Десять шагов назад

      Прохладная вода лунного источника светящимися полосками играла на коже. Майев задумчиво присела на колени и опустила тонкие пальцы в воду, поднимая ладонь и наслаждаясь звуком и переливами падающих капель. Склонив голову набок, она всё больше растворялась в ритмичном движении, отчего досаждающие мысли, наконец, оставили голову, а на душе перестало быть так тяжело. Лёгкая апатия оказалась благостью, пусть и временной.       Самой себе Песнь Теней даже не могла ответить, почему её так ранила новость о том, что Ярость Бури любовник королевы. Холодные выводы говорили, что причин обижаться или даже обращать внимания на это нет: он ей никто и никогда не будет, так что совершенно не важно, с кем и как он проводит дни. Она даже и не вспомнила бы о нём на следующую же ночь после первой встречи, если бы не его поведение. Юный чародей не скрываясь искал её, а всякий раз, когда они виделись, крайне недвусмысленно выказывал знаки внимания, в конечном счёте сокращая расстояние до тёплых объятий и ласкающего ухо шёпота.       Зачем он так поступал? Это такая игра? Шутка? Насмешка? Попытка привлечь к себе внимание Шелест Ветра через ревность? Если «да», то зачем нужна вся эта история не с кем-нибудь, а с самой королевой? Главный придворный чародей не тот эльф, чтобы разыгрывать спектакли, так что сомневаться в его утверждениях не приходилось. Тогда… зачем?       Снова и снова досаждающий вопрос лез в сознание, порой в самое неподходящее время. Если быть до конца честной с самой собой, то постоянно, не давая спать и убивая аппетит. Майев раздражалась при одном воспоминании о чародее, но ещё больше злилась на саму себя. За ту боль, что она позволила себе чувствовать. За невозможность разумно и спокойно относиться к ситуации. За робкие надежды.       Именно они больнее всего царапали глаза, заставляя их будто бы не то слезиться, не то… Просто соринка опять попала. Майев аккуратно подтёрла признаки слабости, смешав их соль с водами лунного источника. Нужно успокоиться. Забыть. Это пройдёт. Она десятки лет живёт одна, а из мужчин лично и не по делам веры общается лишь с братом. Этого достаточно. Песнь Теней никогда не позволяла себе слабостей на пути к цели, и сейчас не позволит. Да, вот так. Элуна убережёт её от любых печалей. О Богиня, спасибо тебе за столь сладостное чувство покоя, навиваемое мирным журчанием вод. Душа Майев будет с ней, а Элуна никогда не оставит свою дочь, даря благоволение и спокойствие. Так было и будет всегда.       Уставшая от бессонного дня и сотни неприятных мыслей, жрица неторопливо направилась в свою келью, впервые за много лет оставив пост раньше положенного срока. Сестринство допускало свободные дни и не запрещало иметь личные дела, если они не мешали служению, но Песнь Теней была одной их тех, кто ставил доктрины выше собственных нужд. Из-за подобного отношения намеченные встречи с братом то и дело срывались. Однако сейчас пытаться вникнуть в руны на листах было выше любых моральных сил. Майев не помогали ни изматывающая тренировка, ни нарочито загруженная работой ночь; мысли так или иначе возвращались в одно и то же русло, безжалостно вырывая из реальности. В конце концов, она так морально и физически вымоталась, что, пользуясь временной передышкой, готова была просто свалиться в кровать и утонуть в беспробудном тяжёлом сне.       Планам о заветном забытье оказалось не суждено свершиться. Ещё у порога Майев почувствовала, что в её келье кто-то был. Воздав молитву и почувствовав силу Богини, она резко открыла дверь и остолбенела.       На столе в глиняной чашке стояла звёздная роза, а рядом с ней на клочке бумаги лежал голубоватый кристалл. И если источником пергамента и кристалла мог быть кто угодно, то вот цветка…       Ни мгновения не сомневаясь в том, кто виновник проделки, Песнь Теней с перекошенным от гнева лицом влетела внутрь и хлопнула дверью. Первый же порыв тут же разбить вещь, разорвать лист и растерзать цветок потонул в элементарном любопытстве. Какой бы яростью ни пылали глаза жрицы, стоило ей заметить руны на пергаменте, как она тут же его схватила и начала читать. Текст был более чем скудным, но загадочным:       «Он достоин того же, что и роза».       