Десять шагов назад

      Понимая, что серьёзного разговора с Малфурионом не избежать, Иллидан с удивлением поймал себя на том, что продумывает будущие фразы. После крайне скомканного сообщения за трапезой, скорее громко расписанного Тирандой, нежели самим виновником переполоха, близнецы Ярость Бури больше темы не касались. Было странно ловить самого себя на том, что, скорее всего, Иллидан полностью разделяет невысказанное мнение брата: они не хотят расставаться. Для друида это означало бы впервые в жизни быть по-настоящему одному, а для чародея — начало цепочки печальных событий.       Хорошего решения никак не находилось, а потому, ещё раз прикинув всё в голове, Иллидан одним особенно тёмным вечером решил не тянуть ещё больше.       Однако не успел он начать, как Малфурион тут же произнёс:       — Так и что ты решил?       В ту же минуту чародей осознал, что всё это время тот просто молчаливо ждал, когда он для себя определиться с выбором. И вот это ощущение общности они когда-то потеряли безвозвратно!       — Я не смогу быть друидом, как ты, — тихо начал Иллидан, а получив кивок Мала, продолжил. — У меня должен быть свой путь, пока я не начал утягивать и себя, и тебя назад. Научиться пользоваться дарованными мне силами — это неплохое решение.       Малфурион не скрыл тяжёлый вздох, но снова лишь молча кивнул.       — Но я не хочу тебя терять, — максимально честно и открыто произнёс чародей, буквально пронзая близнеца глазами. — Знаешь, Мал, мне последнее время сниться сон. В нём я либо остаюсь на месте, отчего нас затягивает пучина, либо ухожу, но тогда мы теряемся. Я знаю, это — не просто сон. И… понятия не имею, что выбрать.       В любом другом случае история со сновидением прозвучала бы весьма инфантильно, но у братьев была привычка с детства делиться любыми мыслями, принимая друг друга. Иллидан знал, что Малфурион не рассмеётся над его страхами, как бы странно те не звучали, а наоборот — вдумчиво отнесётся к делу.       — Знаешь… мне тоже снится сон, — вдруг протянул друид. — Ты упомянул пучину, поэтому я тут подумал… Мне снится Источник Вечности. Он превращается в эту самую пучину, о которой ты рассказываешь, а над ним стоит какая-то странная башня, будто бы тянущая в себя силы. Из-за неё воды неспокойны и бурлят. Во сне мне страшно, я чувствую приближение чего-то ужасного.       Золотые глаза широко раскрылись.       — И давно ты его видишь?       — Пару недель. И каждый раз воды всё темнее и темнее.       Невозможно! Такого просто не может быть! Разве у брата когда-то был дар предвидения? Вроде, нет. Может, в прошлом он рассказывал о подобном, а Иллидан просто прослушал или забыл за давностью дней? Звучит уже реальнее, но всё ещё недостаточно. Тогда как? Почему и откуда такой знак?       — Я думал рассказать об этом Шан’до, точнее… — замялся Малфурион. — Я не знал, стоит ли хоть кому-то рассказывать, а уже тем более Кенарию. Мне казалось, что я буду лишь докучать своими смешными проблемами, типа снов. Однако раз ты такое говоришь, то это не совпадение. Нам не могут одновременно сниться столь похожие сны!       «Конечно, не могут. Мне ничего и не снилось», — однако признаваться в подмене было уже поздно.       Иллидан тяжело присел на подоконник и начал тереть образовавшуюся складку на лбу, пытаясь привести мысли в порядок. Намеченный история с выдуманным сновидением, призванная прикрыть знания будущего, ни просто не оправдала себя, а лопнула, оставив в душе шок и недоумение.       — Знаешь я… — казалось, Малфурион ищет правильные слова для какой-то тяжелой мысли. — Полагаю, если нас разметает, это не хуже того, что может случиться в другом случае. Мне… было бы легче знать, что ты жив, пусть и далеко, чем с тобой произойдёт непоправимое. К тому же, Сурамар — это ни Зин-Азшари. Наш сосед и вовсе служит в Чёрной Ладье, а это ещё дальше, но всё равно находит возможность навестить отца с матерью. Конечно, я не люблю гулять по городу; видеть и ощущать опустошение деревьев, что там растут, мне больно, но… это не помешает приходить к тебе. В конце концов, надо что-то делать, пока наши сны не стали явью.       