Десять шагов назад

      В какой-то момент Иллидан стал всерьёз подозревать, что его планы не просто известны драконам времени, а они уже всячески на них влияют. Заветной встречи всё никак не происходило, несмотря на все попытки её приблизить. Справедливости ради, пока эти самые попытки были более чем аккуратными, даже боязливыми, что, правда, факта их краха никак не отменяло. Главный повод — встреча с Тирандой у Храма — либо срывался, либо не приносил плодов. Совершенно внезапно у братьев то и дело возникали досаждающие обстоятельства, сбивающие с намеченного пути, да и сама Шелест Ветра начала опережать события. У неё словно появилась прорва свободного времени, на отсутствие которого она продолжала упорно жаловаться. Как это сочеталось вместе, Ярость Бури решительно не понимал. Периодически он боролся с желанием спросить, что же она тогда у них постоянно делает, если свободной минутки всё нет и нет, но слишком сильно выступать было рискованно.       Память подсказывала, что первая встреча с Майев должна состояться ещё нескоро, но ждать лишних пару лет Иллидан не собирался. Создавалось впечатление, что буквально всё мироздание ополчилось против него, создавая досадные мелкие неприятности, словно бы случайно снова и снова уводящие от цели куда-то в сторону.       Вот и сейчас Малфурион с радостью сообщил, что чувствует призыв Кенария, а значит в очередной раз вместо Храма Элуны близнецы пойдут в рощу. Желание развернуться в нужную сторону было с огромным разочарованием задушено в зачатке: путешественник во времени был почти уверен, что когда он будет в одиночку стоять рядом с подругой детства, именно в этот момент появится Майев, из-за чего первое впечатление окажется подпорчено. Одно дело прийти за компанию с братом, а совсем другое — на глазах у всех развернуть свой интерес в противоположенную сторону. Песнь Теней такое явно не оценит, из-за чего первую встречу в очередной раз пришлось отложить на неопределённый срок.       Понуро опустив плечи, Иллидан тащился за братом, даже не задумываясь о том, что давным-давно так уже было: когда он успел разочароваться в своих начинаниях у прародителя Хранителей Рощи. Линии времени навязали новый виток, но заветных изменений всё не было. Меняя причины, Ярость Бури так или иначе приходил к одинаковым результатам. Правда, в этот раз у полубога он гораздо плодотворнее проводил свои часы. Даже не пытаясь постигнуть тонкое искусство друидизма, Иллидан старался настроиться на магию в дневное время суток.       В совершенстве овладеть подобным умением было сродни выживанию. Вся тяжеловесная цивилизация ночных эльфов на заре своего существования более чем игнорировала природу, которую будет так фанатично боготворить после, а силу Источника Вечности ставила во главу угла. Со временем калдорай приспособятся к более слабой силе Нордрассила, — Великого Древа, — выросшего прямо над озером с магической водой, что любезно и не совсем добровольно в дар своему народу оставил сам Иллидан, но до этого ещё далеко. Иронично, но за всё время своего пленения, да и после освобождения он так ни разу и не услышал слов благодарности за сохранение столь могущественного источника магии, даровавшего вечную жизнь ночным эльфам, если не считать признания Майев. Правда, и те командир ещё несуществующих Стражей ухитрилась завернуть в обёртку претензии, но до тех пор не было и такого.       Справляться с соблазнами оказалось невероятно сложно. Даже будучи в курсе того, как это опасно, Иллидан практически сразу «впился» в новую силу, порой с нескрываемым восхищением следя за своими успехами в магии ночных эльфов. Источник Вечности был великолепен! Его пьянящая мощь ночью дарила магу силы, практически сравнимые с теми, что он оставил в прошлой линии времени, только без поклона Легиону и использования черепа Гул’Дана. Однако первым шагом подавления соотечественников будет именно лишение их сил Источника, а значит учиться нужно вопреки жадным желаниям.       Терпение — навязанная добродетель, выдрессированая в течение столь долгих и мучительных ста веков тьмы и одиночества.       