Десять шагов назад

      Оторванных от реальной жизни узников башни внезапно оповестили о проведении блестящего приёма. Глядя на то, как красные прожилки в чёрных глазах вздуваются и едва ли не лопаются от гнева, Иллидан впервые за долгое время почувствовал лёгкий подъём настроения. Замороженная его стараниями сфера не так сильно влияла на окружение, пусть так до конца и не закрывалась. А потому, вместо фанатичного потворствования желаниям великого мага, королева в конце концов поддалась уговорам Кур’Талоса скрасить давящую атмосферу, в последнее время воцарившуюся во дворце. Разумеется, танцы Гребня Ворона интересовали в последнюю очередь, а вот возможностью на время вытащить из лап Ксавия хотя бы аристократов, вынужденных явиться — весьма.       Казавшееся ранее невозможным напряжение для Лунных Стражей стало ещё невыносимее, потому что великий маг попытался выдавить из них то, что потерял с уходом вельмож, готовящихся к событию. Едва ли сам Ксавий помнил, когда последний раз ел или спал. Всё чаще и чаще он принимал непосредственное участие в ритуалах, уже не просто следя за ними, но и вкладывая собственные силы чуть ли не больше остальных. Самоотдача советника должна была бы вызывать восхищение, но в груди Ярости Бури тлел лишь огонёк злорадной радости. Возможно, Кенарий был тогда прав, и в чём-то Иллидан не менялся даже спустя все полученные уроки судьбы: мучения врага ласкали тёмные закоулки души бывшего Владыки Запределья, осознающего, что его старания привели к этому не в последнюю очередь.       Правда, маленькая победа омрачилась за две ночи до бала, когда Ксавий кисло сообщил, что и Иллидана, как его теро’шан, ждут на празднике жизни. Тратить драгоценное время впустую накануне войны! Что за расточительство?! Ярость Бури практически чувствовал, как у него сквозь пальцы просыпался золотой песок, растворяясь в холодной Вечности. Идея главы Чёрной Ладьи с приёмом резко перестала казаться столь уж удачной.       Не считая необходимым тратить силы и время на внешний вид, Ярость Бури позволил себе лишь сменить обычную мантию на парадную. Когда же он оказался на празднестве в составе свиты Ксавия, то первое время не отходил от советника ни на шаг, прикрываясь мрачной аурой великого мага, тёмным коконом витающей вокруг него. Однако стоило тому пойти в сторону трона, как Иллидан тут же оказался у самой дальней стены, стараясь не попадаться на глаза Величайшей и Кур’Талосу, поддерживая образ перебежчика.       Устроенный пир накануне будущих кровавых событий казался чародею насмешкой высшего общества над своими же подданными. Интересно, отказались бы они от него, если бы знали то же, что знает он? Слушая краем уха бесполезную болтовню и горделивое хвастовство, Иллидан в этом сильно сомневался. А ведь когда-то он лишь в самых смелых мечтах мог позволить себе присутствовать на подобном мероприятии. Судьба, повинуясь его желаниям и силе дочери Ноздорму, извернулась и одарила безродного сироту всем, чего когда-то так жаждало сердце: заветная девушка сама искала его внимания, а высший свет — общества, но сделало ли хоть что-то из этого его счастливым?       Вскоре Иллидан выяснил, что он далеко не единственный, кто страдает на приёме. Судя по каменному лицу Солнечного Скитальца, тот мысленно отсчитывает каждое мгновение до конца мероприятия. Холостое положение, богатство, внешность и знатная фамилия достались Дат’Ремару в придачу с неуёмным вниманием противоположного пола. Казалось, воинским искусством он овладел исключительно ради умения ловко увиливать и маневрировать между падающими ему под ноги предметами туалета, чтобы не быть вынужденным их поднимать и передавать владелице, тем самым обязывая себя к общению и танцам. Сочувствие, правда, кончилось в тот же момент, как тот заметил коллегу и со слегка ожившим лицом направился в его сторону.       «Нет, пожалуйста, только не сюда! Лети в другую сторону!» — мысленно взмолился Иллидан, но было уже поздно.       — Приятно встретить вас здесь, Ярость Бури, — вежливо кивнул головой Солнечный Скиталец. — Хоть и удивительно, ведь вы, насколько я помню, утверждали, что не будете присутствовать на приёме.       — Увы, судьбе было угодно распорядиться иначе, — гораздо глубже поклонился Иллидан, подчёркивая для посторонних разницу в статусах.       — «Увы»? — коварные искорки заблестели во всегда холодных глазах.       Будто бы ненароком глянув на шлейф из воздыхательниц придворного, Иллидан спросил, ненатурально скрывая весёлость:       — Я ошибся?       На это Дат’Ремар едва заметно тяжело выдохнул и его улыбка стала будто бы нарисованной.       — Пожалуй… количество танцев для подобного рода приёмов в этот раз подозрительно увеличено, — наконец, тихо заметил аристократ.       — Для столь физически подготовленного эльфа такая особенность не должна стать проблемой, — пожал плечами Ярость Бури.       — Сами танцы — возможно, но во время них приходится лично общаться, и вот это уже утомительно.       — Вас тяготит женское общество? — удивлённо уточнил Иллидан.       — Меня тяготит любое навязчивое общество, — неопределённо повёл плечами Дат’Ремар. — Знаете, мой отец достаточно поздно женился для эльфов нашего положения. Подозреваю, что и у меня это произойдёт ещё нескоро. Будь то сами девушки, их братья или отцы, пол не имеет значения, когда тема разговора крутится исключительно вокруг моей будущей семьи и того: «какой прекрасной, должно быть, будет моя супруга». Кажется, когда всё кончится, я буду скучать по башне советника Ксавия. За последние лет десять это впервые, когда я слышу столько разговоров о чём-то действительно важном и увлекательном.       «Скучать по башне Ксавия… бедный мальчик», — искренне посочувствовал аристократу Иллидан.       Пока маги разговаривали, к ним не скрываясь подошла первая фрейлина Азшары, вызывая своим поступком зависть окружающих; в отличии от Вайши, остальные девушки не смели вступить в разговор с Солнечным Скитальцем, не имея для этого веского повода, а тот до сих пор ухитрялся обойти и не наступить ни на один брошенный ему под ноги платочек. Во истину, путь до Ярость Бури у Солнечного Скитальца был усыпан шёлком и разбитыми мечтами.       — Леди, — тут же склонились перед фрейлиной чародеи с разной степенью глубины поклона.       — Уделяя внимание друг другу, а не потенциальным партнёршам в зале, вы, юноши, подаёт плохой пример другим эльфам, — шутливо пожурила она магов, также изящно кланяясь. — Разве не достаточно того, что советник решил нас почти всего мужского общества, так и в эти редкие минуты вы предпочитаете общение между собой. Вам никогда не говорили, что девушки как цветы: чахнут без полива живительной водой фантазий и грёз?       — Из Чёрной Ладьи недавно прибыл целый отряд лучших воинов Кур’Талоса, — с улыбкой заметил Иллидан. — Разве это не почва для цветения новых роз и лилий?       — Только благодаря внимательности командующего мы до сих пор окончательно не завяли, — рассмеялась фрейлина. — Однако, дорогой мой Дат’Ремар, я решительно настроена подарить остальным эльфийкам хотя бы один вечер вашего блестящего общества, а потому вынуждена украсть вашего собеседника.       С этими словами Вайши тут же протянула руку Иллидану, проигнорировать которую было бы признаком самого плохого тона.       — Пригласите меня танцевать, — промурчала она, будто бы у чародея всё ещё оставалось право выбора.       Иронично приподняв уголок губ, Ярость Бури более ничем не выдал удивления. Учтиво приняв тонкую ладонь, он напоследок качнул головой Солнечному Скитальцу и повёл партнёршу в центр зала, присоединяясь к танцующим парам.       Зачем Вайши понадобилось приглашать его? В прошлый раз оказалось достаточно побыть в её покоях несколько минут, чтобы тут же пошли кривотолки, а потому поведение придворной выглядело нелогичным. И если притворяющийся Иллидан не мог влиять на события, то сама Вайши должна была понимать, к чему приведёт подобный поступок. Тем страннее, что она снова первая проявила инициативу.       