Mémento mori

--- Запись девятая. Уже две недели прошло после Особой Игры. Ответов на свои новые вопросы я пока не получил, однако что-то мне подсказывает, что это вопрос времени. И хотя ожидание в нашем случае — слишком томительная вещь, другого выбора пока я не вижу. Все же лучше, чем постоянно жертвовать собственной жизнью. Рана на моей руке уже зажила, без бинтов ходить гораздо проще и спокойнее. Жаль, что тоже самое я не могу сказать про Эдгара… Он до сих пор не оправился после Особой Игры и почти все время лежит в постели. Ада много раз повторяла, что ему невероятно повезло, что он остался жив и относительно невредим, и я с ней согласен. Во время предыдущей вылазки ребятам удалось найти пару тюбиков с красками и небольшой блокнот, так что он может себя занять рисованием во избежание кровопотери. По крайней мере на его имя больше не приходило ни одного приглашения. Кстати о них… Прошло еще две Игры с тех пор, но для нас они были удачными. К сожалению из Изнанки никого не выпускали, обходясь куклами, но и с нашей стороны нет потерь. Лука доработал карманное радио и сделал еще две копии, и теперь мы можем быстро сообщать друг другу о разных мелочах, при этом оставаясь начеку. Большое достижение с нашей стороны. Каждый из нас вносит свой вклад в Игру, заботясь о товарищах и стараясь сделать все максимально хорошо, чтобы никто не остался на полигоне. Кевин рассказывал, что на последней Игре Охотница-гейша была так восхищена их мастерством (хотя я бы назвал это частично нахальством), что просто отпустила их. Может быть и правда не все Охотники плохи. Антонио тому подтверждение. Я сам пока не рискнул выходить в Коридор Безвременья с тех пор, как вернулся. Перо Алисы потеряно и сомневаюсь, что без него я смогу найти дорогу обратно. Шрамы, вырезанные кровью на моих руках уже зажили, однако я все равно стараюсь лишний раз не брать это мрачное черное перо в руки. Всякий раз, когда я его использую, начинает происходить что-то странное, что я не могу объяснить… Неужели это Поместье так влияет на меня через него? --- Орфей поставил точку в конце своего письменного монолога и убрал перо в сторону. Наконечник был из его личного запаса, наспех встроенный в деревянную палочку, которая сильно натирала кожу на пальцах. Однако Романист предпочитал пользоваться таким корявым инструментом, нежели вороньим пером, чтобы избежать возможных последствий. Мало ли, на его руках снова покажется им же выведенные записи… Объяснять, почему у него снова руки в крови вообще не хотелось. Из гостиной слышалась тихая игра пианино. Не так давно Лука решил опробовать инструмент, чтобы занять себя, и обнаружилось, что он очень неплох в этом занятии, хоть парень и не смог точно сказать, когда научился. Но Эдгар подтвердил этот факт, сказав, что этот навык он приобрел еще до печального жизненного эпизода с тюрьмой. Вспомнить у «заключенного» ничего не получилось, но это было не так важно. По крайней мере, он так сказал. Честно говоря эти двое проводили много времени вместе. Пока Художник лежал в кровати, «заключенный» сидел рядом, давая возможность Аде сосредоточиться на других. Даже сейчас Эдгар был в большой комнате, решив немного сменить надоевшее лежащее положение. Присматривать за ним так тщательно, как в первую неделю уже не требовалось, а все острые инструменты заранее спрятали подальше, чтобы у него не было искушения резать себе кожу, дабы добыть «краску для холста». И пусть они почти не говорили с Лукой о прошлом или настоящем, чувствовалось, что даже банальное присутствие в комнате обоих заметно облегчало обстановку. Это заметил даже Эндрю, который пробыл с Художником в компании дольше всех из Выживших и точно смог определить разницу между тем, что было в Прибрежной деревне