Десять шагов назад

      Открыть глаза вечером оказалось практически невозможно. Нереальная жажда, противное чувство в животе и привкус чего-то прокисшего на языке были отвратительны. Джерод снова зажмурился и начал усиленно тереть веки. Потолок был незнаком. Когда же молодой капитан стражи смог оглядеться, то понял, что ему не показалось: не только потолок, но и всё остальное вокруг было незнакомо. Где он?       На первый взгляд Песнь Теней оказался в крайне небогатой, — даже весьма себе скромной, — но аккуратной комнате с двумя отдельными кроватями, на одной из которой лежал он сам. Ни на тюрьму, ни на казарму непохоже. Головная боль и смутные образы дня не давали чётких ответов. Его кто-то куда-то нёс. Странно нёс, будто бы Джерод скорее парил над землёй, чем его тащили. Кажется, даже говорили куда, но воспоминание осело в висках, безжалостно сжимая их тугим обручем.       Неожиданно бутон растения, стоявшее в маленькой кадке на тумбочке рядом с кроватью, лопнул и распустился. Столь удивительного белого цветка Джерод ещё не видел. Его тонкий аромат ударил в ноздри, заставляя чихнуть.       — Апчхи! — Песнь Теней недовольно потёр нос, усиленно жмурясь. Не успел стражник прийти в себя от странного приступа аллергии, как дверь комнаты открылась и в неё вошёл… — Ярость Бури?       Прежде чем имя само слетело с губ, Песнь Теней недоумённо и напряжённо нахмурился. Он даже не мог понять, что его смущает. Перед ним точно стоит чародей, но… это не он. Не понимая, как такое возможно и откуда вообще пришло подобное ощущение, Джерод недовольно поёжился. Кажется, его ещё не до конца отпустило.       В ответ на вопрос вошедший добродушно улыбнулся. Да, маг тоже всегда улыбался капитану, но почему-то именно сейчас улыбка выглядела естественно и располагающе.       — И да, и нет, — ответил незнакомец. — Я действительно Ярость Бури, но я — не Иллидан, если ты о нём.       — То есть… А как?..       — Я — Малфурион. Мы — близнецы.       — А! — тут же облегчённо выдохнул Песнь Теней. — Ой, в смысле… понятно. Прости, я…       — Ничего страшного, — снова тепло улыбнулся Ярость Бури. — Брат попросил меня приглядеть за тобой. Вот, выпей.       — Что это?       — Ну-у… тебе станет гораздо лучше, а это — главное. Держи.       Немного недоверчиво приняв кружку от нового знакомого, Джерод ещё раз благодарственно полупоклонился, насколько это позволяла сидячая в кровати поза. Пока пил, украдкой осматривал второго брата. В отличие от мага, его близнец одевался немного странно: ничего яркого, что так любили калдорай, а только зелёные или коричневые тона, из-за чего он выглядел не просто скромно, а даже бедно. Едва доходящие до плеч неаккуратные пряди Малфуриона, капризно торчащие в разные стороны, так же не шли в сравнение со столь аккуратно забранными в хвост или пучок длинными ухоженными волосами Иллидана. Только спустя некоторое время Джерод заметил, что во внешности, не считая причёски, главным различием были глаза: у брата чародея они не были золотыми.       Невольно Песнь Теней задумался: какого это — расти в тени своего заведомо «лучшего» близнеца, ведь с ожиданиями величайшей судьбы особо не поспоришь? Будучи младшим братом гораздо более активной и властной сестры, Джерод само собой проникся тяжёлым положением Малфуриона. Да и выглядел тот гораздо… проще и ближе.       — Сколько я был в отключке? — спросил Джерод, когда с содержанием кружки было покончено.       — Ночь только началась. Если бы ты сам не проснулся, я бы вскоре разбудил тебя, однако раз ты чихнул, я тут же взял снадобье и пришёл.       — Чихнул?       — Цветок распустился, — туманно пояснил Малфурион. — Он бы не сделал этого, если бы ты спал.       — О, вот как! — задумчиво протянул капитан стражи, стараясь не показывать, что полученные объяснения, на самом деле, ему ровным счётом ничего не дали. — А где Иллидан?       — Ушёл едва ли с закатом, а то и раньше. Ему… нам… нужно явиться сегодня в Храм Элуны, но я могу зайти позже, а вот у него времени не будет — служба.       — Храм Элуны? — тут же напрягся Джерод.       — Да, мы должны… вымолить прощение. Если быть точным: целых два. И если Богиня всегда милостива, то её служительницы…       На беззлобную шутку Малфуриона Джерод чуть не расхохотался, подумав, что он как никто знает о тяжёлом нраве некоторых последовательниц Сестринства. Правда, тут же мысли о Майев сбили настрой: выводы на холодную голову подсказывали, что вчера он очень больно её задел. Кажется, Джерод давно не видел выражения растерянности и боли на лице сестры: она всегда старалась держаться гордо и достойно, а он подыгрывал ей и делал вид, что не слышит за запертой дверью слёз унижения, злости, а порой даже отчаяния. Всё это она делала для того, чтобы брат и сестра могли кем-то стать в жизни: она — не просто дворовой девчонкой для дешёвых утех, а он — не очередным маленьким воришкой, которых сам сейчас ловит пачками. Песнь Теней всегда ценил её старания, а потому чувство стыда начало безжалостно душить.       Несмотря на первостепенную важность, эту проблему стоило решить чуть позже.       — Как я здесь оказался? — снова стал допытываться до Малфуриона невольный гость.       — Иллидан принёс. Сказал, что его в городе из-за формы перехватил какой-то трактирщик и умолял забрать капитана стражи, пока будущие клиенты не увидели того в беззащитном состоянии. Брат попросил позаботиться о тебе, а сам ушёл в Храм. Сказал, что скоро вернётся.       — И раз я сказал, то выполняю, — почти с порога раздался баритон, удивительно похожий на голос сидящего напротив Джерода эльфа.       В дверях показался второй Ярость Бури. Только теперь юный капитан мог окончательно убедиться: чародей был слишком другим, пусть они с Малфурионом и похожи как две капли воды.       — Как ты? — хмыкнул Иллидан, коварно сверкнув золотыми глазами.       Под таким взором Джероду стало немного неуютно, слишком уж он напоминал саркастичные взгляды сестры, но быстро взял себя в руки.       — Гораздо лучше. Спасибо, что перенёс меня, но… Почему сюда?       — А куда нужно было? — Ярость Бури сел рядом с братом, отчего их расхождение с совершенно одинаковыми лицами давало странный и даже немного сюрреалистичный эффект. — В казармы?       — Нет, точно не туда! — протянул Песнь Теней. — Спасибо вам обоим: за проявленную деликатность и помощь. Да и вообще… Я, правда, никогда раньше…       — Не нужно оправданий, — тут же перебил Джерода чародей. — В жизни всякое случается.       — М-да… — неловко протянул тот и смолк.       — Нам уже нужно собираться, — улыбнулся Иллидан. — Прости, Мал, что второй выходной проведу не с тобой, но сам видишь, какое тут дело…       — Не нужно меня провожать, я сам… — начал сконфуженный Джерод.       — Ты знаешь, где наш дом и как попасть в Сурамар? — приподнял бровь маг. — К тому же, у меня есть дела в гарнизоне; хотел заняться ими потом, но раз уж выпал случай, то расправлюсь сразу. Нет, если ты не хочешь идти со мной, то…       — Ох, что ты! Никаких проблем.       Прощаясь с Малфурионом, Джерод ещё раз поразился совершенно непохожими характерами близнецов, а когда остался с Иллиданом один на один, то и вовсе неловко замолчал, внутренне сгорая от стыда. Идти рядом с тем, кто видел тебя в непотребном состоянии — весьма нервозная задача. Наконец, после нескольких минут сковывающей тишины, Песнь Теней не выдержал и решил выяснить неловкие подробности, чтобы заранее быть готовым ко всем потенциальным проблемам.       — Слушай, Ярость Бури…       — Лучше просто Иллидан.       — Да, хорошо. Так вот, Иллидан, я днём… что-нибудь говорил или делал?       — В каком смысле? — маг казался совершенно спокойным, и это немного успокаивало.       — Знаешь… иногда в таком состоянии некоторые… Ну…       Ярость Бури продолжал молча идти вперёд, никак не помогая найти нужное слово.       — Ну, иногда эльфы после большого количества вина говорят всякое… О чём бы обычно не рассказали…       — Ты про Шаласир?       