Покажи мне любовь

- Разумовский, и ты ещё на пятёрку претендуешь со своим произношением? Не «Лóндон», а «Лáндон»! Что, одиннадцати классов недостаточно для такого умника, как ты, чтобы запомнить простейшее слово? – Учительница по английскому с явным удовольствием отчитывает Серого перед одноклассниками, кривясь в надменной и ядовитой улыбке после достижения желаемого эффекта – прошедшей волны хихиканий по классу. Олег сам не замечает, как почти до боли сжимает ладони в кулаки – вот же старая сука! Она ко всем придирается по поводу и без, но особенно ненавидит тех, кто поумнее – и постоянно пытается этих ребят унизить по малейшему поводу, причём с работой на публику, чтобы другим детям было смешно. Она и до Олега раньше пыталась докапываться – но быстро забросила свои попытки: у Олега в классе много друзей и хорошая репутация, да и он бы не стал терпеть от кого-либо смешков в свой адрес – потом бы предъявил за них и может, даже забил бы стрелу; неудивительно, что никто не захочет с ним связываться. А вот Серый не такой. Серый стоит у доски, стойко продолжает отвечать, несмотря на бесконечные придирки и смешки одноклассников; старается держаться как можно невозмутимее, будто ему всё равно. Олег видит, что это совсем не так: и по тому, как мечется его взгляд, как он нервно теребит выбившуюся из хвоста прядь и как его щёки и уши затопило румянцем. Олегу невмоготу смотреть дальше на унижение, которому подвергают его друга. - Елена Васильевна, прежде чем делать другим замечания по произношению, Вы бы, я не знаю, как минимум «Шерлока» от «Би-би-си» посмотрели, чтобы иметь хоть какое-то представление о том, каким оно должно быть. – Олег резко прерывает урок своим громким замечанием. Оно производит настоящий фурор: весь класс буквально взрывается хохотом, а училка – от ярости: моментально багровеет и выпучивает глаза в гневе, и резко выплёвывает из себя слова: - Волков! Ты что себе позволяешь?! Не думай, что тебе сойдёт это с рук! – Одновременно с её возмущениями раздаётся звонок, и она подскакивает к Олегу, хватает его грубо за локоть и рявкает: - А ну-ка пошли к твоей классной руководительнице, будем решать, что с тобой дальше делать! Перед выходом из класса Олег ловит Серёжин растерянный и взволнованный взгляд на себе и подмигивает ему. В кабинете у Марго Олегу приходится выслушивать, какое он оборзевшее малолетнее хамло и насколько сильно нуждается в самом строгом наказании. Он ни о чём не жалеет, пусть даже его теперь заставят пару недель оставаться после уроков мыть полы в классе. Марго внимательно выслушивает и обещает связаться с его родителями – Олег разочарованно вздыхает: перед отцом позориться ему точно не хотелось бы – и не объяснишь ведь ему, что за друга заступился: по мнению Олегова отца, любой парень должен уметь сам за себя постоять. Впрочем, едва англичанка, довольная достигнутыми штрафными санкциями, покидает кабинет, в него тут же залетает встревоженный Серый: - Марго! Не наказывай Олега, это я виноват! – Он быстро тараторит оправдания, но Марго и сама его прерывает мягко: - Хорошо, хорошо, я и так не собиралась твоего Олега наказывать – помню, ты ещё в прошлом году мне писал, как к тебе Елена Васильевна докапывалась. Да и она мне самой совсем не нравится, та ещё стерва. – Марго улыбается Серёже, а затем поворачивается к Олегу: - Но для всех, и неё в особенности, я сообщила всё твоему отцу, тебя наказали за твоё ужасное поведение и ты очень раскаиваешься. Идёт? - Идёт. Но искреннего раскаяния не обещаю. – Хмыкает Олег. - Ладно, я пойду. – Бурчит Серый и быстрым шагом, почти переходящим на бег, покидает кабинет. - Подожди! – Окликает его Олег и подрывается за ним следом. Серый уже успел долететь до туалета в конце коридора – лишь по хлопку двери Олег ориентируется, в каком направлении скрылся Серый. Он бодрым шагом направляется туда