и сейчас в их временном укрытии. Романист устало снял монокль с глаза, чтобы протереть его и бросил быстрый взгляд на часы. Стрелки приближались к восьми часам и вскоре должны были пробить мелодию. Орфей пытался сохранять спокойствие, глядя на то, как секундная стрелка огибает очередной круг и не думать о плохом. Сейчас в это самое время вновь проходила Игра, куда не так давно были приглашены Ада, Кевин и Эмма, и честно говоря нервы были на пределе. Он старался не думать о печальных последствиях, которые могут случиться, но все равно не мог найти себе места и покоя. Слишком уж сильно он привязался к садовнице и теперь, когда она была в опасности, всякий раз острое желание немедленно выбежать в коридор и поспешить ей на помощь боролось внутри него со здравым смыслом. Ведь нарушение условий Игры грозило еще более серьезными последствиями, чем его мимолетная истерика, причем не только для нее, но и для всех. А потому нужно было ждать. Неожиданно музыка в большой комнате прервалась, а в глубине помещения послышалось отборное ругательство, сильно приглушенное стенами. Голос явно принадлежал Эмилю. Что ж… Орфей даже винить его в этом не мог — он тоже чувствовал себя не очень уютно, отпуская Аду на Игру одну. Учитывая, что они почти постоянно были вместе и даже в убежище почти не расставались. Но это было хорошим поводом, чтобы отвлечься, а потому писатель быстро спрятал тетрадь во внутренний карман потрепанного бледно-серого пиджака и вышел из комнаты. Новая одежда, которую Эмма нашла для него все еще была немного неуютной, но выбирать не приходилось. Это было лучше, чем разорванная и покрытая кровью рубашка. Пиджак и вовсе остался на полигоне Особой Игры, разорванный на лоскуты. — Эмиль? Все в порядке? Голос Луки доносился со стороны кухни. Эдгар сидел в одном из кресел, чуть откинув голову назад. Мертвенная бледность на его лице начала наконец-то пропадать и в глазах снова сиял прежний дерзкий огонек. Напротив него удобно устроился Антонио, склонившийся над партитурами и словно не замечающий ничего вокруг. Что ж… возможно так оно и было, если учитывать полупустой бокал с вином, стоящий рядом. Заметив вышедшего из комнаты Романиста, Художник коротко ему кивнул. — Как себя чувствуешь? — поинтересовался он. — Я-то в порядке, благодарю, — Орфей улыбнулся уголками рта. — Что насчет тебя? — Спасибо за беспокойство, все хорошо, — сдержанно ответил он, чуть выпрямляясь. — Благодаря заботам мисс Месмер скоро снова смогу ходить на Игру. — Я думаю, что тебе пока не стоит думать об этом, — заметил Антонио, усмехнувшись. — Не забывай, вашу компанию все еще ищут, и довольно тщательно. — Удачи им в этом деле, — фыркнул Эдгар. — Но просто сидеть на месте — не мой вариант. Жаль, что сейчас ходить трудно. — Ладно, опустим это, — Орфей неловко откашлялся. — Что произошло? Почему Эмиль кричал? — Ну думаю, что сейчас мы это узнаем, если Лука вернется. Словно услышав его слова, «заключенный» вбежал в общую комнату. Его взъерошенные волосы, не собранные резинкой рассыпались по плечам, а в глазах блестел задорный огонек. Новость явно была не плохая, а неожиданная. — Ребята, там какая-то новая дверь! — В смысле? Даже Антонио оторвался от партитур, когда услышал эту новость. Орфей тут же насторожился — в последнее время новые двери ничего хорошего не несли, особенно если она находилась в ИХ убежище. — На ней есть что-нибудь из символов? — настороженно спросил он. — В том-то и дело, что есть, но я такого рисунка еще не видел. — А на что похож? — спросил Антонио. — Ну хотя бы приблизительно. Мистер Бальза, это важно. — Он ни на что не похож. Там летучая мышь нарисована, причем на самой двери, а не на ручке. В дверях показался взъерошенный Эмиль, поправляющий починенные гарпуны