Кто достоин? Чего достоин? Это шарады? Что этот наглец себе позволяет?! Думает, Майев будет гадать над его…       Песнь Теней прикусила губу и уставилась на цветок. Прошлый она поцеловала, перед тем, как бросить обратно отправителю. Значит ли это, что и кристалл нужно… коснуться губами, чтобы получить хранящееся в нём послание? Бред какой-то. Правда, весьма интригующий бред, в стиле того, кто уже второй раз добрался до её окна, чтобы подарить розу. Это мило и не лишено…       «Королева хвалила твою… фантазию».       Надменные слова импульсом пробежали по позвоночнику, сминая любое зарождающееся чувство. Внутренний взор тут же подбросил картинки одна другой похабнее, которые бы объяснили, чем именно Ярость Бури мог заслужить столь двусмысленный комплимент в кровати другой. В порыве ослепляющей злости Песнь Теней схватила кристалл, замахнулась посильнее и запустила в стену.       Почти.       В последнее мгновение душа дала слабину, а потому бросок перенацелился в кровать, чтобы её поверхность смягчила удар и не позволила хрупким граням треснуть. Понимая, что это совсем не то, чего она хотела, Майев тут же схватила записку, смяла, и вот уже её запустила куда и как попало. Надо было разорвать. Или выбросить в окно. Ещё лучше — разорванные кусочки выбросить в окно! Жрица ненавистно смотрела на смятый пергамент, словно он был самим Иллиданом, но всё ещё не трогалась с места, чтобы исполнить задуманное.       Наконец, настала пора цветка принять на себя остатки так и не выплеснутой бури. Песнь Теней приблизилась к столу, схватила тонкий стебель и уставилась на бутон. По-хорошему, его нужно содрать с ножки, а лепестки раскидать по полу, но роза была красивой. Очень. И живой. Её было жалко. К тому же, она была так похожа на ту, что… Не может быть! Это же не та самая?! Хотя, вот тут, среди всех будто бы идеальных лепестков, один слегка заломаный. Так было и у той. Просто совпадение. Да? Да, просто… или нет? Она даже не стоит в воде, но всё ещё свежая. Ей она не нужна? Неужели он зачаровал цветок, чтобы сохранить? Не потому ли, что…       Песнь Теней закусила губу, всячески стараясь остановить смущённую улыбку. Чем больше она смотрела на розу, тем явственнее понимала, что это тот самый цветок, который Ярость Бури принёс в прошлый раз. Дыхание снова стало спёртым, а сердце забилось быстрее. Жрица разрывалась надвое, то пытаясь саму себя уговорить не переживать, то польщённо хмыкая.       «Слышал, Азшара была тобой весьма довольна».       Почти счастливое выражение вмиг сменилось разочарованным. Яд брошенных слов разъедал сознание. Снова Майев чуть не плакала. Как это неприятно! Как противно! Больно. Невыносимо… и безумно глупо.       Столько лет она с менторской улыбкой слушала слезливые рассказы других девушек, которые оказывались брошены после «столь прекрасных речей» их бывших пассий. Майев едва ли не закатывала глаза над очередной наивной глупостью сестры, поражаясь тому, какими же недальновидными оказывались некоторые эльфийки. С точки зрения здравого смысла, их переживания не стоили тех слёз, что молодые глупышки проливали, а потому сама Песнь Теней… сейчас была готова чуть ли не взвыть. Собственные разумные доводы лишь больнее кололи и без того раненное сердце.       Из раза в раз она говорила остальным, что даже слушать недостойных не нужно. Сколько времени и душевных сил девушки бы сэкономили, если бы сразу развернулись и выбросили мерзавцев из жизни. Таким только дай повод, и они наговорят сотню сладких слов, преследуя крайне низменные цели. Разве тот, кто ухитрился залезть в столь престижную кровать, не будет первым среди умеющих рассказывать манящие, но ядовитые сказки? Он как этот цветок — прекрасен, но, по сути, бесполезен. Его не было в её жизни все прошедшие десятилетия, не будет и дальше. Ничего не изменится.       