Десять шагов назад

      Как и ожидал Иллидан, перенесли его из Сурамара не в сам кабинет Ксавия. Правда, от вида знакомых коридоров дворца настроение не сказать, чтобы стало сильно выше. Казалось, тёмные стены, словно желудок какого-то монстра, поглотили чародея и с жадностью стремятся переварить, чтобы выжать из него все живительные соки. Магию так уж точно, ведь в прошлый раз у создателей портала магического таланта сильно недоставало, из-за чего Саргерас был вынужден всё отправлять и отправлять на помощь Высокорожденным своих верных генералов. Когда же после смерти Ксавия и этого перестало хватать, то…       Иллидан грустно вздохнул от тёмных воспоминаний и неловкости из-за прошлой глупости. Хотелось бы верить, что в этот раз ему не взбредёт в голову своими собственными идеями помогать воинству демонов восстанавливать с такими трудом и риском разрушенный Малфурионом первый портал. Конечно, он тогда был ослеплён ревностью и небывалым величием, что сулила сила Легиона, но…       «Но стоит уже перестать делать себе поблажки. Ревность не причина, чтобы разрушать целый мир. Хотя, вот если Майев…»       Тряхнув головой, будто бы физически пытаясь вышвырнуть оттуда кошмарные мысли, Ярость Бури нахмурился и уставился на резную дверь кабинета советника королевы. Ксавий предпочёл излюбленный способ мелочного издевательства над жертвой: бесполезное и долгое ожидание встречи, из-за чего Иллидан торчал в коридоре уже битый час, подпирая ненавистные стены. Если бы великий маг знал, что ожидание в ситуации Ярости Бури, когда-то просидевшего сто веков в тюрьме, имеет далеко не самое влиятельное воздействие, он бы предпринял что-нибудь иное. Однако Ксавий не знал, что позволяло концентрироваться и готовиться к встрече.       В сотый раз перебирая в голове любую полезную мелочь, способную помочь в опасном разговоре, Иллидан всё больше пытался абстрагироваться. Как и во время прошлых разговоров, он старался создать видимость одних мыслей заместо других. Неизвестно, сыграло ли это хотя какую-то роль, но до тех пор, пока результат доподлинно неизвестен, отказываться от подмены не стоило. Рассуждения подобного толка подтолкнули и к другой любопытной идее. Да, ментальная магия у Ярости Бури ещё не развита, ведь ею он начал заниматься в далёком будущем, когда столкнулся с проблемой в общении с генералами Пылающего Легиона, а наличие Скверны и сил черепа Гул’дана сильно помогали на данном поприще, но вот сами знания того, как этого достигать и что нужно делать, никуда не делись. Иллидан даже как-то предлагал Сириусу Блэку помощь в обучении ментальной магии, чтобы защищать мысли от непрошенных гостей. Если человек неосознанно научился чувствовать и противостоять вмешательству, то почему одарённый от рождения эльф не может пойти ещё дальше? Придётся перенимать будущий опыт раньше времени, пусть и с гораздо меньшей предрасположенностью, но тут уж ничего не поделаешь: обычной маскировки явно мало. Дворец — это банка с голодными пауками, готовыми сожрать друг друга при любом удобном случае. За приятным лицом могут скрываться ядовитые помыслы, а протягивающий руку дружбы способен прятать кинжал за спиной. Пожалуй, к «занятиям» стоит приступить в самое ближайшее время.       Наконец, дверь щёлкнула и слегка приоткрылась, как бы приглашая пройти внутрь. Поддерживая образ потерянного избранного, Ярость Бури боязливо повёл плечами, а потом демонстративно их расправил, прекрасно понимая, что подобная бравада ничего, кроме смеха, не вызывает. Однако Ксавий должен видеть в Иллидане лишь загнанного в угол молодого влюблённого, а значит, если за ним наблюдают со стороны, вести себя нужно соответственно и возмущаться в будущем разговоре ровно до того момента, чтобы развеять потенциальные сомнения быстрым смирением.       — А вот и наш золотой мальчик! — глумливо обратился к вошедшему Ксавий. — Королева уже справлялась о тебе. Скучает, полагаю. Надеюсь, и ты успел по ней соскучиться.       — Ничуть, — опустив приветствия, недовольно буркнул Ярость Бури.       — Осторожнее, юноша. За такие высказывания можно расстаться с жизнью, а я не хотел бы терять дорогого ученика, — по лицу Ксавия не было похоже, чтобы он на сам деле сильно переживал за названного протеже.       — В кабинете, кроме нас, никого, а значит, до Азшары мои слова дойдут лишь в одном случае.       — Не стоит называть владычицу по имени, пусть ты и грел её постель. Для тебя она всё тот же Лунный Свет, дарящий счастье и усладу страждущим. В твоём случае про усладу — буквально.       