на своих руках. Он виновато улыбнулся остальным. — Простите, что напугал. Я когда эту дверь увидел попятился назад и налетел на столешницу. Пару тарелок разбил. — Не порезался? — со скептичным выражением лица спросил Эдгар, мимолетно бросив взгляд на его босые ноги. — Нет, я в порядке. Там немного осколков, я сейчас все уберу. — Надо быть осторожнее, — Орфей нахмурился. — Даже если рисунок не на ручке, а на самой двери это не значит, что она безопасна. Надо там все осмотреть. — Ну мы с Эмилем это и собирались сделать, — фыркнул Лука. — Просто подопрем ее чем-нибудь, чтобы не закрылась и все. — Я с тобой, — тут же отозвался Эдгар и попытался встать, но сделав пару шагов зашипел и ухватился за спинку стула. Антонио тут же оказался рядом и усадил его обратно. — Плохая идея, Эдгар. У тебя еще не то состояние, чтобы спокойно гулять где вздумается. — Да, Эдди… — «заключенный» сконфуженно опустил голову. — Лучше не надо. Тебе только недавно швы сняли с раны, лучше отдохни… — Я отдохнул! — недовольно прошипел Эдгар, сердито обведя всех взглядом. — Я устал сидеть на месте и ничего не делать! Я хочу пойти и осмотреть это место! — Не в этот раз, друг, — вздохнул Орфей и тоже подошел к Вальдену, успокаивающе положив руки ему на плечо. — Пожалуйста, давай не сейчас. Когда ты сможешь ходить и не морщиться — без проблем, но пока что я на стороне ребят. Твоя рана только недавно стала выглядеть хоть немного лучше, мы волнуемся. У нас не так много лекарств тут. И нам все еще надо дождаться остальных с Игры. Было видно, что Эдгар обиделся, но встретив такой отчаянный отпор не посмел возразить и лишь раздраженно откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Лука сник еще сильнее от такого и отошел к Эмилю, который сочувственно похлопал его по плечу. — Он понимает, но не хочет с эти смириться, — тихо сказал он «заключенному». — Пусть остынет. — Да, наверное… — вздохнул Лука. — Просто… не хочу, чтобы он остался тут один. — Идите уже, — вздохнул Орфей, подойдя к ним. — Я присмотрю. Хочу дождаться остальных с Игры. И приберу тогда на кухне. — Хочешь быть уверен, что с Эммой все хорошо? — понимающе спросил пациент. — Ну ты ведь тоже за Аду волнуешься? — вопросом на вопрос ответил Орфей и чуть улыбнулся. — Идите. Ты хотя бы так займешь себя ненадолго. Я скажу мисс Месмер, где ты. — Антонио, а ты не хочешь с нами? — спросил Лука. — Ммм… пожалуй воздержусь, — покачал головой Охотник. — Мне лучше быть здесь, на всякий случай, чтобы вовремя запечатать проход, если случится что-нибудь неожиданное. А вы возьмите с собой Соловей. Она сможет нас предупредить. Птичка, до этого сидевшая на своем месте, тихо чирикнула, словно соглашаясь со словами Охотника и плавно перелетела на плечо «заключенного», чуть коснувшись его клювом. Лука слабо улыбнулся. — Как скажешь, — он снова виновато покосился на Эдгара, но художник так и остался обиженно сидеть на стуле, не глядя на остальных. — Мы быстро, хорошо? Просто осмотрим и вернемся. — У тебя же есть часы? — уточнил Орфей. — Если что попытайтесь вернуться через час. Или я пойду за вами. — Договорились! Компания прошла вместе на кухню, прикрыв за собой дверь. Художник все-таки посмотрел им вслед и расстроенно сжал кулаки. — Может быть лучше надо было попросить Виктора и Уика пойти с ними? — спросил он у Антонио. — Пес сразу бы почуял опасность… — Они с Эндрю. Брось Эдгар, пока ничего ведь не случилось, — Антонио взял в руку бокал. — Я ничего не ощущаю опасного. — Да, но… — К тому же, Бальза идет не один. Я прекрасно понимаю, что ты за него волнуешься и не хочешь оставлять одного. Все будет хорошо. «Надеюсь, что ты не ошибся…» — рассеянно подумал художник. По каким-то причинам у него не было столь явной уверенности в этой идее.