Спустя несколько минут танца, фрейлина наконец подала голос, когда партнёры оказались максимально близко друг к другу.       — Полагаю, теперь ты должен мне уже дважды.       Из-за следующих движений маг оказался разлучён с собеседницей, так что несколько мгновений был предоставлен самому себе, терзаясь столь странной фразой.       — Что же так резко увеличило мой долг? — всё с тем же выражением на лице поинтересовался чародей, как только выпала возможность.       — Я не рассказала Госпоже настоящую историю твоих царапин, — промурлыкала Вайши, а когда танцоры снова разошлись и сошлись, продолжила. — О том, что они оставлены не мной, знаем только мы. К тому же, я видела, как ты двигаешься и как дерёшься. Какие выводы из всего напрашиваются?       Снова Иллидану пришлось отойти в сторону, сетуя на причудливость танца. Мало того, что придворной пришло в голову с ним играть, так и вынужденные паузы добавляли драматичности и эффектности, не слабо давя на нервы.       — Какие же выводы сделала Леди? — показательно учтиво спросил Ярость Бури, внимательно глядя на Вайши.       — Ты бы не позволил ударить себя никому, кому можешь дать отпор, а значит… — снова хитрое па разъединило говорящих. — …а значит: либо она должна быть сильнее тебя, что, разумеется, невозможно, либо это та, кому ты позволишь себя ударить. Получается, недалеко от дворца находится девушка, владеющая сердцем фаворита Госпожи. Полагаю, такая тайна чего-то да стоит.       «Поразительно, настолько же неправильные выводы можно сделать из идеального умозаключения!»       Впервые за весь танец Иллидан порадовался вынужденному перерыву в разговоре. При всём нетривиальном уме и блестящем образовании, что безусловно получила фрейлина, она как никогда показалась Ярости Бури лишь артефактом далёкого прошлого; ярким представителем, даже не допускавшим мысли о том, что на Азероте могут существовать силы, гораздо более превосходящие ночных эльфов. Иронично, что она озвучила верное предположение о природе царапин первым, но сама же и отмела.       — Это работа моей служанки. Я лично приказал ей ударить меня, чтобы иметь возможность оправдать вас и себя в глазах Величайшей, — покачал головой Ярость Бури. — Так что ещё не известно, кто у кого в долгу.       Вайши мягко рассмеялась, отдаляясь и присаживаясь в причудливом полупоклоне. Когда же танцоры снова оказались ближе, она промурлыкала ещё тише, чем до этого.       — Ты всё ещё не научился врать.       Довольная успехом, придворная с широкой улыбкой изящно покрутилась вокруг себя, демонстрируя ткань и крой богатой, но далеко неидеально подходящей ей копии фиолетового платья королевы.       — Что ж, раз ты так легко сдал служанок, то «она» не одна из них, — продолжила своё маленькое расследование Вайши. — Кто остался? Прислуга самого дворца, девушка при дворе или волшебница Лунной Стражи? Ставлю на последнее. Что скажешь?       — Скажу, что Леди получает удовольствие от собственного полёта мысли.       Пользуясь мимолётной паузой в разговоре, Ярость Бури старался мысленно сформулировать следующие фразы так, чтобы опасная противница получила минимум информации.       — Позволено ли будет мне задать вопрос столь ослепительной фрейлине? — максимально вежливо произнёс Иллидан, как только снова оказался ближе.       — Даже интересно, что ты хочешь узнать, — кошачьи глаза заинтригованно сощурились. — Спрашивай.       — Безродный маг не стоит трудов и внимания столь благородной эльфийки. Чем же я их заслужил?       — Ещё не догадался? — в искреннем удивлении приподняла тёмную бровь бывшая не-нага. — Хочу, чтобы после Величайшей твоей дамой стала я.       Мягкая нежная ладонь эльфийки в руке Иллидана вмиг показалась какой-то склизкой, из-за чего ему пришлось приложить моральное усилие, чтобы резко от неё не оторваться.       — Ваш намёк… — начал чародей, но Вайши поспешно его перебила.       — Разве это похоже на намёк? По-моему, я выражаюсь предельно ясно.       На краткое мгновение Иллидан позволил себе сбиться с танца.       — Госпожа постоянно находит себе кого-нибудь, — спокойно продолжила Вайши, будто говорила о чём-то совершенно неважном. — Ты отчего-то не желаешь поддерживать её расположение, а значит скоро оно может исчезнуть так же быстро, как и появилось. Вот тогда твой неприкосновенный статус спадёт, а мои внимание и положение при дворе покажутся весьма завидными. К тому же, я не буду относиться к тебе, как к чему-то несерьёзному. Подумай хорошенько, кроме самой королевы, выше меня разве что Луна и звёзды.       Не торопясь отвечать, Ярость Бури в задумчивости провёл остаток танца, однако с последним аккордом партнёрша не выдержала и возобновила разговор.       — Тебя будто бы что-то смущает в моём предложении? — спросила она, пока партнёры отходили к стене, уступая место другим. — Всё ещё сомневаешься, что во дворце есть хоть кто-то лучше меня? Ждёшь самой звезды с неба?       — С небес могут прилететь не только звёзды, — Иллидан учтиво склонился, одновременно поклоном и благодаря за танец, и прерывая общение. — Не смею больше занимать ваше время, Леди.       Не желая продолжать в равной степени уничижительный и мерзкий разговор, Ярость Бури сделал несколько шагов назад, а потом резко развернулся и направился к выходу. Находиться в зале стало душно и невыносимо. Подняв голову и выныривая из неприятных мыслей, он обнаружил у самых дверей одного из Лунных Стражей, оставленных корпеть над ритуалом.       Жуткое предчувствие сжало горло. По безумно-счастливому блеску в глазах Ярость Бури безошибочно определил, что маг зачарован силой Голоса. Казалось, что эльф даже не видит качающихся перед ним танцующих пар, а ищет лишь советника, чтобы сообщить ему что-то крайне важное. Так же оторвано от мира выглядели лишь присутствовавшие при первом общении Стражи, а потому совершенно позабыв о стоящей позади фрейлине, Иллидан бросился вперёд, стараясь как можно быстрее оказаться рядом со Стражем, а по возможности, и вывести его из зала, чтобы чародея не успел заметить Ксавий со своими прихвостнями. Какие бы новости не нёс маг, Иллидан почему-то был полностью уверен, что они ни в коем случае не должны достичь адресата.       — Что ты здесь делаешь?! — сразу же шикнул чародею Ярость Бури, стоило ему оказаться рядом с Лунным Стражем. — Разве советник не приказал нам держаться ближе к башне?!       — Он… Он звал Господина… Он… Он прислал… — в ответ невнятно начал маг. — Его слуга снизошёл до нас для помощи с порталом.       — Что?!       Внутри Иллидана всё резко заледенело.       — Пошли, объяснишь всё толком в местечке потише.       Ярость Бури цепко схватил коллегу за руку, разве что не силой выволакивая из зала. Страж на удивление сильно стал сопротивлялся, так что даже гораздо более развитому боевому магу оказалось не под силу сдвинуть его с места. Зачарованный мужчина резко задёргался и громко начал протестовать, привлекая к себе слишком много внимания.       — Я не могу! Мне нельзя! Он приказал привести Господина! Я должен!       Заинтересованный шёпот окружающих аристократов и тихие смешки не сулили ничего хорошего. Ярость Бури чувствовал кожей, как по ним ползут любопытные взгляды. Незаметно вывести гонца больше не получится.       — Что за шум?       Иллидан прекрасного отдавал себе отчёт, что появление Ксавия лишь вопрос времени, но всё равно его голос неприятно царапнул слух. Азартно блестящие чёрные глаза выдавали советника: он, как и Ярость Бури, уже догадался, с чем может быть связано появление Лунного Стража, но внешне из последних сил пытался проявить лишь лёгкую заинтересованность.       — Господин, Он прислал вам своего вестника! — едва ли не вскрикнул маг.       