Наблюдая за злорадной ухмылкой собеседника, которую тот даже не пытался скрыть после очередной двусмысленной фразы, Иллидан поразился, насколько же дёшево и лениво его пытаются поддеть. Разумеется, идея как раз и заключалась в том, чтобы выглядеть не опасно, да и самому Ярости Бури в данном отрезке времени не тягаться авторитетом с каким-нибудь Кур’Талосом, у которого за спиной преданная поддержка войска, но… Неужели Ксавий так сильно поверил в то, что боевой чародей теперь на его крючке, раз использует настолько избитые приёмы?       «К тому же, что-то подобное я уже переживал. Десять тысяч лет, и в гораздо более изобретательных вариантах. После Майев у кого-то ещё очень мало шансов задеть меня за живое пустыми разговорами».       — Кстати, у меня для тебя… подарок, — очередная недоулыбка хозяина кабинета не предвещала ничего хорошего, но в каком-то смысле Иллидану стало любопытно, что же это может быть.       Достав из отделения блестящего чёрного стола какой-то свиток, Ксавий лениво протянул его Ярости Бури. Какой бы смысл у вещи ни был, выглядела она чрезмерно дорого: золотой богато украшенный стержень, расшитый шнурок и даже благородный пергамент был слегка позолочен.       Неприятное предчувствие кольнуло сердце.       — Какое-то особенное назначение для меня? — не торопясь брать свиток, уточнил Иллидан сузив глаза: чрезмерное использование драгоценного металла навевало тревожные ассоциации.       — И верно, и нет, — широченный оскал оппонента было неимоверно противно наблюдать. — Назначение… но не твоё.       Стоило советнику договорить, как Ярость Бури выхватил у него из рук жуткое предзнаменование. Глядя на то, как меняется его лицо, Ксавий довольно расхохотался:       — Ради этого стоило проветриться до Сурамара и обратно! Хотя, я тут подумал, что жрицы больше любят серебро, так что стоило, наверно, сделать указ в другом стиле. Ну, ничего, оригинал будет в серебре.       — «Оригинал»?! Значит это всего лишь…       — Нет, мой мальчик, ты держишь в руках настоящий указ, даже с подписью нашей дражайшей, особенно для тебя, королевы, но этот я дарю тебе, как знак моей доброй воли. Просто знай, что мне достаточно всего одного разговора, чтобы получить такой же, а спустя ещё пару минут мои верные Лунные Стражи откроют портал даже в такую далёкую дыру, как ваш Сурамар. Так что наша красавица, в случае излишней мстительности или глупости, что в твоём случае одно и тоже, окажется на пороге моей спальни в считанные часы. Положи его себе где-нибудь дома, желательно на самое видное место, и смотри всякий раз, как в голову начнут заползать неудобные для нас с тобой мысли о мести или другой ерунде, — Ксавий подался вперёд, тяжело опёршись на стол. — Надеюсь, ты не рассчитывал, что я просто пущу всё на самотёк и никак не подстрахуюсь? О, нет, Иллидан, я давно не верю в перевоспитание и добрые намерения. Если верность нельзя купить, то я получу послушание. Так даже лучше: сразу понятно, кто перед тобой стоит и чего хочет.       — Обязательно положу на самое видное место.       «А когда всё кончится, засуну тебе поглубже в самое невидное!»       Злая ироничная улыбка вместо ожидаемой злости исказила тонкие губы. Оперативность противника поражала, но вместе с тем он всё ещё не верил в настоящую опасность в лице Ярости Бури, раз отдал указ, и это давало шанс.       — Хочешь ещё что-то мне сказать?       — Нет.       — Хорошо. Теперь ступай, выспись, прими ванну. В твоём положении тебе теперь всегда нужно держать себя в форме и чистоте. Завтра ночью жду. У нас впереди много дел, мой мальчик.       Тысячелетний мальчик пренебрежительно поклонился и развернулся в сторону двери.       — Кстати, не забывай, — в спину ему напомнил Ксавий, — тебе всё ещё нужно поддерживать видимость нашей тёплой дружбы, так что держи язык за зубами.       Не удостоив советника ответом и даже не оборачиваясь, Иллидан покинул кабинет, торопясь скорее выйти на улицу. Петля на шее душила, а свежий воздух хоть немного наполнял сдавленную тревогами грудь.       Мерзко. Как же всё это мерзко! Глупые неостроумные намёки и эта улыбка, полная превосходства. В тот день, когда она и само лицо будут стёрты с лица Азерота, мир вздохнёт с облегчением. Ярость Бури так уж точно. Однако, стоит признать, действовать придётся ещё аккуратнее, чем рассчитывалось. Проклятый указ! Незаметно для самого себя маг сжал пергамент так, что на нём стали виднеться заломы. В теории, дорогущую штуковину можно вообще изодрать кинжалом или спалить, её роль по стращению молодого нерадивого ученика уже отыграна, но… Иллидан его оставит. И действительно положит на самое видное место. Правда, вряд ли Ксавий догадывается об истинном назначении подобного жеста: золотистая вещичка будет не пугать, а подогревать жажду мести с одной стороны, а с другой — напоминать о том, каким опасным противником является советник. А по возможности всё же окажется засунута поглубже.       