Иллидан послушно принял позу для транса, даже не заметив, что она немного отличается от той, что предлагал использовать для медитация Кенарий, и погрузился в окружающий мир. Точнее, в магические потоки, привычно выцепляя их из ткани реальности. Пару раз Ярости Бури даже казалось, что в моменты наибольшей концентрации он начинает улавливать золотистые песчинки в воздухе, но подобное осознание сотрясало разум, и успех осыпался пеплом в руках.       Стыдно было сознаваться самому себе, но встречи с дочерью Ноздорму он не на шутку боялся. Силе Скверны были доступны пути, сокрытые как друидам, так и арканным магам, отчасти из-за того, что и первые, и вторые были частью Азерота, в то время как Скверна — нет. Контролировать практически всесильных бронзовых драконов в Калимдоре — нереально, а значит обрушившаяся на самоуверенного эльфа сила времени буквально обратит его в пыль. Правда, у Иллидана была маленькая лазейка для спасения своей шкуры, но неизвестно, насколько она окажется действенной. В минуты особенно терзающих сомнений чародей был готов и сам громко проорать кто он такой, лишь бы разрешить неясную ситуацию. Упрямство и выдержка практически сразу брали верх, а двойственность собственного поведения ещё больше раздражала. Даже в прошлой молодости Иллидан не позволял себе таких метаний. Что с ним происходит?       Неужели мироздание пытается вытолкнуть «старую» душу, чьё изменение не соответствует окружающей действительности? Нет, если так рассуждать, то в пору самому бросаться со скалы, расписываясь в собственном бессилии. Это не путь Иллидана Ярости Бури. Маг ещё больше ушёл в себя и мысленно погрузился в убаюкивающее тепло Майев в моменты их близости. Как же смехотворно мало им отмерили времени для счастья! Упорство и вновь сияющая на далёком горизонте цель вернули силы и взбодрили сомневающийся разум. Как там говорил Мал? Он — Иллидан, готовый спорить со всеми. Всегда. В том числе и с обстоятельствами, цинично расписанными высшими силами во имя дутой избранности и неясных планов, не затрагивающих его собственное счастье. Вычёркивающие его женщину. Его сына.       Порывы злости выбили из эмоционального равновесия, из-за чего транс кончился, а золотистые глаза открылись. С нескрываемым удивлением Ярость Бури обнаружил, что вокруг уже царит ночь, а на открытой поляне на него внимательно смотрит лишь сам Кенарий.       — Шан’до, могу ли я узнать, где Малфурион? — раздражённо поведя плечами, спросил Иллидан.       — Ушёл, — просто ответит Хозяин Рощи, не отрывая от своего ученика таких же, как у него, золотых глаз.       — Что? Просто ушёл?       Подобное поведение не было похоже на Малфуриона. Скорее, Иллидан бы поверил в то, что близнец останется ждать, а не просто уйдёт, да ещё и из царства Кенария, оставив его одного.       — Он закончил медитацию раньше и я посоветовал ему не беспокоить тебя, — всё так же спокойно произнёс полубог.       В любой другой момент Ярость Бури поверил бы такому объяснению, но за спиной маячил крайне нетривиальный опыт общения, когда от едва заметного изменения в поведении зависела его судьба. За сто веков узник научился считывать поведение своей тюремщицы даже сквозь металлический шлем по тону голоса и едва заметным движениям тела в полном латном обмундировании, а потому открытое лицо Хозяина Рощи указывало на несколько иное.       — Ты хотел поговорить со мной лично, Шан’до? — слегка склонив голову в уважительном полупоклоне, уточнил Иллидан.       Вместо ответа тот лишь странно улыбнулся.       Смутные воспитания далёких лет внезапно осветили разговор близнецов, когда те после первой встречи с полубогом делились впечатлениями. Тогда Малфурион назвал взгляд прародителя Хранителей Рощи чуть ли не родным и ласковым, пусть и строгим, как у ни разу не встреченного отца, в то время как сам Иллидан воспользовался в описаниях словами «равнодушный» и «безразличный». Сейчас он назвал бы Кенария мудрым, но всё ещё слишком отрешённым. Возможно ли, что под более пристальным присмотром старших рас ночные эльфы никогда бы не приманили в Калимдор пугающие силы? Действительно ли только калдорай несут на себе тяжкую ношу ответственности за совершённые события?       — Ты изменился, Иллидан, — констатировал внезапно Кенарий, смотря, кажется, в саму душу.       — Повзрослел? — от иронии собственных слов Ярость Бури едва удержался от смешка, сдерживая уголок губ.       — И да, и нет.       «Знал бы ты, настолько близок к истине!» — однако вместо замечания Иллидан лишь спрятал взгляд, в показательном смирении ожидая продолжения разговора.       — Ты никогда не хотел стать друидом, — всё тем же безапелляционным тоном продолжил полубог. — Сейчас ты нашёл себя, но всё ещё приходишь ко мне. Зачем?       — Раз ты это чувствуешь, почему пускаешь к себе? — дерзко парировал маг, запоздало пожалев о внезапной вспыльчивости.       — Вот сейчас ты уже больше похож на себя прежнего, — Кенарий качнул головой с громадными рогами, даже больше тех, что были у самого Иллидана в осквернённой форме. — Однако это лишь эхо. Тебе есть, что мне рассказать?       Неожиданный поворот диалога внезапно показался заманчивой идеей. Что, если сообщить полубогу о надвигающихся событиях? Кенарий не какой-то опьянённый силой Источника Лунный Страж, поэтому вполне способен соотнести степень опасности. Полубоги принимали непосредственное участие в Войне Древних, так что принципиально ничего измениться не должно. В этот раз они лишь соизволят явиться раньше, чем десятки и даже сотни калдорай расстанутся с жизнями так не поняв, что за твари их убили.       «Но тогда напуганный потенциальным провалом Архимонд может появиться сразу, чтобы напустить в Калимдор ещё больше войска, отчего силы Азерота могут не выдержать!»       Очередная дилемма. Которая по счёту за эти несколько дней? Даже умудрённая опытом голова путешественника во времени шла кругом. Дразнящие возможности и заманчивые изменения, словно суккубы, ласково шептали, казалось, в самое сердце лёгкие и приятные пути. Всё может быть проще, если сразу быть готовым.       — Как ты в мудрости своей заметил, Шан’до, — начал Иллидан, поняв, что уже затягивает с ответом, — кажется, я действительно нашёл свой путь, но он тернист. Мне нужны силы. Любые, какие я смогу достать. Только твоё знание позволяет мне вырасти над собой и той силой, что дарит Источник Вечности. Вдруг когда-нибудь настанет такое время, что я не смогу им воспользоваться? Лишь твои уроки тогда спасут мне жизнь. Быть может, и не только мне.       «Надеюсь, я не сказал лишнего».       — Похвальное стремление, юноша, — кивнул Кенарий. — Приятно видеть, как столь талантливый маг понимает, что вокруг есть и другие силы, кроме Источника, с которым твой народ играет безо всякого понимания и контроля.       — Мне показалось, или ты назвал меня «талантливым»? — против воли столь лестная оценка от самого полубога даже для Иллидана оказалась дразняще-приятной.       — Я бы не появился перед вами с Малфурионом, если бы не видел огромный потенциал, однако, признаюсь, твой нрав заставлял меня сомневаться в своём решении… до недавнего времени. Сейчас же ты кажешься более усидчивым и умудрённым, чем даже твой брат. В любом другом случае я был бы рад это видеть, однако…       — Что однако?       Не торопясь продолжать мысль, Кенарий взмахнул рукой с длиннющими когтями. Тут же поляну со всех сторон обступили деревья настолько плотным кольцом, что из открытого пространства она стала похожа едва ли на прогалину. Как будто этого было мало, перед деревьями выросли маленькие синие цветы, отчего-то смотрящие в сторону от собеседников, будто бы охраняющие из от невидимых свидетелей.       — Вот так твои друзья нас не услышат, — довольно хмыкнул полубог.       — Мои друзья? — не так-то просто заставить нынешнего Иллидана чего-то бояться, но в какую-то секунду он почувствовал что-то сродни уязвимости.       — Золотыми бывают не только глаза, верно? — загадочно спросил Хозяин Леса, чем ещё сильнее смутил ученика. — Подозреваю, столь внезапные изменения не столь уж внезапны, а стоили многих лет и пережитых событий.       Вместо ответа тот скрестил руки на груди и с нарочито прямой спиной встретил взгляд Кенария, не собираясь ничего отвечать.       — Ты молчишь. Это хорошо, Иллидан, — внезапно улыбнулся полубог. — К немногим даже спустя тысячелетия приходило понимание, что не всегда изменение судьбы есть благо. Однако, если… тебе вдруг будет, что мне сказать, я выслушаю. И приму к сведению всё, что ты посчитаешь нужным сообщить.       — Любопытно, — задумчиво и честно произнёс Ярость Бури. — Я не ожидал от тебя такого. Тем более, для себя.       — Не знаю, сколько прошло для тебя времени, но ты всё ещё мнишь себя умнее всех, — внезапно рассмеялся полубог и лес тут же отозвался сотней птичьих голосом, веселясь с Кенарием в унисон. — Полагаешь, во всём Калимдоре не найдётся тех, кто может что-то знать о мире вокруг и о том, какие силы в нём правят? Видимо, чему-то тебе никогда не научиться.       Каким приятным был до этого комплимент, так же сильно чародея уязвили насмешки в адрес самоуверенности. Вместо ответа Иллидан скривился и через силу промолчал. В будущем-прошлом ему доводилось поражать командиров Легиона, не сильно отличающихся по силе от Кенария, а сейчас он лишь злобно насупился, ведь, по сути, крыть было нечем. С лёгким удивлением Ярость Бури мысленно констатировал, что, по всей видимости, и в этой линии времени, пусть и с некоторыми изменениями, но любви и взаимного глубокого уважения между ним и полубогом не получится.       — Я приму к сведению твоё предложение, — заверил Иллидан, почувствовав, что больше не хочет оставаться с Кенарием один на один.       — Полагаю, ты больше не собираешься появляться, — задумчиво протянул Хранитель Рощи.       — Боюсь, резкое изменение наших отношений может вызвать вопросы, которые весьма нежелательны. И не только у Тиранды и Малфуриона, — многозначительно заметил Ярость Бури, а потом тихо повторил недавнюю фразу учителя. — Не только глаза бывают золотыми.       — Справедливо, — кивнул Кенарий. — Что ж, Иллидан, делай, как считаешь нужным. Правда, ты бы в любом случае так и поступил. Помни только, что вокруг есть и другие, кто может оказаться не менее мудрым.       — Благодарю, Шан’до. Я услышал твои слова.       «Не смог напоследок не броситься парочкой высокопарных фраз!» — мысленно фыркнул Ярость Бури, но всё равно послушно склонился в благодарственном поклоне, после чего развернулся в сторону дома, пока деревья снова расступались, возвращая поляне привычные очертания.       Так или иначе теперь у него есть потенциальная поддержка Кенария, а это не мало. Ещё недавно о ней даже и думать не стоило, так что определённый прогресс достигнут, пусть и совершенно не в том направлении, в каком хотелось бы. Вот, если бы Майев так же быстро приняла его в этом времени! А заодно и брат перестал пристально следить за каждым изменением. Может, попросить Кенария как-то повлиять на ученика? Нет, не стоит. Следить могут не только за Иллиданом, но и его близнецом. Искать решение придётся самому. Вот только какое?       Молчание — не выход, но и говорить много оказалось опасно. Малфурион напрягался от непривычно-спокойного состояния прежде чересчур активного брата, но каждый серьёзный разговор выходил невпопад. Неприятным моментом стало также и то, что из-за изменения отношения Кенария точная отправная точка всё же размылась. Не ходить к нему сейчас причин не было, хоть и не хотелось. Уже не верилось, что великий наставник просто так возьмёт, да выгонит Иллидана вон. Ярость Бури всё больше злился на самого себя: да, он вернулся в прошлое, чтобы изменить его, но только в определённых аспектах, а потому улучшение отношения полубога путало планы.       Однако подумать в тишине и одиночестве о затягивающейся на шее петле не получилось. Стоило Иллидану зайти в комнату, как на своей кровати он обнаружил крайне неожиданную гостью. Драконица по-прежнему больше напоминала син’дорай, что безумно бросилось бы в глаза окружающим, если бы её заметили. Она беззаботно лежала на подстилке, со слабым любопытством листая спрятанные записи с будущими планами и первоочередными задачами. Медные волосы и светлая розовая кожа вкупе с хрупким телосложением, на фоне всех увиденных за последнее время эльфов, показались бы даже приятными, если бы их обладательница не была вестником жутких перемен.       Ярость Бури встал в проёме как вкопанный, с замиранием сердца ожидая начала разговора.       — Не вижу радости в твоих… глазах, — задумчиво протянула виновница переполоха, соизволив, наконец, посмотреть на вошедшего. — Прошлое не доставляет ожидаемого удовольствия?       — И давно ты знаешь, что я тут? — мысли метались с сумасшедшей скоростью, но показывать растерянность противнику было не в привычках Ярости Бури.       — Серьёзно? — неожиданно улыбнулась драконица. — Ты думал, я не знаю, куда тебя отправляю?       Полученная информация переворачивала планы с ног на голову. Теория о том, что вмешательство сторонних сил не происходит из-за того, что его не вычислили, потерпела оглушительное фиаско.       — Тогда… почему ты появилась только сейчас? — решился на прямой вопрос маг.       — Что такое «сейчас» для Хранителей Времени, Ярость Бури? — задумчиво протянула дочь Ноздорму.       Общаться с ней и прошлые разы было непросто, но в умение говорить загадками она бы переиграла даже самого Иллидана в начале его знакомства с Сириусом Блэком. Вот только, в отличии от человека, Ярость Бури знал, как нужно реагировать в подобной ситуации.       Состроив максимально наглое выражение лица, он довольно поинтересовался:       — Как тебе мой подарок?       В ответ драконица чуть дёрнула рукой, которую он в прошлый раз схватил, и рассеяно посмотрела на зелёные полосы на своей коже, так похожие на татуировки когда-то осквернённого эльфа.       — Любопытная штука, — задумчиво протянула она, без малейших признаков злости или гнева.       — Не будешь просить меня её развеять? Тебе настолько хорошо без крыльев и хвоста? — не унимался Иллидан, мысленно буквально содрогаясь от собственной наглости в попытке понять границы дозволенного.       — Мне действительно не очень комфортно в смертном облике, но ты пока не сможешь это исправить. У тебя ещё нет Скверны, — разумно заметила драконица.       — Ты наивно полагаешь, что в этот раз я пойду на поклон к Легиону? — злобно фыркнул маг.       — Судя по этому, — Хранительница Времени ткнула пальцем в записи, отчего многочисленные браслеты на её руке звякнули, спрятав изумрудные метки, — ты начинаешь понимать, что изменение одного ведёт за собой другое. Мне остаётся лишь подождать, пока ты сам будешь готов принять судьбу Избранника Тьмы и Света. До этого момента мой внешний вид не имеет значения.       — Ошибаешься, — злость от услышанного и некоторая фаталистичность будущего задела неприятные струны души, требующие, пусть и глуповатого, но отмщения. — Приятно знать, что тебя на ложе ждёт милая девушка, а не многотонная ящерица.       Дочь Ноздорму снова спокойно восприняла намёк без ожидаемых возмущения или неловкости. Подобное было несколько нетипично для драконов, старающихся не смешивать свою кровь не только со смертными расами, но и даже с представителями других стай. Её постоянное равнодушие начинало раздражать, ведь за ним было совершенно не ясно, что скрывает пристальный взгляд серых глаз.       — Так я удостоюсь чести узнать имя той, кто оказалась в моей кровати? — коварно улыбнулся Ярость Бури, позабыв, что без привычных клыков его улыбки больше не могли вселять в собеседников привычных переживаний.       — Имя тоже не имеет значение, — пожала плечами драконица.       — Снова ошибаешься, дочь Ноздорму. Я, знаешь ли, сейчас ещё не в том возрасте, чтобы не обращать внимание на такие мелочи, прежде чем возлечь рядом. Это будет чуть позже… примерно веков на сто.       Иллидан начал ловить себя на мысли о том, что гнев Хранительницы Времени был бы предпочтительнее, ведь пока она выглядела так, словно всё идёт по её плану. Любое здравомыслящее создание Азерота ни за что бы не захотело вызывать злость представителя бронзовой стаи, но Ярость Бури по многим пунктам не подпадал под понятие «обычного». С нарочито довольной улыбкой он почти упал на свою весьма неширокую кровать, тем самым зажимая незваную гостью между собой и стенкой.       — Надеюсь, ты не будешь возмущаться, что я ложусь на своё место? — хитро уточнил он.       — Мелочно, Ярость Бури, — покачала головой драконица, которую обычными глазами наконец-то можно было прекрасно рассмотреть, тем более, её лицо, стараниями самого мага, оказалось достаточно близко. — Возраст берёт своё?       — Это что, шутка? — хмыкнул Иллидан. — Ты, оказывается, так умеешь?       — Не умею, — пожала плечами дочь Ноздорму. — Просто предупреждаю, что прошлый ты встряхнул бы самого себя за грудки за то, что ложишься рядом с другой. Даже если это всего лишь мелочная месть или, как ты говоришь, «шутка».       Одними словами представительница бронзовой стаи не ограничилась. Она демонстративно притронулась к записям всего одним пальцем, и те начали стремительно темнеть, а спустя нескольких мгновений и вовсе обратились в прах. Столь пугающая сила времени не могла не впечатлять. Сразу после красноречивой демонстрации, драконица подалась ближе к Иллидану, но он тут же отскочил от кровати подальше, не желая переживать потенциально опасное касание.       Впервые дочь Ноздорму сначала расплылась в довольной улыбке, а потом и вовсе рассмеялась.       — Больше не хочешь ко мне прижиматься? Хватать за руку? — весело уточнила представительница бронзовой стаи. — И да, вот это была… шутка.       — М-да, юмор, и правда, не твоё.       — На мой скромный драконий вкус: вполне.       — И всё же, зачем и почему ты пришла? — столь привычные для молодости приступы злости перед силами, способными поставить на место даже охотника на демонов, незаметно для самого Иллидана всё сильнее начинали туманить разум.       — Очевидно, Владыка Леса уже в курсе того, что «ты» больше не «ты».       — Прямо так и «очевидно»? — не удержался от ленивой полуулыбки Ярость Бури. — Переживаешь за свои тёмные временные секретики?       — Наоборот. Раз ты попытался сохранить линию времени, то, возможно, мы сможем вести диалог.       — С чего ты так решила?       — Тебе ничего не стоило открыться Кенарию, но ты промолчал. Сейчас, по сути, он один из немногих, кто не принял бы тебя за сумасшедшего. Так что отвечу всё же на вопрос: ты справился с соблазном, а значит достоин хотя бы попытки.       — Мне показалось, что Кенарий достаточно надёжно укрыл наше общение от лишних ушей… Конкретно от твоих ушей, дракон.       — Вам казалось, — слегка повела плечом Хранительница Времени, соизволив наконец приподняться с кровати, — поэтому прежде чем ты начнёшь наугад переделывать историю, нам следует кое-что прояснить.       — Думаешь, я тебя послушаю? — недовольство, задетая гордость и возмущение уже клокотали в душе, отчего желание запустить в самоуверенную мерзавку каким-нибудь заклятием становилось навязчивым.       — Во-первых, опасно как твоё вмешательство, так и невмешательство, — совершенно проигнорировав брошенный в неё вопрос, начала драконица. — Если в обновлённой линии времени ты решишь стоять в стороне там, где должен быть активным участником — последствия могут оказаться не менее печальны.       — Ты переживаешь за себя или за меня? — фыркнул маг.       — За судьбу, — совершенно серьёзно ответила дочь Ноздорму. — Во-вторых: держись подальше от Азшары.       — Королева? Ого! — чуть не присвистнул Иллидан и приподнял брови. — В прошлый раз я встретил её лишь после получения Скверны. Какое ей дело до какого-то там подданного без связей, славы и богатства? Бесполезный совет, дракон, давай следующий, более дельный.       — У меня не бывает бесполезных советов, Ярость Бури. Я никогда не трачу время понапрасну, — на мгновение показалось, что нежные губы слегка изогнулись в ироничной усмешке, но это могло быть и зрительным обманом, ведь лицо представительницы бронзовой стаи вновь стало равнодушным, как маска. — И, наконец, последнее… Надеюсь, это останется только между нами.       — Интригуешь, дракон, — уголок губ Ярости Бури слегка дёрнулся. — Значит, у нас всё же будут тёмные секреты?       — Именно, — всё так же спокойно кивнула та в ответ. — И зовут их: мои братья и сёстры. Тебе, разумеется, всё равно, что будет со мной в случае, если что-то пойдёт не так, но всё же… Постарайся не привлекать внимание моей стаи ещё больше хотя бы ради себя. Я не смогу выгораживать тебя во всех ситуациях. Может оказаться, что другой Хранитель Времени не будет к тебе, столь… лоялен.       — Мы снова вернулись к моему прошлому вопросу, — Иллидан приблизился и даже сел на край кровати, пусть и продолжал опасливо сторониться Хранительницы Времени. — Почему и зачем ты меня покрываешь?       — Мы договорились? — в очередной раз проигнорировала вопрос драконица.       — Нет! Почему я должен исполнять твои прихоти, когда ты просто пропускаешь мои слова мимо ушей?!       Неожиданно дочь Ноздорму подалась вперёд и её губы оказались прямо рядом с ухом Иллидана. Тот тут же попытался отодвинуться подальше, не без основания опасаясь прикосновения, но вместо этого словно замер в пространстве. Более того, быстро пущенный взгляд вокруг подсказал, что не только он застыл во времени. Неровные занавески на окне висели в явно неестественном положении, слегка вздутые порывом ветра, а чуть дальше обнаружилась какая-то мошка у двери, плывущая в воздухе на одном месте. Казалось, вся комната вмиг наполнилась мерцающими золотистыми частичками.       — Потому что мы сейчас занимаемся твоими прихотями, — тихо прошептала дочь Ноздорму, задевая дыханием мочку уха. — Так что постарайся. Как обычно. Для себя.       Драконица резко отпрянула от Иллидана, взмахнула рукой, бренча многочисленными браслетами из-под которых мигнули зелёные полосы Скверны, и песчаная буря унесла её в пустоту. Только тогда Ярость Бури снова смог контролировать своё тело. Кулак сам собой сжался с такой силой, что ногти чуть не прокололи кожу, а лицо исказилось от небывалой злости. Маг вскочил с места и бросился подальше от дома, даже не следя за тем, в какую сторону идёт. Когда вокруг стало достаточно глухо, мощная арканная волна захлестнула окружающее пространство, разнося воронкой деревья на несколько метров вокруг. Этого всё равно не хватило для успокоения, поэтому Иллидан без стеснения раскидывался магией направо и налево, рыча от ярости как дикий зверь.       Источник Вечности питал неимоверно. Заклинания летали и летали вокруг, сжигая чуть ли не сам воздух, но силы всё не заканчивались. Постепенно едва контролируемый порыв злости прошёл, оставив внутри пугающее опустошение. Ярость Бури опустил напряжённые плечи и прикрыл глаза одной рукой, пытаясь вернуться в норму. В наступившей тишине ему показалось, что он слышит чьё-то приближение. Воспользовавшись магией, чародей выяснил, что к нему движется группа неизвестных. Бросив взгляд на окружающие разрушение, Иллидан поморщился, но гордо и прямо встал посреди образовавшейся поляны, скрестив руки на груди в ожидании гостей. Те не заставили себя долго ждать. Через несколько мгновений из-за обожжённых стволов деревьев появились эльфы в доспехах со знаками сурамарской стражи и ещё трое облачённые в длинные бирюзовые мантии Лунной Стражи. Все сидели на знаменитых саблезубых пантерах, подозрительно принюхивающихся к одинокому юноше.       Заинтересованный подобной группой, Иллидан приподнял бровь, но продолжил хранить молчание, всматриваясь в лица. Десять тысяч лет. За проведённые во тьме века даже воспоминания о прекрасном времени рядом с бывшей любовью оказались размыты, что уж говорить о других эльфах. Нет, вряд ли он может хоть кого-то вспомнить, даже если узнает их имена. Однако появление отряда здесь явно не простое совпадение, а потому внутренне чародей напрягся.       — Ишну’ала, — поприветствовал один из Лунных Стражей, подведя ездовое животное ближе к будущему собеседнику и приподнимая капюшон. — Мой отряд патрулирует границы Сурамара, так что мы не могли пройти мимо выплеска магии, произошедший тут пару минут назад.       Ярость Бури продолжил молчать, переведя взор с мага на капитана стражи Сурамара. Его слегка округлое для ночных эльфов лицо почему-то казалось знакомым. Память начала вселять смутное беспокойство, постепенно переходящее в тревожность. Внутри словно забил невидимый колокол, заставляя всматриваться в юношу уже неприлично долго. Сам капитан стражи нахмурился, но продолжил внимательно следить за потенциальным нарушителем.       — Это твоих рук дело? — меж тем продолжил Лунный Страж, узловатой ладонью указывая на разрушения.       — Да, — не сразу кивнул в ответ Иллидан, переведя на него взор золотых глаз. — Я что-то нарушил?       — Нет-нет, — неожиданно миролюбиво улыбнулся маг. — Меня зовут Харго’тен, и, признаться, я немного… удивлён силой сотворённых тобой заклинаний, юноша. Как тебя зовут?       