Не найдя, что ответить, маг лишь рассеянно кивнул, недовольный полученными итогами, а спустя несколько дней уже стоял на пороге сурамарского гарнизона с крайне скромной вещевой сумкой. Ещё через несколько месяцев Иллидан выяснил, что не только сестра, но и брат Песни Теней будто бы заколдованы, потому что нормально пересечься с Джеродом у него не выходило. Делу помешал внезапно присланный из Зин-Азшари Лунный Страж, изъявивший желание поделиться столичными навыками обучения. Из-за его появления гарнизон охватили слухи, что это всё сделано ради новенького златоглазого мага, из-за чего сыновья местных дворян тут же попытались навести с Иллиданом знакомства.       Ярость Бури не торопился их ни откидывать, ни афишировать. Потенциальная польза таких связей в будущей войне была очевидна, но их огласка могла помешать образу «простого парня», ведь Джерод, как выяснил Иллидан, старался держаться именно таких эльфов. Чародей балансировал на двух взаимоисключающих линиях поведения, лавируя между заманчивыми предложениями дружбы и репутацией обычного калдорай.       От иронии ситуации Иллидан иногда чуть не начинал метаться на десять шагов туда-обратно. В прошлом из-за пламенного взора его заклеймили демоном, но и сейчас глаза не дают спокойно жить, одним своим цветом меняя судьбу. Чародею всё больше казалось, что нынешнее сочетание событий — не совпадение, а тонкая игра нежной ручки с оставленными на ней зелёными полосами его собственной Скверны, настолько ловко он увязал в ловушке случайностей и досадных недоразумений. Здравый смысл твердил, что бронзовая стая не вмешивается в судьбу без острой необходимости, но думать, что у его трудностей есть определённое лицо, было немного проще и приятнее. Сама драконица до сих пор не появлялась, что так же нервировало. Не то, чтобы Иллидан был рад её увидеть, скорее наоборот, но тишина пугала неизвестностью.       В один из выпавших выходных Ярость Бури вернулся к брату домой, откровенно сбежав из вереницы магических упражнений, физических тренировок и льстящего подхалимажа. Увидеть родные глаза и услышать спокойный размеренный голос без капли фальши оказалось невероятно приятно.       — Наверно, мне не стоило принимать предложение, — невесело улыбнулся Иллидан, пожимая ладонь близнеца.       — Конечно не стоило, — в шутку нахмурился Малфурион. — Теперь ты не только с золотыми глазами, но и боевой маг с проявляющимися мышцами. Учти, свитки от поклонниц в гарнизон пересылать не буду. Дорогова-то получится!       Пока братья болтали, посмеивались и обменивались новостями, — говорил, правда, больше Иллидан, а Малфурион в основном слушал, — незаметно за окном подкрался день. Подавив зевок, чародей устало потёр глаза, а когда их поднял, то увидел странное выражение на таком похожем на его собственное лице.       — Она приходила сюда. Пару раз, — тихо произнёс Малфурион, будто бы не до конца уверенный, что хочет говорить об этом. — Кажется, Тиранда по тебе… скучает.       — Вот как?       Иллидан уже открыл рот, чтобы категорично заявить, что здоровый сон для него сейчас важнее любых посетительниц, но внезапная идея громом поразила сознание, в одно мгновение отогнав дремоту.       — Так давай её навестим! — озорно предложил маг.       — Что? Сейчас? Утром? Да ты что?!       — Я серьёзно. Мне дали всего пару ночей, так что не стоит тратить время понапрасну! К тому же, дневной Сурамар ничем не хуже ночного!       — Но она же скоро ляжет спать, — неуверенно протянул Малфурион, но уже лишь для собственного успокоения.       — Если не дозовёмся, то погуляем одни, — беззаботно пожал плечами Иллидан и быстро вышел на улицу.       Внезапное возбуждение заставляло чуть ли не подпрыгивать от ожидания. Конечно, маг может и ошибаться, но… их первая встреча с Майев произошла именно тогда, когда он вступил в Лунные Стражи и, прихватив с собой увязавшегося следом Мала, побежал хвастаться перед Тирандой. Разве сейчас не похожая ситуация? Неужели он наконец-то её увидит?!       Оказавшись у стен величественного сооружения Храма Элуны, братья аккуратно осмотрелись и начали, будто бы случайно, сворачивать в сторону окон жилых помещений. Строго контроля над жрицами не было, служение Элуне позволяло иметь личные дела, но внешняя благопристойность была одним из самых неукоснительных правил, а потому прогулка днём с двумя мужчинами не то, чтобы смертельный проступок, но определённо порицаемое действие, тем более для младшего звена.       — Так, теперь надо её позвать, — сориентировался Иллидан, остановившись у нужного окна.       