***

Хоть ребята и сказали, что постараются со всем быстро справиться, но это вовсе не гарантировало то, что осмотр пройдет быстро. Открыв таинственную дверь они вбили между щелью деревянный клин, не позволивший ей до конца закрыться и углубились в темную площадку с высоким потолком, очень похожую на башню средневекового замка. Эмиль даже посчитал количество ступеней, на которые им пришлось подняться, на двух лестничных пролетах их оказалось двадцать. Шершавые и неровные, покрытые пылью и паутиной, они сразу же вызвали очень много внимания. — Странно это, — пациент нахмурился. — Ты о чем? — Лука застыл на последней ступени и посмотрел на друга. — Просто обычная неровная лестница. Только немного грязная. — Вот ЭТО и странно. Вспомни, разве когда мы пришли сюда в наше укрытие было также мрачно и неубранно? — Ну… я не знаю, — «заключенный» виновато улыбнулся. — Меня с вами не было, вспомни. Я угодил к Охотникам на Изнанку. А пришел сюда только когда мы с Орфеем и Кевином победили в Игре. — А, точно! Забыл, прости, — теперь пришла очередь Эмилю виновато улыбаться. — Ну если кратко, то убежище выглядело очень даже опрятно. Мы совсем немного привели его в порядок и все. — Если честно, мне это место кое-что напоминает, но в это очень слабо верится… Не может быть, чтобы это оказалось правдой… — Ты о чем? Вместо ответа Лука коротко кивнул головой в сторону прохода в большой зал. Казалось, что он уходит куда-то в высоту и в стороны одновременно, превращаясь на глазах в нечто, напоминающее большой каменный подвал, богато украшенный гобеленами, старинной мебелью, книжными полками и уже не горевшими подсвечниками. Гулкое эхо разносилось от их шагов, а едва заметный сквозняк шевелил на ветру нити паутины, свисающие с интерьера. Покопавшись в сумке, Лука выудил фонарик Кричера, мысленно выругавшись, что так и не вернул его садовнице, и осветил пространство настолько, насколько возможно. — Если бы не размер этого места, я подумал бы, что мы выбрались в реальный мир. Пациент оторопело посмотрел на изобретателя и понял, что он прав — место действительно напоминало скорее старый заброшенный особняк, чем их убежище или даже больницу, в которой они с Адой провели почти три года. Слишком настоящим он выглядел и эта обстановка внушала не облегчение, а страх. Вновь вспомнилась фраза Соловей, сказанная ей во время одной из их общих бесед, словно ставя жирную точку в сложившимся мнении и подчеркивая, насколько опасна и обманчива может быть эта таинственная комната. — Исключено, Лука. Мы спрашивали Соловей, что надо сделать, чтобы выбраться, и она сказала, что пока мы не посетим Изнанку, мы не сможем найти выход в реальность. — Ну… да, ты прав. Я был в Изнанке, но вы с Адой точно нет. Да и не думаю, что пребывание в темнице считается. — Если уж на то пошло, то мы не знаем точно, что требуется сделать, когда окажемся там, — Эмиль вздохнул и ощутимо вздрогнул. — Слушай, может пойдем обратно? У меня от этого места мороз по коже… — Давай хоть немного осмотримся, — Лука с мольбой посмотрел на друга. — Да, мне тут тоже не нравится, но что, если тут будет хоть что-то? Дневники, улики, полезные вещи от других? Чем черт не шутит! А вдруг мы не сможем потом сюда попасть? Некоторое время пациент колебался, но потом все-таки поддался уговорам «заключенного» и нехотя кивнул головой. — Ладно, давай. Но если что-то вдруг пойдет не так — уносим ноги. — Договорились! Приняв это молчаливое согласие, оба направились к стеллажам, освещая себе путь фонариком, чтобы не дай бог случайно не