Вместо ответа подчинённому, Ксавий резко развернулся и проследил взглядом за тем, как некоторые присутствующие потянулись в сторону зала, где обосновались верные Гребню Ворона эльфы. По заледеневшему лицу нельзя было определённо сказать, о чём подумал великий маг, но он вряд ли был рад тому, что до противника столь важная информация дойдёт в считанные мгновения.       — Всех Лунных Стражей — в башню, — приказал Ксавий ближайшему гвардейцу, переведя взгляд на мнувшуюся позади свиту и стоящего рядом Иллидана. — За мной.       Эльфы недоумённо переглянулись, но не смели противоречить, в полном молчании, кроме гонца, идя позади великого мага. Лунный Страж же не умолкал ни на мгновение:       — Он был зол… Мы заставили Его ждать… Но Он милостив!.. Его посланник… Он — богоподобен!       Огромный дворец вдруг показался Ярости Бури не больше бывшей камеры под Хиджалом. Казалось, что они прошли всего-ничего, и вот уже лестница наверх несёт их к ужасной зале над самой пропастью. Когда же маги оказались у двери, то Ксавий выбрал некоторых особенно близких приспешников, остальных заставив сотворить и поддерживать заслон в проходе.       Зайдя внутрь, эльфы в ужасе обомлели, глядя на громадное создание, неторопливо повернувшееся в их сторону. Всё тело посланника было заковано в расплавленную сталь, а в большой одетой в перчатку руке он держал хлыст, сверкающий молниями при каждом лёгком взмахе. Габариты гиганта легко бы поспорили даже с бывшим образом Владыки Запределья, а там, где броня не скрывала тело, чистое пламя пылало на чешуйчатой, лишенной мяса, сверхъестественной плоти. Глубоко посаженное в широких плечах огненное лицо, похожее на череп с огромными рогами, всматривалось в пришедших ночных эльфов.       — Подойдите ближе! — раздалось из яркого пролома, образовавшегося на том месте, где когда-то парила сфера.       Подчиняясь силе Голоса, все калдорай синхронно начали двигаться к источнику зова, с каждым мгновением теряя собственное «я». Стараясь не обращать на себя внимание, Иллидан оказался в числе последних, изо всех сил пряча глаза и мысленно абстрагируясь от зовущего гласа. Получалось ужасно; манящая сила почти насильно поднимала подборок, а сияние из портала завораживало и притягивало взгляд.       «Нельзя… Нельзя… Нельзя!»       Больше одного слова в голове ничего не оставалось, но в какой-то момент даже оно пропало. Ярость Бури не мог не восхищаться ощущением силы и могущества, исходящими из зияющего светящегося проёма.       — Падите ниц перед моим посланником! Более ничто не остановит обещанного мной порядка в вашем мире! Узрите силу и подчиняйтесь!       Воля Голоса, требующегося неукоснительного повиновения, казалась важнее собственных желаний. Иллидан, как и остальные, быстро опустился на одно колено, всё также не в силах оторвать взгляд от света.       — Отныне моё слово — закон, моя воля — ваша воля, а ваши жизни принадлежат мне! За проступки вас ждёт расплата, а за верную службу — справедливая награда!       — Исполнять твою волю — уже награда, — тут же выпалил Ксавий, алчно глядя в пустоту.       — Я вижу, что и кого жаждет твоё сердце. Теперь моё явление не за горами. Мы вместе сможем сделать новый мир, полный гармонии и силы, без тех, кто не понимает великих замыслов!       — Я приложу все силы, чтобы приблизить час твоего явления! — с запалом заверил советник королевы.       Сияние стало слабее, а эльфы наконец смогли пошевелиться и свободнее вздохнуть. Всё их внимание снова обратилось к горящему исполину, в котором уже без всяких сомнений все присутствующие разглядели посланца будущего рая на Азероте. Довольно щёлкнув кнутом, гигант подошёл ближе, уставившись пламенными глазами в Ксавия.       — Знайте, что я служитель вашего Бога… — прошипел он, начав осматривать каждого, заглядывая, казалось, в саму душу. — Я прибыл, чтобы открыть путь для Него и наиболее достойных Его слуг. Я Псарь… Я Хаккар!