и видит Серого стоящим у раковины и щедро плещущим себе на лицо воду из открытого крана. - Ты что так внезапно убежал? Я уж подумал, что ты срать захоте- Олег резко обрывает свою шутливую фразу на полуслове – Серёжа отрывает лицо от раковины и Олег видит в отражении зеркала его покрасневшие глаза. Его в один миг охватывает жгучим беспокойством; он подрывается и приобнимает Серёжу за плечи со спины: - Серый, ты чего? Тебя кто-то обидел? Или ты так из-за этой суки? Она того не стоит, ты чего. - Нет. Из-за тебя. – Серёжа улыбается, направляя свой заплаканный взгляд на отражение Олега в зеркале, резко разворачивается и обнимает Олега за шею, утыкается лицом ему в плечо, окончательно приводя Олега в замешательство – он лишь приобнимает его в ответ, поглаживает мягко руками по спине и осторожно спрашивает: - А я как тебя обидел и когда? Хочешь, я себя проучу как следует. Олег плечом чувствует, как Серый улыбается, и отвечает следом: - Никак не обидел. Наоборот. Я привык, когда меня гнобят – но когда ты заступаешься… Не хотел, чтобы ты видел, как я от этого размяк. Чувствую себя тряпкой. – Серёжа отстраняется от Олега, перед этим мягко проводя рукой по его спине – и Олегу сразу становится холодно: и без объятий, и от того, что Серый так загнался. Они присаживаются на подоконник; Серёжа утирает оставшиеся слёзы и продолжает говорить уже успокоившимся голосом, не глядя Олегу в глаза: - Да и вообще, ты не должен был рисковать ради меня. У меня ведь и правда отвратное произношение. Я пытаюсь над ним работать, но- Олег слышит едва заметные вибрирующие нотки в Серёжином голосе и волнуется, лишь бы Серого снова не развезло в слёзы: их видеть для Олега невыносимо, сразу щемит в груди, сразу хочется прижать Серого к себе и не отпускать долго-долго – и мгновенно вспыхивают в памяти моменты из ночёвки у Серого дома – Олег эти воспоминания отгоняет и прячет как можно дальше уже пару недель – и от этой нелепой попытки упрятать их он наоборот, возвращается к ним каждый день; думает об этом каждую ночь, ложась в свою постель и покрываясь краской, стыдом и презрением к самому себе. Поэтому – и по многим другим причинам – нельзя допустить Серёжиных слёз; Олег быстро перебивает его, не давая закончить фразу: - Да ты не парься вообще насчёт произношения, ты чего! Наша англичанка со своим в том самом «Ландоне» в первый день бы посыпалась. Я уж молчу про Ирландию или Австралию. Там просто кучи диалектов – и на твой русский акцент всем попросту насрать – и так поймут и ответят, так что лучше уж наоборот, аудирование качать, чтобы других понимать вне зависимости от их акцентов. - Ты меня сейчас просто утешаешь. – Серёжа мягко улыбается, наконец оторвав взгляд от пола. – Не думаю, что это действительно так работает. - А я не думаю – знаю. – Уверенно парирует Олег, трепля Серёжу по плечу в знак поддержки. Серёжины глаза тут же расширяются в удивлении: - Ты что, был в Англии? - И не только там – я с самого детства на летние каникулы по разным языковым лагерям катал. Точно был в Лондоне, Кембридже, Дублине, Лос-Анджелесе, Кейптауне, Ванкувере и Сиднее – думаю, по-любому что-то забыл уже, а что-то смешалось в памяти. Олег замечает, как с каждым новым названным городом Серый поражается всё сильнее. Он взволнованно спрашивает: - Ты, получается, почти на всех материках побывал? Или даже на всех? И мне ничего об этом не рассказывал?! – Он в возмущении шутливо стукает Олега. – А сильно там отличается быт от нашего? А люди? А законы? Олег смеётся: - Тише, тише. Я так сразу обо всём рассказать не смогу, все страны разные всё-таки. Но в целом везде быт как быт и люди как люди, хоть и не без своих особенностей. - Блин, побывать во стольких странах, погрузиться в их культуру, обычаи, да ещё и язык при этом выучить – это же мечта. – С лёгкими нотками зависти выдыхает Серёжа. - Ну, у тебя