наступить на что-нибудь вроде разбитого стекла, однако ничего интересного там не было. Пыльные книги с пожелтевшими страницами вряд ли могли рассказать хоть крупицу полезного для них. Это были не дневники, а именно старая литература, которую часто можно было найти в библиотеках, а потому стеллаж быстро перестал быть объектом внимания. Лука передал фонарик Эмилю и отошел в сторону большого камина, расположенного в другом конце комнаты. Он было обложен тем же самым неровным камнем, что и ступени, дровница была пуста и даже подгнившего полена там не наблюдалось, только пыль. В жерле топки одиноко лежали несколько обуглившихся сучков, достаточно холодных, а значит им давным-давно не пользовались. Над порталом были вывешены несколько выцветших гирлянд, когда-то имевших фиолетовый оттенок и небольшой факел, казалось он вот-вот упадет на пол и разобьется. Видимо, решив не рисковать целостностью своих и без того потрепанных ботинок, Лука решил его немного поправить и ухватился за него рукой, чтобы вытащить или хотя бы приподнять, однако предмет сдвинулся только на пару сантиметров ниже. По комнате эхом прокатился сухой щелчок, заставив Выживших вздрогнуть. Эмиль тут же развернулся и направил фонарик в сторону Луки, отшатнувшегося от камина. — Что ты сделал? — Не знаю! — изобретатель растерянно посмотрел на пациента. — Я… я просто хотел вытащить этот факел, чтобы он не упал, а он только ниже просел… В глубине камина снова что-то щелкнуло и внезапно задняя стенка медленно приподнялась, рассеяв небольшое облако золы и пыли, открывая еще один небольшой проход. Достаточный, чтобы туда мог пробраться взрослый человек. Парни растерянно посмотрели на зияющую темную дыру в камине, Эмиль даже попытался посвятить туда, но фонарик не мог полностью рассеять сгустившийся по ту сторону мрак. — Еще одна загадка? — Лука нагнулся и попытался рассмотреть что там такое, но покачал головой. — Черт, темно, хоть глаз выколи! — Не лезь туда! — Эмиль нахмурился. — Это выглядит слишком подозрительно! — Ой, да ладно, Эмиль, это просто видимо секретная комната! Дай лучше фонарик. — Стой где стоишь, — пациент закатил глаза и пригнулся, чтобы самому все рассмотреть, но также ничего не увидел. — Я проверю. Жди здесь. — Ты уверен? — Если фонарик не погаснет, то проблем не будет. Стой тут. Пришлось буквально проползти вперед в темнеющее отверстие в камине, чтобы оказаться по ту сторону. Рассеянно подумав о том, что снова испачкается черт знает в чем и мысленно попросив у Ады и Эммы прощения, Эмиль оказался по ту сторону и начал рассматривать небольшой каменный мешок. На потолке образовалась сетка паутины, довольно густой и потемневшей, а к стенам были прислонены несколько гобеленов, скрученных в рулоны. Ничего необычного. Луч фонарика плавно скользил от одной стенки к другой, пока случайно не выцепил из темноты нечто, похожее на руку фарфоровой куклы с очень тонкими пальцами. Эта находка заставила парня вздрогнуть и он перевел свет ниже. Увиденное настолько сильно шокировало его, что он едва не выронил фонарик из рук, а из груди вырвался возглас ужаса. Возле стены неровной кучей мусора лежали разбитые манекены. Причем присмотревшись внимательнее, Эмиль понял, что видит их не в первый раз и ком в горле буквально лишил его возможности говорить внятно. На остатках туловища одной из «кукол» он заметил знакомое бледно-желтое пальто и черные туфлю. А также потускневшие рыжие волосы, которые в предыдущий раз прикрывала лазурная шапочка… — Эмиль? Голос Луки вырвал Эмиля из шока и он поспешно отпрянул