***

      — У нас есть для вас новости, — обратился один из гвардейцев к Ярости Бури, когда тот вышел из своей комнаты после непродолжительного беспокойного сна.       — Что? Я? — со слабой заинтересованностью переспросил Иллидан, совершенно не расслышав обращённых к нему слов.       Воины переглянулись между собой и нахмурились. Последнее время по дворцу шёпотом начали судачить, что некоторые особенно приближённые к Ксавию Лунные Стражи очень странно себя ведут, но увидеть воочию блуждающий взгляд оказалось неуютно.       — В вашем доме произошёл выброс магии, — попытался аккуратно объяснить стражник. — Ваша служанка пострадала на месте несостоявшегося преступления. Кажется, она хотела своровать что-то важное. За это её отправили в темницу. Вы… вы понимаете, о чём я говорю?       — Что? Простите, я должен идти… Я должен…       — Вы должны пройти с нами, — покачал головой гвардеец. — Как вы не понимаете, это же ваш дом?!       — Мой… дом?       — Да, вас хотела ограбить ваша же служанка! О Богиня, да что с этим парнем такое?!       По блуждающему взгляду мага мужчины полностью уверились, что несчастный едва ли помнит о том, что у него вообще есть жилище вне пределов дворца.       — Вам следует это увидеть, — в конце концов покачал головой один из воинов, после чего гвардейцы аккуратно под руки начали выводить Ярость Бури на улицу.       Свежий воздух безжалостно ударил в лицо, но не привёл в чувства, а лишь сильнее одурманил вмиг отяжелевшую голову. Окружающие стены базальтовых домов размылись, превратившись в одно чёрное пятно без очертаний, в котором куда-то вели безвольного Иллидана. Тот же ни на что не реагировал, даже когда оказался в знакомой гостиной и совершенно бессмысленно смотрел на пустующее пространство каминной полки.       — Мы выяснили, что её поразило проклятье сразу же, как она решилась украсть… Не помнишь, что это было?       — Какой-то золотой… Свиток или что-то такое.       — Они бывают золотыми? Ладно, допустим. Итак, Ярость Бури, вы понимаете, о какой вещи идёт речь и для чего она могла ей понадобится?       Получив вместо ответа тишину, воины снова переглянулись и тяжело выдохнули.       — Эй, ты, — обратился один из них к оставшейся служанке. — В доме есть ещё спальни?       — Да, прошу. Вот сюда. Заклятье коснулось только той комнаты.       — Прекрасно, может, тогда пока оставим его отсыпаться? А то знаменитые глазки скоро окончательно в череп западут, — неуверенно покачал головой один из присутствующих.       Как только чародей услышал предложение, то меланхолия тут же сменилась странной вспышкой гнева.       — Нет! Я не могу! Меня ждут! Я должен…       — Стой, куда ты, сумасшедший?! — встрепенулся стражник, вместе с остальными хватая мага за руки.       — Я должен!..       Сопротивляясь что есть сил, чародей почти дотащил себя и висящих на нем мужчин до лестницы, но там резко обессилил, словно его оглушили по голове, тут же обмякнув в руках противников.       — Ну точно сумасшедший! — выдал вердикт один из гвардейцев, когда они скинули бессознательное тело на кровать, а после повернулся к служанке. — Как только он придёт в себя, тут же дай нам знать. Поняла?       — Как прикажите. Я провожу вас.       Воины поспешно покинули дом мага, с недоумением обсуждая увиденное. Как только дверь в комнате захлопнулась, золотистая буря мягко закружилась над Яростью Бури, после чего обратилась в притихшую у двери Хранительницу Времени. Внимательно вслушиваясь к звукам внизу и удостоверившись, что лишние свидетели не возвращаются наверх, Дея повернула голову в сторону лежащего на кровати Иллидана. Она неторопливо подошла к нему и начала озабоченно вглядываться в лицо. У кровати она неуверенно помедлила, передёрнула плечами, но присела на мягкую перину. Мигнувший между тонкими пальцами фиал в форме слезы оторвался от руки дочери Ноздорму и воспарил над спящим. Драконица прикрыла глаза и на языке, древнее чёрных стен дворца, начала читать заклинание, от которого во рту образовался противный привкус крови. Тёмная жидкость в фиале забурлила, а вся подвеска засияла, переливаясь едва заметными тончайшими золотыми ниточками на поверхности