всё ещё впереди. – Олег подбадривающе бодает Серёжу в плечо. – А ты сам где успел побывать? - Нигде дальше Ленобласти. – Мрачно усмехается Серёжа, и Олег сникает – и зачем только, дурак, спросил? Лишь тыкает лишний раз в Серёжу разницей в достатке их семей, разницей в отношении – но Серёжа будто считывает его мысли, треплет легонько по руке: - Эй, всё в порядке. Я рад, что у тебя в жизни всё это было и многое ещё будет. Ты мне только потом расскажи, что помнишь из поездок, и фотки покажи, окей? Мне правда очень интересно. И ещё раз спасибо тебе за сегодняшнее. - Окей. – Соглашается Олег – ему не жалко и тысячу часов проболтать с Серым о чём угодно; хочет рассказы о других странах – без проблем. В сердце всё равно колет при одной лишь мысли о том, что в жизни Серого было так мало приятных вещей, вроде путешествий – он бы без колебаний разделил бы с ним любые свои, лишь бы уменьшить эту несправедливость. – А насчёт сегодняшнего не переживай – это того стоило, да и мне приятно за тебя заступаться. - Но это неправильно. – Возражает Серый. – Я хочу научиться сам себя защищать, но я для этого слишком слабак. – Он тяжко вздыхает и потирает глаза рукой – постоянно так делает перед каким-то неприятным откровением. – Постоянно думаю про себя: в следующий раз я точно найду, чем ответить, в следующий раз я смогу ответить на удар – а когда этот следующий раз приходит, на меня накатывает ступор или страх – и по накатанной, на инстинктах я поступаю как обычно: молча проглатываю оскорбления, замыкаюсь в себе или просто убегаю. – Серый жалуется, откинув голову Олегу на плечо. Олег поддаётся внутреннему порыву – опускает свою руку ему на макушку, перебирает аккуратно прядки в растрёпанном хвосте. - Ты не слабак. И ты обязательно всему со временем научишься. Я не верю – знаю. Да и ты уже сделал первый шаг, тренируясь со мной и Лерой. Ещё немного – и меня превзойдёшь. - Смысл в тренировках в зале, если я не могу применить свои умения на практике. – Вздыхает Серый. - Ну, пока не применяешь знания – их буду применять я, и никто к тебе не сунется. – Олег приходит к философскому выводу, засматриваясь на рыжую макушку на его плече, наслаждаясь теплотой и уютом их совместного момента. Их идиллию разрывает неожиданно распахнувшаяся дверь одной из кабинок – Серый моментально отпрыгивает от Олега на другой конец подоконника, и Олег чувствует, как его обжигает разочарованием и злостью – и от того, что кто-то присутствовал тут всё время, пока они разговаривали, и потому что Серый так быстро от него отстранился, как от прокажённого. - Всё, блядь, заебали своим пиздежом! Невозможно уже тут стоять, всё затекло! И мне похуй, что они об нас подумают! – Парнишка с яркими синими волосами, вроде бы, девятиклассник, вываливается из кабинки с ругательствами. Следом за ним оттуда же выходит покрасневший как рак пацан – и вот его уже Олег узнаёт – это Кирилл, Лерин брат: он частенько захаживает к ним в зал и даже порой перекидывается с Олегом парой фраз. Олег не знает, как реагировать на их появление, ещё и из одной кабинки – и внезапно слышит уверенный Серёжин голос: - Не переживайте, мы никому не скажем. - Так вы тоже, что ли? – С недоверием спрашивает у Серёжи синеволосый. - Мы – нет, а я – да. А Олегу можно доверять, я с ним поговорю, не переживай. - Окей, мы пошли тогда. – Подмигивает этот странный паренёк и выходит за дверь туалета уверенным шагом. Вслед за ним, не отрывая взгляда от пола, как можно быстрее выскальзывает за ним следом Кир – всё такой же багровый и смущённый. Олег смотрит в недоумении на Серёжу: - Что это вообще сейчас было? Я вообще ничего не понял. Серёжа не сдерживает смешка: - Ну ещё бы ты понял что-то. Судя по истории нашей дружбы, у тебя гей-радар совсем не работает. - В смысле? Они что, тоже, как ты?.. - Ага. - И ты это так легко понял? - Ну, в таком возрасте