбнулся: «Спасибо, ты тоже». ***       Он помог малышу медленно и аккуратно сползти с дивана, надел на него рубашку и поддержал, пока тот шел к столу. Кира провел ладонью по скатерти, изучая сначала бархатистую ткань, а затем цветочки. Потом уткнулся в нее носом и понюхал.       – Мягкая, – он улыбнулся. – И пахнет приятно – жизнью. А что тут нарисовано?       – Цветы. Это такие растения.       «Растения» Кира знал. Они были в одной из лабораторий, только не цвели. Он переключил свое внимание на стул. Предмет хоть и знакомый, но необычно мягкий. А затем он так же медленно и вдумчиво обошел всю комнату, пока не остановился у книжной полки.       – А они зачем?       – Это книги. В них записана информация. Тексты, которые кто-то, когда-то написал. Например, о том, как что-то делать или истории.       – Понятно, – на сегодня ответ его удовлетворял.       О том, как записывается информация Кира знал – неоднократно видел. А, вот, как ее получить, он еще обязательно спросит. В другой раз. Сейчас же, он достаточно исследовал комнату, чтобы унять внутреннее беспокойство.       Малыш вернулся на диван, накинул на плечи одеяло и попросил Криса сесть рядом. Тот повиновался и маленькая химера тут же устроила голову у него на коленях.       – А свет? – Крис откинул спутанную прядку волос и почесал за чуть острым пушистым ушком.       – Так красивее и цвет видно, – пояснила химера.       В комнате повисла тишина. Не давящая, а непринужденно-спокойная, какая бывает только между двумя людьми (или нелюдьми) понимающими друг друга без слов. Они сидели наслаждаясь воссоединением, которому теперь уже никто и ничто не могло помешать, пока не вернулись хозяева квартиры. Крис не хотел будить только-только задремавшего малыша, но тот сам проснулся. А раз так, Крис занялся его лечением. И только после этого в доме окончательно наступило время сна: хозяева отправились в спальню, а Крис с Кирой устроились вдвоем на тесном диване. Но их это более чем устраивало.