зачарованного стекла. После секундного замешательства дракон тряхнула головой, из-за чего многочисленные украшения на голове мягко забренчали, и, решительно отогнав от себя сомнения и брезгливость, дотронулась до мантии и рубашки эльфа, обнажая часть его груди. Едва касаясь Иллидана, Дея ещё немного освободила участок кожи, и, разминая пальцы, стала частично возвращать себе истинный облик. Вопреки безжалостно шипящим на запястье меткам Скверны, ладонь покрылась чешуёй, а вместо длинных ногтей появились твёрдые когти. Царапнув чародея в районе сердца, дочь Ноздорму взяла фиал и открыла его, силой магии отделяя от тёмной жидкости едва заметную каплю. Хранящаяся в подвеске кровь осквернённого Ярости Бури упала точно в рану, смешиваясь с остальной. Сделав свою руку снова эльфийской, Дея ещё раз тяжело вздохнула, перед тем как прикоснуться к ранке. Подчиняясь силе времени, процесс заживления прошёл почти мгновенно, не оставив и следа на месте царапины. Ещё раз встряхнув касающимися мага пальцами, Хранительница Времени тут же заставила фиал скрыться и поправила одежду Иллидана, лишь после этого позвав его.       — Ярость Бури. Проснись. Ты меня слышишь?       Знакомый голос чем-то тёплым откликнулся в сознании, вызывая во тьме подобие мягкого света. Иллидан слабо замычал, а после неуверенно открыл глаза. Первое мгновение ничего не происходило, но вскоре острый приступ едва не скрутил его пополам. Дея озабочено покачала головой, встала с кровати, подошла к тазику для умывания и без тени брезгливости на лице протянула Ярости Бури, куда его тут же вывернуло.       — Когда ты последний раз ел? — лицо драконицы было всё ещё равнодушным, но вот голос казался полным сочувствия.       — Я… — новый приступ остановил ответ. — Не знаю… но что-то и не хочется.       — Тебе надо поесть. И поспать.       — Почему ты рискуешь появляться во дворце? — слабо произнёс обессиленный чародей. — Что-то случилось?       — Ты думаешь, мы во дворце?       — А где?.. Где… где я?       — На, попей, — Дея протянула Иллидану чашу с водой так, чтобы он случайно не задел её пальцы. — Полегчало? Что последнее ты помнишь?       — Дворец… Приём… Я с кем-то танцевал… Вроде бы.       Подобие удивления просочилось сквозь маску Хранительницы Времени.       — Ты совсем не помнишь, что было всю следующую неделю?       — Что? Стоп… Кхе-кхе, — приступ кашля безжалостно прервал Ярости Бури. — Неделю? Что со мной произошло?       — Ты поддался силе внушения Саргераса, — грустно отозвалась Дея. — Как и все остальные, кого Ксавий заводит в башню.       — Но почему?! Я же…       — …всего лишь смертный, о чём ты позволил себе забыть? В сравнении с Титаном, и дар Аспектов лишь слабый блик силы. На твоём месте я оказалась бы столь же беззащитна.       — Получается, ты меня… спасла?       — Громкое слово. Скорее, просто привела в чувство, но крайне не советую ещё когда-либо подвергаться внушению.       — Моя ящерка пытается скромничать, — хмыкнул Иллидан, но тут же согнулся в безжалостном кашле. — Дай угадаю, ты нарочно выбрала самый противный способ «приведения в чувство».       — Специально искала, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнил, как это плохо, и больше не лез на рожон, — всё с тем же нечитабельным выражением лица отозвалась Дея.       Ярость Бури недоумённо поднял голову, оторвавшись наконец от тазика.       — Это что, у тебя почти получилось пошутить, я не ослышался? — он слабо улыбнулся. — Ещё немного, и из тебя, чего доброго, выйдет нормальная эльфийка.       — Если под «нормальным» ты понимаешь сияющую по всему телу Скверну и печальные вздохи над черепом старого орка, то я, пожалуй, пас.       — Нет, ну точно, шутишь. А ты вообще Дея? Может, тебя подменили, пока я был под чарами? Сестра-близняшка, как мы с Малом? Если да, то ты в курсе, что та — другая — жуткая зануда?       — Опять ребячишься, Ярость Бури, — устало прикрыла глаза Хранительница Времени. — Поешь всё-таки и ложись спать.       — Ещё и заботливая. Эта сестра мне явно нравится больше.       Драконица тяжело вздохнула, покачала головой, наполняя мягким звоном комнату, и взмахнула рукой, привычно исчезнув в золотистом песке.