мальчики по двое в одну кабинку уже точно не ходят. – Фыркает Серёжа. – Но ты и правда не должен никому рассказывать о них. Пообещай мне. Я никому не желаю пройти через то же, с чем сталкивался я. – Серёжа добавляет последние фразы уже абсолютно серьёзно, смотря Олегу прямо в глаза непрерывным взглядом – Олег от него взор отвести не может, и обещает также уверенно, чтобы у Серого не было сомнений в правдивости его слов: - Обещаю. Серый в ответ на его слова расслабленно улыбается: - Вот и славно. Пойдём-ка тоже уже отсюда, а то и правда засиделись тут. – Он резво спрыгивает с подоконника и идёт на выход. И Олег спешит за ним следом. *** - Серьёзно? Новый год вдвоём на Мальдивах? А меня вы не хотели спросить, что я думаю на этот счёт? – Олег не может сдержать своего раздражения, когда отец с мачехой между делом во время обеда посвящают его в свои планы: Новый год всегда был одним из немногих дней в году, железобетонно проводимый в компании отца и его женщины. И хоть девушки время от времени менялись и не со всеми из них Олег хорошо ладил, как и сейчас не сильно ладит со своей мачехой, но он всегда радовался приближающемуся празднику и его тёплой, семейной атмосфере – и поэтому сейчас факт отъезда мачехи с отцом в тёплые края без малейшего намёка на то, чтобы взять его с собой, Олега выбешивает просто до чёртиков. - Ты уже не ребёнок, без труда найдёшь друзей, с которыми можно встретить Новый год. Уверен, что Вадим найдёт, куда в какую компанию тебя приткнуть. Что за концерты вообще? – Отрезает отец, заставляя Олега уткнуться в свою тарелку и уже молчать сгорать от обиды. Олегу хочется лишь демонстративно всё высказать – что он устал от вечного отсутствия папы дома, в его жизни – и разные мачехи, няни и репетиторы никак этого не возмещают; что бесит его и то, что теперь ему постоянно в пример ставят Вадика и тот будто бы резко превратился из его хорошего друга в того самого сына маминой подруги – что он и прекрасно работает в отцовской фирме, и делами её интересуется, не то что Олег. Останавливает его лишь то, что это никак не поможет – его истерики отец с детства не переносит, наоборот, за подобные высказывания он получит лишь бойкот и ещё большее отсутствие отца в своей жизни до тех пор, пока не придёт к нему и не раскается в своих ошибках. Поэтому Олег вместо слов утыкается взглядом в свою тарелку и со злобой ковыряется в брокколи вилкой. В рот не лезет ни куска. Фоном в ушах звучат отголоски мирной беседы отца с мачехой, обсуждающих какую-то ежедневную чушь. Он даже не сразу понимает, что отец спрашивает что-то у него. Лишь услышав своё имя повышенным тоном, он поднимает взгляд: - Что? - С девочками, спрашиваю, у тебя как? Можешь какую-нибудь пригласить вместе праздник отметить. Олегу сначала хочется буркнуть, что не хочется ему отмечать праздник ни с какими девочками и уставиться обратно к себе в тарелку, но следом ему в голову приходит неожиданная, простая – и вместе с тем гениальная – идея. Он прячет свою обиду поглубже и отвечает как можно более спокойным тоном: - Ну, вообще да, у меня есть девушка. На самом деле хотел у тебя попросить денег, чтобы съездить с ней куда-нибудь на выходные. - О как. Растёшь, сын. А то я уж волноваться начал из-за того, что ты до сих пор о девчонках ничего не говорил. – Уважительно и довольно произносит отец, похлопывая его по плечу. – И куда вы с ней планируете поехать? - В Карелию. – Олег приводит в пример первое пришедшее ему в голову место, расположенное достаточно близко к Питеру для поездки лишь на выходные, и в то же время находящееся за пределами его области. Отец одобрительно кивает головой: - Хорошо. Пятидесяти тысяч вам хватит, я думаю? И не забывай предохраняться, да и в принципе слишком серьёзно к этим отношениям не относись – вы ещё слишком молоды, вам друг с другом жизнь не жить, а лишь опыта