Подойдя к дому, что в столице Иллидан мог бы назвать своим, он перешагнул порог и настроился. Скорее всего, за ним стали наблюдать ещё внимательнее, чем раньше. Интересно, какие на этот раз указания у служанок? Теперь им, наверно, наоборот запрещено к нему прикасаться под страхом смертной казни: собственностью самой королевы не дозволено пользоваться никому, тем более какими-то обычным калдорай.       Упомянутые девушки появились так быстро, словно только и ждали возвращения хозяина дома.       — Господин, — глубже прежнего поклонилась Эллиса, как и раньше не смотря в глаза магу.       — Господин, — вторила ей Эрия, тоже боязливо пряча взгляд.       Любопытно. Это результат громкого скандала с Шаарой или следствие новой роли Ярости Бури? Неужели Азшара настолько ревниво относиться к своим игрушкам?       «Тогда не понятно, почему она захотела смотреть на Дею. Кстати, а что вообще происходило в тех золотистых видениях?!»       Почему-то раньше этот аспект не слишком интересовал чародея. Он будто бы специально старался даже не вспоминать о произошедшем, но постепенно стали появляться вопросы, один другого деликатнее.       Действительно, что произошло в спальне владычицы? «Несуществующая линия времени» — что с ней стало? Что потом случилось с тем, другим Иллиданом? Было ли для него это настолько же ощутимо и реально, как и для него самого? Значит ли это, что он всего лишь копия какого-то другого «правильного» Ярости Бури? Его призрак из видения просто растворился в вечности? Кстати, а копия самой Деи что там делала? Ей даже прикосновения противны, но последнее, что Иллидан увидел перед тем, как его унесли пески времени, это то, как по желанию Азшары призраки целовались. Неужели дракон позволила сделать с собой нечто большее, пусть и несуществующему фантому? А самой Азшаре? И прикасался ли к королеве «тот другой» Иллидан?       Самым же ужасным во всём хороводе из противных и будоражащих мыслей было то, что как бы отвратительно ни звучали вопросы, ответы на некоторые знать жизненно необходимо, чтобы в будущем не попасть впросак. Однако, даже задумываться о том, что их стоит озвучить при каком-нибудь «удобном» случае, оказалось крайне неуютно.       Недовольно поведя плечами, Иллидан встряхнулся и осмысленно посмотрел на стоящих в поклоне служанок, наконец о них вспомнив. Некрасиво вышло, но с другой стороны, пусть думают, что это такая своеобразная проверка власти со стороны дорвавшегося юнца.       — Хочу есть, пить и спать.       «Ещё хочу, чтобы вы убрались подальше, вместе со своим Ксавием».       Пока девицы носились перед глазами — как бы сказал Сириус — со скоростью новейших мётел для квиддича, стараясь максимально оперативно выполнить приказ, Иллидан в который раз присмотрелся к Эллисе. Интересно, как быстро она рассказала Ксавию о том, что он с вещами покинул дом? В принципе, ругаться на ту, кого подослали к нему специально для слежки, глупо и бессмысленно, да и советник теперь не будет сквозь пальцы смотреть на его выходки с прислугой, но к ней всё равно были вопросы. Почему бы не начать тренироваться в ментальной магии именно на Эллисе? В чём-то Ксавий был абсолютно прав: общаться с тем, кого понимаешь, гораздо безопаснее и проще.       «Нет, для начала, стоит найти цель полегче. Вот пьяный Харго’тен отлично подойдёт».       — Эй ты, — ткнул пальцем в Эрию Ярость Бури. — Достань бутылку вина. Какого-нибудь самого лучшего и укрась, как будто это подарок. Услышала? Да? Тогда почему ты всё ещё тут стоишь?       — Конечно, господин. Сейчас, господин! — вздрогнула несчастная и тут же бросилась к двери.       «Кажется, больше ты не желаешь оставаться со мной один на один и пускать пленительный взгляды. Сразу бы так», — мстительно хмыкнул маг, провожая удаляющуюся спину служанки.       Если из увиденной сцены оставшаяся в комнате Эллиса и сделала для себя какие-то выводы, то снова виду не подала. Хороша! Именно из таких эльфов и получались самые лучшие иллидари.       — Тебя зовут… Эллиса, да? — получив послушный кивок головы, Ярость Бури в задумчивости опустился на стул и опёрся подбородком на руку с наигранной скукой во взгляде. — Как-то ты не очень весело работаешь. Развлеки меня, пока накрываешь стол.       — Простите, господин, не вполне понимаю ваш приказ.       — Расскажи мне что-нибудь, чтобы голосом разбавить этот надоедливый стук посуды; у меня от него уже виски сдавливает.       — Мне не достанет красноречия чем-то поразить эльфа, постигающего тонкости магии и самого бытия нашего мира.       — Допустим… расскажи о себе.       — Простите, — слегка запнулась Эллиса, но быстро продолжила накрывать стол, всё также глядя только на миски с едой. — Я… служанка. Просто служанка. Третий десяток лет приставлена к домам в пределах стены, чтобы помогать по хозяйству.       «Аккуратно. Слишком аккуратно».       — А до этого? Кем ты была?       — Никем.       — Дерзишь?       — Извините, господин, если мой ответ мог таким показаться. Если это так, то нет мне прощения, однако он лишь отражал суть. До работы я составила себе труд лишь родиться и вырасти.       — И так ты удачно выросла, что сам советник избрал на роль моей служанки? Чем ты такая особенная, что стала одной из трёх?       — Вы мне льстите, господин. Я просто стараюсь как можно лучше делать свою работу.       — Изо всех сил убираешь за мной и выполняешь любые другие прихоти? — коварно сощурился Иллидан.       — Кто-то же должен о вас позаботиться, — пожала плечами Эллиса, а потом поклонилась и вышла из комнаты.       Ярость Бури ещё какое-то мгновение сидел в принятой позе, но после откинулся на спинку стула, дёрнул шнурок на голове и недовольно взлохматил волосы.       Мимо. Все вопросы мимо. Эллиса знает, что Иллидан в курсе её более точного назначения в его доме, но также она понимает, что напролом он полезть не может, иначе об этом тут же будет доложено Ксавию со всеми вытекающими. Досадно, но ладно. О ней уже сказано Галарду, а Шаара вообще в руках самого Кур’Талоса, так что можно рассчитывать на информацию в самое ближайшее время. Правда, теперь общаться со старым магом придётся ещё аккуратнее, но Ярость Бури не сомневался, что Лунный Страж готов к такому повороту событий даже лучше его самого.       Что же, если не вышло с одной девушкой, стоит попробовать с другой. Вдруг там получится лучше? Отодвинув тарелку подальше, в которую маг лишь лениво тыкался, ведь аппетита с наступлением опасных событий не было уже третью ночь кряду, Ярость Бури резким движением зачаровал вокруг себя маленькое поле. Вдохновением чарам послужил щит, что он создавал при настройке и поддержании портала в Азкабане. Тогда с полупустым резервом удалось сделать достаточно прочное заклинание, остановившее и смертельные проклятья демонов, и несколько пущенных пуль. Сейчас в подобном не было необходимости. И пусть очерченное пространство стало больше, но спасаться от прямой атаки не нужно; всего лишь магически отрезать себя от окружающего мира.       — Если ты добавишь к моей магии то потрясающее умение останавливать во времени всё вокруг, то будет совсем хорошо, — с улыбкой обратился Иллидан к пустоте.       Ожидаемой золотистой бури не наступало.       — Что за игры на этот раз? Я ещё не умею силой мысли угадывать настроение. Даже если бы умел; не уверен, что справился бы с ментальной защитой дракона. Так почему ты не появляешься?       Тишина.       — Дея, у меня есть вопросы. Без них я могу сотворить глупость. А мы же не хотим этого, верно? — коварно уточнил маг.       Дешёвый, мелочный трюк. Почти такой же, как недавние издёвки советника, но тот факт, что он сработал, лишь сильнее растянул тонкие губы в улыбке.       — Так гораздо лучше. Я уже наговорился на своих веках с пустотой, и снова чувствовать себя сбрендившим не горю желанием.       — Ты и есть сбрендивший, раз зовёшь меня в очередное опасное место вопреки всем договорённостям, — снова по лицу дочери Ноздорму было непонятно, злится ли драконица на выходку своевольного посланника или просто констатирует очевидный факт.       — Кажется, мой прошлый способ по избеганию внимания Азшары тебя немного… не устроил, — спокойно пожал плечами Ярость Бури, игнорируя потенциальную издёвку. — В следующий раз ты не появишься, а потому было бы неплохо придумать что-нибудь заранее. Увы, без знаний того, что было в спальне Азшары, мне не найти выход из ситуации. Именно в этом «было» и возникла проблема. Так что там было, Дея? Те золотистые видения… Что мне нужно о них знать?       — Ничего.       — А вы сегодня немногословны.       — «Вы»?       — Ты и Эллиса. «Никем», «ничего» — потрясающие пояснения. Одно другого исчерпывающие.       — Жаль тебя разочаровывать, но там и правда нет ничего, о чём стоит говорить.       — Ты у неё фразочки подслушала? Она, кстати, потом извинилась за столь бесполезный ответ, так что если взялась повторять — повторяй до конца, — Иллидан снова откинулся на стуле и начал изменённым голосом. — «Простите меня, о великий господин! Хотя, не прощайте, ибо нет мне прощения за оскорбление столь ослепительного эльфа…»       — Ярость Бури, ещё не устал ёрничать?       — Пока ты сидишь с таким равнодушным, с позволения сказать, лицом — нет. Мне нужны ответы, дракон. Ответы, которые, поверь мне, слышать и слушать я бы не хотел. Раз я делаю над собой усилие, то с твоей стороны будет верхом великодушия поступить так же.       Хранительница Времени покачала головой, сцепила руки перед собой и положила их на стол, явно стараясь подобрать слова.       — Мой ответ снова будет похож на фразы той эльфийки, но я говорила буквально. Знаешь, какой страх самый пугающий?       — Смерти? — приподнял одну бровь Ярость Бури, а не получив подтверждения, начал гадать. — Болезни? Закрытых мест или высоких гор? Каких-нибудь животных? Хотя нет… потеря близких?       — Неизвестности.       — Крайне спорное утверждение, дракон, с которым я не буду торопиться соглашаться, — покачал головой Иллидан, — но к чему ты вообще подняла столь глубокомысленную тему?       — В противовес именно этому строится счастье.       — Если твоё высказывание основывается на столь же эфемерных выводах, то мне не интересно. К чему тут вообще вся эта философская болтовня?       — Я отвечаю на твой вопрос о том, что было. Смертные никогда не счастливы здесь и сейчас, а только «когда-то в прошлом».       — Глупости! Я точно знаю, когда был счастлив!       — Сейчас?       — Издеваешься?       — Значит, это «было» когда-то раньше?       — Да, но в те моменты я прекрасно отдавал себе отчёт, что рад и доволен.       — Однако чего-то всё-таки не хватало, да? Именно в те моменты, когда ты был «рад и доволен». Хотелось ещё немного… Ещё чуть-чуть… Но сейчас ты уже не помнишь, чего же не хватало; ты видишь грёзы прошлого и уверен, что был совершенно счастлив.       — И снова я бы поспорил с тобой, но можно уже поменьше лишних слов и ближе к теме разговора?       — Опять ты меня не слушаешь. Как всегда.       — Опять ты разговариваешь туманными образами. Страх, счастье… Я задал простой вопрос, а ты, вместо того, чтобы просто пересказать, ходишь за двести шагов вокруг.       — Чем больше проходит времени со знаменательного момента, тем ярче и прекраснее он становится.       — Первое утверждение, с которым я соглашусь, но остальной белиберды это не отменяет.       — …А значит неважно, что было, главное — ощущение счастья и общие смутные образы происходящего. Чем меньше мы знаем о будущем — тем больше боимся, а чем меньше помним о прошлом — тем больше его любим.       — Стоп! — резко прервал Дею Иллидан, подняв руку с поднятой ладонью, внезапно по-другому взглянув на заданную ей шараду. — Подожди, хочешь сказать… Азшара сама не помнит что там было?! Но как?! Это произошло всего каких-то пару ночей назад, нельзя забыть всё за такое время!       — Ещё раз, Ярость Бури, что такое: «время», «сейчас» и «потом» для моей стаи? — наконец улыбнулась Хранительница Времени.       — Это невозможно! Как ты так сделала, чтобы она уже забыла?!       — Она не забыла, она лишь… — серые глаза пробежались по замершим предметам в поисках наиболее удачного эпитета, — успела преобразить воспоминание до состояния, когда оно стало приятным, но уже точно не ясно, из-за чего именно. Королева помнит лишь то, что была довольна. Так что я не соврала: ничего не происходило, Азшара оказалась один на один со своими смутными образами. Реальность никогда не будет столь же чудесна, как наше воображение. Лучшее удовольствие — это наши мечты.       — Нет, не получается. Я тоже видел поцелуй.       — Что ты видел? — недоумённо приподняла брови Дея.       — Хм.       Всё возмущение разом преобразовалось в смущение. Если даже всегда спокойное лицо драконицы проявило эмоцию, то высказывание мага было чрезмерно неожиданным. Пока мозг лихорадочно искал ответ, дочь Ноздорму задумчиво протянула.       — Хотя, если подумать, то ничего удивительного. Твой разум был опутан Азшарой, поэтому логично, что золотистые видения показывали вашу с ней близость. Невероятное очарование владычицы калдорай неоспоримо, пусть моя стая и не разобралась из-за чего.       — Да, именно.       «Но я видел поцелуй не с ней».       Почувствовав невероятное облегчение, словно его чуть не поймали на каком-нибудь преступлении, Иллидан едва заметно выдохнул, но быстро переключился на смысл рассказанного.       — То есть, по сути, это была лишь иллюзия?       — Если очень-очень грубо обобщить — да.       — Забавно, остальным я как раз говорил именно это. Получается, я даже не совсем врал: иллюзия действительно была, просто создана другим чародеем. Стоило ли ради пары фраз делать столь внушительное философское вступление?       — Потому что иллюзия — это магия, а я не маг. Пойми, тогда были именно несуществующие линии времени, которые оставляют живые воспоминания. Чары можно развеять, можно и вовсе им не поддаться; здесь же личность просто проживает отведённый ей срок жизни. Это не волшебство, вот в чём разница.       — Поразительно. Научи меня этому!       — Нет!       — Категорично. Почему «нет»? Это спасёт меня и тебя от многих проблем с Азшарой.       — Потому что сила песков времени не должна быть в ненадёжных руках.       — Звучит оскорбительно, ты в курсе? По-твоему, у меня ненадёжные руки?       — Самые ненадёжные во всём Азероте.       — С чего ты такое взяла?!       — М-м, дай-ка подумать, — попыталась наигранно скривиться Дея. — Ты: ушёл к Легиону за силой; поддался соблазну оставить череп Гул’дана себе; отказал Акаме в возвращении Карабора, потому что он был ещё необходим тебе для порталов…       — Это было до вынужденного путешествия на Землю. Я многое там понял и переосмыслил.       — Вот как? Допустим. А что скажешь на счёт того, что сейчас ты донимаешь Майев, вопреки её воле; лезешь, куда тебе говорят не лезть, и уже второй раз зовёшь меня, потому что посчитал необходимым, хотя даже спорил, что никогда этого не сделаешь?       Вместо ответа Иллидан лишь вперил тяжёлый взгляд в драконицу.       — Ты всё ещё считаешь, что для достижения цели подходят любые средства, — покачала головой Дея. — И нет, я не осуждаю. Не в правилах моей стаи осуждать, но и дарить подобное знание тебе слишком опасно. Так что мой ответ: нет. Ты не устоишь перед соблазном использовать несуществующие линии времени не только в случаях с Азшарой, если снова «посчитаешь необходимым».       — Я обещаю…       — Снова споришь с Хранителем Времени о том, что будет? Нет — значит нет. Не заставляй меня жалеть, что помогла тебе ещё больше, чем сейчас.       — А ты жалеешь?       — Разумеется. Я подвергла риску свою стаю и всю линию времени, а ты ни просто не ценишь это, а даже не до конца веришь, что такое маленькое событие могло иметь последствия. Повторюсь, до личной сохранности мне нет дела, но я не имею право ставить под удар миссию Хранителей Времени и всех тех, кто мне дорог.       — Здесь снова не соглашусь, — покачал головой Иллидан. — Я совершенно искренне благодарил. Возможно, именно потому, что ты тогда появилась, я многое пересмотрел в нашем взаимоотношении.       — Что, впрочем, не мешает продолжать меня проклинать.       — Не без этого! — довольно и широко улыбнулся Ярость Бури.       В ответ Дея лишь тяжело вздохнула и снова по излюбленной привычке покачала головой, а после взмахнула рукой и исчезла в вихре золотистого песка.       — Даже не поцелуешь в щёчку на прощание, снова молча уйдёшь? Как невежливо. Это разбивает мне сердце, знаешь ли, — немного надменно фыркнул маг.       Остатки золотистой бури вдруг резко изменили направление и полетели в лицо, забиваясь в рот и ноздри. Ярость Бури резко закашлялся, отплёвываясь и тря заслезившиеся от песка глаза.       — Кхе-кхе… Да, и правда… Кхе… Юмор — это не твоё!

***

      Когда на следующую ночь Иллидана позвали в сокровенную для Высокорожденных башню, он сильно удивился. Конечно, советник уверен, что теперь у него есть рычаг воздействия на ученика, да и весточки от Кур’Талоса так и было, но столь поспешное решение всё равно выглядело странно.       — Моё обучение пройдено, раз привели сюда? — задумчиво уточнил Ярость Бури у провожающего его Лунного Стража.       — О таком мне не рассказывают, — пожал тот плечами. — Советник приказал — я исполняю. Кому, как ни тебе, знать, что только так всё и работает; ты же у него теперь новый любимчик.       — Если так всё работает, то почему позволяешь себе в сторону «нового любимчика» подобные фразы? Кстати, к дарованному тобой титулу добавляется ещё и звание командира, а ты… Напомни, кто ты и как тебя зовут? — недобро сощурился Ярость Бури.       — Я… Прошу у вас прощения за дерзость, — быстро опустил голову сопровождающий и дальше по спиральной лестнице маги прошли в полном молчании.       Чем выше уходили ступеньки, тем быстрее билось сердце. Внутри башни до её разрушения Иллидану не доводилось бывать, но не любопытство сбивало дыхание. Неужели он сейчас действительно попадёт в то место, откуда всё начиналось? Да, Дея из раза в раз повторяет, что линию времени менять нельзя, но вдруг ещё можно исправить ошибки его народа? И если «да», то стоит ли ради бронзовой стаи рисковать сотнями и даже тысячами жизней калдорай?       Наверху маги свернули вправо от тёмных больших дверей и оказались в небольшой комнате, сплошь забитой книгами и свитками, со стоящими столами и стульями, напоминающую маленькую библиотеку.       «Так вот почему почти все тексты об Источнике Вечности и записи погибли. Ксавий стянул сюда абсолютно всю информацию, до какой смог дотянуться».       Сам виновник будущей трагедии сидел у окна за гораздо более скромным столом, чем в его кабинете. Он что-то напряжённо записывал, перечёркивал и отрисовывал, первые мгновения даже не обратив внимание на вошедших. Не желая отвлекать советника, сопровождающий Ярости Бури лишь неловко пристроился у стены, с надеждой посматривая на златоглазого эльфа, чтобы тот первым начал разговор и принял на себя потенциальное недовольство от прерванной работы. Иллидан не торопился помогать недальновидному Лунному Стражу, а потому делал вид, что не замечает пущенных в него взглядов.       