Джерод чуть дрогнул, но шагу не сбавил, лихорадочно пытаясь вспомнить смутные детали прошлого.       — Ты её знаешь?       — Никогда лично не общался.       — Тогда… получается, это я рассказал?       — Получается, — качнул головой Иллидан, а потом встал и развернулся лицом. — Слушай, Джерод, я же уже сказал: в жизни случается всякое. И, поверь мне, я знаю о её превратностях как никто. Тебе было плохо — ты сделал глупость. Когда было плохо мне — я разрушал всё вокруг, а от тебя пострадала лишь парочка полупустых бутылок. Если переживаешь, что я кому-то расскажу — нет, никому и никогда. Могу поклясться своей кровью, если нужно.       — Право, не стоит, просто… — Песнь Теней снова замялся, а потом тяжело выдохнул. — Слушай, Иллидан… я… хочу ещё раз сказать «спасибо». Стой, не перебивай… Да, ты говорил, что это лишнее, но… я, возможно, был неправ в некоторых вещах, поэтому… Я благодарен тебе за помощь, поддержку и… Не думал, что ты такой.       — Ну, какой? — хмыкнул Ярость Бури, чем снова больно напомнил сестру.       — Эм-м… такой, — как и с Майев, Джерод не нашёлся с верным ответом, мысленно сокрушаясь, что у мага с ней гораздо больше общего, чем с собственным близнецом. — Кстати. Да, ты уверял, что всё это останется между нами, но… просто из любопытства, я ещё что-нибудь говорил?       — Да, немного. О своей сестре, например, — уклончиво начал Ярость Бури, снова начав движение.       — О Майев? Ох, Элуна… Что же я наболтал?       — То, о чём я спрашивал, — новый ответ оказался ещё туманнее прошлого.       — Ты меня спрашивал про Майев?!       — Ну, ты упомянул, что поругался с ней, после того, как вы обсудили нас с братом. Вот мне и стало любопытно.       — Что?! — на этот раз взять себя в руки Песнь Теней не смог и встал на месте.       — Всегда интересно узнать, что для кого-то мы с Малом «два дурачка». Особенно тот первый, что решил ради «вашей Тирандочки» лишиться карьеры.       Все произнесённые фразы звучали насмешливо и немного снисходительно, чтобы показать, будто бы они не задели чародея, но у Джерода буквально ком встал в горле, а к лицу и шее снова прилила кровь.       — Мы не… Кхем.       Нужные слова категорически не находились, поэтому Песнь Теней смог лишь выдавить из себя лишь крайне скомканное:       — Мне так жаль…       В ответ Ярость Бури слегка рассмеялся, а потом как-то странно посмотрел на воина.       — А что если это не ради Шелест Ветра? — золотые глаза подозрительно сощурились. — Что, если это ради той, кто действительно такого заслуживает?       — В принципе, я не судья твоего сердца, так что…       — Хочешь расскажу тебе своей секрет? Обменяемся именами. Так ты будешь уверен, что я не открою твой.       — Ну, я тебе и без этого верю, поэтому…       — Это всё ради Майев.       — Ч-что?       В один миг небо окончательно поменялось с землёю, а недавнее похмелье показалось шуткой в сравнении с тем, как тут же закружилась голова.       — К-кто? — не до конца доверяя самому себе, переспросил Песнь Теней.       — Майев. Твоя сестра.       — А, да?! Кхем.       В голове сам собой встал образ строгой жрицы и её полного игнорирования мужского пола.       — Она не говорила о тебе раньше. Ну, кроме того разговора о вас с братом. Но по нему я подумал, что она не особенно с тобой знакома, и…       — Я уверен: Майев — та, кто будет со мной многие тысячи лет.       — Вот даже как, правда? — мысли о том, как бы помягче предупредить поклонника сестры метались из-за растерянности и недоумения. — Ну… Раз ты уверен… Но всё же… Знаешь, ну… Майев, она…       — Красивая?       — А, ну… Это-то да, но…       — Умная?       — Иногда даже слишком, но я о другом…       — Заботящаяся.       — Безусловно, однако…       — Остроумная.       — Порой чересчур, но да. Просто я хотел сказать…       — Ответственная?       — За троих.       — Верная.       — Ну, в целом… Наверно… Ну, то есть не наверно, а «да». Однако, послушай…       — Заслуживает счастья?       — Эм-м… Ну… Да-а.       — Значит, нет буквально ни одной причины, чтобы я не мог желать её или хотя бы попробовать добиться, верно?       Загнанный в угол аргументами мага Джерод, старающийся всегда контролировать себя и свои эмоции, лишь устало потёр переносицу, пытаясь переварить информацию и проанализировать сложившуюся ситуацию. Наконец, что-то отдалённо похожее на осознание постепенно начало сформировываться в голове.       — А сама Мэв знает?       — «Мэв»?       — Ну, в смысле Майев.       — Мэв, хм… Нет, она — пока нет.       — Вот как, и ты… Когда собираешься ей рассказать?       — В скором времени. Знаешь, время — для меня один из самых драгоценных ресурсов. И самых опасных. Кстати, какие цветы она любит?       — Цветы? Ей розы нравятся. Такие… мерцающие. Недалеко от Сурамара растут, но их сложно найти.       — Нет таких трудностей, которые мы бы не преодолели ради тех, кто нам дорог, — снова озорство вернулось в тон голоса чародея, сделав тяжёлый разговор чуточку проще. — Ты же тоже не собираешься отчаиваться, верно?       — Ты про Шаласир? — вмиг потемнел Джерод.       — Да. Слышал, вопросы помолвок решаются далеко не сразу, затягиваясь иногда на десятки лет, пока дворяне договорятся, кому какой лакомый кусочек достанется. За это время ты сможешь сам стать кем-то, кто окажется гораздо более влиятельным в глазах её родителей.       — Смеёшься? — фыркнул Джерод. — Я — безродный сирота, а она…       — Род Гребня Ворона тоже был безродным, а сейчас Кур’Талос — второй советник самой королевы, так что… Кстати, гарнизон Чёрной Ладьи часто пополняется из казарм Сурамара, а прямой приказ может забрать под командование Гребня Ворона кого угодно. У него быстро растут способные, а ты как раз такой.       — Я не за званиями пошёл на службу, — тут же нахмурился капитан стражи.       — Во-первых, нет ничего плохого в том, чтобы росли достойные. Во-вторых, я не предлагаю тебе ничего незаконного или нечестного: ты будешь всё так же служить, просто немного в другом месте, если повезёт, а в-третьих… Шаласир разве не стоит того, чтобы за неё бороться?       Последняя фраза больно кольнула Джерода. Он опустил голову и задумался.       — Знаешь, Иллидан, — через какое-то время протянул Песнь Теней. — Если ты в действиях такой же напористый, как на словах, может, у тебя и есть шанс с Майев.       — Нет, не такой же, — вдруг странно произнёс Ярость Бури. — Я — ещё хуже.

***

      Утреннее солнце лениво выползало из-за горизонта, оповещая об окончании очередной ночи. Аккуратный распорядок жриц Элуны практически идеально совпадал с началом рассвета, так что бóльшая часть Сестринства с первыми лучами отправлялась спать.       Однако у Высших Жриц было гораздо больше обязанностей, требующих внимания, а потому, недовольно жмурясь на светило, Майев задёрнула занавеску, скинула жреческие одеяния, сменив их на мерцающее неглиже, и утащила пергаменты в кровать. От отвратительной привычки работать просыпаясь и засыпая никто в Сестринстве её так и не смог отучить за пару десятилетий, хотя бывшие соседки по кельям пытались. Что же, сейчас она одна из Высших Жриц, а потому её комната стала больше, а главное — персональной, так что мешать и канючить под ухом больше некому. Небывалое достижение для сиротки из провинции, чья фамилия не внушает трепет аристократическим дочкам в Храме. Богиня ценила Песнь Теней не за бегущую по её венам кровь далёких предков, за что получала преданную службу. Едва ли во всём Сестринстве можно было найти более верную жрицу.       Оставляя пометки то там, то тут, а потому находясь почти в полной тишине, Песнь Теней краем уха уловила странные звуки за окном. Её келья находилась на втором этаже, но потолки величественного сооружения были достаточно высокими, поэтому вполне сходило за третий. Тем страннее было ощущение, что у подоконника кто-то шебаршит. Не до конца доверяя слуху, Майев недоумённо нахмурилась, подхватила лёгкую накидку, чтобы уж совсем не сверкать из окна угадываемыми формами под полупрозрачной тканью, и отодвинула занавеску.       