набираться. Олег кивает и давит из себя улыбку, чувствуя себя мерзко и от своего вранья, и от отцовских поучений. Впрочем, это ощущение перекрывается предвкушением спонтанной поездки – и сообщение Серому, чтобы тот ничего не планировал на следующие выходные, он строчит уже с улыбкой на устах. *** Несмотря на то, что сейчас только начало декабря, в Карелии всё уже успело покрыться снежным покровом – мохнатые сосны и ели уже накрылись тяжёлыми белоснежными шапками, и дороги тоже порядком занесло – от железнодорожной станции до отеля их везёт старая «Нива», и у Олега с Серёжей все шансы прочувствовать на своих пятых точках все сложности в управлении машиной по занесённой трассе. Олег про себя негодует от такого «трансфера», но вслух своё недовольство выражать не решается – видит, как зачарованно Серый смотрит в окно на заснеженные леса и горные склоны – не хочет своей изнеженностью хоть на миг спугнуть всё волшебство окружающей их природы. Пусть Серый восхищается и не обращает внимания на плохой сервис – это Олег избалован поездками, и сто раз уже видел сосны и горные массивы, подобные этим, а для Серого же это всё в новинку. Потом они обязательно будут смеяться, вспоминая их первую совместную поездку, все неидеальности в ней – потом Серый обязательно увидит и Европу, и Америку – Олег не сомневается в этом, неважно даже, будет это с его помощью и присутствием или нет – но сейчас он сам сделает всё, чтобы эту поездку Серый не забыл никогда. Олег уверен, что и он сам её не забудет. Как не забудет и Серёжину реакцию, когда он его оповестил о запланированной и полностью оплаченной им совместной поездке – ту смесь шока, неверия, смущения и неподдельной радости на его лице. Как в порыве эмоций Серый бросился на него с объятиями – даже по щеке быстро провёл губами в смазанном поцелуе – и тут же отпрянул с ужасом в глазах – испугался своего порыва. Олег его притянул обратно, положил свои руки на спину и погладил успокаивающе – меньше всего ему хотелось увидеть страх на лице Серого – и это его даже немного задело – неприятно свербило в груди, несмотря на то, что и испуг Серого он прекрасно понял: трудно чувствовать себя в безопасности за «гейский» поступок, когда тебя чмырили и избивали за всё «гейское» всю жизнь без малейших на то причин даже. Серый быстро успокоился и почувствовал себя в безопасности – впрочем, его возбуждённого восторга это не убавило и Олег выслушал ещё тысячу «спасибо» от него. - Это что? – Ошалело спрашивает Серый по прибытию к месту их размещения: уютному эко-домику с панорамным остеклением, таким, что ночью изнутри спокойно можно любоваться звёздами на небе. - Глэмпинг. Будем тут жить. – Улыбается Олег. – Давай быстрее вещи закинем и пойдём уже местность изучать. - Да я с тобой вовек не расплачусь! – Серый смешно возмущается на его слова. – Неужели отец тебе так много денег дал на поездку на выходные?! Не дай бог тебе на что-то другое дали деньги, я не хочу, чтобы ты тратился на меня в ущерб себе. Это перебор. Я обязательно верну тебе деньги, хотя бы часть. – Твёрдо заявляет он. - Если честно, ему я сказал, что буду с девушкой – на это ему вообще денег не жалко. – Признаётся Олег, хмыкая. – Так что не парься и наслаждайся. - Значит, я твоя содержанка? – Усмехается Серёжа. – Не думал, что когда-нибудь опущусь до этого – всегда хотел добиться успеха самостоятельно. – Он театрально ахает и прислоняет руку ко лбу. - Ну ты же у нас компьютерный гений, может, потом станешь миллионером и это я буду твоей содержанкой. Вкладываю в своё будущее уже сейчас. – Как можно более серьёзно добавляет Олег, но уже спустя несколько секунд они оба не могут сдержать смеха от такого абсурдного разговора. - Поверь, если действительно им стану, то не откажусь от такой возможности. Будешь целыми днями меня развлекать за зарплату. – Отсмеявшись, отвечает ему