Наблюдать за великим магом было бы занятно, если бы не ситуация, в которую он окунул Ярость Бури. Неожиданно для самого себя Иллидан провёл параллель между собой и советником Азшары: он также мог с упоением отдаваться задаче, проводя над расчётами многие и многие часы, а добровольный отказ от обычного зрения в пользу магического, чтобы лучше понимать работу и течение окружающих сил, вызывал уважение. По сути, игра Ксавия на сцене власти есть ни что иное, как результат соперничества и царящих при дворе порядков. Никто другой не выжил бы и не достиг того, чего получил советник, будучи слабее или мягкосердечнее. Тот же Гребень Ворона предпочитает держаться ближе Чёрной Ладьи, а потому неизвестно, каким бы он стал, если бы находился у подножья трона постоянно. Быть может, если бы не стремление к власти, то Ксавий стал бы просто выдающимся магом своего времени, с упоением просиживающим ночи напролёт над свитками и фолиантами.       Это, правда, не отменяло того факта, что советника нужно убрать при любом удобном случае. Почему бы он ни стал тем, кем стал, Ксавий опасен для близких Иллидана и останется таким пока жив.       «А сейчас я рассуждаю как Акама… Дракончик, ты это специально подстраиваешь?»       Наконец решившись обратить на себя внимание, Лунный Страж неловко откашлялся. Ксавий чуть дёрнулся от неожиданности, но как только тёмные глаза с рубиновыми прожилками впились в пришедших, из задумчивых и увлечённых они заблестели надменным саркастичным блеском.       — Иллидан, мальчик мой, рад видеть.       — Советник, — послушно поклонился Ярость Бури.       — Ты свободен, — обратился Ксавий к третьему магу, а когда тот поспешно покинул комнату, снова перевёл взор на Ярость Бури, ленивым жестом указывая на стул рядом. — Присаживайся.       — Мне и стоя удобно.       — Скоро будет неудобно. Впрочем, как пожелаешь. Взгляни на это. Хочу услышать твоё мнение.       Подойдя к столу, Ярость Бури пробежался глазами по протянутым записям.       — Что это? — уточнил он.       — А на что похоже?       — На… каракули.       — Вот как? — не скрывая смешка, фыркнул Ксавий, а после добавил в каком-то странном восхищение. — Ты таким нехитрым способом решил-таки избавиться от девицы на шее, переключившись на внимание Величайшей, или действительно не чувствуешь дозволенных рамок?       — Я действительно не понимаю, что должен тут увидеть, — пожал плечами Иллидан. — Либо моё обучение закончилось слишком рано, либо мне не хватает таланта постичь, для чего нужно всё это.       — Решил поиграть в дурачка?       — Видимо, я такой и есть. Для чего нужен этот ритуал?       — Он позволит получить силы из Источника. Много силы.       — У ночных эльфов и так есть сила Источника. Она пронизывает всю нашу цивилизацию. Зачем ещё?       — Что значит «зачем»? Иллидан, я не отличаюсь терпением. Ещё парочка таких вопросов и я начну разговаривать с тобой совершенно иначе.       — Получить силу, просто чтобы была? — задумчиво протянул Иллидан. — Тем более, в таких размерах. Это либо щит от великого врага, либо меч для непокорённых. Вокруг калдорай только дворфы, фурлоги, таурены и тролли, но никто из них не представляет опасности для живущих во дворце. Зачем она вам?       — Полагаешь, при дворе не существует врагов? — хмыкнул советник. — Здесь порой опаснее, чем на границах. Однако, как ты правильно заметил, вокруг нашей высочайшей цивилизации есть и другие существа. Все эти дворфы и таурены… Прошли века и чего за это время они достигли? Тролли же и вовсе позволяют себе беспокоить нас периодическими набегами. Не проще ли решить проблему в зачатке? Мой ритуал — залог светлого будущего калдорай, в мире, полным гармонии и изящества. Никчёмные создания не просто будут повержены, а само их существование истает как дым. Весь мир окажется в руках тех, кто воистину достоин подобного дара. Впрочем, если опустить пустые разговоры о цели и средствах, и остановиться на самом ритуале, то, как считаешь, сработает?       «Увы, да».       — Харго’тен не переходил с теории на практику, так что не смогу ответить. Но судя по тому, что вижу, моё место на одном из концов гексаграммы.       — Правильно понимаешь. Мне нужна твоя магия. По сути, это единственная причина, почему я показываю чертежи: ты должен понимать, что и когда делать, а потому без некоторых подробностей не обойтись. Так что присаживайся, ты ещё настоишься, поверь, — без капли сочувствия посоветовал Ксавий, не скрывая злорадной улыбки.       