от манекенов. Только одна мысль билась в его голове прямо сейчас: бежать! Причем так быстро, как он только может. Развернувшись, он ухватился за выступающий в темноте предмет, чтобы не потерять равновесие, ноги плохо держали его, плюс из-за страха увиденного его клаустрафобия снова дала о себе знать, и внутренне похолодел, когда услышал еще один щелчок. Лука не успел ничего сказать, как темная пасть внутри камина резко захлопнулась, отрезая единственный выход на волю. — ЭМИЛЬ!!! Вот теперь самое время было паниковать. Пациент все-таки выронил фонарик и он упал на каменный пол, несколько раз мигнув, прежде, чем окончательно погаснуть. Тьма обступила его со всех сторон, не позволяя выхватить ничего, что могло бы помочь облегчить постепенно поглощающий его разум страх. Парень упал на колени и на ощупь начал шарить руками, пытаясь отыскать фонарик. — Лука, открой этот чертов проход, скорее! — Я пытаюсь! Эта штука заела! Лука и впрямь пытался снова выправить факел, чтобы активировать механизм, однако то ли закон подлости им решил прилично насолить, то ли механизм проржавел и отказывался возвращаться в исходное положение, ничего не получалось. Он уже готов был взяться за молоток, когда по холлу прокатилось эхо от шагов. Резко развернувшись, «заключенный» посмотрел в сторону прохода, через который они с Эмилем зашли внутрь и град мурашек прокатился по его спине. — Боже, какая грязь! Давненько тут никто не убирался. В комнату плавной походкой скучающего человека зашел Лючино. Сейчас он не был гигантской двухметровой ящерицей, однако легче от осознания этого факта не стало. Лука крепче сжал молоток в руке и прислонился спиной к камину. Сообщать Эмилю о том, что у них неожиданный и нежелательный гость было некогда, но он надеялся, что стена не настолько прочная, чтобы сквозь нее не было слышно других отдаленных голосов. — Какого черта? — у него даже голос осип от столь внезапного визита Охотника, особенно помня, чем все закончилось в последний раз. — Что ты тут делаешь? — У меня скорее вопрос что ты тут делаешь, Бальза, — фыркнул Профессор, продолжая безмятежно улыбаться. — Я-то просто проверяю нашу небольшую свалку, а ты? Не поделишься случайно? — Лука? Кто там? Обвинять Эмиля в том, что он шумит и обеспокоенно спрашивает товарища незачем, он тоже был на панике, но уже из-за своего недуга. Но Луке от этого легче не становилось. Глазами он спешно искал вариант, как можно быстро обогнуть Лючино и попытаться выбежать за помощью к остальным, чтобы вытащить пациента и запереть чертову дверь раз и навсегда. — А, ты еще тут и не один? Правда кажется у твоего друга определенные… трудности. — Убирайся отсюда, — тихо прорычал «заключенный», готовый в любой момент швырнуть молоток в наглое улыбающееся лицо. — Это не Изнанка. И не коридор Безвременья. — А с какой это стати я должен тебя слушать? — оскалившись спросил тот, лениво почесав шею. — Ты сам только что сказал, это нейтральная территория. Однако наша цель от этого никак не поменялась. Ты я имею в виду, — пояснил он. — Извини, но я немного недоволен тем, как окончилась наша последняя встреча. Только поимкой Наемника я остался недоволен. — Да, верно, надо было и его тоже спасти, чтобы к тебе не было никакого доверия, — дерзко ответил Лука. — Поосторожней со словами, Бальза. Наиб свое уже получил. Ты следующий на очереди. — Ну давай! Попробуй! С этими словами, Лука резко швырнул молоток в Лючино, заставляя его шарахнуться в сторону. Неудачно для него, потому что когда в тебя летит посторонний предмет порой