Серёжа. – Ладно, пошли уже природу смотреть. День пролетает быстро и незаметно за просмотром красивых парков и озёр, кормлением уточек и котиков и дегустацией различных вкусных блюд из рыбы. Олег и сам с удовольствием проводит время, но особый кайф ему доставляет видеть, как восхищён и очарован их поездкой Серый – а значит, всё было не зря. В свой домик они возвращаются вымотанными, но безгранично довольными и счастливыми; Серёжа сразу плюхается на кровать и достаёт ноут, чтобы найти им фильм на вечер, пока Олег разжигает камин, ставит чайник и достаёт из рюкзака купленные к нему вкусняшки. Около половины стен их домика сооружены из стекла, так что просвечивающие из них окружающие виды делают этот вечер, так похожий на их обычное времяпрепровождение, по-настоящему незабываемым и сказочно уютным. Однако у прозрачных стен есть и сильный недостаток, который они вскоре замечают: они явно не предназначены для такой холодной зимы – слишком большая теплооотдача и обогреватели не до конца с ним справляются. Они с собой не брали особо домашней одежды – лишь по футболке и шортам каждый. Олег знает, как сильно Серый обычно мёрзнет – даже у него дома всегда подкручивает температуру на батарее, чтобы было потеплее, поэтому предлагает ему сам: - Так, давай спать ляжем в одну кровать, чтобы не окоченеть тут к херам. - Я сам уж предложить думал, но боялся. – Неловко улыбается Серый. - Почему боялся-то? Будто нам впервой. - Ну… Тут-то есть ещё одна кровать. – Серёжа немного мнётся, отвечая Олегу. – Да и мне всё ещё неловко, что я тогда на тебя набросился со своими яркими эмоциями… Всё-таки целовать, хоть и в щёку, не по пацанским понятиям совсем. – Он нервно и немного грустно усмехается. – Не хотел, чтобы ты ещё подумал, будто я запал на тебя или «пристаю», как ты раньше от геев ожидал. - Серый… Ну ты чего, я совсем ничего такого не подумал. – Выдыхает Олег притягивает Серого поближе к себе, заглядывает в глаза. – Ладно. Я придумал, как сделать так, чтобы мы были квиты и ты больше из-за такой ерунды не парился. – Олег резко нагибается к Серёжиному лицу и быстро клюёт его в щёку быстрым и неловким поцелуем – и сразу же отстраняется, но отчего-то при этом лицо горит и сердце стучит, как бешеное, птицей пытаясь вырваться из грудной клетки. Олег неуклюже отворачивает голову в сторону и вытирает мгновенно вспотевшие ладони, не совсем понимая, что делать дальше. Спустя минуту поворачивает голову обратно, поднимает на Серого пристыженный взгляд – тот тоже выглядит смущённым, но при этом улыбается ему. Пихает в плечо кулаком несильно и шутит: - Ну, будем теперь считать это нашей пацанской традицией. Олег улыбается ему в ответ, чувствуя, как неловкость и смущение между ними постепенно растворяются в воздухе. Они наконец ложатся в кровать, накрываются двумя одеялами сразу; Серый какое-то время ещё рассказывает и указывает рукой Олегу на созвездия, видимые на ночном звёздном небе сквозь стены их домика, до тех пор, пока сам не начинает зевать через каждое слово и они наконец не погружаются в безмятежный сон. *** Олег просыпается рано утром, за час до будильника; спросонья жмётся ещё сильнее к Серому спиной, вдыхает полной грудью лёгкий шлейф цитрусового шампуня, исходящего от волос Серого. Когда он наконец открывает глаза, то обнаруживает, как сильно они переплелись ночью своими конечностями и скомкали оба одеяла вниз, к ногам. Олег аккуратно высвобождается из рук Серёжи, так, чтобы случайно не разбудить его; думает умыться и сходить в домик-ресторан за завтраком для них обоих, чтобы не тратить на это много времени и успеть сегодня посетить как можно больше мест. Присев на кровати, он поворачивается к Серому, чтобы укрыть его одеялом получше, и залипает на открывшийся вид: короткие красные шорты плотно натянуты в области паха, прочерчивая размер и очертания его члена. Олег