Братья были у него не раз. Обычно они заранее уславливались с Шелест Ветра о том, когда придут, чтобы она могла быстро их встретить, но сейчас были другая ситуация и время суток, а потому откровенно звать её по имени не стоило.       — Есть идея, — хмыкнул Малфурион, подойдя к стене здания и присев на корточки.       Друид опустил руку на землю и из неё спустя мгновения полез свежий росток плюща, ловко цепляющийся за любой уступ в стене, чтобы за какие-то минуты дотянуться до карниза. Мысленно Иллидан восхитился мастерством брата. Конечно, скорость роста растения ещё не велика по сравнению с тем, что потом будет творить Малфурион, но для юного ученика это более чем внушительные успехи.       Ещё через несколько минут в окне появилась Тиранда, смущённо опуская глаза на белый цветок вьюнка в руках.       — Так и знала, что это ты, Мал! — буквально пропела послушница, но когда увидела рядом ещё и второго брата, то почти сразу растерялась. — Ох, Иллидан… ты тоже тут.       — Ты не рада меня видеть? — сощурил золотые глаза чародей.       — Нет-нет, что ты! Просто…       «Просто ты мило улыбалась брату, думая, что я этого никогда не увижу».       Про инцидент с неудавшимся поцелуем Иллидан так и не рассказал Малфуриону. Однако, странные поступки подруги детства неприятно коробили, из-за чего захотелось раскрыть глаза влюблённому близнецу на её поведение.       «Может, позже», — нахмурился Иллидан, но быстро снова стал озорным, стараясь не выходить из роли бывшего себя.       — Пойдём к нам! — позвал он Тиранду. — Мне столько всего нужно тебе рассказать!       — Нет, нельзя! — тут же всплеснула руками Шелест Ветра, неловко посматривая то на одного брата, то на другого. — Меня поймают!       — Я теперь умею делать предупреждающие чары, — прикинув, что и ему будет полезно знать о чьём либо приближении, маг тут же отправил аркану в сторону ближайшего входа. — Ты быстро спустишься и мы пойдём.       — Меня могут наказать!       — Да брось, никто и не заметит, — продолжал подначивать Иллидан, старательно осматриваясь по сторонам.       — Но я… Ох! — щёки Шелест Ветра ещё больше потемнели. — Если меня поймают…       Однако по её голосу стало ясно, что сомневается Тиранда лишь для вида. Спустя пару мгновений послушница уселась на подоконник и перекинула ноги, чтобы соскочить. Малфурион тут же подался вперёд, желая подхватить подругу. Кажется, «в прошлый раз», Иллидан в этом перещеголял соперника и заветная добыча оказалась в его объятьях, но сейчас он даже не попытался дёрнуться в её сторону. При большом желании, можно было арканой подхватить Тиранду, однако и этого он делать не стал, наблюдая за тем, как та упала ровно в объятья Малфуриона. Ощущать собственную ревность было привычно неприятно, но, кажется, Иллидан практически смирился. Когда уже пьянящее наваждение закончится?       Словно отвечая на мысленный вопрос, за его спиной со стороны выхода, который, вообще-то, охранялся магией, раздался приятный, но твёрдый голос:       — Ты недостаточно устала на тренировках, Шелест Ветра, что решила в бодрствовании провести и дневное время?       Охранная аркана болезненно вернулась к владельцу как насмешливый щелчок по носу. Сказанное было настолько же похоже на ожидаемую личность, насколько не совпадал с воспоминаниями голос. Иллидан, не до конца доверяя услышанному, аккуратно развернулся.       За ним стояла невысокая и крайне изящная эльфийка, своей блуждающей улыбкой не предвещающая ничего хорошего. Тёмные волосы, ещё не такие светлые зеленоватые глаза и, главное, другие телосложение и голос. Если бы не воспоминания о том, что заветная встреча может произойти здесь и сейчас, он бы её не узнал. Осознание данного факта не на шутку испугало. Поймавшая правонарушителей жрица подошла чуть ближе, а потом встала, но не скрестила руки на груди, как это тут же дорисовала фантазия, а упёрла одну в бок, ничуть не боясь демонстрировать себя.       — Раз у тебя достаточно энергии, то у меня есть идея, как употребить её с большей пользой, — промурлыкала новоприбывшая.       