сложно просто остаться стоять на ногах. Воспользовавшись заминкой, «заключенный» быстро пробежал к выходу и спустился по лестнице, намереваясь вернуться в их убежище с подмогой, но замер на последней ступеньке, чувствуя, как в желудок словно проваливается камень. Дверь была плотно закрыта, деревянный клин, который они вбили в щель вместе с пациентом валялся у дверей, к тому же их было теперь две, абсолютно одинаковых и без опознавательных признаков. А если таковые и были, то в полутьме их было абсолютно невозможно разглядеть, ведь единственный фонарик был сейчас у Эмиля. — Почему…? — Далеко собрался? Де Росси не собирался его отпускать и довольно быстро догнал. Ярость придала ему сил и он одним ударом оттолкнул Бальзу к стене. Не успевший к этому приготовиться изобретатель хрипло вскрикнул, ударившись затылком о камень и на пару секунд потерял ориентацию. Этого вполне хватило, чтобы профессор в порыве эмоций схватил парня за шею, приподнимая над полом, и начал сжимать хватку, его яркие рыжие глаза снова начали приобретать более рептилоидный вид. Чувствуя, что начинает задыхаться, Лука отчаянно пытался сопротивляться, вцепившись в руки Лючино, но даже несмотря на довольно хилый вид сил у Профессора явно было больше чем у него. — От…пус…ти! В глазах начало темнеть от недостатка воздуха, руки предательски ослабли, а глаза стали слабо закатываться, когда Профессор внезапно болезненно вскрикнул и разжал руки. В запястье у него торчал железный прут гарпуна с привязанной к нему веревкой. Осев на землю, Лука несколько раз глубоко вдохнул, перебарывая кашель и нервную дрожь, и поднял глаза. Эмиль застыл на первой ступеньке пролета, держа второй гарпун наготове, весь перемазанный копотью и пылью, но в более менее нормальном состоянии. Во второй руке он все еще сжимал фонарик. — Тебе ясно сказали отпустить его! — Это было больно, мальчишка! Чешуя начала покрывать тело Лючино, рост вытягиваться, а лицо меняться. Однако только он начал подниматься по ступеням вверх, как снова болезненно закричал, когда Лука, уже немного пришедший в себя, с силой наступил на его удлиняющийся хвост. Пациент не дал ему развернуться, выстрелив гарпуном, но промахнулся и крюк вонзился в камень между дверями. — Лука, беги отсюда! Бегом! — С ума сошел? — прошипел «заключенный», уворачиваясь от удара хвоста и прижимаясь к двери. Рука автоматически легла на ручку. — А как же ты? — За меня не беспокойся сейчас, просто уходи! Сейчас же! Актуальный вопрос «куда?» застыл в воздухе, потому что времени на размышления у них особо не было. Рептилия словно почувствовал что жертвы начинают ускользать. Выхватив охотничий нож, он попытался ударить изобретателя, но Лука вовремя решил послушаться друга, торопливо повернул ручку и быстро вбежал в темный коридор, захлопнув дверь прямо перед его лицом. И пока Лючино раздосадовано потирал лоб, Эмиль быстро пробежал вниз, исчезая за второй дверью. Некоторое время Охотник просто смотрел на обе закрытые двери но потом начал тихо смеяться. — Молодцы ребятки. Немного не так, как я задумал, но тоже неплохо. Он посмотрел на дверь за которой скрылся Лука, после чего тоже неспеша отпер ее и плотно закрыл. Ее очертания вскоре начали исчезать с плохо обтесанного камня, сантиметр за сантиметром, пока не осталась только ручка. С глухим стуком она упала на камень и треснула, обнажая очень плохо обведенный рисунок, который никто из ребят в суматохе не успел заметить. Знак, похожий на три сходящиеся к центровой точке завитка, образующих между собой треугольную клетку.