Это пройдёт.       «Сегодняшний день наша владычица снова собирается провести в твоих объятьях… Полагаю, не рано будет поздравить тебя со скорым титулом».       Кривая улыбка перекосила лицо. Забавно. Возможно ли, что таких роз у него не одна и не две? Маленькая коллекция личных побед, венцом которой будет сама королева. «Высшая Жрица» — лишь красивый титул, для того, чтобы можно было щегольнуть очередным трофеем. В блеске дворцовой жизни маленькая безродная девочка забудется быстрее, чем эхо её имени покинет его уста. Он достаточно хороший маг, чтобы сохранить цветок, но недостаточно великодушный эльф, чтобы оставить её в покое.       От подобных рассуждений блеск в светлых глазах исчез, а сам взгляд потух. Было ещё немного больно, но сердце снова начало мирно гнать кровь. Майев вернула розу в чашу и отодвинула подальше, без малейшего интереса к цветку опустив голову. Обида и жалость к себе выпустили скованные до этого слёзы, но больше они не были ни эмоциональными, ни важными, стекая по всё более равнодушному лицу. Тишина и пустота выталкивали остатки остальных чувств.       Тяжело поднявшись со стула, Песнь Теней неторопливо подошла к кровати, взяла кристалл и едва прижала к сжатым губам. Ей хотелось попрощаться с горе-ухажёром, поставив точку его же словами, ведь она была более чем уверена, что внутри будет очередная высокопарная речь с океаном лжи и фальши.       Заключённая в предмете аркана мигнула и создала проекцию. На её кровати вдруг появилось две фигуры. Кажущиеся безразличными глаза жрицы резко распахнулись; в одной из них она едва ли узнала саму себя. Сколько веков прошло? Почему она такая старая? Нет, не так. Взрослая, и… Это что, шрамы на лице?! Однако любые вопросы отпали, когда над лежащей женщиной чётко проявился жуткий крылатый образ, с огромными рогами и копытами вместо ступней. Когтистая рука выцепила из её совершенно седых волос единственную тёмную прядь. Отвратительное создание довольно хмыкнуло и приникло к локону с чутким поцелуем, но постепенно потянулось дальше, в конце бесстыдно зажимая губами пространство, где располагался сосок подруги под тонким слоем одеяла.       — Ах, Иллидан, перестань, — немного устало хмыкнула проекция Майев.       — Иллидан?! — чуть не взвизгнула жрица, не доверяя услышанному.       Она прижала руки ко рту и начала всматриваться в рогатого монстра. Тот как раз поднял перебинтованное по глазницам лицо и улыбнулся жадным клыкастым оскалом. Не доверяя самой себе, она начала улавливать знакомые черты в пугающем лике.       — Тебе не нравится? — самоуверенный тон был невероятно схож с тем, что Песнь Теней слышала у чародея, но вот сам голос был куда как глубже и ниже.       — Этого я не говорила, — уклончиво заметила её копия.       Отвратительный образ снова оскалился и продолжил дерзкие манипуляции, на которые другая Майев вместо гнева ответила прикушенной губой и выдающим желание вздохом. Стоящая в кельи молодая жрица брезгливо повела плечами и отвернулась, чтобы только не видеть мерзкую картину.       Тем временем проекция Песни Теней наигранно недовольно покачала головой и попыталась спихнуть с себя голодного зверя.       — Надеюсь, у нашего сына не будет твоего упрямства, — недовольно заметил тот.       — В смысле? — недоумённо выдохнула Майев, не доверяя услышанному.       — Разве ты… — аккуратно подбирая слова, начал Иллидан, — никогда не хотела бы иметь сына?       — Эм, сына? А почему именно?.. Почему не дочь?       — Это важно? — уклончиво вопросом на вопрос ответил Ярость Бури. — У нас будет красивый и сильный ребёнок. Прямо как я.       В ответ на беззастенчивое заявление, проекция Песни Теней закатила глаза.       — Ты всё ещё такой самоуверенный!       — Мы же уже выясняли. Не «самоуверенный», а «расчётливый».       — Наглый!       — Воодушевлённый.       — Ненасытный!       — Ну, тут да. Ничего не могу с собой поделать, когда ты так близко.       Осмелившаяся повернуться на диалоге жрица ойкнула и снова отвернулась, не желая смотреть на саму себя в горячем поцелуе с противным монстром.       — Дети? У нас? С тобой? — наконец выдавила из себя Песнь Теней.       — Сколько сомнений в этих словах, — наигранно буркнул Иллидан. — Мне пора обижаться?       — Я не это имела в виду. Мы столько веков живём на свете, поэтому я уже не верю, что вообще когда-нибудь смогу быть матерью.       — А ты поверь, — жарко шепнул любовнице Ярость Бури, после чего видение растворилось.       Накатившая тишина буквально звенела в ушах.       — Что… что это было?! — обескураженно выдавила из себя жрица.       — Видение нас с тобой.       Полученный ответ застал врасплох. Майев обернулась в сторону окна и заметила на подоконнике знакомую фигуру.       — Пошёл прочь! — тут же выкрикнула она, совсем забыв, что такими громкими и эпатажными фразами можно привлечь внимание любопытных.       Вместо ответа молодой и такой обычный Ярость Бури быстрым движением перекинул ноги и оказался внутри.       — Я сказала: «прочь!» — ещё громче выпалила Майев.       — Я пришёл сказать… Я тебя люблю, — быстро произнёс Иллидан, приближаясь всё ближе.       — Я тебе не верю!       Чародей вздрогнул, как от удара, и на короткий миг замер с болезненным выражением лица, но потом решительно свёл брови. Невероятно быстро преодолев разделяющее их расстояние, он оказался рядом, отчего Песнь Теней не успела среагировать и оказалась в сильных руках непрошенного гостя.       — А ты поверь, — выдохнул он ей в ухо, всё сильнее прижимая к себе.       В какой-то момент тепло его тела и жар заветных слов начали топить лёд, но Майев тряхнула головой и тут же попыталась выбраться из объятий.       — Вали к своей королеве!       — Ты моя королева! Моя единственная! Та, кто всегда будет помнить о том, что у меня есть эльфийское сердце, даже когда я сам забуду. Та, кто не даст мне потерять самого себя. Та, чей свет для меня важнее нескольких миров.       — Всего лишь слова! Красивые, но жалкие слова! Я не желаю тебя слушать! Не желаю!       Песнь Теней перестала упираться, но схватилась за голову, прикрывая уши. Казалось, что несчастная пытается замкнуться в самой себе, лишь бы не допустить новой ошибки, а за ней и очередной боли.       — Что мне сделать, чтобы ты поверила?       — Я же сказала: уйди!       — Майев…       Последним усилием жрица вырвалась из рук мага, едва сдерживая злые слёзы.       — Мэв…       — Не смей произносить моё имя!       — За что ты так ко мне?       — Ни за что! Ты мне никто! Никогда не был! Мы едва знакомы, а ты играешь мной, словно имеешь на это право. Что думаешь, раз ты фаворит королевы с золотом в глазах, теперь все девушки под тебя ложиться начнут?       — Не говори так!       — Я просила тебя уйти, но ты же не уходишь! Так слушай!       — Мэв, я этого не хотел!       — Не хотел переспать, по слухам, с самой прекрасной женщиной на свете? Да ещё и владычицей калдорай?! Ты меня совсем за идиотку держишь?!       — Она сама…       — О Элуна, как же это всё жалко звучит! Замолчи и убирайся! Мне плевать с кем ты, просто оставить меня в покое!       — Мэв…       — Вон!       Нервы Песни Теней не выдержали, и на последнем слове рыдания вырвались из груди, раздирая горло и саму душу. Ярость Бури тут же попытался податься к ней в попытке успокоить, но на этот раз она среагировала мгновенно. Жрица отскочила подальше, стараясь сделать так, чтобы между ними оказался стол.       — Просто убирайся из моей жизни и живи своей, полной блеска, роскоши и славы. Я не хочу… не хочу всего этого!       — Я брошу любую роскошь, если это поможет мне быть с тобой.       — Зачем ты продолжаешь? Просто замолчи.       — Потому что я люблю тебя.       — Хватит!       — Мне нужно отказаться от жизни во дворце? Легко. Я там не для богатств.       — Опять врёшь!       — О, поверь, Майев, все десять тысяч лет я всегда говорил тебе правду.       — Снова этот бред!       — Выходи за меня.       — Тч-ч… Что? Ты точно сумасшедший! Элуна, пожалуйста! Когда это уже кончится?! Убирайся!       — Ты же сама жрица. Ты проводила ритуал. Проведи его сейчас.       — Никогда! Я никогда не буду с тобой!       — Ты будешь со мной десять тысяч лет.       — Безумец!       — Да. И я всё больше теряю разум, когда слышу, как на мои слова любви ты выгоняешь меня.       — Хватит!       Песнь Теней без сил упала на стул, захлёбываясь слезами. Не торопясь на этот раз тут же подходить, Ярость Бури аккуратно сокращал расстояние. Если бы несчастная подняла голову, то увидела бы, как потерянные золотые глаза едва заметно плакали, не в силах выносить удары в сердце. Произнести слова признания было тяжело, но услышать в ответ требование уйти — к такому Иллидан оказался не готов. Голова пошла кругом, не оставляя ничего, кроме безумного стремления всё изменить. Даже мысль о том, что он делает лишь хуже, не посещала его. Ему было как никогда плохо и больно, отчего он поддавался эмоциям и желаниям. Безумным желаниям быть вместе с той, кого так любит.       Оказавшись рядом, чародей аккуратно положил руку на сотрясающееся плечо любимой. Оно тут же дёрнулось в другую сторону, но неуверенно, отчего снова оказалось под тёплой ладонью. Ярость Бури аккуратно гладил светлую кожу, разрываясь между желанием возобновить уверения в своих чувствах и страхом словами всё испортить ещё сильнее.       Неожиданно Песнь Теней вскочила и начала с силой дёргать жреческое одеяние.       — Что ж, кажется, от тебя просто так не отделаешься. Хорошо, забирай то, за чем пришёл, а потом проваливай из моей жизни!       — Мэв, что ты?..       — Ты же неспроста всё днём ко мне крадёшься. Это цена моего выкупа? Тогда бери, только потом…       — Стой, подожди!       Перехватив руки жрицы, маг едва понимал происходящее. Смотреть на её ненависть, перемешанную с брезгливостью и презрением было выше любых сил!       — Мне это не нужно.       — Тогда что тебе от меня нужно? Что? Что?!       — Мэв…       — Что. Тебе. От меня. Нужно?!       — Я же сказал: я люблю тебя. И я не хочу этого, — Иллидан бросил взгляд на сползающую с Майев лямку на плече. — Если для того, чтобы ты мне поверила, я должен сейчас уйти, то так и будет.       — Хорошо.       — Только прошу тебя, береги себя. Особенно в тех вопросах, что касаются дворца и его обителей.       — О чём ты? — нахмурилась Майев.       — Мне сказали, что если я буду сопротивляться, с тобой может что-нибудь случится. Ксавий не просто так пришёл и при тебе сказал то, что сказал. Я знаю, ты мне сейчас не веришь. Пусть так, но прошу, не дай им сделать тебе больно. Я готов выдержать любые пытки, но от первой же царапины на твоей коже сойду с ума. С тебя хватит шрамов, в том числе и из-за меня!       — Я… я не понимаю.       — Держись как можно дальше от Ксавия! Слышишь? От него и любого другого чародея! Они могут прийти по его указке.       — Хочешь заранее обесценить главного советника королевы в моих глазах? — фыркнула Песнь Теней. — Думаешь, я перестану верить тому, что он тогда сказал? Чем твоё слово весомее его?       — Ничем, — грустно заметил Ярость Бури, — и раз моему ты не веришь, то в равной степени и его не доверяй. Да, Ксавий был прав, меня действительно призвала Азшара, но…       — О, избавь меня от подробностей!       — …Но, — твёрже продолжил Иллидан, — я создал иллюзию, а сам скрылся.       — Ты бы сам себе поверил? — измучено выдохнула Майев.       — Если бы был жрицей Элуны, способной воззвать к её воплощению, то да. Ты можешь меня проверить, не так ли?       — Откуда?..       — Откуда я знаю, что воплощение защиты так может? Нет, мне не рассказала Шелест Ветра, если ты об этом подумала.       Удостоверившись, что диалог увлёк Песнь Теней достаточно, чтобы она перестала творить глупости, Ярость Бури убрал руки. Однако быть до конца великодушным он не смог, тут же стирая тёплые слёзы с щёк жрицы, чем ещё больше размазал краску религиозного узора на лице. Деликатное прикосновение, от которого впервые за время диалога не отдёрнулись, увлекало слишком сильно. Эмоциональность возвращённой молодости, вековечная жажда и природная упёртость требовали продолжения. Мерцающие от слёз глаза были и вовсе завораживающими.       — Призови сову. Сейчас мы в пределах Храма, так что ты ничего не нарушишь. Проверяй меня как хочешь.       Вместо ответа Майев дёрнула головой, разрывая заветное прикосновение.       — Я всё равно не могу при мирянах просто так призывать силу Богини, — нахмурилась Песнь Теней. — Да это и не нужно. Я не хочу ничего выяснять. Я очень устала. Просто уйди. Пожалуйста.       Она неловко поправила на себе одежду, смахнула остатки слёз и недовольно уставилась на краску на руках. Воспользовавшись заминкой, Иллидан снял с себя новую шёлковую рубашку Ордена и поспешно, но мягко стёр остатки узора, щекоча кожу Майев нежной тканью.       — Что ты себе позволяешь?! — тут же смущённо шикнула жрица, уводя взгляд в сторону.       — Позволяю?       — Кто тебе разрешал раздеваться в моей келье? Надень обратно! Быстро!       Секундное недоумение быстро сменилось запоздалым озарением. Мир ещё не видел осквернённую версию Иллидана, а стоящая рядом молодая Песнь Теней не знала образа Предателя, по пояс демонстрирующего зелёные метки Скверны на голом торсе. Сам Иллидан за многие века привык так ходить, а потому не чувствовал стеснения или дискомфорта, но для Майев напротив и чересчур близко стоял полуобнажённый юноша.       — Разве не ты сама сейчас предлагала мне возмутительные вещи? — приподнял бровь Иллидан. — Как рассчитывала всё совершить не раздевая меня?       — Замолчи, — щёки Майев отчётливо потемнели.       — Кроме обычных взглядов, нам нужно было бы и касаться друг друга, так что…       — Пожалуйста, перестань!       Атмосфера вокруг в мгновение ока из отчаянной стала напряжённой, но совершенно в ином смысле. Ярость Бури скинул рубашку на стул и снова большим пальцем стёр уже несуществующие дорожки слёз. Песнь Теней поспешно попыталась отстраниться, но лишь упёрлась в стоящий позади стол. Иллидан подался ближе, едва касаясь лица подруги тонкими губами.       — Раз ты так просишь, то я пойду, — тихо выдохнул он, опускаясь ниже.       — Да, уходи уже, — в тон ему, едва произнесла Майев, невольно поднимая голову выше и прикрывая глаза.       — Тогда я ухожу, — буквально в губы любимой прошептал Ярость Бури.       — Уходи.       Парочка застыла в миге от прикосновения, смешивая горячее дыхание и наслаждаясь близостью. Иллидан опёрлась второй рукой на стол, из-за чего подался корпусом вперёд ещё сильнее. Он чуть наклонил голову и поцеловал Майев, но не в губы, а подбородок, чем вызвал искрящееся разочарование.       — Ты будешь скучать по мне?       — Нет.       Интимный шёпот не улетал от молодых эльфов и на расстояние протянутой руки, растворяясь в тишине комнаты. Песнь Теней подалась ещё немного назад, присаживаясь на стол. Появившимся пространством коварный соперник овладел незамедлительно.       — Совсем не будешь скучать? — ещё один деликатный поцелуй в скулу.       — Совсем.       Рука на щеке переместилась на затылок, а тёплый торс то и дело касался тонкой ткани жреческого одеяния. На тёмной длинной брови остался ещё один горящий след ласковых губ.       — А я буду, — Иллидан резко отстранился от заветной девушки. — Поэтому когда сама будешь готова, пришли мне сову.       — Это запрещено!       — Я буду ждать.       — Я не…       Ярость Бури, не дослушивая фразу, быстрым и резким движением подскочил к окну и перемахнул через него.       Испугавшись за отчаянного смельчака, Майев вскрикнула и бросилась следом, но внизу никого не обнаружила. Порыскав взглядом, Песнь Теней в волнении прикусила губу, покачала головой и добрела обратно до стола. В глаза тут же бросилась мягко переливающаяся ткань оставленной магом рубашки. Что делать с его одеждой не совсем ясно. Майев подняла руку и притянула вещь ближе. Нежность прикосновения и ещё не растерянное чужое тепло манили потереться щекой о ткань. Разумеется, так себя вести ни в коем случае нельзя, ведь Высшей Жрице положено держать себя в руках.       Разве что один раз, пока никто не видит.