Поразительный тон превосходства остался прежним, лизнув ухо как если бы он был ласковым котёнком саблезуба. Насмешливая полуулыбка, слегка сощуренные глаза… Вот сейчас она «Та Самая». Наваждение чуть не заставило Иллидана подойти к девушке и вжаться в заветное тепло, поражаясь тому, какой же лёгкой и грациозной когда-то была его веками закованная в металл тюремщица. Никакого сомнения в своей внешности или вечной скованности узами обязательств и долга. Только ленивое господство над глупой молодой послушницей и её незадачливыми ухажёрами.       — Я… кхем… — запнулась Тиранда, подавленная тем, что её поймали с поличным на месте неудачного побега, да ещё и в объятьях одного из посторонних, из-за чего отрицать очевидное было глупо.       — Шелест Ветра, я понимаю, что страсть сразу двух прекрасных молодых эльфов, конечно же, приятнее сна, но не могла бы ты не подавать такого примера другим прямо под окнами Храма? — как бы между делом отметила наставница. — Ласкайся с ними, хотя бы, по очереди, и решите заранее, кто будет первым. Монетку подкинуть?       Глаза Шелест Ветра резко раскрылись от подобного подтекста и намёка. Как будто уже услышанных унижений ей было мало, из окон здания, до этого кажущимся тихим, раздался дружный женский смех. Тиранда тут же отпрыгнула от Малфуриона, словно он прокажённый, но было, разумеется, слишком поздно. Её репутация на ближайшее время была предопределена.       — Уже лучше, — прокомментировала увиденное её наставница и, наконец, зеленоватые глаза переползли на мага, стоящего от парочки чуть поодаль. — Надеюсь, у вас, юноши, также нет важных дел на ближайшее время, ибо было бы неплохо приходить каждую ночь молиться Элуне, чтобы она простила вам чрезмерное… рвение к одной из её служительниц.       Шутливый тон, будто бы обрывок славного прошлого, подначивал ответить в той излюбленной манере, в которой бывший узник и тюремщица общались тысячи лет.       — Только если её более опытная жрица займётся моим исправлением лично, — хмыкнул Ярость Бури, не скрывая зажигающихся искорок в глазах.       Несколько молодых лиц начали аккуратно появляться за окнами, заинтригованные личностью говорившего и его столь дерзким ответом наставнице, славящейся острыми комментариями. Жрица выглядела немногим старше провинившейся троицы, но по тому, какой взгляд она на них бросала, разницу в возрасте и статусе не торопилась преодолевать. Как и спускать наглость.       — Безумству храбрых поём мы песни, — прокомментировала она, неторопливо подходя ближе, чем буквально затмевала весь мир вокруг. — Обычно: за упокой.       Молчание Иллидана не было связано с тем, что ему не нашлось бы, что ответить. Просто он забывал самого себя, упиваясь молодым лицом без шрамов и следов вековечной скованности. Чёрные волосы подчёркивали и без того вызывающую бледность, из-за чего нежная кожа будто бы мерцала. Нет, не «будто бы». Ярость Бури знал и помнил, как её внутренний свет мягко сиял для него во тьме, став маяком, спасшим разум и душу.       — Иллидан Ярость Бури, — вежливо поклонился маг, не разрывая вызывающего зрительного контакта.       — Да пребудет с тобой благословение Элуны, Иллидан Ярость Бури, — саркастично отозвалась жрица, не торопясь ответно представляться. — Я так полагаю, второй тоже Ярость Бури.       Зелёные глаза переползли на брата. Видимо, наставница решила, что молчание оппонента — ни что иное, как решённая проблема в его лице. От потери внимания Иллидан чуть не взвыл. Бывшие порывы ревности к сопернику быстро потонули в той почти бесконтрольной секундной злобе, когда кто-то посмел вмешаться в диалог между ним и заветной девушкой, пусть даже сам виновник всего лишь молча стоял рядом.       — Малфурион, — неловко буркнул брат, в отличие от Иллидана, готовый провалиться на месте и переживающий за то, что своими действиями подставил любимую.       — Да пребудет, — лениво промурлыкала наставница Тиранды. — Итак, юноши, моя подопечная ещё чем-то может вам помочь?.. Нет?.. Прекрасно. Шелест Ветра, дитя моё, будь любезна пройти в мою келью.       Ещё один смешок раздался за стенами, предвкушавший наказание провинившейся. Правда, сразу на это жрица повернула голову в сторону здания, из-за чего все звуки буквально потонули в один момент, а движения мгновенно прекратились. Наступила настолько звенящая тишина, что было слышно, как ветер играется с листьями плюща, всё ещё ползущего по белоснежным стенам.       — Получу ли я дозволение узнать имя столь ослепительной жрицы Элуны? — не выдержал, наконец, Иллидан, пытаясь преодолеть барьер полного безразличия к своей персоне.       