Близкое нахождение с одной из самых опасных личностей калдорай — крайне неприятно соседство, а слушать два часа напролёт подробности будущих ритуалов и того хуже. Пока великий маг рассказывал и объяснял, Иллидан лишь задумчиво хлопал глазами, отыгрывая роль неготового юнца. Мысленно же он искал любую потенциальную возможность оставить для Малфуриона лазейку, а ещё лучше — незаметно похоронить всё предприятие так, чтобы его не сразу заподозрили в измене. И не только Ксавий.       «Бронзовая стая не простит предательства. Что же делать?»       Ответ был прост, но неприятен — для начала поучаствовать хотя бы в одном ритуале, при этом не привлекая к себе внимания. Устраивать диверсии в первую же ночь крайне сомнительное решение, не сулящее ничего хорошего, а потому Ярость Бури послушно кивал и запоминал. Да, в его покорность Ксавий не поверит и спустя сотню ритуалов, но с самого начала к нему будет обращено слишком много придирчивых глаз, от самого советника до элементарных завистников, готовых занять место любимца. Чего-чего, а ждать Иллидан научился.       Когда же маги покинули библиотеку и прошли сквозь тёмные двери, на краткий миг Иллидан позволил себе заворожённо осмотреться. В каменной зале, скрытой от посторонних глаз, собралось больше двух десятков Лунных Стражей в таких же, как у самого Ярость Бури, переливающихся бирюзовых мантиях, украшенных серебряным шитьем со стилизованными картинами природы и слегка мерцающих в темноте. Все они ходили туда сюда, занятые своими делами, но ни один не позволял себе приближаться к начерченной на полу гексаграмме, в центре которой темнели письмена на полузабытом древнем языке. Чуть дальше, в конце залы находилось возвышение, на котором установили роскошный трон из кожи и дорогой кости. Одного взгляда на шикарную вещь хватило бы, чтобы догадаться, кто её хозяйка.       Стоило Ксавию подать знак, как суета сошла на нет, а маги начали занимать свои места. Кто-то присаживался в ожидании очереди, чтобы подменить уставшего участника, а кто-то сразу вставал у одного из шести углов фигуры. Внутренне сетуя на то, что даже осмотреться ему как следует не дали, Иллидан встал на отведённое ему место, настраиваясь на магию Источника. Жадность тут же возликовала, ведь всё это время Ярость Бури пытался ограничивать себя в доступе к силе вод, чтобы не привыкнуть и не стать зависимым от её воздействия.       В наступившей тишине один из Лунных Стражей начал нараспев произносить заклинание, а спустя несколько мгновений к нему присоединился второй, затем третий и так по очереди. Замыкающим был Иллидан, чтобы своей магией дать ритуалу должный толчок. Плетение заклятия слились с природой чародея и начало будто бы высасывать его собственный резерв, несмотря на питающий его Источник. Остальные участники ритуала выглядели немногим лучше, у кого-то уже появились испарины, в то время как руны в центре лишь слабо мигнули.       Ходящий вдоль круга Ксавий внимательно следил за происходящим, лишь изредка вмешиваясь, чтобы не терялось направление колдовства. Никогда и ни у кого раньше Иллидан не видел столь пылающих азартом глаз. Однако смотреть за советником ему хотелось меньше всего, Ярость Бури пытался сохранить собственное «я» в утягивающим его вихре силы, а заодно старался найти наиболее уязвимую часть плетения. Слабость во всём теле граничила с обмороком, а тело трясло, как в лихорадке, из-за чего усилия казались напрасны.       Внезапно руны на полу сильно засияли, а по поднявшемуся гулу вокруг Иллидан понял, что такого раньше не было.       «Это плохо, но пока у меня есть время, можно…»       Опережая мысли чародея, над символами поднялись шесть маленьких горящих сфер, которые закружились вокруг друг друга, а после слились в одну, которая не то рисковала взорваться, не то пожрать саму себя.       — Эй, вы там, — тут же крикнул советник сидящим вокруг Стражам. — Быстро сюда! Нужно стабилизовать!       Сеть танцующих волшебных энергий тут же окутала пламенную сферу, отчего она перестала так сильно меняться и получила более золотистый оттенок.       Внутри Иллидана всё похолодело.       «Невозможно! Ещё ведь не…»       Сквозь глубины пойманных энергий Источника, сознания присутствующих внезапно поразил Голос.       — Я долго искал тебя… — говорил он, вводя в оцепенение. В нём звучали жизнь, смерть, созидание, разрушение… и бесконечная сила.       Стараясь спрятать глаза, Иллидан с огромным трудом отвернулся, не без ужаса замечая, как окружающие маги зачарованно внемлют их новому богу.       — А теперь, приди ко мне… — позвал Голос Ксавия, на что тот лишь припал на одно колено.       Жуткое осознание не умещалось в голове, настолько неожиданным и кошмарным оказалось. Как мог, Ярость Бури отрицал очевидное.       Ему не дали времени для изменения судьбы. Война Древних уже началась.