Иллидан напрягся. В этот раз связываться с Лунными Стражами он не хотел, планируя сразу податься к Кур’Талосу Гребню Ворона, одному из двух советников Азшары, в будущей войне ставшим основным лидером сопротивления. Однако и дерзить представителям Ордена в личном подчинении королевы не стоило. Чем меньше в текущей линии времени он наживёт себе врагов или просто злопыхателей — тем легче достигнет цели.       — Меня зовут Иллидан Ярость Бури, — он слегка склонил голову в приветствии, продолжая стоять вызывающе прямо.       — Твой магический потенциал… неплох, — задумчиво протянул Харго’тен, весь диалог не меняя менторского тона голоса, показывающего, кто в отряде главный. — Где ты живёшь?       — Недалеко отсюда, у леса.       — Отлично. Завтра тебе придёт приглашение. Попробуем тебя взять в ученики Лунной Стражи, — хлопнул руками маг.       — А если я не хочу? — сощурил золотые глаза Ярость Бури.       — Ты не хочешь вступить в Орден самых уважаемых магов Калимдора? — недоумённо поднял кустистые брови Харго’тен. — Я не ослышался?       — Вы даже не спросили.       — Что за вздор?! Всем известно, что личные маги Азшары, нашего Света Огней, лучшие из лучших! Любые обладающие потенциалом чародей или чародейка мечтают получить это приглашение! — в искреннем недоумении и возмущении выпалил Лунный Страж. — Так что, юноша, перестань нести чушь, и…       — А если… — с нажимом продолжил Иллидан, но Харго’тен его прервал.       — Капитан Песнь Теней, прошу, проследите лично, чтобы завтра приглашение этому упрямцу было отправлено.       Золотые глаза с вмиг разгоревшимся нездоровым блеском снова метнулись к стражнику. Юноша чуть ли не поёжился от взгляда Ярости Бури, но послушно кивнул Лунному Стражу, словами для верности заверяя в своей готовности выполнить поручение:       — Разумеется. Всё будет исполнено.       — Песнь Теней? — не выдержал Иллидан.       — М-да, — неуверенно кивнул капитан. — Тебя смущает моя фамилия?       — Она не знатная, — немного надменно заметил Харго’тен, — но Джерод доблестно несёт службу, а потому честно дослужился до своего звания. У тебя будет так же, Иллидан, а может даже и лучше.       Вставки Лунного Стража путешественника во времени совершенно не интересовали. Джерод Песнь Теней. Младший брат Майев собственной персоной. Вот почему его лицо не давало покоя и вызывало столько беспокойства! Какое удачное совпадение! Или не совпадение? Могла ли драконица знать, что из-за вызванной ею в Иллидане ярости, тот бросится выплёскивать гнев и столкнётся со столь знаковой фигурой из прошлого? Такое знакомство нельзя упустить, его обязательно нужно развернуть себе на пользу!       — Если я так необходим Лунным Стражам, — как бы задумчиво протянул Иллидан, — то после приглашения могу прийти к капитану и лично заверить получение.       — В этом нет необходимости, — нахмурился Песнь Теней, подозрительно осматривая Ярость Бури.       — Отличная идея! Так и сделаем! — тут же оживился Харго’тен. — Тогда завтра я жду от капитана отчёта, хотя нет… Когда Ярость Бури придёт, проведи его ко мне лично!       Иллидан снова аккуратно качнул головой на прощание, стараясь больше не смущать взглядами брата Майев. Не хватало ещё испортить о себе первое впечатление.       На первом же привале один из Лунных Стражей аккуратно подошёл к Харго’тену.       — Зачем нам этот хамоватый мальчишка? — уточнил вполголоса чародей, удостоверившись, что разговор кроме командира никто не слышит. — К чему было так настаивать? Ну, не хочет — не надо. Как будто без него нам никак не обойтись?       — Ты чувствовал и видел то же, что и я, — алчно улыбнулся Харго’тен. — Парень силён, а лорд Ксавий недавно заявил, что собирает под своё личное командование самых сильных Лунных Стражей и других магов со всего Калимдора. Этот же и вовсе с золотыми глазами. Советник точно заинтересует им и его магией. За наводку может и нам что перепадёт.       — Признаться, у меня нет особенного желания влезать в интрижки высшей власти, — хмуро заметил Лунный Страж.       — Да, дворец — опасное место, но… — задумчиво протянул Харго’тен, сверкнув глазами. — Шанс сам идёт в руки, и я его не упущу.