Наставница снова уперла руку в бок, что больно контрастировало с привычной позой, но слегка прикушенная губа немного успокоила разум. Оттенки нового и привычного попеременно мерцали в глазах, то опуская душу куда-то вниз, то подбрасывая к небывалым вершинам.       — Майев Песнь Теней благословляет тебя, — наконец решилась открыться она, видимо, прикинув, что имя — не та просьба, которую стоит игнорировать, ведь, в конечном счёте, она оставалась дочерью Богини, а это накладывало некоторые негласные правила поведения.       — Два благословения за ночь. Сегодня воистину прекрасный день! Разве теперь могу я отринуть строгий наказ приходить на молитву? — дерзость граничила с вседозволенностью, но Иллидану было невероятно важно убедиться, что Майев примется колкими словами решать проблему, не прибегая к силе и влиянию жрицы для наказания наглеца.       Если бы Ярость Бури составил себе труда оглядеться, то обнаружил полное недоумения лицо брата и едва скрываемую злость Тиранды. Шелест Ветра метала взгляд с одного оппонента на другого, не понимая витавшую вокруг них атмосферу. Наблюдать за тем, как влюблённый в неё мужчина страстными глазами смотрит на другую, оказалось невыносимо. В конце концов, Тиранда решилась привлечь к себе внимание, но разорвать наступающую перебранку.       — Прошу прощение за дерзость моего друга, госпожа Майев, — она чуть поклонилась и сделала шаг вперёд, тем самым отрубая возможные ответы остальных. — Я с величайшим смирением приму наказание.       Песнь Теней чуть фыркнула, но повернулась к послушнице и подбородком указала ей на Храм. Когда Тиранда, покорно опустив голову, прошла мимо неё, Майев последовала следом, но на пороге оглянулась на близнецов.       — Надеюсь, Ярость Бури, вы больше не позволите себе нарушать обеты моих подопечных и пятнать их репутацию.       — Разумеется, — тут же выступил Малфурион, буквально вставая перед Иллиданом, чтобы он не ответил первым. — Мы больше не позволим себе ничего такого в сторону послушниц Элуны.       — Только в сторону её прекрасных Высших Жриц, — нескромно заметил второй брат.       Песнь Теней выгнула бровь, явно не вдохновлённая льстивым замечанием, и с кислым лицом прошествовала внутрь.       Иллидан едва не бросился за ней. Остановил его резко развернувшийся Мал, зашипевший на близнеца с непривычным раздражением.       — Что на тебя нашло?       — Не «что», а «кто», — даже не пытаясь отнекиваться, тут же ответил маг. — Я и не догадывался, как много она на самом деле потеряла!       — О чём ты? — искренне не понял высказывания друид.       — Её голос… Ох, он же совсем другой!.. Я думал, что узнаю его из тысячи, а оказывается… если бы не знал, то и…       — Ты заболел? — не на шутку встревожился Малфурион. — И давай-ка побыстрее убираться отсюда, пока Тиранде ещё больше из-за нас не досталось! Проклятье, мы так её подставили…       Сделать хотя бы шаг в сторону оказалось практически невозможно. Иллидан догадывался, что сейчас на него всё ещё украдкой смотрят некоторые особо любопытные и рискованные послушницы, но ему было всё равно. Хотелось сорваться с места и нырнуть в прохладный тёмный свод Храма, в погоне за дорогой девушкой. Она не могла далеко уйти, и если поторопиться…       Нет, нельзя. Во всяком случае не сейчас и не так. Следующий разговор стоит обустроить умнее, чтобы общение оказалось более личным и интимным. Слишком много вокруг любопытных глаз, которые Майев, ведомая чувством долга и идеалом образцовой Высшей Жрицы, попытается избежать. Кстати, стоит усилить попытки добраться до Джерода, раз встреча с его сестрой уже состоялась. Теперь есть повод начать о ней разговор, чтобы узнать о нынешней Майев через него любую мелочь, которую капитан стражи может случайно упомянуть.       Через силу отворачиваясь от белоснежных стен, Иллидан с небывалым азартом мысленно перешёл ко второму пункту плана, напрямую затрагивающий Песнь Теней. Обоих.