гулко сглатывает слюну, не в силах оторвать своего взгляда. В ушах стоит белый шум, перекрывающий любую возможность думать. Кажется, все мысли покинули голову и направились вниз, стягиваясь приятным и постыдным чувством внизу живота. Олег ощущает, насколько предательски быстро твердеет и его собственный член. Он машинально тянется к нему рукой и с нажимом проводит поверх одежды – и лишь после этого, испугавшись собственной молниеносной реакции, немного приходит в себя. Со стучащей набатом в висках кровью он, стараясь ступать как можно медленнее, направляется в ванную комнату, смотрит в зеркало на своё раскрасневшееся лицо, выглядящее прямо как в прошлый раз при подобной ситуации. И вместе с тем эти ситуации разительно отличаются – первое возбуждение на Серого было шоком, откровением, внезапно обрушившемся на Олега, не ожидавшего такой реакции от своего организма. Его можно было списать на алкоголь, на случайную и единичную ошибку, на сбой в своём организме. В этот раз он понимает – как бы он не засовывал всё это время мысли подобного рода о Сером куда подальше, они всё равно взяли верх; и он заранее чувствовал, что это вновь случится – и от этого он одновременно был готов и не готов к испытываемому им сейчас спектру эмоций. В голову лезут мерзкие гомофобные мысли – не о Сером, конечно, а лишь о себе самом: это что получается, он всё-таки ненормальный, неправильный? Серый бы, наверное, на его рассуждения только бы фыркнул и прочёл лекцию о том, что все ориентации нормальны и правильны с точки зрения природы. И Олег бы с удовольствием бы с ним согласился, если бы речь шла только о Сером или даже каких-то других, абстрактных людях – но о себе самом как о гее или даже, как сказали бы многие, включая его друзей и отца, пидоре, думать пугающе и мерзко. Олег качает головой в отражении в зеркале. Нет. Он не гей. Ему же не все мужики нравятся. Ему только Серого хочется – очень сильно причём, но другие люди и одной сотой части этого желания не вызывают. Серый бы, наверное, даже нашёл бы какое-то заумное название этому, как в прошлый раз с асексуальностью – хоть он тогда и ошибся. Олег тогда и сам никакого понятия о себе не имел, оказывается. Да и сейчас не понимает, в общем-то, ничего, кроме того, что до безумия хочется засунуть руку себе в трусы и отдрочить. Олег борется с соблазном несколько бесконечных минут, но… Серый же ведь всё равно никогда об этом не узнает? Он кладёт руку на ствол, проводит раз по всей длине на пробу – и почти сразу же сдаётся, наплевав на своё внутреннее сопротивление: вспоминает, как Серый поцеловал его в щёку, как вкусно от него пахнет и как хорошо его обнимать; образы и фантазии, мелькающие перед глазами Олега, пока он водит кулаком по члену, нечёткие и не до конца оформленные – дальше объятий и поцелуев в щёку даже в мыслях заходить страшно. Однако и их хватает, чтобы излиться себе в руку спустя всего лишь пару минут, с трудом сдерживая рвущийся наружу стон. Олег медленно опускается на край ванны. Надо вымыть руку и ополоснуться самому – но в голове лишь приятная пустота, а в теле – восхитительная лёгкость. Так расслабленно Олег себя не чувствовал уже тысячу лет. Наконец он находит в себе силы подняться и провести все необходимые гигиенические процедуры. Когда Олег выходит из ванной, Серый уже не спит – проснулся от шума воды, по всей видимости, и залипает в телефон, лёжа в кровати. - Доброе утро. – Он потягивается, зевая, и улыбается Олегу так искренне и нежно, что у Олега дыхание замирает от одного взгляда на него, и все внутренности сводит от поглощающего чувства вины. Олег давит в себе стыд и сожаление, улыбается и желает доброго утра в ответ – он не позволит своим позорным чувствам испортить первую поездку Серого. Он подумает обо всём этом завтра. Или послезавтра. А сегодня их ждут леса, озёра и ночной поезд до Питера.