Какого же было её удивление, когда за окном действительно обнаружился посетитель. Один из близнецов Ярости Бури, аккуратно помогая самому себе арканой, ловко перемещался от парапета к парапету, щедро украшавших стены Храма. В зубах юноши обнаружился стебель одной из звёздных роз, мерцавших у стен Сурамара. Даже не смотря в глаза незваному посетителю, Песнь Теней сразу догадалась, какой именно брат так нагло нарушает догматы и правила.       — Кельи послушниц гораздо ниже, — не скрывая иронию в голосе, громко сообщила Высшая Жрица, внезапным обращением чуть не сбив мага, отчего он едва успел схватиться за выступ.       Как только равновесие было восстановлено, золотые глаза жадно уставились на будущую собеседницу, алчно изучая её фигуру. Взяв розу в руки, нарушитель довольно хмыкнул.       — Отлично, значит я не ошибся.       Иллидан, — кажется, его зовут именно так, — создал последнюю площадку, по которой проскочил весьма ловко для простого мага, бесстыдно усевшись на подоконник в нескольких сантиметрах от Майев.       Слухи об их знакомстве уже какое-то время кипели в Храме, быстро затмив историю наказания Шелест Ветра. Причиной тому стало появление близнеца в ту же ночь, когда он, под предлогом молитвы, бессовестно позволял себе приставать практически ко всем в Сестринстве, в попытке узнать о местонахождении Песни Теней и способах получить её аудиенцию.       Внешний вид наглеца и золото глаз сразу завоёвывали женские сердца, а его откровенная заинтересованность одной из самых саркастичных Высшей Жрицей тут же стала новостью номер один. Даже старшие сёстры позволяли себе таинственные улыбки за спиной проходящей мимо них Майев; до этого та держалась показательно правильно и крайне… скучно. Кроме её достаточно жёстких высказываний по отношению к другим, придраться к Песни Теней было особо не за что, поэтому внезапный поклонник, да ещё и с золотыми глазами, тут же вызвал пересуды. Когда братья периодически мелькали на горизонте и ассоциировались с Тирандой, такого ажиотажа не было. Тем интереснее было рассуждать, что старшая жрица, пользуясь положением, отбила воздыхателя у послушницы. Не зря же Майев так быстро росла в Сестринстве; завистливые языки, упрекающие её в излишней тяге к званиям, тут же объяснили интерес к чародею из-за его цвета глаз. Мало ей было с плохими связями пробиться в Высшие Жрицы в таком возрасте, так теперь пытается погреться в лучах чужой славы.       Разумеется, последней, кто узнал о столь далеко идущих планах, была сама Майев. Причём из случайно подслушанного разговора. Однако не только из-за сплетней она начинала недолюбливать мага: само поведение Ярость Бури было достаточно вызывающим. Вот зачем он сейчас добрался до её окна? К тому же, ещё и днём! Если их кто-то увидит, то никогда и ни за что не отмыть репутацию, даже если сию секунду вытолкать наглеца взашей.       — Это тебе, — Иллидан протянул цветок, старательно пытаясь смотреть в глаза Майев, стоически игнорируя мелькающее под накидкой декольте.       — Мы уже на «ты»? — она приподняла тёмную бровь, не торопясь брать подарок и уперев одну руку в бок. — Давно ли?       — Десять тысяч лет как.       Не до конца доверяя услышанному, Песнь Теней хмыкнула и прикрыла глаза, отрицательно качая головой. Какой же он самоуверенный!       — Для такого срока мы неплохо сохранились.       — А ещё через сто веков станем куда сильнее, — заверил Иллидан с какой-то удивительной уверенностью, будто бы не просто верил в сказанную глупость, а считал единственной правдой. — Возьми. Пожалуйста.       Ярость Бури подвинулся ещё немного ближе, отцепил руку Песни Теней от бока и почти насильно вложил в неё цветок. Даже после такого самоуправства наглец не остановился, продолжая держать своей тёплой ладонью её. Выдёргивать руку Майев показалось чересчур трусливо, но потенциальные любопытные глаза беспокоили.       — Ты хоть отдаёшь себе отчёт, что творишь? — негромко шикнула жрица. — Стоит мне сообщить о твоём поведении, и за нарушение положений Храма тебя накажут.       — Я не мог держать твою руку в своей большую часть жизни — вот самое ужасное наказание, не находишь? — совершенно не смутившись, тут же парировал маг.       Буквально одно мгновение, но Майев промедлила с ответом. Высказывание против воли дёрнуло сердце, хотя разум быстро разобрался, что высокопарные слова слишком сладкие, чтобы быть правдивыми. Что ему от неё понадобилось, из-за чего лезет с таким упорством? Они вообще хоть когда-то раньше виделись до истории с дневным похождением Тиранды?       — Не заботишься о себе, подумай обо мне, — наконец высвободила ладонь Майев. — Если нас увидят, то обо мне начнут ещё больше судачить.       — Тебе не всё равно, что о тебе говорят? — улыбнулся Иллидан.       — Возможно, спустя те самые десять тысяч лет мне и будет всё равно, но сейчас я — Высшая Жрица Элуны, — гордо вскинула подбородок Песнь Теней. — Я должна…       — Ах, да… должна! — внезапно перебил маг. — Конечно… долг. Как я мог о нём забыть.       — Что?       Взгляд золотых глаз стал удивительно болезненным и тяжёлым.       — Ты веришь в судьбу? — неожиданно спросил Ярость Бури.       — Ну… — растерялась Песнь Теней, не готовая к столь резким поворотам в разговоре. — Конечно же! Если Элуне угодно, чтобы…       — Ты даже не представляешь, что ей от тебя угодно! — внезапный порыв злости заставил невольно отшатнуться от чародея. — Впрочем, сейчас не об этом. Тебе понравился цветок?       Совершенно сбитая с толку, Песнь Теней недоумённо встряхнула иссиня-чёрными волосами. Успевать за перепадами настроения Иллидана не было никакой возможности, а потому разговор всё больше напрягал.       — Я не желаю, чтобы тебя обнаружили на моём подоконнике, — не отвечая на вопрос, заметила Майев.       — Тогда давай я зайду внутрь, — тембр голоса Иллидана вмиг стал глубже, отчего щёки жрицы мгновенно потемнели.       Ярость Бури попытался закинуть ноги, но Песнь Теней подалась к нему ближе, мешая собственными телом. Оказавшись на расстоянии меньшим, чем протянутая рука, она положила ладонь на грудь утреннего гостя, ощущая, как под тонкой синей рубахой бешено бьётся сердце. На таком расстоянии легко можно было заметить, как недоумённо расширяются зрачки Иллидана, после чего он довольно улыбнулся и подался ближе. Что бы себе самоуверенный молодой маг не надумал, Майев лишь хмыкнула, прикрыла глаза, быстро произнесла молитву и коварно сощурилась.       — Должно хватить, — заметила она мурчащим тоном, как довольная кошка саблезуба.       — Хватить? Что и для чего? — вскинул брови Ярость Бури.       — Для этого!       Не успел Иллидан дослушать брошенную в него фразу, как его резко столкнули с подоконника.       Прикусив губу, Майев тут же уставилась вниз. Удостоверившись, что силы Элуны хватило для того, чтобы незадачливый ухажёр не ушибся, — ведь днём молитвы обычно были слабее, — жрица уткнулась носом в бутон, пряча довольную и коварную улыбку.       Почти всю свою сознательную жизнь Песнь Теней была занята воспитанием младшего брата и Сестринством, а потому не могла позволить себе тратить время на противоположенный пол. Глубоко в душе колыхнулось тревожное чувство, подозрительно похожее на сожаление. Внезапно Майев стало обидно, что в который раз приходится отказываться от чего-то желанного в пользу обязательств. Повинуясь необъяснимому порыву и вопреки собственному здравому смыслу, она уселась на подоконник, показательно поцеловала цветок, а потом скинула его вниз. Маг рывком вскочил и перехватил розу, крепко прижав к груди. Загоревшийся взгляд золотых глаз обдал жаром, но жрица взяла себя в руки и тут же скрылась за занавеской, сетуя на то, что улыбается, а не корит саму себя за слабость.