***

      Хотя дочери Элуны славились миролюбивым воззрением, военная подготовка, тем не менее, являлась важной частью их обучения. Богиня не только Мать или Дева, но ещё Воительница и Охотница, готовая карать виновных и защитить праведных. Площадка для боёв ночами редко пустовала, на неё с завидной регулярностью приходили жрицы всех рангов, но при обучении юных послушниц оказывалась особенно оживлённой. Молодая энергия била ключом, поэтому женский смех и другие звуки физической активности тут же заполняли огороженный участок, аккуратно спрятанный огромным массивом здания и высокой добротной стеной. Если не знать, что в Храме проводится подобное, то и не догадаешься.       Однако Джерод Песнь Теней знал, а потому привычным маршрутом вместо выходного в городе, полного заманчивых огней, аккуратно подходил к знакомому уступу. Если когда-нибудь кто-нибудь узнает, что он, один из самых исполнительных капитанов гарнизона, крадётся по крышам как вороватый саблезуб, его тут же осмеют ребята из отряда, годами напоминая об этом, а сам он на месте сгорит от стыда.       Сердце тут же дёрнулось, нашёптывая, что лучше умереть от этого, чем прожить ещё день не увидев Её. Ну и пусть над ним будет насмехаться вся сурамарская стража разом, если узнает, ведь не прийти он всё равно не мог! В конце концов, как бы серьёзен с виду Песнь Теней ни был, внутри горели молодость и страсть, а глаза сразу отыскали знакомый силуэт послушницы среди толпы остальных. Вон там, чуть сбоку, у стены, стоит хрупкая элегантная фигурка, с едва скрываемым волнением ожидая своей очереди. Её слегка приподнимающиеся плечи Джерод мог рассмотреть даже со своего «насеста», а может фантазия сама дополнила дорогой образ.       Какая же она красивая! Такая нежная, мягкая, кажется, что во всём мире нет эльфийки прекраснее…       Пока Джерод мечтательно следил за происходящим внизу, рядом внезапно скрипнули камни, отчего перепуганный стражник тут же неловко дёрнулся, едва не упав. Чья-то рука успела его поддержать, помогая восстановить равновесие, но радости от этого не появилось, ведь Песнь Теней настиг до боли знакомый голос с такой ожидаемой интонацией превосходства и мурчащих нот:       — Да у меня сегодня улов в виде перевозбуждённых нарушителей!       Джерод тут же скривился и даже не попытался спрятать тяжёлый вздох. Единственная, перед кем Песнь Теней не прятал эмоции, была старшая сестра, которая его воспитывала с самого детства, а потому всегда о них догадывалась. Уж лучше бы его застукал за таким постыдным занятием кто угодно, только не Майев! Теперь она будет максимально болезненно напоминать о подобном, каждый раз заставляя проваливаться сквозь землю от смущения и неловкости!       — Может, мне позвать стражу? А, ох… её капитан уже здесь!       Песнь Теней бросил в плутовские зелёные глаза тяжелый взгляд, лёг на спину для удобства и жёстко скрестил руки на груди, понимая, что его моральные мучения только начались, а значит он здесь надолго.       — Как ты меня обнаружила? — хмуро буркнул капитан стражи.       — Краем глаза увидела движение на крыше, — повела плечом жрица, словно это было не важно, после чего сама с ловкостью и грацией ездовой пантеры обустроилась рядом.       «У тебя глаза на кончиках ушей, что ли?!» — возмутился про себя пойманный правонарушитель, но вслух, конечно же, предпочёл не высказываться.       — Итак, вместо визита к единственной, дорогой и такой замечательной сестре, ты предпочёл прийти в Храм, чтобы… понаблюдать за светлым образом любимой, дабы потом в кровати было чем заняться долгими солнечными днями?       — Мэв!       Джерод закатил глаза от пошлости намёка и беспардонности сестры, невольно прикрыв лицо ладонью. Его щёки тут же преодолели новую стадию потемнения, хотя с крайне светлым оттенком кожи брата и сестры это казалось почти невозможным. Несчастный почувствовал, как у него резко сгорает уже не только лицо, но и шея.       — Надеюсь, это хотя бы не Шелест Ветра, — вдруг скривилась Майев.       — Что? Кто? А, нет, не она…       — Хорошо.       — Эм… не то, чтобы мне было сильно интересно, но… Почему «хорошо»?       — Два влюблённых дурачка у неё уже есть. Не хотелось бы пополнять список её побед ещё и своим братом, — сестра снова пожала плечами. — Причём один из них с золотыми глазами, так что у тебя заранее не было бы шансов.       — Златоглазый? — тут же оживился Джерод. — Его, случайно, не Иллидан зовут?       — Навроде того, — выгнула бровь Майев. — Вы с ним знакомы?       — Отчасти. Он отказался от места среди Лунных Стражей, потому что, цитирую: «хотел быть поближе к Храму Элуны. Точнее к тем, кто там служит, а ещё точнее — к той». Видимо, он говорил о Шелест Ветра.       — Пф-ф! — тут же громко фыркнула Майев, отчего оба Песнь Теней синхронно чуть пригнулись и осмотрелись, а когда новых свидетелей не обнаружили, продолжила уже вполголоса. — Нет, ну точно дурачок. Ради нашей Тирандочки лишаться такого будущего? Не знаю, какой там второй брат, он, в основном, молчал, но первый ей подходит.       — Чем?       — Умственным развитием, — цинично отозвалась жрица. — Тиранда им тоже особо не блещет.       В который раз Джерод предпочёл не высказываться по поводу доводов Майев, но та бросила в него разве что взгляд, чтобы уже в свою очередь устало закатить глаза:       — Ох, я знаю, о чём ты подумал: «моя сестра вечно ко всем безжалостно придирается!» Однако в этот раз я даже слишком милосердна… Шелест Ветра, она… ну, — казалось, жрица мысленно крайне старательно ищет подходящий синоним, — немножечко глупышка. Однако слишком самоуверенная, совершенно несоразмерно реальному положению вещей. Элуна ей явно благоволит, да и такие видные воздыхатели добавляют прелести в глазах окружающих, но я не понимаю подобного обожания. Среди послушниц есть куда как более разумные и достойный девочки… М-м… Шаласир, например.       При звуках заветного имени сердце тут же скакнуло, из-за чего Джерод употребил все свои моральные силы, чтобы не показать вновь налетевшее волнение лежащей рядом сестре.       Разумеется, абсолютно безрезультатно.       — Шаласир? — тут же заулыбалась Майев, внимательно вглядываясь в брата. — Так вот кто героиня твоих снов?       — О Богиня, Мэв!.. Не могла бы говорить потише?!       — Хм, братец, даже не знаю, поздравить тебя с хорошим выбором или разочаровать, — Майев вдруг резко стала серьёзной.       — Разочаровать? — мир вокруг будто бы замер в жутком ощущении близкой потери.       — Её семья недавно объявила, что она станет супругой одного из вельмож. После улаживания всех договорённостей она покинет Сестринство, — нахмурилась жрица. — Шаласир из очень хорошего рода и изначально было странно, как её пустили в Храм, так что…       — Её… она… выйдет замуж?       Вмиг образовавшаяся вокруг пустота поглотила в себя Джерода вместе с окружением. Ему резко захотелось остаться одному, чтобы никто не мог видеть его с… нет, глупость, он — капитан стражи, воин, а они, как известно, сильные и не могут плакать. Тем более, при посторонних. Он мужчина и… и…       И как же больно!       Невольно Джерод обхватил себя руками, зябко поёживаясь. Одно мгновение разделило всю жизнь на «до» и «после». Ещё вечером он был самым счастливым эльфом на свете, ведь почти парил над землёй, в ожидании увидеть заветную девушку, но теперь… Всё кончено?       — Сказала бы, что мне очень жаль, но нет, — сухо и немного безжалостно произнесла Майев. — Лучше отпусти её сейчас, чем она потом разбила бы тебе сердце.       Внезапный порыв ярости накрыл воина, крайне несвойственный его немного меланхоличной натуре. Он резко развернулся к жрице и, едва скрывая влагу на глазах, разве что не выплюнул:       — Спасибо за заботу, сестра… Позволь узнать, почему же ты решила, что потом меня бы всё равно бросили? Не все, знаешь, такие… такие, как ты! Может быть, у нас могло бы…       — Не могло, — на удивление спокойно прервала его Майев, будто бы ни разу не задетая комментарием брата. — Она — девочка из дворянского рода, а мы — пыль под их ногами. Понимаешь? Даже сейчас, когда ты — капитан стражи, а я и вовсе её наставница.       — Не всегда всё решается так, когда любишь! — упрямо покачал головой Джерод, изо всех сил сопротивляясь услышанному.       — Она — и правда хорошая девочка… и послушная дочь, — неожиданно мягко ответила Майев. — Она бы в любом случае не пошла против воли родни, так что у тебя изначально не было шансов. Вас либо сразу оторвали друг от друга её родственники, либо зарождающиеся надежды разбили сердца потом. Так что, да, прости, может я цинично звучу, но лучше так, причём и для тебя, и для неё. Чем дальше всё затянулось бы, тем больнее бы стало.       — Что ты можешь знать об этой боли?! Ты вечно в своём долге и здравом смысле! Не помню рядом с тобой ни одного эльфа, чтобы не сбежал через пару лунных циклов к кому-то, кто о нём не забывал или не унижал!       — Да, я не хочу тратить время на дурачков, типа мальчиков Шелест Ветра, это, разве, преступление? А ещё я знаю наше с тобой место, и поэтому лучше сейчас скажу тебе правду, немного уколов словами, чем потом тебя ранят предательским кинжалом в спину.       — «Немного уколов»? — Джерод едва не проорал надменные слова, забыв о любой конспирации. — По-твоему, это «немного»?! О, может ты сейчас думаешь, что сделала что-то хорошее и это такая забота обо мне?!       — Не кричи, — предостерегающе подняла руку Майев. — Да, я всегда забочусь о тебе. Сейчас — особенно. Со временем, ты поймёшь, что так было лучше…       — Надеюсь, со временем найдётся хоть один, как ты говоришь, «дурачок», кто пробьёт твою упрямую башку и ледышку вместо сердца, чтобы ты хоть раз в жизни перестала быть такой… такой…       — Ну, какой? — обижено и грозно уточнила жрица.       — Такой! Однако даже поклонники Тиранды умнее, раз они к ней лезут, а не к тебе! Ты же кого угодно задушишь своим здравым смыслом! Для тебя полного идиота ещё не сыскалось!       Не желая и дальше смотреть в строгое лицо сестры, Джерод поспешно начал спускаться, то и дело неловко оступаясь. Непонятно, как он вообще не свалился, сломав себе шею, но такая мелочь едва ли беспокоила глухой разум. Ещё никогда в жизни Песнь Теней не чувствовал себя таким несчастным и одиноким, хотя и до этого судьба не баловала своей щедростью, с самого детства оставив их с Майев сиротами. Внезапно стало даже жаль, что с ним ничего не случилось, ведь тогда физические страдания заглушили бы душевные, а жить в мире, где его Шаласир отдают кому-то другому, больше не пришлось бы. Окружающая ночь превратилась в кромешную тьму, оставляя его полностью слепым и совершенно беззащитным перед безысходностью будущего. Спустившись на утоптанную землю, стражник встал, не зная, что делать дальше, куда идти и как теперь жить.       Как свет звезды во мраке, перед внутренним взором снова появилось лицо Шаласир, аккуратно и вежливо улыбающееся ему в ответ на какую-то очередную не самую успешную шутку. Почти сразу она обратила на себя внимание Джерода, когда тот зачем-то пришёл к Майев. Сестра, окружённая послушницами, решила пообщаться с ним прямо при них, чтобы быстро решить вопрос. Именно тогда, среди наигранно-томных взглядов других послушниц, пущенных в него для интереса или для игры, он заметил ту, кто не пыталась выставлять себя соблазнительно, но при этом глупо. В осанке Шаласир было столько достоинства, а во взгляде тепла, но размеренности, что Джерод сразу понял: если в Калимдоре и есть девушка, способная составить его счастье, то это только она!       И вот Шаласир станет женой другого. Конечно, Джерод ей ещё ничего конкретного не говорил, желая получить лучшее место, чтобы было куда звать и чем её обеспечивать, но… Их нечастые разговоры становились всё больше и теплее, а потому из раза в раз огонёк надежды то и дело грозил стать пожаром в душе. Песнь Теней даже уже почти посмел поверить, что…       — Джер, подожди, — недовольно окликнула его Майев сверху, аккуратно переползая ближе. — Слушай, я понимаю, что…       — Нет! — наконец не выдержал Джерод. — Ты ничего не понимаешь! Нужно хоть кого-то любить в этой жизни, чтобы понять! Это не про тебя!       — Джер, зачем ты так?.. — охнула жрица, незаметно для самой себя сменив строгость на растерянность.       — А ты?! — не обращая внимание на изменение её лица, продолжил воин. — Приятно знать, что когда мне особенно нужна поддержка, моя… Единственная. Дорогая. И такая замечательная сестра с большой готовностью раздавит всё, что мне дорого! Спасибо, Мэв, твоя забота воистину бесценна!       — Джер!       Не желая и дальше слушать разумные речи Майев, Джерод быстрым шагом бросился куда-то в сторону Сурамара, чтобы обнаружить себя в полдень где-то на его окраине, в крайне подозрительном питейном заведении, куда ему не раз приходилось заходить по долгу службы. В руках был почерневший и немного побитый керамический стакан, а внутри — что-то мутное и пахнущее алкоголем. Однако вместо того, чтобы тут же отодвинуть подозрительную выпивку подальше, всегда педантичный Песнь Теней лишь пожал плечами и ухнул в себя всё содержимое целиком, буквально обжигая им внутренности.       Наверно, сестра и сейчас бы сказала, что топить горе в вине — не выход, или это идея для «дурачков». И раз она сама вся такая умная, то пусть дальше живёт своей донельзя правильной одинокой жизнью.